Предисловие

Святая Русь не величалась своим величием, не кичилась ни победами, ни богатством, ни многими успехами и достижениями, ибо наш народ в глубине сердца понимал: мы Богом «живём, и движемся, и существуем» (Деян. 17:28). Именно в сей мудрости смиренной заключалось и будет заключаться подлинное, вечное величие как отдельного человека, так и целой державы. «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу по милости Твоей и истине Твоей» (Пс. 113:9).

Публикуемый текст книги «Держава Креста» ближе к авторской рукописи, нежели её первое издание, напечатанное Московской типографией «Новости» в 2010 году.

Об авторе:

На издание книги было благословение архимандрита Иоанна Крестьянкина. Конечно, по причине большой занятости, он не читал всю книгу. Автор дал старцу лишь рукописный отрывок из неё на 15 страницах, в котором речь шла о царе Николае Втором. Отец Иоанн в келейной беседе с Валерием Васильевичем отозвался весьма лаконично: «Текст сугубо мистический».

Далее мы предлагаем вашему вниманию текст.

Держава Креста (Келейные записи (в сокращении)) /
В. В. Рыбин. – Москва: издательство, 2015. – 84 с.

Главный редактор Е.Р. Кожухова (Домбровская), редактор М.В. Серебрякова.

Истина Господня пребывает одна на все времена, но каждый человек, исповедующий сию Истину, являет собой своеобразный, неповторимый лик. Келейные записи монаха Ферапонта – насельника Кирилло-Белоезерского монастыря – с предельной искренностью открывают опыт личного духовного самопознания и глубокое размышление о тайне Креста, без смиренного принятия которого не войти в Царство Небесное ни каждому из нас, ни богоизбранному народу.

Многое, о чем размышлял, о чем молился автор, уже свершилось. Келейные записи полны светом надежды на милость Божию, упования на непогрешимость святой воли Спасителя, на неисчислимое богатсво Его благодати.

В 1996 году на просьбу автора благословить издание одной из его письменных работ архимандрит Иоанн (Крестьянкин) кратко ответил: «Дорогой о Господе, Валерий Васильевич, Бог благословит все Ваши начинания».

Последуем совету святителя Игнания Брянчанинова при чтении келейных записей: «Духовные книги должно читать понемногу, чтобы ум не пресыщался чтением».

 В. В. Рыбин "Держава Креста". Келейные записи (в сокращении) с середины 1983 г. по январь 2006 г.

Посвящается блаженной памяти

моей матери Антонины

и монаха Николая

О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!

Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!

Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперёд, чтобы Он должен был воздать?

Ибо всё из Него, Им и к Нему. Ему слава вовеки, аминь»

(Рим. 1:33–36).

Глава 1.

Обретение Бога

«Неужели не будет в моей жизни такого друга, который бы не только любил, но и понимал меня, и мы бы могли ощущать души друг друга, красоту их, красоту других душ и красоту всего мира Божия»?

                      

Вечер на набережной Невы. Шорох льдин, важно плывущих белоснежными лебедями по черной, недвижной поверхности воды. Отражение Исаакиевского собора. Легкий, бодрящий морозец. И уже не чувствую себя одиноким, несчастным. В глубине сердца таится убеждение, что не просто так родился и живу.

В детстве очень скорый на слезы из-за малейшей грубости, теперь плачу редко: душа притерпелась к нескладице мира сего. Жизнь для меня порой приобретает такой смысл, при котором ничто не угнетает. Иногда, точно беременная мать, прислушиваюсь к едва уловимым движениям набирающего рост и силу внутреннего человека.

– Неужели не будет в моей жизни такого друга, который бы не только любил, но и понимал меня, и мы бы могли ощущать души друг друга, красоту их, красоту других душ и красоту всего мира Божия? Вопрос с залогом надежды и веры. Но как бы и кто ни обращался со мною – по волчьим законам жить не стану, ибо несомненно, всем существом знаю: есть Высшая Правда, и только в согласии с Нею можно быть счастливу. И верно: что бы ни случалось (разочарования, болезни тела и духа, скорбь черная) – я всегда возрождался, и в самых безнадежных положениях не терял надежды. Мое неверие было лишь мозговым, а сердце, не ведая о том, веровало, иначе бы откуда взялась сила возрождающая. Иначе бы почему, несмотря на разрушительное действие страстей, все-таки сохранялась (и это тем удивительнее) внутренняя цельность?

Нина, сокурсница по университету говорит: «Все считают тебя ненормальным. Не в психическом и физическом отношении, а в психологическом».

А я тогда думал вот о чем: истинная проницательность в том, чтобы в самом развратном, преступном человеке увидеть и слабость, погубившую его, и, главное, силу, способную преобразить его. Моя же главная ошибка – что устремленный в светозарное будущее, недооцениваю момент настоящего – тот единственный момент, в который и нужно, и можно сделать усилие свободной воли. Сделать выбор – либо к добру, либо к злу. Да и все наше общество живет этой ошибкой, лишая себя света в настоящем вожделением все удаляющегося и удаляющегося горизонта будущего.

На Невском проспекте, около ресторана «Москва», меня как-то окликнул мужчина с угрюмым, подержанным лицом.

– Я вас, кажется, где-то видел. Мы не знакомы? Вы так посмотрели на меня… укоряюще. Знаете, люди – волки, а вы не волк, у вас лицо приятное. И душа… Вы извините, я, наверное, несвязно говорю…Я чужой человек, и кто меня станет слушать? Вот вы сейчас счастливы, у вас светлая полоса в жизни, а у меня черная…Семья у меня разладилась. Пью вино и не хожу к ним…Эх, если бы вы знали, как мне тяжело…Я мастер спорта, но все прошлое так неважно… А Вы… Вы неудачник во всех смыслах…

Тут появилась милиция и, непонятно почему, велела мне идти своей дорогой.

Что еще я вижу в себе: для меня невидимое реальнее, действеннее видимого. Безмолвно убежденный в этом с самого начала своей сознательной жизни, я не испытываю особого интереса к внешним вещам и событиям. В первую очередь занимает внутренняя подоплека всего.

…Лагерный поселок стоит на болоте. Заборы, колючая проволока. Утром на работу, а вечером с работы идут под конвоем черные колонны заключенных. Богом проклятое место. Здесь я работаю в лагерной школе. В классе – хулиганы, воры, насильники, убийцы. Но это в глазах тюремного начальства, а для меня они – люди, которые нуждаются в милости. На мое благоговение они отвечают таким же благоговением. Первый урок. Бритые головы, бледные, худощавые, постаревшие лица с помутившимися глазами, в которых, вопреки всему, нет-нет и вспыхнет искра живой жизни. Иногда реплики учеников действуют на меня ошеломляюще:

– Христос – красивая сказка.

– Возлюби ближнего? Неправда! Убей ближнего, иначе он убьет тебя.

– Помогать друг другу? А, знаете, нынче говорят: – Не подавай руки утопающему, иначе он вылезет и утопит тебя.

– Если бы сейчас пришел другой Христос, он бы дал другие заповеди: сердись, прелюбодействуй, давай клятву, ненавидь врага своего, ударили по щеке – вывороти скулу.

Здесь, в лагере, поневоле убеждаешься, что люди в нашем мире живут по принципу: человек человеку – волк. Но добро побеждает злой принцип, и в этом я убедился тоже здесь, в лагере. Ибо добро, даже беззащитное и неопытное, поневоле располагает к себе и умягчает самые очерствелые и ожесточившиеся души.

– Вы – роза среди шипов, – слышу однажды от убийцы С. Поражает проникновенно-трогательный тон фразы: значит и в его душе живут не одни шипы!

Целью человека должна быть не дружба, не любовь, а нечто такое великое, на достижение чего ушла бы вся жизнь.

В чем суть жизни? Ведь она не в одном видимом, бросающемся в глаза, а, по преимуществу, в незримом, трудно уловимом. Человек – точно айсберг: самое основное остается незримым. Слова, мысли выносят на поверхность лишь десятую, сотую долю сокровенного.

Гришанов, мой сослуживец, называет себя современным человеком:

– Чтобы выжить в подлых обстоятельствах, современный человек должен быть подлым, неблагородным. Он хочет благородства, ставит своей целью преобразование жизни, но гадкая натура в целях самосохранения, пожалуй, до конца так и останется гадкой. Он – приспособленец. Да, он черненький, однако тоже участник борьбы за светлую жизнь. Черненький своим безобразием как бы говорит: вот как плохо быть черненьким: уж лучше стань солнцем людям. Можно, не будучи человечным, служить человечности. Знание о норме можно составить и от обратного: от ненормы.

Что замечательно в этом монологе: подлость стыдится себя и вынуждена самооправданно доказывать, что она служит свету.

***

Я уже давно снисходительно махнул рукой на православие и гордо зашагал вперед – к открытию истины более несомненной. И вдруг, пораженный встречей с Сережей, останавливаюсь. Оказывается, ничего изобретать не надо: истина – есть! Она – в православии, нужно лишь открыть глаза на нее, поверить в нее.

И вдруг оказываюсь в положении ученика, который жадно впитывает каждое слово. Проходит неделя за неделей, а выразить мне свои впечатления новые все еще невозможно: столь глубоки они…

Я уже давно снисходительно махнул рукой на православие и гордо зашагал вперед – к открытию истины более несомненной. И вдруг, пораженный встречей с Сережей, останавливаюсь. Оказывается, ничего изобретать не надо: истина – есть! Она – в православии, нужно лишь открыть глаза на нее, поверить в нее. Поверить чрез человека обожаемого, понимающего, любящего тебя. Да, любящего, хотя так страшно было бы разубедиться в этом!

Провожая меня домой перед долгой разлукой, Сережа останавливается в Святых вратах и крепко, порывисто обнимает. Потом чуть отстраняется, и я – свидетель необыкновенного: серые глаза лучатся живительным золотистым светом любви, понимания.

– Человек, вполне из XX века, и вдруг православный!

Но это удивительно лишь поначалу: постепенно становится ясно, что красота внутреннего человека и православие неотделимы. Оказывается, никчемны философические попытки родить Истину сейчас или в будущем: Она существует прежде всех век.

– Да, так оно и есть, – с мягкой, проникновенной улыбкой говорит Сережа. Современный человек гордо полагает, что предыдущие поколения жили, ну, если уж не в полном мраке, то, во всяком случае, и не в свете Истины. Наивно полагать: сам не знаю Истины – значит, и никто не знал и не знает. Еще наивнее вообразить, что ты будешь тем Единственным, который явится спасительным Солнцем заблудшему во тьме грехов и страданий человечеству.

Мне казалось: стать православным – уж слишком допотопно и неоригинально. Хотелось чего-то более необычного, возвышенного, глубокого. И тут вдруг оказывается, что искомый свет – в православии.

– Всякому человеку, – говорит Сережа, – дана свобода выбора, быть ли ему во свете или во тьме.

– Но бывают обстоятельства, – возражаю я, – когда человек невольно, как бы совершенно не ведая, творит зло. Ни свободы, а, значит, и вины за содеянное здесь нет.

– Конечно, ты прав, но лишь с видимой стороны. Но настолько ли уж невольно? Пусть человек умом зачастую и не знает или думает ложно (под воздействием среды), как надо поступить – зато сердцем всегда понимает, втайне всегда чувствует, где свет или тьма. И – делает выбор. Я знал поэта талантливого, но и не более того. В бравурной веселости его стихов проглядывал неутолимый трагизм. Он сам как-то признался мне, что через год-два убьет себя. И вся беда в том, что такие люди не ищут света. Он им не нужен. А вот Достоевский через болезненный трагизм, через невообразимое страдание, через сатанинскую мудрость и гордость неодолимо шел к Свету. Отсюда, конечно, не следует, что и всякому, жаждущему истины, надо идти к ней так сложно и мучительно. К иному, с чистым и смиренным сердцем, она и сама может придти.

– Ты хочешь сказать, что у каждого свой путь?

– Да. И у каждого разные плоды как в земной жизни, так и в будущей. Многие считают себя просвещенными, на деле же – это призрачный свет тьмы. Нет хуже слепоты, которая считает себя зрячей. Очаровываясь миражами, эти зрячие слепцы и других очаровывают. Люди подчас высокой души всю жизнь проводят в очаровании темнотой. Строят сложнейшие, умнейшие философские системы, мучительно ищут, какой бы рецепт спасения прописать страждущему человечеству. И дают такие рецепты, но на деле лекарство оказывается ядом. Яркий мираж блекнет. Честный, искренний человек видит, как его добрые намерения обернулись злом, и он утешает себя, что тут виноваты законы диалектики, по которым все обращается в свою противоположность. Ну, да: все так, но и не так в то же время. Лучше вообще избегать западного словца – диалектика. Достаточно сказать: это сложно.

– То есть, сложено из разных жизненных элементов?

– Да.

При сумрачном свете диалектической мудрости холодно и неуютно жить. Диалектика предлагает развитие, но ради чего – знает ли точно? Всеобщая связь явлений, переход количества в качество, отрицание отрицания, развитие как борьба противоположностей – какой смысл во всем этом, если не знаешь истинного Творца всем видимым и невидимым. В гордостном мире очарования темнотой диалектика – одна из вершин, холодных и мертвых, ибо не соединена с Источником премудрости. Гора, но черная. Гордый любит и превозносит не столько Истину, сколько самого себя в стремлении к Ней. В душу самолюбующуюся Истина никогда не сойдет.

Нет, не так просто повстречались мы с Сережей. Оба это понимаем и просим благословенья на духовный союз у Того, Кто промыслительно привел нас друг к другу.

Со всеми вопросами обращаюсь к Сереже.

– Верна ли мысль, что наиболее совершенным и полноценным человеческим типом является психологическое «оно», а не «он» или «она»?

– Мне трудно судить, но думаю: нет! «Оно» – замкнутая в себе система, а ведь человек создан быть открытым в мир. Для «оно» не к чему и не к кому стремиться: вся полнота жизни в нем уже есть, но это мнимая полнота.

И я согласен с ответом, хотя к мысли об «оно» пришел в результате огромных усилий ума. Усилий – сизифовых, ибо самонадеянных, без упования на помощь Всемогущего.

– Прежние-то люди, – внимательно слушаю соседку, – не благословесь, не начинали никакого дела, хоть самого легкого. Жили бедно, а с веселым сердцем. Сейчас большинство в достатке, в домах стучит да бренчит от вещей, а, пока не выпьют, и радости нет. Злые, друг друга корят, завидуют. Все сатане предались, вот и жизнь выходит непутевая.

Бесхитростная речь старой женщины соответна моим новым настроениям и мыслям. Начинаю понимать, что гордость является реалией сатанинского мира тьмы, самоочарованного своими красотами. Видимо – полными, осмысленными, а невидимо – пустыми, бессмысленными. Мы расстались с Сережей, и видимо меж нами пролегают сотни верст, невидимо же наши души всегда рядом. Письма усиливают это ощущение.

– Милый Сережа, ты победил мое сердце. Пред твоим взглядом у меня нет тайн, и я открою самые мрачные, хотя бы это и стоило самого страшного – отчуждения.

От Сережи – ответ!

Пришли твои письма и принесли радость. Не хочется слов. За все благодарю, за все! Радостно и страшно! Теперь я за тебя в ответе. Дух захватывает. Отныне и навсегда во мне нет ничего тайного для тебя. О чем бы ты ни спросил (обо мне, о чем угодно!) я отвечу тебе, как сказал бы на исповеди, ничего не скрывая и не умалчивая. Теперь мы вместе, а слова – лишнее. Очень, очень много надо тебе высказать. Так понятны твои вопросы, их характер и причины! Так все знакомо! Характер и форма неповторимы, но суть – одна. Каким бы путем ты ни шел – только будь искренним и не угашай огня, а там – «блаженны алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся». Единственная опасность здесь: из ищущего незаметно для себя (хотя это всегда заметно, если внимать голосу сердца) стать искушающим. Здесь нужны только искренность и чистота, насколько это от нас зависит. Только не теряй ни одного вопроса, ни одного сомнения, протеста или недоумения – все это со временем станет драгоценным опытом души, который ни оценить, ни заменить нельзя. Теперь о книгах. Прежде всего – само Слово (Евангелие). Читай, как только возможно глубже проникаясь Его Духом. Это – Свет и Огонь, освящающий и очищающий. Это – основа всего. А кроме того – Лествица, Златоуст, Исаак Сирин, жития. Ужасно боюсь за тебя, хотя в глубине уверен и спокоен. Искушений не избежать, мужественно встречай их. Весь путь у тебя впереди, и помни: что бы ни случилось – я всегда буду с тобой.

Обнимаю тебя. Твой Сергей.

Читаю письма и не начитаюсь. Но не обольщаюсь ли мыслию о прочности союза, который, как хочется надеяться, скреплен самим Богом?

Поезд мчит меня в Москву. У Сережи беда: смертельно больна мать. Поражает его лицо похудевшее и глаза – не лучатся, а серьезней обычного смотрят внутрь. Утешать, сочувствовать не пришлось. Первые же минуты встречи убеждают, что он, в уповании на Бога, не повергнется в отчаяние. На глазах у меня слезы, а на душе светло и тихо. Оба без лишних слов и жестов проникаемся состоянием друг друга.

Может, глаза Сережи и не сияли бы так – знай он все мои прегрешения? Пишу исповедь, ибо произнести вслух уж чересчур невозможно. Завершаю словами:

– Прощения недостоин. Креститься могу.

Сережа бросает взгляд лишь на конец и начало: «Кто я такой, чтобы это читать? И чтобы прощать тебя? Да и последними словами ты все сказал, ибо отрекся от прежнего человека, и его нет теперь, как нет и этой записки». И он рвет ее, а потом подходит и целует, а я плачу от радости и облегчения.

Без сомнения: житейские мелочи не погасят воссиявшее меж нами Непомрачимое. Удивительно, как мы встретились, и как все быстро и в то же время постепенно совершилось и совершается.

За все благодарю тебя, – отвечает Сережа на одно из моих писем, – за искренность и любовь, которых я, конечно, никогда не был достоин, Друг мой и брат мой! Благодарю Того, Кто соединил нас и раскрыл мне твое сердце и удостоил возвестить тебе Истину! (Да не будет мне это в осуждение!). Прости меня за все, дорогой человек мой, за черствость и нечувствие, за неумение любить – прости! Радуюсь чистоте сердца твоего, да воссияет в нем Солнце Правды. Обнимаю тебя и жду твоего приезда и Рождения.

Я и хочу Рождения, и боюсь Его. Боюсь сомнений, боюсь, что Оно не даст желанного Света. Или что вдруг в самый момент Крещения, подстрекаемый темной силой, возьму и рассмеюсь над бессмысленностью совершающегося таинства. Кроме того, смущают две крайние мысли. Одна, лжесмиренная, говорит: ты недостоин Крещения. Другая, гордая, советует вообще обойтись без Таинства: ведь Оно тебе ни к чему, высот Духа ты и своей силой, без помощи Бога достигнешь.

– Да и что за разница между крещеными и некрещеными? Ведь и некрещеные, а какой высокой души бывают! Зато сколько примеров противных! – продолжает наматываться клубок сомнений.

Но разумно ли только потому отвергать Крещение, что многие из приявших Его оказались недостойны? Бисер ли виноват, если свинья втаптывает его в грязь? Человек изначала создан свободным в выборе: идти ли ему к Свету или оставаться очарованным темнотой. И разве Бог ответствен, что большинство из нас – слепцы, не желающие прозреть?

– Сочетаваешилися Христу?

– Сочетаваюся.

– Сочетаваешилися Христу?

– Сочетаваюся.

– Сочетаваешилися Христу?

– Сочетаваюся, – тихо отвечаю на трехкратное вопрошание иерея.

Над купелью горят три свечи. Ожидавшихся сомнений нет: на душе покойно и светло. Наконец, во время миропомазания, наступает момент, когда все существо проникается трепетом неведомого благоговения пред Чем-то незримо и небывало ощутимо входящим в твою душу. Переполняющим ее до того, что вынести это дольше мгновения наша физическая природа – не в силах.

Потом опять на душе покой и тихий свет. Еще позже – общее чаепитие, а за ним чреда обычных дел: казалось бы, ничего не произошло, и все внешне такое же, но внутренне – новее, светлее. Глядя на меня, Сережа с радостью замечает: помолодел…

                                              

***

Первая исповедь. Как страшно! В одних вещах готов признаться, а в других – ужасно стыдно и невозможно. Открыть свой позор Богу не трудно: Он ведь и так все знает. А тут – человек… Встать на новый путь было нелегко, а идти по нему еще тяжелее…

После разговора в директорском кабинете на душе у меня черное солнце на черном небосводе.

– Советую, – заявила директор, – убеждения держать при себе, иначе я подам руку, и мы распрощаемся. С вашим умом чудеса творить можно, но, сами понимаете, если я за вас получу замечание…

Виноваты не только жесткие обстоятельства атеистической эпохи, но и я сам: не следовало спешить обращать к Богу людей, если еще не умею что, когда, где, как и кому говорить. И других не спасу, и себя могу погубить. Да и не примешивался ли яд тщеславия к желанию просвещать людей? Разве не услаждался я многочисленными восторженными похвалами? Вот и поделом получить пощечину – пусть умерится непомерное самолюбие.

Сережина мама тает.

Невольно содрогаюсь, увидев худобу и желтизну ее помертвелого лица. Единственное, что утешает – глаза, живые и углубленные. Сережа похудел: точно из гроба. Остались только глаза. Я встревожен, но верю: из горнила любых, самых черных обстоятельств, друг вынесет самую светлую осанну.

Апрельский вечер – без солнца, но теплый и светлый. Только-только зазеленели деревья. Мы с Сережей, глубоко проникнутые друг другом, идем рядом, надеясь на светлый исход из самых безысходных обстоятельств, ибо с нами Бог.

От Сережи письмо:

Прости, дорогой мой человек. Я должен быть опорой для тебя уже потому только, что поручился за тебя, а сам так слаб и ничтожен. Тебе знакомо мучительное состояние духовного оцепенения. Все есть для того, чтобы идти к Свету, но нет сил выбраться из области полумрака. Святитель Тихон Задонский сказал, что путь в Царствие Божие идет не от победы к победе, а от поражения к поражению, и только те, кто снова встают после падений, достигают Его. Изумительно верно! Если бы мы всегда помнили это, но, увы, это не так! У Тани была скорбь, которая отчасти и смирила и просветила ее. Невероятно, но это была… клевета из уст доброй приятельницы. Все было хорошо, пока в откровенном разговоре не открылась страшная бездна. Выяснилась (с самоутверждением!) основа хороших отношений между супругами. Это – ничем не обуздываемая взаимная чувственность и изощренные способы ее удовлетворения. Вот – «новый человек», не ведающий добра и зла, в сознании которого ничего недозволенного. Таня ужаснулась: для размышлений и выводов оснований было достаточно.

Но в действительности все было далеко не так, как хотелось бы Сереже. Периоды краткого отрезвления сменяются подчас сущим беснованием. Да и как иначе назвать предельное озлобление в человеке? В один такой момент Таня, отправляясь на прогулку с Илюшкой, в порыве раздражения на всех и вся, перекусывает на малыше шелковый шнурок с крестиком. И вот случись же так: на обратном пути сын падает, и с проломленной головой его увозят в больницу. Первые дни Таня плачет, молится, во всем обвиняя себя, но как только Илюше становится лучше, она опять в привычной легкомысленности, опять во власти самооправдания:

– Ну, какой Бог, если он так несправедлив, что принуждает страдать даже малых детей! Я ездила в больницу, где лежал Илюша, и чего ни насмотрелась! Уж ладно мы, а они-то в чем виноваты? Нет, не верю я теперь в Бога!

Никогда, как сейчас, не сознаю величайшую ответственность – встать на путь православия. Предлежит подвиг: распятие в себе ветхого, низменного человека и восстановление богоподобного. Сказать – легко, а начать каково, если душа точно в оцепенении? Не только совершить, но и начать без Божией помощи – невозможно. Не из книг, а только опытом познается: восстать из гроба грехов самому – не под силу. Опыт этот нужен для смирения: чтобы не себя, а Врача душ и телес считал виновником исцеления.

Сережа молится о выздоровлении матери, но чувствует, что молитва эта не приемлется. С этого момента он начинает готовить мать к исходу. Исповедать умирающую приезжает священник. Исповедь явится событием для обоих. Батюшка потом признается, что с радостью ощущал себя одушевленной трубою, низводящей живую воду благодати с неба на землю.

Приезжаю к Сереже накануне исхода. Еще с вечера раздается отчетливое дыхание умирающей, а, просыпаясь утром, вдруг слышу необычайную тишину в комнате…

Никто не плачет, и все идет, кажется, обычным порядком: готовят завтрак, хлопочут с неугомонным Илюшкой. Но при этом все проникнуто скорбным и просветленным торжеством. Приезжают сестры покойной: «Она ли это?» ... Отпевает новопреставленную Екатерину отец Владимир. На следующий день гроб стоит в церкви. Идет служба великомученице Екатерине, и внутренняя напряженность разряжается: у Сережи – в молитву, а у меня, не умеющего молиться – в облегчающие слезы. Проникнутый жалостью к Сереже и торжеством богослужения, я закрываю лицо руками и неудержимо рыдаю. Груз, который незримо тяготил, исчезает, и чем дальше, тем нам становится светлей и легче. Мы не изыскиваем, откуда этот очищающий и облегчающий плач.

На третий день торжественно-проникновенная панихида и прощание с покойной. Кладбище: день белый, холодный, ветреный. Кое-кто всхлипывает, а для нас слезы уже позади: надгробное рыдание претворилось в тихую, светлую и радостную песнь «аллилуйя».

Первая исповедь. Как страшно! В одних вещах готов признаться, а в других – ужасно стыдно и невозможно. Открыть свой позор Богу не трудно: Он ведь и так все знает. А тут – человек…Встать на новый путь было нелегко, а идти по нему еще тяжелее. Хотя бы и вместе с Сережей. Вот он предлагает совместное молитвенное правило на час, полтора, и я внутренне ужасаюсь: – Ну, мыслимо ли ежедневно тратить столько времени на молитвы!

Говоришь, что часа, полутора много? – отвечает письмом Сережа. – Да ведь за меньшее время и не достигнешь цели. А как почувствуешь в себе Свет – значит цель молитвы достигнута. Мы ищем Света, и молитва – один из проводников к Нему. Мужайся: будет трудно, но когда в нас есть искреннее и твердое желание очиститься, помощь свыше не замедлит прийти. Я виделся с отцом Александром[1]. Он сказал, что без исповеди и причастия духовно зачахнешь, и довольствоваться общей исповедью, конечно, нельзя. Готовься, милый мой человек: совершенно все начистоту. Только так можно освобождаться от власти страстей и их корня в нашем сердце – гордости. Прости, что говорю о «дважды два», не умея сказать лучше. Прости, что мало люблю тебя: слишком далек я от Источника любви! Начнем вместе делать первые шаги к Свету, Он нас соединил, и чем ближе мы будем к Нему, тем совершеннее станет наше общение, радость единения душ. Ты и сам, наверное, убедился, что лишь тогда, когда есть луч Света, общение наше становится радостным и истинным, словами это выразить невозможно…Все придет в свое время, лишь бы вера и стремление не угасали. Не забывай меня в молитвах своих.

Сколь легко общаться с Сережей – столь непросто быть рядом с его сестрой. Полтора месяца Таня гостит у меня – и полтора месяца некуда деться от суеты, которую она с щедростью источает. В ее присутствии ощущаешь разрушительную радиацию: процесс распада в душе психически больного человека пагубно действует на окружающих. Мама моя бесконечно устает. Доходит до того, что не могу видеть Татьяну: ну, как прощать, если до изнеможения доведена мама. И уж совсем невыносимо (дышать нечем!) от мысли, что эти жертвы бесплодны: Таня не меняется и меняться не хочет. И все это устроилось благодаря Сереже, который и сам является прилежным участником суеты. Так ли уж прав Сережа в своих неотступных заботах о сестре и племяннике? Заботах настолько назойливых и неуклюжих, что вызывают крик раздражения. Всякую помощь тут расценивают как дань, ей положенную, и чем больше Сережа старается, тем больше в долгу. Тем больше сам Сережа утверждается в ложном мнении о мученическом венце. А венца нет никакого: есть лишь безрассудное самоотвержение и тленная гордость. Слепца, творящего зло, скорей образумишь: у него меньше поводов к оправданию.

Любовь моя к Сереже умаляется и умаляется, остается лишь искра, готовая вот-вот погаснуть. Порой кажется, что даже эта последняя искра потухла: столь холодно и темно становится на душе. Однажды осудив друга, я начал искать подтверждений своему мнению и нашел – множество. Стоило впустить в сердце змею гордости, как оно исполнилось хладом отчуждения и осуждения. После отъезда Сергея меж нами устанавливается тягостное молчание. Первым шагнул навстречу Сергей:

Признаться, я до сих пор не могу оправиться после нашего телефонного разговора. Слова твои – «наверное, не приеду» – было очень тяжело и тревожно услышать, и тяжесть эта не снята с меня и до сего дня. Мне трудно поверить, что нежеланье приехать вызвано какими-то внешними причинами. Думаю, все дело в наших отношениях, в их сложности, какой-то неясной, но ощущаемой подчас мучительности. И те редкие минуты радости и понимания без слов не могли этого изгладить. В общении не хватает простоты и открытости, которые, как кажется, были прежде (хотя бы отчасти). Сама суть твоей внутренней жизни ускользает от меня. Мной овладевает какая-то робость и растерянность, и я не могу прямо спросить, как и чем ты живешь. Что более всего приносит тебе мира и радости, в чем не согласен с тем, как говорю и поступаю я – узнать не могу. И это не от различия наших характеров, причина в другом: нет совместных усилий. Кажется, что ты уклоняешься и ускользаешь от меня. Возможно, дело здесь в моей резкости, которая ранит тебя. Не говорить прямо того, что думаю, я не мог. Прости! Более же всего меня беспокоит, что ты ни разу по-настоящему не исповедался и не причастился. Что мешает этому? Не для меня, но для себя выясни это. Прошу тебя, приезжай! Хотя бы на неделю. Низкий поклон маме. Жду! Твой Сергей – «юрод и фанатик».

Сердце мое покрылось инеем, – что сверх этого могу написать в ответ? Да и любил ли я друга подлинно? Истинная любовь непреложна. Мнимая же дала и плод – отчуждение. Мнимая не вынесла бремени чужих недостатков, ибо ожидала встретить одни достоинства. Я оказался в несчастнейшем положении школьника, который вдруг обнаружил, что его любимейший учитель алгебры не знает таблицы умножения. В положении, о котором никому нельзя поведать. Но стоило лишь чуть взойти солнцу смирения, как лед отчуждения растаял, преложился в теплые слезы прощения, и уста, сомкнувшиеся безмолвным упреком, произносят: «Люблю…»

Навсегда ли? Нет и нет! Свободная воля превратна: она низводит в гроб самолюбия и возводит на крест смирения и любви. Ничто не дается человеку раз и навсегда: едва вознерадел, утратил духовное внимание – и ты в плену незримого хищника.

Гордость – главное средостение. Полнота и радость общения лишь в минуты взаимосмирения. Убеждаюсь: ценность и полнота общения не в количестве совместно проведенных часов, дней и лет. Ибо внутренняя пустота греховного долголетия – ничто в сравненье с полнотой дня, прожитого во глубине смирения.

Сколько и с кем ни дружил – всегда разочарование. Боль разочарований поневоле отрезвляла, и душа постепенно училась отличать в себе истинные движения от ложных. Но быть всегда духовно трезвым, внимательным к малейшим движениям ума, сердца и воли без благодати Божией невозможно.

Обольститься подобием добра тем удобнее, что к заведомо ложному каждый из нас примешивает и то истинное, что есть в нас от Бога. А потом вторит поэту:

Дар напрасный, дар случайный –

                                   Жизнь, зачем ты нам дана?

Вот это, может, хуже всего: разочаровываясь в мнимом добре, в мнимой истине, человек не верует уже ни в какое добро, ни в какую истину.

Не будь зло многообещающе и привлекательно – оно никого бы не уловило в свои сети. Обещает рай – награждает адом. Смертоносный крючок греха с аппетитной наживкой проглатывает в том или ином виде каждый из нас. Зло без личины добра, во всей своей отвратительной подлинности влечет лишь отчаянно развращенных. Но как бы глубоко ни совратился человек – подобно блудному сыну он волен вернуться из пустыни зла в объятия Отца.

Мы так удалились от Истины, что Добро – рай кажется далеким, чужим и безжизненным, а зло – ад близким, прирожденным, исполненным удовольствия и разнообразия. Приблизиться к раю мешает своя воля. Отсечение своей воли…Поначалу не только исполнить, но и произнести страшно, ибо кажется равнозначным полному отказу от самого себя. Но это не так. Напротив: отсекая свою волю мнимую, мы обретаем подлинную. Мнимая незримо подчиняется сатане и влечет нас к ценностям тленным. Подлинная всегда согласна с Богом и соединяет с благом вечным и непревратным. Свобода творить все что угодно является по сути рабством духу нечистому, духу злобы, сладострастия и беспорядка. Зато предание себя воле Божией освобождает от мятежа страстей, от междоусобицы, разноголосицы помыслов и желаний, дарует непревратное благо, исполняет неизреченным миром. Диалектика и полифония присущи миру тварному, подверженному изменениям. Творец в своем триединстве неизменен. Чрез смирение приближаясь к Богу, человек более и более приобщается к благу нетленному, простому, несложному, короче сказать – божественному. Корень слова смирение – мир. Мир, пред лицом которого устраняются все страсти и противоречия. Мир, который приводит в триединство ум, сердце и волю. Захотеть смирения – дело человеческое, а даровать или нет такое великое сокровище – дело Божие. Редко кто получает сей дар еще при рождении: это особое помазание и избрание Божие.

                           

***

Где, кроме православия, в такой полноте содержится подлинное смирение? Живое свидетельство этому – святые православной церкви, которые в величии не считали себя великими, соблюдали меру во всем, с радостью подчинялись благой и премудрой воле Божией. А мера во всем – это не обязательно всегдашняя середина и умеренность. Это – уникальный плод святости!

– Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав.

По-особому радостно, светло и победительно звучит этот пасхальный тропарь в церкви, в согласном и могучем хоре верных.

Вернувшись из Москвы с пасхальной седмицы, я с удивлением обнаруживаю, как почти месяц душа поет: «Христос воскресе из мертвых…»

Если б каждый день – Пасха! Но мешают грехи ведомые и неведомые, которые отлучают от Дарующего Воскресение. Грех процветает в том, кто не умеет быть духовной пчелой, извлекающей из любых цветов жизни нектар. Для человека православного нет обстоятельств и положений, даже самых безнадежных, которые бы он с Божией помощью не обратил во благое.

Одно дело – сознать грех, другое – возненавидеть, иное – распять. Первое – предтеча, второе – начало, третье – конец покаяния. Я не положил еще и начала.

Благодать, будучи всемогущей, могла бы и без участия человека возводить его от совершенства к совершенству. Но она уважает в нас свободу и царское достоинство венца творения: не насилует, ожидает добровольного душевного движения к совершенству.

Нам, сущим во гробах духовной смерти, дарует Господь живот вечный. Распнем в себе грех, и увидим в своем сердце воскресение Христово, и только тогда без лжи во устах воспоем: «Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу…»

Для Бога, вездесущего, всемогущего и живущего во веки веков, зла нет: еще в Предвечном Совете Пресвятой Троицы зло побеждено и попрано Крестом. Избирая путь Креста, человек становится на путь непобедимой Победы. Как бы ни ухищрялся дьявол, какие бы испытания ни пришлись на долю мужа духовного, вооруженного Крестом – он лишь обогащается и усовершается, все, с Божией помощью, обращая себе и другим во благое. А муж гордый, в самой своей мудрости – малоумный, даже добро обратит себе и ближним во зло и будет еще сетовать: нет правды в жизни. Лишь смиренному вполне известна наука, по которой иго – благо, и бремя – легко.

Словами – «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11:29), – сам Бог свидетельствует, что наиболее уподобляются Ему, Источнику всякого блага и истины, лишь кроткие и смиренные сердцем. Смирение – знамя истинности православия. Неужели, отвращаясь от мерзости, ограниченности православных по имени только, отвергнем в гневном неведеньи бесценный бисер и самой Истины? Верно ли, негодуя на иных неразумных учеников, винить Учение и Учителя? А сколько всевозможных нестроений внутри церкви и сейчас, и во времена минувшие! Поистине: Церковь бы давно сокрушилась – будь она учреждением только человеческим. Но врата адовы не могут одолеть Церковь ни со вне, ни изнутри, ибо глава ее – Христос.

Истина, Богом являемая, одна для всех времен и народов, но почему множество религий и сект, и каждая считает себя единственно правой? Истина – одна, множество – лжеподобий, лжеисповеданий. Едва уловимое, чуть-чуточное уклонение с правого царского пути – и ты уже приобщился к области лжи. Нет, не увидеть уклонение человеческому глазу, если Бог не просветит. В наше время «отец лжи», уже много искусившийся в борьбе с Истиной, хочет преимущественно действовать не легионом ересей, а универсально, в личине новой мировой религии, религии антихриста.

Инженер-физик, увлеченный учением йоги в ее высшем выражении, какое ей придано Н.К. Рерихом, пишет мне, что теперь не время разделяться на религиозные группы, партии: пора объединить усилия в обретении всеобщей для всех народов религии.

Удивляет такая постановка вопроса. Разве православие, будто бы ущербное, должно войти как часть в состав чего-то более полного и совершенного? Разве возможно объединение Истины с ее лжеподобиями? Разве православие вне Истины, чтобы нуждаться в соединении с Нею? Устами самой Первоистины сказано: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем…»[2]. Где, кроме православия, в такой полноте содержится подлинное смирение? Живое свидетельство этому – святые православной церкви, которые в величии не считали себя великими, соблюдали меру во всем, с радостью подчинялись благой и премудрой воле Божией. Мера во всем – это не обязательно всегдашняя середина и умеренность. Это – уникальный плод святости!

Когда святитель Николай ударил по щеке еретика Ария за его хульные речи, то поступок этот, неправый в глазах отцов Вселенского собора, оказался правым пред Богом. Любовь к Богу воспитывает и меру. Любовь выше справедливости, и поэтому в иных исключительных положениях солгать спасительней, нежели сказать правду. Святая ложь. Словосочетание, не мыслимое для ума неопытного, а, между тем, Истина иногда, для более верной победы, ничуть не изменяя своей благой сущности, может как бы покрывало обмана накидывать. Сам Бог ради спасения погибающих человеков прибегает к мудрейшей уловке: Бесплотный облекается в плоть, Начальник жизни умирает, чтобы попрать смерть.

Высшую, совершенную меру во всем соблюдает лишь Творец всяческих, Который дарует и отъемлет, милует и наказывает. Степень причастия Божеству – степень меры во всем.

Только человек, опытно не испытавший духовной радости приближения к Богу, восхождения от силы в силу, от славы в славу, считает святость однообразной и скучной. Сердце святого не знает теплохладности: оно исполнено ненасытимым стремлением востекать от совершенства к совершенству. Словами – «Иго бо Мое – благо, и бремя Мое легко»[3], – выражена характерная черта православия в целом. Бремя легко потому, что оно – Божие: сам Владыка помогает нести его. Бремя невыносимо тем, кто не хочет нести его или несет, надеясь лишь на себя. Нам не достает сил быть добровольно смиренными, и потому Бог время от времени умаляет Свою помощь, чтобы мы ощутили все свое бессилие без Него. Бессилие быть истинно чистым, смиренным, любящим. Бессилие молиться, стоять на службе в церкви: тебя либо кидает в сон, либо рассеиваются туда и сюда помыслы, либо появляется невероятная тяжесть в теле, либо находится неотложное дело. Сама сила сопротивления молитве разве не свидетельствует, что душа в плену у греха и отца его – сатаны?

Вновь и вновь пробегаю строки о Феофане Греке из новгородского письма Сережи…

Поднимались по лестнице в барабан – впечатление силы огромной. Лик на сферической поверхности живет, меняясь при малейшем движении, поэтому невозможно его ни нарисовать, ни, тем более, репродуцировать. И открылось: не Судия страшный, как видится внешне (и Судия, конечно, но не прежде всего) – нет! Он – сострадающий. Взгляд очень напряжен, обращен и на землю, и вместе с тем заключен в себе, в нем огромная энергия и готовность к Жертве. Он – Агнец, а потом уже Судия. Потрясающие лики праотцов и пророков: подвиг, святая ревность, снедающая их. «Знамение Богородицы» – удивительно: ничего подобного я не видел…

И еще письмо – из Троице-Сергиевой Лавры:

И ты, который так много писал о таинстве единения – теперь избегаешь откровенности. Все время приходит на память, как ты почти побежал, когда я коснулся области твоего внутреннего состояния и делания. «Движение одного неизбежно вызывает движение вперед и другого», – так писал ты сам, цитируя Флоренского. А теперь язык твой стал бритвенно остр и приобрел холодный блеск… Навязывать сближение? Прости, но я многого не понимаю. Хотелось простоты и тепла, именно простоты, при которой приходит свет, когда с совершенной ясностью каждый из нас увидит себя и друг друга так, как один никогда не сможет этого сделать. Мне тяжело от того, что ты уходишь. Я надеялся, что теперь, как никогда прежде, мы сможем быть опорой друг другу. Первое испытание мы пережили, пройдем и через это – по милости. Напиши, пожалуйста, и если можешь, успокой меня. Очень хочется скорее получить ответ. Обнимаю. Твой Сергей.

Оба письма о разном, но и в том, и в другом – искренность, доверие, любовь удивительные. Мне горько видеть свое сердце безответным.

Да, Сергей и в том, и в другом нарушал меру, и от этого, ох, как тяжело бывало! Но и ты виноват, что, будучи чересчур нерешителен, не удерживал его вовремя. Виноват, что, будучи слеп к своим прегрешениям, старательно примечал чужие. Самооправдываясь, осуждать ближнего – дело, казалось бы, легчайшее. И, наоборот, сколь неудобно обвинять себя. Но это обманная видимость. Действительность являет иное: горек плод самооправдания, сладок плод самоукорения.

Вспоминая любовные отношения Сергея с сестрой и племянником, я содрогаюсь, будучи под властью духа осуждения. А что содрогаться? Разве сам любил безупречно? Мы всю жизнь только и делаем, что пожинаем горькие плоды мнимо благих стремлений. Уж знаешь на собственных боках, сколь широк человек, а все равно не готов встретить в нем и то, и другое. Да и в самом себе ожидаешь ли? Всяк человек есть ложь в той степени, в какой он удален от Бога, дарующего ведение высшей меры, утверждающего на царском пути Истины.

Болит и болит, давно уж болит душа: тяжело жить с мыслью, что любой человек в самый неожиданный момент способен спиной к тебе повернуться. Видимое благожелательство оборачивается вдруг откровенной злобой. Завистники тем больше изыщут поводов к обвинению, чем меньше их в действительности. И так во все времена! Какой, кроме достоинств, можно было изыскать упрек в Василии Великом? Но и он не избег нападений, свидетельством чему строки письма: «После коварно нанесенных мне ран в душу, едва не подумал, что ни в ком нет верности».

На чью верность можно полагаться, когда и тот, и другой человек, относившиеся к тебе с явной симпатией, вдруг с удовольствием причиняют тебе боль. Сейчас искренно любят, потом столь же искренно роют тебе яму. Нечестие других глаза колет, а ведь и сам непостоянен в добре: ежедневно изменяешь Богу недостойным делом и помыслом. Укори себя, и тотчас увидишь, как боль души ослабеет.

Все мы подобны апостолу Петру в отречении от Христа, но далеко не каждый уподобляется ему в другом – в искуплении греха отречения. Без поддержки Незыблемого сколь непостоянна природа человеческая! Только наивно-самоуверенная юность надеется безоговорочно на свое всемогущество. К тридцати годам начинаешь постепенно понимать: ты наг и нищ, если не одевает и не обогащает Отец небесный. Просить Его – единственное, что в твоей власти. Но сердце порой так пленено греховными образами, желаниями, ощущениями, что и молиться об избавлении от них – не можется, не хочется. В том и тяжесть подвига, чтобы постоянно отрекаться от любезного сердцу желания. Тяжесть – для новоначального, который еще не научился побеждать грех непобедимым оружием Креста.

                                              

***

При общей молитве ум, сердце и воля точно парализованы, рука, будто пудовая, вслед за всеми творит крестное знамение, тело, будто чужое, с невероятным трудом совершает земной поклон. Собирая все силы, победить не могу. Желая взлететь, остаюсь на дне адовом. Неотступно стучась во врата царствия, никем не услышан и не замечен. Единственное, чем отличается мое состояние от сущих во аде вечном – это надежда на помилование.

Из Троице-Сергиевской Лавры навстречу мне – звон колоколов. Пройдя Святые врата, первое, что не столько вижу, сколько улавливаю всем существом своим – это взгляд Сергея. Издали – близкий. Куда-то исчезает воскресное многолюдство Лавры. Внешне недвижный, Сергей голубой молнией взгляда весь устремлен ко мне. Теряется ощущение времени и кажется, будто преподобный Сергий Радонежский соприсутствует нам. Все существо наше исполняется мира и света. Сергий Радонежский не только был, но и есть: ведь сердца верных ощущают здесь его живое присутствие, покровительство. А наши закрытые монастыри – только ли вещественные останки былого? Так ли уж они лишены всякого призрения Божия? Нет и нет: монастыри, даже недействующие, продолжают жить, только лишь менее очевидно, и настанет момент, когда в них снова будет совершаться богослужение.

– Ну, расскажи о себе, хоть о чем…а не хочешь – просто помолчим: и так, и так хорошо, – обращается Сережа ко мне.

Хотя в огромной колокольне мы один на один, но говорить сейчас я не в силах. Вещи самые сокровенные сообщу потом, как бы мимоходом – в толчее московской улицы, под дождем у станции метро, в тесноте очереди. За плечами год разлуки, но такое впечатление, будто ее и не было. Сергей советует идти вслед за ним в семинарию, но я не хочу: так ли уж важно быть всегда вместе в нынешнем веке? Куда важнее оказаться рядом в нескончаемом веке царства небесного! А сейчас даже хорошо, что подолгу не видимся: каждая встреча – праздник.

Мы убеждаемся: единства веры еще недостаточно для глубокой близости. Бывает, встречаешь хорошего верующего человека, но желанья к сближению нет: он несоразмерен тебе. Несоразмерность, пусть и малая, препятствует в двух телах быть душе единой. Той душе единой, какая была у Василия Великого и Григория Богослова. Ведь помимо широты любви ко всему созданию Божию есть еще глубина любви – к человеку, особо тебе соразмерному.

У меня огромный и горький опыт: дружба, не укорененная в Боге, крайне ненадежна: ведь все, основанное только на человеческом, так превратно! Сколько раз я вкушал горечь от дружбы человеческой!

Вот и сейчас, в день по-настоящему летний, в душе у меня зимняя стужа: терпения присутствовать при беседах Сергея с кем-то другим, а не со мной хватает лишь на четыре дня. Боюсь взглянуть на Сергея, боюсь выдать ад самолюбия, стараюсь улыбнуться в ответ на встревоженный взгляд друга. Хочу приблизиться и не могу: незримая стена пролегает меж нами. Ужасаюсь своему состоянию и твержу про себя: «Господи, помилуй». Но помилования не получаю. При общей молитве ум, сердце и воля точно парализованы, рука, будто пудовая, вслед за всеми творит крестное знамение, тело, будто чужое, с невероятным трудом совершает земной поклон. Собирая все силы, победить не могу. Желая взлететь, остаюсь на дне адовом. Неотступно стучась во врата царствия, никем не услышан и не замечен. Единственное, чем отличается мое состояние от сущих во аде вечном – это надежда на помилование.

– Вот я какой еще безобразный, себялюбивый!

На улице сгущаются сумерки последнего летнего дня. Холодает. Сердцем улавливаю тонкое, едва ощущаемое прикосновение незримых тепла и света. Послышались едва различимые шаги Того, Кто помилует и отворит врата чертога мира и радости.

Наконец-таки оставшись наедине с Сергеем, говорю о стене, и она исчезает. С миром возвращаемся в Троице-Сергиев, без вопросов друг к другу, со светом тихим в сердцах.

Бог медлил с помилованием, чтобы я познал всю бездонность своего самолюбия.

Несколько лет как ни стремлюсь к единству с Сергеем, а его, подлинного, никак нет. Порой утешает видимость любви человеческой, потому что не ведаем лучшей любви – Бога ради. Но это утешенье сменяется скорбью размолвки, и мы познаем: полагаясь только на человеческое, строишь душевный дом на песке. И тогда, каждый про себя, уже не полагаясь на свои силы, мы просим преподобного Сергия, чтобы он помог нам в обретении единства подлинного, которое даруется и утверждается только Богом. Для такого единства быть вдали друг от друга – не печаль, а радость о вездесущии Божием, радость знать, что, несмотря на расстояние, в двух телах – душа едина. Сугубая же радость – увидеться лицо в лицо. Близость духовную и смерть не разобщает: в Боге все живы, в Нем нет места печали и воздыханиям. Залог непревратного единства – бесконечное взаимосмирение друг перед другом. Примирение с Богом ведет к примирению и с человеком. К Богу идешь и один, и благодаря человекам – твоим десным и шуиим путеводителям. Ведь содействует обретению Истины не только привлекательность добра, но и отвратительность зла – будь они явными или сокровенными. Десницею света чрез одних людей и шуйцею тьмы чрез других каждый из нас премудро путеводится к Тому, Кто источает Свет и побеждает тьму…

         – Человек из толпы – как все; толпа безлика. А святые – каждый не похож на другого, у каждого свой лик, едины же они в том, что все прозрачны для Бога, просвещающего и согревающего нас чрез них. Я тебе очень советую: съезди в Отрадное к отцу Тихону[4], пока он не улетел от нас.

– Но ведь сегодня, Сережа, мы уже были там. Ты забыл сказать, что исповедует сам отец Тихон, а у меня как раз к нему были вопросы, и я остался в страшной досаде. Ты тут, конечно, ни при чем: видимо, мне, недостойному, не суждено пока еще встретиться с ним, и на вопросы не время получить ответ.

– Сегодня не время, а завтра – время.

– Неужели Божие определение так быстро может меняться?

– А почему бы и нет. Вот съезди и узнаешь.

На следующее утро, перед поездкой в Отрадное, иду на исповедь к отцу Александру.

– …Боязнь исповеди, боязнь называть каждый раз одни и те же грехи.

– Будьте мужественны: на исповеди мы бичуем и побеждаем в себе гордость. Путь в Царство Небесное, как говорит один из отцов, не от победы к победе, а от поражения к поражению. Только не унывать, во всем надеясь на поддерживающего нас Господа.

– Воля покаянная зачастую превозмогается во мне волей греховной.

– Иначе и не может быть: вы очень надеетесь только на свои силы, и многое приписываете своим трудам. А теперь сами видите: всуе труды душевные, если не призываем на помощь Всемогущего к свершению их. Дела, творимые лишь по своей воле – дом, построенный на песке. Он может выглядеть даже лучше дома, основанного на камне, но – до поры…

Покрываемый епитрахилем, чувствую, как меня осеняет светлая сила. Еще ни одна исповедь так не облегчала.

В числе прочих причастников иду к Чаше, не замечая, смотрят на меня как, думают ли обо мне что. Слезы, легкие и счастливые, неудержимо бегут из глаз.

По благословению отца Александра еду в Отрадное[5] – к отцу Тихону.

Свет! – самое первое впечатление. Потом уже воспринимаются черты лица, а вначале и неотразимо – Свет!

День ненастный, и в комнате сумеречно, но я не замечаю это: все полтора часа встречи меня не покидает ощущение теплого сияния, излучающегося чрез отца Тихона.

Больше говорить приходится мне. Не получая ответа на вопрос, не смущаюсь, задаю следующий: ведь у отца Тихона и молчанье красноречиво. Порой он кротко разводит руками и, отрицательно качая головой, говорит: «Не знаю, не знаю…». При этом улыбка, взгляд, интонация голоса, с какою отец Тихон признает свою ограниченность человеческую – чудо! Чудо, само по себе стоящее самого полного и мудрого ответа.

– Рад бы от всей души помочь, – как бы говорит он всем своим видом, – но что взять с человека, грешнейшего всех?

Святая беспомощность: сколько в ней незримой духовной силы и высоты, и глубины…

В отце Тихоне все поучает, все – мудрый урок для воспринимающего и любящего ученика.

На мое признание в одном недостойном желании отец Тихон отвечает вопросом:

– Вы кому-нибудь раньше об этом говорили?

– Сергею, отцу Александру, но не так прямо, а, скорее, намеком. Других батюшек я почему-то побаиваюсь, а вот вас – нисколечко!

– Потому что грешнее всех, – и откинувшись на спинку дивана, отец Тихон засмеялся неподражаемо тихим чудосмехом, являющим святость и совершенство. Такого я еще никогда не слышал: ведь даже детский смех, казалось бы прекрасный и безупречный, все же несовершен: в нем нет глубокого Боговедения, которое даруется лишь труждающимся на ниве смирения.

Продолжая разговор, сообщаю отцу Тихону сновидение, которое однажды было рассказано мне.

– У нас, в канцелярии музея, пьют чай с какими-то гостями из Москвы. Я подхожу к окну и вижу, как падают глава и барабан Успенского собора вместе с Крестом, а стены его, разваливаясь на куски, рушатся. Перевожу взгляд чуть правее: по аллее идут вереницей монахи и на носилках из свежих досок несут черные гробы с белыми Крестами. Из Святых врат тянется вереница или со стороны озера – не знаю, но ощущение такое, что она бесконечна. За спиной моей продолжается шум и веселье, а за окном – осень, тишина, голая земля, голые деревья, и – вереница безмолвно шествующих монахов с гробами. Я в страхе и трепете застываю на месте.

– Этот сон касается всей нашей Родины, отвечает отец Тихон со светлой скорбью. Слово «Родина» он произносит с особой проникновенностью и теплотой.

– Отец Сампсон говорил Сереже, что в результате войны на месте Москвы будет большая яма. Мы с ним никак не хотим верить в это: ведь здесь столько святынь, и неужели не найдется тех десяти праведников, ради которых Бог помилует город? Отменен же был приговор над Ниневией.

– Москва – град Матери Божией. Об этом я всегда говорю в своих проповедях.

– Москва – особый город, – говорю, радуясь, что она будет помилована. Мне бы очень хотелось знать о временах и сроках, о конкретных, нас ожидающих событиях, но Бог, блюститель благовременности во всем, не допускает к знанию тайн того, кому это неполезно. Не открывает ни Сам, ни чрез угодников своих: поэтому и безответен отец Тихон на многие из вопросов.

– Отец Тихон, благословляете меня на постриг?

– Да.

– Мне бы хотелось, чтоб постриг был тайным.

– Я с недоверием отношусь к тайному монашеству.

– Одному подвижнику прошлого открылся в видении монах двадцатого века: он живет в обычном доме, ходит в обычной одежде, но умом, сердцем и волей он весь в Боге и высотой духа превосходит монахов предыдущего времени.

– Спросите отца Серафима[6]. Как скажет – так и поступайте, – не настаивая на своем, отвечает отец Тихон.

Через три года, так и не встретившись с отцом Серафимом, я вновь обращаю свой вопрос к отцу Тихону.

– Время покажет, – слышу в ответ.

Тихий, неопределенный ответ батюшки окажется для меня более благоплодным, чем четкое «да». Бог не бессилен чрез святых своих разрешить любое недоумение, но делает это сообразно внутреннему состоянию человека. Уже позже пойму, что безответны остались вопросы, сокровенно сопряженные с духом гордости. Любопытствовать о временах и сроках, считая себя вправе знать их – разве не гордость? И разве не мудрым врачевством явилось безмолвие отца Тихона?

– До сих пор я обращал к Богу некоторых людей самовольно, ничуть не задумываясь, сколь необходимо в таком деле благословение. Как, отец Тихон: Вы отныне благословляете?

– Ну, а вы уверены в себе?

– В себе? Нет, без помощи Божией я ничего не могу.

– Вот-вот: только с помощью Божией. Благословляю! Только своим работникам – лучше не открывать.

– А посторонним? Кто приедет, придет, будто случайно?

– Им – можно, их Бог посылает.

Наконец, я получаю благословение на самое заветное – служить Богу словом письменным.

– А можно мне будет к вам еще приходить, отец Тихон?

– Можно. Только опасаться надо: здесь есть люди, которые следят.

– Не все же они могут, что хотят. Ведь есть еще и покров Божий.

– Дай Бог, – крестится отец Тихон.

Надо видеть, с какой внутренней сосредоточенностью совершает он крестное знамя: жест, исполненный сокровенной силы и сопричастия Богу.

Требовательный стук в стену прерывает беседу: батюшку ждут к чаю.

– Видите, матушка заботится о моем здоровье. Надо идти.

От встает и идет маленькими шажками, едва передвигая ноги. Я подхожу на благословение. Отец Тихон благословляет, а потом, наклоняясь, целует мою руку. Проникнутый до сердечных оснований этим нежданным поцелуем, этим явленным уроком смирения, – я стремительно припадаю к руке отца Тихона и радостно, со слезами целую, целую ее…

Как будто неожиданно, а в то же время иначе и не могла заключиться наша встреча.

Выхожу на крыльцо. Продолжает идти мелкий, холодный дождь. Смеркается, и от этого серое одеяло облаков кажется еще серее и ниже. А на душе у меня – солнце! В сравненье с ненастьем погоды и ненастьем лиц человеческих тепло и свет этого незримого солнца еще ощутимее.

Идет неделя, вторая, третья – впечатленье от встречи с отцом Тихоном не меркнет. Совсем не случайно наша беседа откладывалась до причастного дня: увидеть, услышать чистого надо было – очистившись. Иначе ко многому я остался бы слеп и глух. Слава Богу – блюстителю благовременности!

– Не дорого начало – дорог конец, – вспоминается напутственное благословение отца Авеля, которое он преподал нам с Сережей накануне поездки в Отрадное.

Каким адом самолюбия было начало, и каким раем любви и смирения оказался конец!

Смирение…Не в книге, а живое и в живом человеке. Только увидев отца Тихона, начинаешь постигать смысл этого великого слова и дела, начинаешь видеть бесконечное различие между подлинным и мнимым смирением. Мнимое – плод своей воли, подлинное – дар Божий. Мир смирения ненарушим, неистощим, ибо Источник его неиссякаем, бессмертен, непревратен, неизменен. Мир не в нашем расхожем представлении, а в ином, не доступном для самоугодных стремлений и помыслов. Мы даже вообразить не можем, что такое мир, даруемый человеку Богом. Это то самое неизреченное блаженство, которое, по свидетельству апостола Павла, и на сердце человеку не восходило. Имеется в виду: человеку гордому. Святые же через смирение еще здесь, еще до преселения в горний Иерусалим сопричастны этому неизреченному блаженству.

Отец Тихон – живой учебник смирения, меры во всем. Он безмолвно убеждает: святость и смирение нераздельны. Столь же нераздельны грех и гордость. Смирение – залог совершенства и блага, гордость – залог греха и страдания. Гордость нарушает, а смирение соблюдает божественную меру во всем.

– Что существенно отличает православную истину от легиона лжеверий?

– Чудо – встреча с отцом Тихоном еще раз убеждает: только смирение…

Смирение – вот сила, воздвигающая из бездн греховных, приобщающая к всемогущему Воскресителю душ и телес наших.

– Кто вам наклеветал на меня? – обращается отец Тихон при второй встрече? – Я старик, а не старец. Вчера в ногах у меня валялась женщина, слезно умоляя о чуде…А ведь как тяжело, когда не можешь помочь.

У меня 25 вопросов к отцу Тихону. В ответ – либо разъяснение вопроса, либо безмолвие, либо обращение «Господи, помилуй» к Тому, с Кем отец Тихон ни на мгновенье не прерывает сокровенное общение.

– Иисусова молитва полная и сокращенная равнозначны?

– Да.

– А как лучше: «Господи, помилуй мя» или «Господи, помилуй нас»?

– Лучше: «Господи, помилуй нас».

– Можно ли поминать некрещеных и богоборцев следующим образом: «Господи, помилуй неведущих Тебя, противоборствующих Тебе»?

– Можно. Только надо добавить слово – «Спаси».

За чаепитием отец Тихон по преимуществу молчит, слушая Сергея. А я почти безотрывно внимаю только отцу Тихону: он и в молчании поучителен.

– Вы можете приезжать ко мне – и так, и на исповедь, – обращается отец Тихон ко мне, – а вопросов – не надо: я не старец.

Отец Тихон не вопросы отстраняет, а безмерное почитание себя. Он учит: сила и свет от него исходящие – от Бога.                            

***

Только получил Дар, а уже спешишь потерять. Только свершилось Рождество Христово в пещере сердца, как Ирод самоугодия уже изыскивает способы умертвить Младенца, погасить Свет незаходимого Солнца. Приходит Владыка Живота, а ты по-прежнему сообразуешься не с Его благой волей, а со своей или с волей лукавого. Какое безумие: выдавать себя за царя в присутствии Царя царствующих!

Три дня подряд наугад раскрывая Евангелие, попадаю на вторую главу от Иоанна, где сказано: «Дома Отца моего не делайте домом торговли»[7].
Эти слова сказаны и о храме одушевленном – о каждом из нас, делающем в себе дом торговли, в котором вымениваются вечные, подлинные ценности на временные и призрачные. Особенно это присуще нашему апокалиптическому времени. Чего стоит только Америка – современная великая блудница! В России, у которой за спиной века православия, намного меньше, но тоже становится ощутим тлетворный дух дома торговли.

Материальные блага даруются Творцом всяческих не только для поддержания жизни, но и для испытания свободы воли: что предпочтем: Бога или маммону? Зло заключается не в богатстве, а в пристрастном отношении к нему. Можно быть нищим, но иметь в сердце зависть к богатому и пристрастие к богатству. Хотя бы ты владел целым миром – ничего не считай своим, а помышляй о Царе царствующих, о Подателе благих. Для одного богатство – повод встать на путь пагубный, для другого – повод быть увенчанным. Зла нет ни в чем для живущего во имя Божие: его и действительно нет, как силы, способной противостоять Всемогущему. Напротив, живущий во имя свое неизбежно примешивает ложку дегтя к самым по видимости благим намерениям и делам.

Самолюбие силы ума, сердца и воли направляет к целям и ценностям тленным. Самолюбие забывает, Кто является Источником нетленным всех наших благ. Мера царского пути в том и есть, чтобы всего себя, а не что-то одно посвящать Пресвятой Троице.

Нарушение меры божественной, уклонение с царского пути начинается в тех наших мыслях, желаниях и поступках, которые хоть сколько-нибудь причастны самолюбию. Соблюсти совершенную неуклонность, будучи во плоти – невозможно. Поэтому всегда есть повод для покаяния: если нет видимых уклонений – есть невидимые, если сейчас пребываешь в мере – трезвись и бодрствуй, страшись утратить в предстоящих искушениях и пагубах. Один и в молитвах – самоугоден, а другой и в бесчисленных хлопотах – богоугоден. По видимости – варит обед, моется в бане, говорит с кем, едет, идет куда-то, а невидимо – предстоит Богу. В любом месте, в любом деле или без дела можно служить Богу. В какой мере посвятишь себя Пресвятой Троице, в такой станешь причастником Ее державы и славы.

…День памяти преподобного Сергия, причастника Пресвятой Троицы, наводит на размышленье, сколь я далек от Нее. Не в пример другу моему Сергию.

Вполне ответить на вопрос, что такое преподобный Сергий для России и Россия для Сергия, может лишь человек, равный ему по духу. Мы же (большинство!) только что отметив шестисотлетие Куликовской битвы, даже не задумались над таким вопросом. Ведь Сергий – знамя Куликовой победы, незримый воевода русской рати.

Русь, прияв христианство, еще во многом остается язычницей, и Бог ведет ее к покаянию и смирению жестокой силой татаро-монголов. Ужасен гнет нечестивых, но еще ужасней иго незримое – иго самолюбия. Бедствиями внешними мудрое и милосердное Промышление очищает, избавляет народ от куда более страшной пагубы внутренней. Чрез унижение Русь возвысилась к Богу, чрез тяготу порабощения освободилась. Смирившись, победила. Очевидное начало победы – на поле Куликовом, а сокровенное – в сердце преподобного Сергия. Главная брань и победа всегда в сердце совершается. Сокрушив в сердце врага незримого, преподобный становится другом Божиим, и в его молитвенной власти залог Куликовской победы.

Немного побед, подобных Куликовой – во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Победа нечестивая призрачна, и по некотором времени, несмотря на являемое всячески всемогущие, оборачивается поражением. Победой по существу она и не была. Могуче, долговременно давили и топтали Русь дикие орды, но где они сейчас? Нет и следа. Русь же и Сергий – живы!

Особенность Куликовой победы и в том еще, что она не давала поводов к гордому самоуспокоению, напротив, призывала к вниманию, к единению с Силой, которая даже в жесточайшем наказании несет нам милость и любовь.

Перед отъездом в Москву мне снится, будто мы с Сережей, поднимаясь по воздуху, становимся из двух – одним целым телом. Мы, пребывая каждый самим собой – едино. Страх благоговейный, удивление перед сверхъестеством совершающегося, легкость, сладость необычайная. Продолжается действие в Троице-Сергиевой лавре. Мы идем в трапезную духовной академии, крестясь на какой-то образ, но вместо трапезной попадаем в океан света: иначе не назовешь. Где-то в стороне несколько темных продолговатых предметов, но свет столь всемогущ и обилен, что пред лицом его они бессильное ничто. Свет без конца и без края. Души наши исполняются ощущением свободы, блага, мира.

Отец Тихон, объясняя значение сновидения, скажет: «Это ваше единение в теле Христовом, ваш светлый с Сережей путь».

Святые Дары не награда за покаяние, а – Дары. Сколь усердно ни кайся, ни исповедайся – ты все равно не достоин приять Бога. Покаяние – это желание нечистого стать чистым, желание превратного приобщиться к Непревратному. Желание – дело человеческое, а очищение и приобщение к Нетлению – дело Божие. Мы, смертная плоть и кровь, приобщаемся бессмертных Тела и Крови Христовых. Вдумайся: Кого приемлешь?

С ужасом представляю, как легко и невежественно относился я до самого последнего времени к таинству причастия. К таинству, которое соединяет с Богом. Тело Христово приемлешь, Источник бессмертный вкушаешь, а нет ни страха, ни благоговения, ни изумления пред чудом из чудес. По неизреченной любви Бог не гнушается в виде Святых Даров возлечь в яслях тела твоего, а в ответ – равнодушие, небрежение, ненависть. Только получил Дар, а уже спешишь потерять. Только свершилось Рождество Христово в пещере сердца, как Ирод самоугодия уже изыскивает способы умертвить Младенца, погасить Свет незаходимого Солнца. Приходит Владыка Живота, а ты по-прежнему сообразуешься не с Его благой волей, а со своей или с волей лукавого. Какое безумие: выдавать себя за царя в присутствии Царя царствующих!

Но почему Бог, вселяясь в человека, допускает быть пренебрегаемым, гонимым, распинаемым? Допускает из уважения к достоинству и свободе созданного по Его образу. Бог не хочет любви вынужденной и терпеливо ждет нашего обращения, призывая к Себе в малом и большом, видимом и невидимом. Святые Таинства – призвание невидимое. Что ж, не допускать человека к крещению, причастию за то, что он не испытывает должных благоговения и благодарения? Да, сейчас не испытывает из-за преобладания плотского мудрования. Но потом, как знать, может пробудиться ненасытимая любовь к Господу, которая искупит и щедро восполнит былую недостаточность в желании единства с Богом. Однако наше благодарение, наша любовь, наша жертва несравнимы с Любовью и Жертвой Господа.

         …Опять Отрадное, и опять отрада от встреч с отцом Тихоном. На сей раз исповедь далась так легко – ничто не мешало. Под епитрахилем на миг ощущаю действие благодати, изгоняющей мрак и тяжесть греховную: все существо становится светлым и окрыленным, как бы невещественным. На опыте дается познание очищающего и просветляющего действия благодати. Но это, как блеск молнии – на миг…

Недостойные прощения и освящения, в таинствах покаяния и причастия мы освящаемся, получаем Дар, несоизмеримый с заслугами и достоинствами нашими. Дар, удерживаемый смирением, и утрачиваемый гордостью. Смирение – это сам Господь, и поэтому, обретая смирение, обретаем Бога.

Если не можешь со смирением понести победу, то не удивляйся грядущему поражению.

Ленью, сребролюбием, сластолюбием, славолюбием – каким бы видом самоугодия ни был одержим, сила освобождающая – смирение. Для смиряющегося нет зла: с помощью Божией горькое претворяется в сладкое. Чудодейством смирения даже падения соделываются ступенями, возводящими к Богу. А пагуба самолюбия даже добродетели соделывает силою, низводящей во ад. Но одно дело – ценить смирение, другое – жить во смирении. Первое полагает начало исцелению, а второе исцеляет страждущий дух, а чрез дух и тело. Ведь многие из наших телесных недугов – следствие повреждения духа. Признак смиренного сердца – не домогаться духовных утешений, считать себя недостойным их. И вот тогда сердце исполнится непревратного утешения, даруемого Царем Небесным, Утешителем, Духом Истины.

– Главная моя беда – нет смирения.

– А у кого оно есть? – улыбается в ответ отец Тихон.

Степень смирения – степень единства с человеком во всей его целости – от первого до последнего. В смирении – жизнь, в самолюбии – смерть. Трагедия великого иудейского народа – это трагедия фарисея, который, считая себя боговидцем, предает и распинает Бога. Нельзя не плакать о народе, который, гордостно услаждаясь великими дарами и благословением Божиим, духовно слепнет и – проклинается. Как не скорбеть глубоко о народе, который приял телесное обрезание, но требует смерти для Преподавшего обрезание духовное? Достоин сожаления народ, питающийся грудным молоком, когда пришло время вкушать твердую духовную пищу. Гордость народ-боговидец соделывает народом-богоборцем. Поистине велик лишь тот народ, который в величии не считает себя великим. Таким величием на протяжении своей духовной истории исполнена Святая Русь. Эта Русь не надмевалась победами, а славу за них воздавала Богу: «Не нам, не нам, Господи, но Имени Твоему даждь славу»[8].

Но когда смирение добровольное оказывается Руси не по силам, Бог смирял ее неволею – мором, гладом, войной, революцией. Без великих испытаний воспитался бы народ – фарисей и зачахла нива православия. Без животворящего Креста скорбей что бы осталось в православии, кроме буквы обряда? Не будь Голгофы 1917 года и последующего времени – и Святая Русь обрелась бы во гробе смерти духовной.

Молитва – «Господи помилуй» – необходима и находящимся в скорби, и пребывающим в благоденствии внешнем и внутреннем. Благоденствующие, преуспевающие даже более нуждаются в милости Божией, потому что имеют больше поводов к гибельному самовозношению, а чрез него и ко всем прочим бедам. Скорбь поневоле смиряет и призывает быть бдительным, а положение благоденствующего куда опасней: именно потому, что кажется безопасным. Не почивание на лаврах, а сугубая молитва подобает одаренному великими благами и дарованиями. Для распинающего гордость нет зла ни в чем: он не претыкается ни чрез высокое, подобно Адаму, ни чрез низменное, подобно Каину. Лукавый вкупе с людьми может побеждать нас не иначе, как через наше самолюбие и грехи, от него произрастающие. Соблазнители лишь пробуждают дремавшую страсть: первопричина зла не в них, а в нашем собственном сердце, которое добровольно склоняется к соблазну. Случаев, чрез которые можно познавать залоги сокрытого в сердце духа гордого и нечистого, жизнь дает в изобилии – было бы желание искоренять их смирением.

Тяжесть общения с тяжелыми людьми воспринимай как крестный урок смирения. Тебе немощи самолюбивые в лице нескольких человек обременительны, а Бог, волею восшедший на Крест, подъял и искупил бремя грехов всех людей – от первых до последних. Мера твоего мученичества, твоей жертвы, твоего смирения и любви – ничто в сравненье с безмерностью Божественных. Будучи расположен, равнодушен или неприязнен к кому – равно смиряйся, познавая крайнее несовершенство своего самолюбивого устроения в каждом из трех состояний.

Самое трудное – распознать самолюбие в любви. Ревность – один из верных признаков любви самолюбивой. Без помощи благодати Божией не только одолеть самолюбие, но даже и увидеть его в себе невозможно. А благодати нет без смирения: больше смирения – больше и благодати. Все – Божие, и ни на что будто бы свое нельзя полагаться, и нет мгновения, которое можно прожить без Божией помощи. Само дыхание жизни – от Бога. Чем больше даров у человека, тем в большей помощи Божией он нуждается, ибо у много имеющего больше скорбей и испытаний.

Высший из ангелов, блиставший видимым и невидимым величием, возжелал еще большего: «Вознесу престол мой выше звезд Божиих и уподоблюсь Всевышнему».

Стать богоподобным – что может быть достойней такого желания? Но в сочетании с гордостью оно соделалось высотой, во ад низводящей. Надеясь на богоподобие без помощи Бога, ангел теряет величие, низвергается, и уже именуется – сатана, что значит: противник. Противник Бога.

Мир, мера, смирение – слова единого корня, по смыслу близкие. Сатана нарушает первозданный мир между Творцом и тварью: он и сам отступает от Бога, и научает тому человека. Падший ангел, начиная высоким хотя бы по видимости (Уподоблюсь всевышнему!), ниспадает до злобной зависти к блаженству первого человека в раю. Из зависти этот начальник лукавства клевещет человеку на Бога, почему и дано ему еще одно имя – диавол (клеветник). Вслед за лукавым ангелом и человек: лишаясь смирения, наследует самолюбие, простирающееся от гордостного самосовершенства до упоения низменнейшими пороками.

Горе тебе, если умножая имение, не умножаешь смирение: ведь за сугубые дары сугубый и ответ держать станешь.

Мысли, желания, чувства, по видимости самые недостойные, могут стать поводом ко смирению – источнику всякого духовного блага и достоинства. И, наоборот, самое благое и великое может быть поводом к гордости – источнику всякого греха и страдания. Шествующий царским путем православия не уклоняется от смирения ни десницею добродетелей, ни шуйцею пороков. Доброе и злое, радостное и скорбное чудодейством смирения соделываются ступенями, возводящими к богопознанию. Не сами по себе грех и добродетель приближают к Богу или отдаляют от Него, а наше сокровенное отношение к совершенному добру и злу. Отношение самолюбивое или смиренное. Если смиренное, то и недостойное является поводом к достойному. А если самолюбивое, то и благие дела низводят во ад. Чрез искушения, страдания, вольные и невольные, приходишь в сознание своей немощи, смиряешься, и тем самым обретаешь радость и силу от Того, чье иго – благо, и бремя – легко.

Отец Тихон, весело улыбаясь, говаривал: «Мы живы милостью Божией».

Милость простирается на всех – и верных, и неверных, и смиренных, и гордых. Но смиренные привлекают сугубую милость. Сугубую и в скорбях, и в радостях. Мы пребываем в океане милости Божией. Разве не милость дарованное нам дыхание жизни? Разве не милость, когда искушения зримые и незримые путеводят нас к Богу, помогают востекать к созерцанию Несозерцаемого? Разве не милость наряду с радостями претерпевать скорби, чтобы чрез то и другое, как переменное, приобщаться к Неизменному? Так взамен тленного обретаем Нетленное. Так отрекаемся от суетного мира гордости и шествуем к непревратному блаженству смирения. Ибо смирение пребывает неподвижным: чрез приобретения и лишения, утешения и скорби, не пленяясь ими, созерцает Божественную Красоту. Сама по себе превратность нашей внешней и внутренней жизни – разве не ежедневный урок смирения? Урок, без которого мы утучнялись бы в самолюбии день ото дня. Превратность в жизни отдельного человека и целых народов разве не является побуждением, чтобы всецело обратиться к Единому Неизменному – Отцу и Сыну и Святому Духу? Но мы, ежедневно побуждаемые, спим мертвым сном во гробах самолюбия. Воскрешает сила нечеловеческая – Божественное Смирение. Смирение – та чудодейственная среда, в которой снимаются противоречия, устанавливается непревратный мир, неслитно соединяются дух и тело, небо и земля, Бог и человек.

…Не было случая, когда б отец Тихон, умерший для мира, остался безучастен к чужой беде или радости. Подчас батюшка более самого человека сопереживает его горю. Но в сопереживании скорбию не пленяется: минуя как временное, он молитвенно обращен к Вечному. Смирение не унывает в скорбях и не надмевается благами: духовный взором минуя их, как преходящее, нисходит во глубину сердца, где созерцает Несозерцаемого, вмещает Невместимого. Совет смирения самый мудрый, ибо смирение знает цену и место всякой вещи – видимой и невидимой. И вот поэтому к умершему для мира идут за советом, помощью и благословением. Умерший для мира наставляет в делах мира, и это неудивительно: именно так, посредством вещей временных, святой мудро путеводит страстного человека к бесстрастию, погрязшего в тленном – к нетлению, сущего во гробе самолюбия – к жизнодательному смирению.

Будучи живым для временного, ты мертв для вечного, мертв для таких неизреченных благ, Податель которых превосходит неописуемо мир видимый и невидимый со всеми его богатствами и наслаждениями. Стяжавший дар смирения – чудотворец, хотя бы и не творил чудес в расхожем понимании. Отец Тихон – чудотворец. Подвергаться превратности и быть духовно непревратным – разве не чудо? Часами внимать на исповеди человеческим грехам и чрез них востекать к Целителю душ и телес – разве не чудо? Видеть незримую Десницу за чредою событий великих и малых – разве не чудо? Мы ублажаем свидетелей чудес очевидных: сугубо блажен, кто видит чудо незримое – силу Божию, в немощи совершающуюся, видит присутствие вечного, неизменного в человеке, подверженном течению времени и обстоятельств.

Быть всегда и за все благодарным Богу – это свойство природы, преображенной смирением. Для самолюбия – вещь невозможная. Ибо самолюбие, владея даром, не ценит его как дар, а, лишаясь, воздвигает ропот.

***

Крещением воцерковление не завершается, напротив, таинством дается начало и залог, подлежащий беспредельному духовному возрастанию: приобщение к Церкви предела не знает, ибо беспредельно совершенен и глава Церкви – Христос. Все видимое в Церкви является путеводителем к таинственному, сокровенному. Церковь – духовный союз Бога и Человека, основанный на смирении и любви.

…Крестился я в день преподобного Евфимия Великого, а воцерковление было спустя пять лет – в день преподобного Антония Великого. И священник, и крестный отец забыли воцерковить меня (таинство крещения совершалось на дому).

Однажды при виде крещаемых мальчиков, которых вводили в алтарь и воцерковляли, меня пронзило сожаление и недоумение: – А почему же я остался невоцерковленным и можно ли упустить эту часть из таинства крещения?

– Нет, нельзя, – сразу разрешает вопрос отец Тихон, – Чрез воцерковление мы соединяемся таинственно с Церковью, глава которой – Христос. К сугубой убедительности батюшка произносит формулу воцерковления.

До воцерковления я, несмотря на желание единства, несмотря на пасхальные мгновения, все же оставался чужд многому и не чувствовал себя своим в церкви. А – после – все ощутимо меняется: я становлюсь живой частью живого церковного тела. Так на собственном опыте постигаю, сколь нераздельно таинство крещения, сколь важно совершать его во всей полноте.

Крещением воцерковление не завершается, напротив, таинством дается начало и залог, подлежащий беспредельному духовному возрастанию: приобщение к Церкви предела не знает, ибо беспредельно совершенен и глава Церкви – Христос. Все видимое в Церкви является путеводителем к таинственному, сокровенному. Церковь – духовный союз Бога и Человека, основанный на смирении и любви. Союз, утверждаемый Крестом. Союз, побеждающий смерть: чрез временное, преходящее он путеводит к вечному. Единство Церкви видимой и невидимой особенно ощутимо в общении со святым человеком. С таким, например, как отец Тихон. В алтаре ли ты с батюшкой, на исповеди или за чаепитием – везде чувствуешь себя близ Царствия Божия. Ибо сие Царствие отец Тихон несет в своем сердце, где бы он ни был. Батюшка молчалив – тем драгоценнее каждое его слово, исполненное силы и мудрости, смирения и любви. Получить разрешение вопросов из уст отца Тихона – великое утешение: ведь уста батюшки – уста Божии.

– Следует ли осенять свой лоб Крестом перед началом служения словесного (будь оно устное или письменное)?

– Да.

– Правильно ли я беру заочное благословение: «Господи, благослови меня на сей день Господень по молитвам протоирея твоего Тихона»?

– Правильно.

– Необходимо Ваше предварительное согласие, чтобы получать заочное благословение?

– Да.

– Заочное благословение столь же действительно, как и очное?

– Да.

– В благословении важна конкретность?

– Да.

– Отец Тихон, обрести великую милость Божию – значит быть великим?

– Да.

– За особое смирение Иоанн Богослов удостоен высших откровений и избавлен от тех мучений, которым подверглись другие апостолы?

– Да.

– Многие скорби предстоят тебе в жизни, – говорит однажды отец Тихон.

– Скорби по преимуществу внутренние, а не внешние?

– Да.

Видеть отца Тихона – видеть тайну купины. Больной, немощный, окруженный самым что ни на есть земным, прозаичным, глупым бытом, он, минуя сие, восходит к Источнику здравия, могущества, мудрости и красоты неописуемых.

– Замолчи! – прикрикивает однажды отец Тихон на матушку. – Какие ты все глупые речи ведешь!

Это не голос страсти, не знак раздражения и неприязни, а мгновение святой досады на человека, который не дает ни минуты побыть в тишине. Но даже отсутствие тишины внешней не нарушает тишину внутреннего молитвенного предстояния Богу.

Батюшка с матушкой – небо и земля, но надо видеть, как они любят друг друга! Отправляясь на службу, отец Тихон благословляет матушку Татьяну и тихо, благоговейно целует ее в лоб.

– Ты не бросишь меня? Не бросишь?

– Нет, нет, – отвечает батюшка, – нас разлучит только смерть[9].

Иным непонятною кажется сия любовь. Но подлинная любовь не ищет, за что любить: она любит без поводов и сияет, как солнце, на злых и добрых. Но если солнце сияет безотчетно, не различая зла и добра, то святая любовь видит сокровенное: чрез шелуху временного в человеке проникает к вечному образу Божию. Святая любовь скорбит, если образ сей помрачается гордостью, и радуется, если просвещается смирением.

– Вы любите мою матушку? – с особой доверительностью спрашивает отец Тихон.

– Она Ваша половина, но, простите мою немощь: Вас я люблю значительно больше.

Тихий вопрос этот окажется вразумительней пространных наставлений. Благоговея пред святостию одной, не пренебрежем и другой половиной: сей брак являет тайну единения человеческого с божественным в такой мере, в какой это редко бывает. Возможно, матушка явилась для батюшки той лествицей, которая помогала ему взойти на небо смирения. Еще никогда и ни в ком не видел я смирения такой божественной красоты, как в отце Тихоне. Луч из рая!

Пасха – с отцом Тихоном! Отец Тихон несказанно рад моему приезду: «Подойди ко мне, подойди…Жив! А я думал – ты умер…». И целует так благоговейно, нежно и проникновенно, как это умеет только он, отец Тихон. Вещественно его поцелуй почти неощутим, ибо в нем преобладает сила невещественная, сила божественных смирения и любви.

– Увидимся в будущем веке, – выходя из-за пасхального стола, скажет отец Тихон. Действительно, Пасха 1983 года окажется для него последней.

– Воистину воскресе, воистину воскресе, воистину воскресе Христос!

Надо видеть, какою чистою радостью сияет лицо отца Тихона, как живо, в такт песнопению, излучается пасхальная радость всеми его движениями!

В этот же день отец Тихон, перекрестив рукою на четыре стороны, посылает заочное благословение моей маме. Опыт свидетельствует: благословение батюшки имеет особую силу. Трижды получить благословение у отца Тихона на служение Богу словом письменным является для меня знаком великой милости Божией. Сие благословение оставит след на всю жизнь: батюшка неспешно, торжественно, внутренне выступая за предел окружающего, осеняет Крестом пространство перед собою и созерцает тайну, Богом откровенную.

В отце Тихоне, слабом физически, сколь могучая власть: знамением Креста и молитвою к Неизменному соделать сильным свое благословение во всякое время и на всяком месте.

Многочисленные встречи с отцом Тихоном не расчленяются в сознании: все они становятся единым таинством смирения и любви. Быть с батюшкой – именины духа, причастие раю. Хотя и страдает – вместилище блаженства, хотя и беспомощен – всем помогает, хотя пребывает в молчании – его молчание приобщает к Слову. Тленное тело соделывается для него пособием в приобщении к Нетленному.

Тело – великий дар Божий человеку, ибо является живым храмом Начальника Живота. При сотворении человека Бог из собственных уст своих вдыхает в превратное тело непревратный дух. Какое чудо любви к своему созданию! Какое смирение: себя, Безграничного, сочетать с ограниченным! Себя, Бессмертного, даровать смертному! Разве в сотворении первого человека не заложен прообраз явления Богочеловека? Неслитно соединяя в ветхом Адаме дух и плоть, Творец провидит и предваряет собственное воплощение.

«Сотворим человека по образу нашему и по подобию нашему»[10].

Сколь знаменательно, всеобъемлюще это Слово, исшедшее из недр Предвечного Совета Пресвятой Троицы! Само сотворение человека изъявляет готовность Бога к искуплению человека из уз смерти и греха. Господь, созидая человека, уже предвидел грехопадение его, предвидел «нашего ради спасения» свое распятие на Кресте. И потому человек созидается по образу и подобию Креста как в видимом, так и в невидимом отношении.

Творение «по образу» Креста является залогом творения «по подобию» Креста, в котором Божество неслитно соединяется с человечеством. Тайну творения «по подобию» Создатель совершает чрез собственное Воплощение, чрез нисшествие с высоты Неба и Божества на землю, во гроб и во ад плененного грехом человечества. Сие творение, предвечно предусмотренное, как особо великое, как чудо чудес, увенчивает деяния Пресвятой Троицы. Сие творение по единой троичной воле совершает Бог Сын. Христос уподобляется человеку во всем, кроме греха, и так соделывает его Себе подобным. Силою Воскресения и Вознесения обожествляется, становится нетленною и причастною Премирному Царству даже плоть человеческая. Если «по образу» сотворен каждый, то творение «по подобию» – удел избранных. Избранных не только Богом, но и свободно влекущихся к такому избранию. Творение «по образу» – исключительно Божие: не мог соучаствовать в нем тот, кого еще не было. А в творении «по подобию» смирением и любовью участвует и сам человек. Сколь благ и премудр Создатель: не завершая человека творением «по образу», дает ему поистине царское право быть вместе с Ним творцом «по подобию». Источник сего чуда – Крест. Творение «по образу», соделывая человека свободным и разумным, предшествует творению «по подобию» – неслитному соединению Бога и человека.

Преподобный – значит, очень, весьма подобный Богу. Монашеский подвиг преподобия знает начало, но не знает конца: разве может быть последний шаг на пути к Тому, Кто является Путем, Истиною и Животом? Даже кончина – не конец и завершение, а продолжение уже на небе, уже без искушений Пути Креста. И как Крест бесконечно простирается в высоту неба, так для святых нет предела даже в Мире Премирном в уподоблении Бесподобному.

С четверга на пятницу, в ночь на Рождество Богородицы снится, как я пытаюсь разжечь огонь в печи, но никак не могу: бумага обугливается, не загораясь. И вдруг понимаю: мешает злая незримая сила. Поспешно выхожу из дома, приближаюсь к соседским кроличьим клеткам и, наступая на невидимую смерть, обоими руками осеняю Крестом пространство перед собою. И вижу, как из клеток (они стали вдруг прозрачны для глаз) выбегают в страхе перед моим приближением и тут же бесследно тают бесплотные тенеобразные фигурки.

– Бесы! – молнией пробегает в сознании. Подхожу к их обиталищу и со словами «Да воскреснет Бог и расточатся врази его…» многократно совершаю знамение Креста. Понимаю, сколь жуткая опасность грозит мне, но страха нет: каждою частицею своего существа чувствую: Крест – моя сила и победа: без креста я – ничто. И тут же – мысль о необходимости монашества…

Слово из уст самого Бога – Слова свидетельствует: в основе преподобия, или духовного творения «по подобию» лежит смирение. Это та неизреченная сила Божия (сила Креста!), действием которой начинается и совершается творение «по подобию». Чудодейством смирения превратное соделывается непревратным, человеческое неслитно соединяется с Божественным.

Живым примером сего соединения является отец Тихон. Чрез отца Тихона видишь Бога и не можешь пресытиться сим чудо-видением. Будь батюшка в алтаре, у престола, или за обеденным столом – он не прекращает священнодействовать. Покидая пределы церкви зримой, отец Тихон ни на мгновенье не оставляет церковь незримую, престолом которой является его собственное сердце. И это несмотря на недуги и великие досаждения от бесов. Но бесовская рать отступает посрамленною: отец Тихон, вопреки злохудожному замыслу, не удаляется, а еще более приближается к Богу, восходит духовно на Крест и приносит себя в жертву бескровную.

Отец Тихон – созерцатель Троической Тайны и Красоты Креста. Однажды он признался, что видит происходящее и на земле, и на небе. Только сотаинник Креста может быть свидетелем вечного чрез преходящее, блага – чрез скорбь, жизни – чрез смерть. Внутренний путь отца Тихона, как и у каждого причастника Креста, уподобляется Крестному Пути Христову.

Надо видеть, какая полнота в крестном знамени отца Тихона: осеняя себя им или благословляя кого, он изображает сим жестом свою внутреннюю сообразность Кресту. Отец Тихон сам вкупе со Христом присутствует в крестном знамени и так являет свою причастность Великому Троичному Пути. Ведь в этом лаконичном крестном движении содержится весь искупительный жертвенный Путь Бога – Слова.

…Знаменательно, что в начале церковного года вслед за Рождеством Пресвятой Богородицы идет другой великий праздник – Воздвижение Креста Господня: через Богородицу и просиял Крест. Не случайно, что Воздвижение на седьмой день за Рождеством: седмицами измеряется земной век, и в конце его, в последний Седьмой день, пред наступлением нескончаемого Дня Восьмого – воздвигнется и воссияет, как никогда, пред лицом всей Вселенной Знамя Креста. Знамя, преводящее из тленных седмиц в Восьмой День – «День, Егоже сотвори Господь».

Богослужения православного года ведут Путем Непобедимой Победы. Сколь премудра последовательность их, сколь поучительно уже само начало: Рождество Пресвятой Богородицы открывает Путь к Победе, а Воздвижение Креста Господня указует то Оружие, которым мы можем низложить всю сопротивную силу.

Каждый великий праздник являет и часть Божественного Пути, и целое. Великий пост исполнен предощущением Пасхи. Перед началом поста в Прощеное воскресение уже веет пасхальной радостью. Великопостная четыредесятница, имея в себе залогом десятину от каждого времени года, объемлет весь Путь Непобедимой Победы. А разве не Путь каждая Божественная литургия? В богослужениях церковного дня и церковного года мы проходим Путь Непобедимой Победы, обозреваем начало и конец мира, приобщаемся к Премирному Миру Пресвятой Троицы.

Умер отец Тихон…

Поначалу отмахнешься от сей вести, не поверишь ей, пока не прочтешь письмо от келейника отца Тихона. Но и тогда не оставит недоумение: как это могло произойти?

Все думали, что после кончины матушки отец Тихон еще поживет. Иные втайне даже хотели, чтоб матушка поскорей освободила его: тогда, мол, не будет препятствия к постригу, и отец Тихон, не обремененный заботой о жене, еще более приблизится к Богу. И он приблизился, но иначе: так, как внушили ему любовь и смирение.

Сразу после исхода матушки отец Тихон сам отслужил заупокойную литию и, от всего отрешившись, весь ушел в молитву. Казалось, лишь телом он оставался еще в этом мире. Ко всему и вся безучастный, он точно перестал воспринимать видимое, и только в момент причастия обнаруживалось несколько, что восприятие вещей им не утрачено. И когда спросили, где похоронить матушку, он ясно ответил: «Здесь».

Заходил кто или говорил что, – взгляд отца Тихона был невидящим: батюшка всецело погрузился в созерцание Несозерцаемого. За три часа перед исходом лицо и глаза его радостно оживились: он видел что-то перед собою…

Отец Тихон мог еще пребыть с нами: для меня сие несомненно. Но связанный молитвенным обещанием, он идет вслед за матушкой, идет выручать ее – это тайна, не ведомая хладному и безучастному сердцу.

4/17 июля 1983 года – день блаженного успения отца Тихона. День для батюшки втройне праздничный, ибо в сей день с его отшествием соединились Воскресение, Причастие и Собор новгородских святых.

«Страдалец от чрева матери своея» (так он именует себя в письме к патриарху Пимену) преселяется в страну нетленной радости, приобщается к лику святых созерцателей Тайны Пресвятой Троицы – Тайны Креста. Чрез Крест отец Тихон, будучи на земле, пребывал на Небе. Чрез Крест он, будучи теперь на Небе, пребывает на земле: не оставляет попечения о нас, грешных. Устремляясь выше и выше – к Триипостасному Солнцу, продолжает по-матерински заботиться о своих чадах. Однажды батюшка, светлый-светлый, является в сновидении мне, и осеняет Крестом мою склоненную голову – благословляет еще раз (уже оттуда!) на служение Слову – словом.

В другом сновидении отец Тихон входит в комнату как бы за помощью, а потом спокойно усаживается на диван и говорит: «Атомной войны не будет».

Моя знакомая, вовсе не знающая отца Тихона, сидит за рабочим столом и, закрыв на мгновенье глаза, видит вдруг прямо перед собою, на воздухе, престол, на котором сидит улыбающийся старец с слегка склоненною головою. Он пытается привстать. И одежды, и престол излучают такой яркий золотистый свет, что невозможно понять, какого они цвета.

Немного позже по фотографии эта женщина в явившемся старце узнает отца Тихона.

Глава 2.

1983–1987 годы.

Сражения за реки. Вино духовное

Сокровенное – источник очевидного. Все самое главное в духовной жизни происходит сокровенно – необъяснимо словом и делом. Истинен Сказавший устами Писания, что Царствие Божие внутрь вас, что Оно не явится приметным образом, а подобно закваске или зерну горчичному, «которое хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков»[11]…Но нельзя знать, что такое Царствие Божие внутрь вас, пока не соделаешься живым одушевленным Гробом и Престолом для «всех Бога и Царя»…

Впервые придти не к живому отцу Тихону, а к его могиле…Впервые приехать в Отрадное и – неудержимо, по-сиротски плакать и плакать…

На исповеди, по обстоятельствам, приходится бывать то у одного, то у другого священника, но отец духовный, с которым у тебя особая сокровенная связь – неизменно один. Это и всегда понимаешь, но особо пронзительно, когда сиротеешь. Когда приезд в Отрадное уже не приносит отраду: скрылось солнце, тебя согревавшее и просвещавшее. Постепенно, спустя время, вновь ощутишь свет и тепло батюшкиной любви, проявляющейся более незримо и тонко, чем когда он был рядом с тобой. Неизъяснимые тепло, радость, мир ощущаешь в незримом общении с отцом Тихоном: либо это взаимное безмолвие, либо советуешься с батюшкой, и тотчас в сердце слышишь ответ, либо обращаешься за благословением, за помощью…Сие таинственное общение происходит благодаря Кресту, который тебя, земного, может соделать общником Неба, собеседником святых, созерцателем Троической Тайны. Чрез Крест недосягаемое во времени и пространстве становится близким, непостижимое умом постигается, неисполнимое волей исполняется, неощутимое сердцем ощущается.

Кто видел или кто слышал о воскресении Воскресшего? Камень, отваленный от гроба, ангел, на нем сидящий, и погребальная плащаница свидетельствовали женам-мироносицам о воскресении Христовом, свидетельствовал и Сам Он, являясь ученикам. Но как воскрес Христос, как упразднил смерть – нет такого свидетельства: ведь все самое важное происходит неописуемо и сокровенно. Не случайно Победе Воскресения предшествует Суббота Великого Покоя и Безмолвия. Прообразом сей Преблагословенной Субботы явился тот седьмой день, в который Творец почил от всех дел Своих: «И благословил Бог седьмой день, и освятил его...»[12]. Сей день стал средоточием творения. Великим Троическим Безмолвием и Миром венчаются дела Божии и в ветхозаветном творении «по образу», и в новозаветном творении «по подобию». Сие творение, раздельное во времени, едино в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Дивны, недомыслимы слова и дела Божии: еще более дивен и недомыслим сей Божественный Покой, сие животворное Почивание, чрез которое и воссияла нам Пасха Святая.

Великая Преблагословенная Суббота (Суббота толкуется: упокоение) является сокровенным средоточием Троического Совета. Великая Суббота превратность земных седмиц преобразует незримо и неизреченно в Восьмой День – невечерний, неизменный, премирный. Великая Суббота приобщает нас к Троическому Безмолвию – сокровенному, неизъяснимому, превысшему всякого блага и ведения. Великая Суббота гроб нашего сердца соделывает Престолом Троического Совета.

Весь путь отца Тихона – приближение к Великой Субботе. Чем ближе он к Ней – тем в большем безмолвии – очевидном и сокровенном. За две недели перед кончиной он вообще умолкает: субботствующему духу подчиняется и язык. За субботствованием ума, воли и чувства наступает и упокоение тела. За сокровенной Субботой, причастником которой был отец Тихон, наступает и очевидная. Наступает то превысшее всякого слова Безмолвие, которым преисполнен Предвечный Совет Пресвятой Троицы.

Великая Суббота – это и Гроб и Престол, это средоточие вертикали и горизонтали Креста. Великая Суббота – это неизреченная Тайна неслитного, нераздельного Троического Единства. Единства сокровенного и являемого в смирении и любви. Великая Суббота – залог Воскресения, Вознесения и Пятидесятницы. Гроб-Престол Великой Субботы – это средоточие Предвечного Совета: Пребывающий во Гробе безмерного смирения пребывает и на Троическом Престоле безмерного величия.

Пока не сойдешь во гроб смирения, во глубину собственного сердца – не станешь причастным троической любви. Без смирения любовь иссякает. Смирение обнаруживается любовью: Тайна Гроба Великой Субботы является в пасхальном торжестве Воскресения. Чудо чудес: Тайна является и пребывает сокровенной. Сокровенной более, нежели явленной. В этом и вечная притягательность ее. В этом же неизъяснимая притягательность отца Тихона…

Человек интересен, пока он таинствен. Причастный Троической Тайне Гроба-Престола Великой Субботы всегда интересен, всегда таинствен. Тайна Единства лиц Пресвятой Троицы сокрыта во Гробе-Престоле: здесь средоточие Креста, здесь совокупляются высота-глубина смирения и широта любви. Здесь сосредотачивается творение по образу и подобию Божию. Как в Ветхом Завете шесть дней творения увенчиваются божественным почиванием в день седьмой, так и в новом завете упокоением во Гробе венчаются деяния Бога Слова. Сокровенное Троическое творение, непостижимо, предвечно происходящее во Гробе Великой Преблагословенной Субботы, безмерно превосходнее красоты очевидного творения.

Сокровенное – источник очевидного. Все самое главное в духовной жизни происходит сокровенно – необъяснимо словом и делом. Истинен Сказавший устами Писания, что Царствие Божие внутрь вас, что Оно не явится приметным образом, а подобно закваске или зерну горчичному, «которое хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков»…Нельзя знать, что такое Царствие Божие внутрь вас, пока не соделаешься, как отец Тихон, живым одушевленным Гробом и Престолом для «всех Бога и Царя».

Но Гроб-Престол Великой Субботы не сразу: ему предшествует Великий Пост, который, как и Крест, объемлет все творение. И вот сие творение, развернутое в бесконечном пространстве и времени, сосредотачивается во Гробе-Престоле, из которого произникает немеркнущий День Воскресения.

Тайна монашества – это тайна Великой Субботы. Для монаха сей величайший и таинственнейший из дней года сугубо велик и таинствен. Смиряясь чрез иго и бремя Креста, монах приобщается благу Бесстрастия Великой Субботы. В иго крестное входит и оставленность человека Богом: «Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил». Оставленность – это ад прежде ада, предел страдания, тоска смертная, предваряющая Жизнодательный Покой Великой Субботы. Чрез оставленность монах постигает бесконечную немощь собственного человечества. Чрез оставленность монах оценивает, как никогда прежде, жизнодательное всемогущие Божества: Господь самый гроб соделывает источником Воскресения и престолом непреходящего Царства. Что может быть вожделенней Гроба-Престола Великой Субботы? Ведь в нем средоточие Тайны и Величия Троических. В нем неслитно соединяются тлен и Нетление: тлен неизреченно преображается в Нетление.

Страстная седмица увенчивается Бесстрастием Великой Субботы. Промысел в самой последовательности: к Троической Тайне Гроба-Престола приближаешься чрез вольное страдание. Из ада греха, скорби и мрака возводит на небо блага и совершенства не любое страдание, а лишь вольное – причастное Кресту смирения и любви. Всемогуществом смирения бремя соделывается легким, а иго становится благом. Скорбь же, сопряженная с самолюбием, приобщает неволе, смерти и аду. Сию неволю Господь дает испытать каждому: иначе оценишь ли по достоинству свободу Божественного ига?

Брак в Кане Галилейской: поначалу все участники пира упиваются, веселятся вином человеческим, естественным, а под конец, когда его недостало, подается вино от Господа – сверхъестественное. Поначалу человек услаждается вином самолюбия, вином страстной любви, а когда упиется и почувствует его недостаточность, от Господа ему подается вино смирения, вино бесстрастной любви. Подается в свое время – ни раньше, ни позже. Вино духовное подается лишь после упоения чувственным, лишь после хождений по мукам самолюбия. Господь медлит подавать – ждет, пока перегорит страсть и не минет младенческое упоение вещами чувственными. А мы не умеем ждать: без мудрого терпения поспешая к совершенству, ломаем и свою душу, и души ближних. И – сугубо безумные – вменяем себе это в заслугу.

Отец Тихон умел ждать: никого не торопил в шествии по лествице совершенства, никогда никому ничего не навязывал. Даже представить невозможно, чтобы он кого-нибудь поучал, обращал к Богу: его воздействие на людей было более сокровенно и неотразимо, чем обычное наставление. Его молитвенное безмолвие, исполненное смирения и любви, обращало к Богу сильнее самой талантливой и убедительной проповеди. Были случаи, что люди, лишь увидев его, начинали верить.

Сила самолюбия проявляется, по преимуществу, очевидно, и ее действие вызывает неизбежное противодействие. Она побеждает и терпит поражения. Сила смирения и любви проявляется сокровенно, и ее действие не знает противодействия и поражения: ведь источник ее Сам Владыка «видимым же всем и невидимым». Чудодейством Его премудрости и всемогущества всякое противодействие становится содействием, поражение – победой. Весь крестный путь Христа не о том ли свидетельствует?

Путь отца Тихона: сколько на нем было скорбей, противодействий, но все они незримо споспешествовали возрастанию непобедимого победителя, безмолвие и слово которого действовали неотразимо потому, что к ним уже не примешивался яд самолюбия. Ведь только оно привносит отраву в самые хорошие отношения, в самые благие мысли, намерения, поступки. Но постепенно чрез горечь отравы, чрез тяжесть бремени самолюбия душа обретает жажду Мира неизменного, Блага непревратного, Победы непобедимой. Мера смирения – мера возмужания, умудрения, освобождения духовного.

Из толп народа, которые ходили за Ним, Христос избирает 70 апостолов, более близкими были 12 апостолов, еще ближе – Петр, Иоанн, Иаков, а возлежал на персях Господа и предстоял Кресту только один – Иоанн Богослов. Здесь тайна дружбы: самый верный в любви – один. Как мать, отец, так и друг, ни в чем не изменный – один. Он разделяет радость твоих празднеств, он возлежит на твоей груди, внимая самым сокровенным тайнам, он сраспинается, когда ты на Кресте, он сопрестольник твоего незримого и безмолвного седения одесную непостижимой Троической Тайны. Иметь такого друга – сотаинника – особая милость Божия, особое духовное утешение, которого если нет, то и не сетуй. А есть – благодари Бога.

Дружба, как и брак в Кане: вначале упоение человеческим вином несовершенной любви, а потом подается вино от Господа – духовное, и сердца друзей уже соединяются Крестом смирения и любви. Непревратно, нераздельно и неслиянно. А пока не настало время любви совершенной и дружба не прошла через горнило самолюбия, мужественно, с мудрым терпением минуй большие и малые превратности в отношениях.

Самое, пожалуй, главное – не довлеть над дорогим тебе сердцем, не навязывать ему свою волю, мысли и чувства, а давать место его свободе и Промыслу Божию. Давать место молитве о человеке, который так много значит в твоей жизни: молитва совершенно, неназойливо, незримо исполнит то, что ты сделал бы неуклюже. Молитва привлекает помощь Божию к обоим сердцам: она умягчает, умиряет и просветляет их духовной любовью. Она постепенно и сокровенно претворяет союз младенческий, обуреваемый самолюбивыми превратностями, в союз совершенный, скрепленный Крестом смирения и любви.

Полагать душу за друга – разве здесь может быть мера? Ведь христианство – это мера безмерная, разум неуразумеваемый, грань безграничная, смерть жизнодательная, скорбь радостная. И все это благодаря Кресту: ведь Он неслитно соединяет ограниченность человечества с беспредельностью Божества.

Один ум – не воин. Пока – через Крест – не откроются глаза сердца и воли, ты не встанешь на путь любви совершенной, ты не испытаешь тихую и тонкую радость свободы от бремени самолюбия. Ум быстродвижен: готов и на Синай воспарить, и тельцу самолюбия поклониться. Сердце, напротив, никуда не торопится. Поэтому как ни спешишь в совершенствовании, излишне доверяя уму, от постепенности, необходимой сердцу, никуда не уйдешь. Ясное для ума еще долго, чрез пот и кровь искушений, будет доходить до сердца и воли. Крест – единственная Сила, которая может привести высоту ума, глубину сердца и широту воли в Троическое единство и совершенство. Ведь в Предвечном Совете человек создается по образу и подобию Троичному, по образу и подобию Креста. Образ зримого и незримого Креста есть в каждом: ум, сердце и воля начертывают невидимый, а тело видимый образ.

53Образ Божий есть в каждом, но не в каждом подобие. Нам дан образ Божий как залог совершенства. А само совершенство – подобие Богу – мы обретаем чрез восприятие Креста Христова, Который неслитно, нераздельно соединяет ум, сердце и волю в сокровенной глубине Гроба-Престола – в глубине сердца. Силой Креста в уме начинается, в сердце продолжается, в воле завершается освящение, единение и совершенство по подобию Троичному.

Начертанным в Евангелии, в Вечной Книге объясняется многое в жизни каждого христианина. Внешне может не совпадать, но внутренне Путь, пройденный Богочеловеком – это Путь всех, кто взял на себя Его благое иго. К примеру, Христос, Первенец из крещеных, подвергается искушениям в пустыне вслед за Своим Крещением. Его искушения – прообраз наших. Испытывается свобода человека: пойдет ли он на поводу у злобы духовной или останется верен Тому, чьим храмом соделался при Крещении, Миропомазании и Причастии.

Одно из испытаний по Крещении – уныние. Уныние, как и всякий грех, ослепляет, уводит от блага непревратного, представляет вещи в ложном виде – придает значение тому, что значения не имеет, и, напротив, не замечает величие, силу и красоту внутрь сокровенного Царствия Божия.

Бывают дни, когда сумерки уныния спускаются на сердце, но не сгущаются до адского мрака: в глубине души ни на едино мгновение не угасает лампада незримая. Утешаться сокровенно, не имея никаких поводов к утешению – знак веры и великодушия, знак милости Божией и смирения. Чем больше соединишься с Христом – Лозой истинной, тем сильнее и сокровенное утешение, которое неподвластно никаким скорбям. Пред лицом этого рая сердечного бессилен ад. Если Царствие Божие внутрь, что тогда может сделать злоба духовная? По видимости – никакого ни в чем просвета, торжество ада, а внутрь – неизреченный мир, благо неизъяснимое.

Сие Царство не принуждает быть верным Себе, и поэтому мера причастия Его неизреченным благам – в руках нашего свободного произволения. Предлежит постоянный выбор между очевидными благами самолюбия и сокровенным благом Креста. Поначалу выбор в пользу очевидного неизбежен: из младенца в вере не соделаешься тотчас мужем совершенным. Ведь и Господь на браке в Кане галилейской не спешит подавать вино духовное, а ждет, пока упивающиеся вином чувственным придут в недостаток: «И недоставшу вину»…

В этом первом чуде Бога – Слова содержится тайна и всех последующих: Бог путеводит и приобщает человека к Своей сокровенной Силе, Красоте, Величию чрез видимое и чувственное. Не тотчас, а – чрез. Сему свидетельство – Его воплощение и Распятие. Весь земной Путь Бога – Слова, все православные богослужения и таинства учат постепенности, последовательности в шествии человека чрез трисоставный Крест ума, сердца и воли к сокровенному совершенству Троического Гроба-Престола. Трисоставный Крест ума, сердца и воли является лествицей от превратного блага к Непревратному. Происходит чудо: ум пребывает неопальным, чрез него – от Лозы истинной – живительная чистота целомудрия сообщается чувствам, желаниям, проникает в тело. Неопальность – естественное состояние ума свободного. Уму пленному она кажется сверхъестественной.

Ум, который вчера услаждался тленом, смущался унынием, малодушием, надмевался гордостью, сегодня пребывает в неопальности: ведь такой рай для души! Вино духовное тогда и оценишь, когда упьешься вином чувственным и поймешь его недостаточность.

***

Сила злобы духовной действительно пленяет, порабощает, умерщвляет лишь тот народ и того человека, которые добровольно – чрез самолюбие – отпадают от Источника благих. Поэтому на вопрос – кто виноват? – есть один ответ: сами виноваты.

Пасхальная ночь 1987 года выдалась тревожная, с ветром. Пасхальный день – пасмурный, холодный. Но тем ярче, сильней воссиял в сердце непобедимый свет:

– Христос Воскресе!

Крестный ход я совершал один. Один был и в соборе Успения Пресвятой Богородицы. Один и у святых мощей преподобного Кирилла Белоезерского. Но ни на миг не покидало ощущение единства со всею Церковью, точно я соучаствовал во вселенском богослужении. Границы времени и пространства утратились, земля и небо соединились в радостном ликовании: «Христос воскресе»!

В соборе Успения Богородицы ощущается не музей, а Монастырь и Вечность. В светлом восхищении знаменую Крестом четыре стороны света: – Христос воскресе! – Воистину воскресе! Перед глазами встает пасхально счастливый отец Тихон. Вспоминается, как он, обычно недвижный, скупой на слово, весь приходит в невыразимо радостное движение и поет: «Воистинну воскресе, воистинну воскресе, воистинну воскресе Христос»! Непобедимой, непревратной радостью веет от отца Тихона. Пред лицом такой радости бессильны время, пространство, обстоятельства. Она проникает ум, сердце и волю: Воскресением Христовым воскресает и человек.

Пред всемогуществом пасхальной радости бессильна скорбь, бессильна злоба духовная. И чем, казалось, сильнее свирепствовала злоба вчера, тем большее бессилие она обнаруживает сегодня – в праздников Праздник и Торжество торжеств. Так в жизни человека. Так в жизни народа. В особенности – русского народа. В жизни и человека, и народа ничего не бывает случайно, без премудрого Промышления. Если ты постигаешь пути Божественного Промысла, то не станешь благословлять одну историческую эпоху и проклинать другую. Ибо устрашишься производить суд над судом Промысла Божия. Чрез подлость эпохи, чрез жестокую личину монгольского, польского и масоно-сатанинского плена увидишь иной Лик. Чрез очевидное торжество злобы духовной увидишь ее смертельное поражение Победой Пасхальной.

Господь временно, в пределах века сего, попускает торжествовать злобе духовной. Сие время, невыносимо продолжительное для нас, является ничтожным мгновением в сравнение с Божественной Вечностью. Однако даже ничтожно краткое торжество над человеком попускается сатане ради прославления и увенчания человека. Пленение грехом и изгнание из земного рая явились для человека началом того скорбного пути, которым Господь вводит его снова в рай, но уже в небесный. Вводит не прежнего человека, а прославленного несравнимою славою светлого Христова Воскресения и Вознесения. Нет, не рассчитывала на это злоба духовная, когда лукаво советовала вкусить с запретного древа. Желая отлучить от Бога, содействовала сугубому соединению с Ним. В лице Богородицы человеческий род вмещает Невместимого, становится Царем не только земли, но и Неба.

В плену Россия у масоно-сатанистов или нет? Действительно, руками масонов сатана держит Россию в плену видимом и невидимом уже много десятилетий. Ведется изощренный физический и духовный геноцид русского народа – свидетельств тому несть числа. Казалось бы, все идет так, как предначертала лукавая мудрость начальника злобы духовной. Казалось бы, остается или быть скорбным наблюдателем вселенского масоно-сионистского заговора или бросить ему отчаянный вызов, заведомо обреченный на провал. Но, признавая всемогущество мирового зла, не ставим ли мы под сомнение всемогущие Силы и Премудрости Божией?

Масоно-сионизму, как сатанинской рати, Бог попускает пленять мир видимым и невидимым образом. В этом проявляется великое Троичное Промышление о мире и человеке. Той же самою «тайною беззакония» был искусно пленен и первый человек, чтобы во Христе, сокрушившем силу плена, наследовать сугубую свободу. Великий урок на все времена всем сомневающимся. Урок преподают и святые всех времен и народов: всевозможно пленяемые, поражаемые, они побеждали врага силою Победы непобедимой. Многолетние хитросплетения, искуснейшие расчеты начальника злобы духовной вдруг не просто рассыпались в прах, но – к сугубой Славе святых! – оказывались содейственниками спасения народа и человека.

Такою содейственницею явилась для русского народа Великая Отечественная война: сколько храмов и монастырей открылось, сколько сердец обратилось к Богу. Велика не столько победа на поле видимой брани, сколько победа и Торжество Православия в сердцах человеческих. Сие Торжество было бы невозможно без молитвенной помощи русских святых: война началась в день Всех святых, в земле Российской просиявших, в день преподобного Кирилла Белоезерского. Не случайно пределы русской Фиваиды на севере, сердцем которой является обитель преподобного Кирилла, оказались вне театра военных действий: такова сила молитвы сего великого русского святого. Именно молитвою преподобного был сокрушен и другой сатанинский замысел против Святой Руси: переброска северных рек на юг так и не состоялась.

Когда в 25 километрах от Кирилло-Белоезерского монастыря начались работы по повороту рек, преподобный Кирилл воочию предстал одной благочестивой женщине с воинственным ликом и в шлеме монашеском, одетом поверх митрополичьего клобука. Было это осенью 1985 года: оглянувшись на церковь преподобного Кирилла, женщина вместо главы церкви увидела главу преподобного, который строго и повелительно смотрел в сторону Святых врат, но поверх их – далеко-далеко за пределы монастыря. Спустя год с небольшим, в день Происхождения честных древ Креста Господня решением властей работы по переброске рек были остановлены. Усилиями Церкви земной и Небесной бесславно рухнул демонический план по беспримерному искажению Божия творения. Наши святые молятся и о мире всего мира, и о том уделе Божием, в котором почивают жизнодательно своими мощами. Тайна русских святых – это тайна Пресвятой Троицы, которая является чрез Царство, Силу и Славу Креста Христова.

Нет, не поражением был для православной России 1917 год, а началом еще одной дивной победы. Более страшного духовного плена Россия еще не знала – тем блистательней и чудеснее будет освобождение из уз адовых.

В безмерных бедах, свалившихся на страну и народ, обвинять исключительно масоно-сионистов и их лукавого предводителя? Пожалуй, это им только на руку: не такой взгляд на вещи ведет к прозрению и освобождению.

Вспомним, что и Адам по вкушении запретного плода обвинил в этом жену, а жена сослалась на змия-диавола. В поисках ответчиков за зло мы, подобно первому человеку, самолюбно оправдываемся и киваем на масонов и диавола. Грешен и виноват кто угодно – только не я. Самолюбие ведет к ложному пониманию себя и своих отношений с миром. Вооружаясь на авторов и исполнителей современного плена, мы обречены на бесплодную борьбу, ибо поражаем не корень, а лишь его отрасли. Начальник злобы духовной, глядя на такое воительство, может лишь радоваться: сколько людей и с какою энергией устремляются в его ловушку!

Да, опасность от видимых и невидимых полчищ сатаны невероятно велика. Но для единых с Лозой истинной она неопасна, иллюзорна. Сила злобы духовной действительно пленяет, порабощает, умерщвляет лишь тот народ и того человека, которые добровольно – чрез самолюбие – отпадают от Источника благих. Поэтому на вопрос – кто виноват? – есть один ответ: сами виноваты. Мы все несем бремя общей вины: грешные по грехам своим, а святые, подобно Христу, несут сие бремя из жертвенной любви к нам, падшим. Мы сами охладели к Богу, сами захотели в духовный плен, поэтому малодушно перекладывать всю ответственность за происходящее с собственных плеч на плечи злобы духовной и ее наземных служителей. Никто бы и никогда не отвел Россию в духовный плен – пребудь она неизменной и неослабной в любви к Богу. Если ты перестаешь быть уделом Божиим, то неизбежно отводишься в плен и становишься уделом злобы духовной: пеняй на себя, а не на лукавого.

Корень зла поищи в себе, а не в сатане и его наместниках. Позор и иго плена свидетельствуют о твоей измене Свободителю душ. Измене, которая рождается в сокровенной глубине сердца при сочувствии ума и воли. Корень, начало всем злым, как и добрым, в сердце: отсюда исходят помышления злая, здесь невместимо вмещается либо Бог, либо сатана.

– Христос воскресе, радость моя, – говорил всегда вместо обычного приветствия преподобный Серафим Саровский. Говорил, внутренне к тому побуждаемый – от избытка воскресной троичной радости. Святой знал о бедствиях, грядущих на Россию и Русскую Православную Церковь. Знал и – радовался: «Христос воскресе!»

И этот возглас являлся пророческим возвещением о восстании Святой Руси из бездны духовного плена.

От сотворения человека и по сей день накоплен огромный опыт и вселенской святости, и вселенской духовной злобы. Почему же, точно не было этого опыта, каждое поколение и каждый человек вновь и вновь, подобно первобытному Адаму, искушается духовным пленением? Каждый раз это пленение имеет черты, исторически и лично неповторимые, и в то же время почерк духовной злобы неизменно выдает своего хозяина, какую эпоху или какую судьбу ни возьми.

На Благовещение Пресвятой Богородицы (1986 год) одна женщина видит во сне:

-Кругом ее искры: в воздухе, отчасти скрытая мглой облаков, идет борьба двух воинов – злого и доброго. Один с мечом, другой – добрый – безоружен, но он сильнее. Она крестится, крестится, чтобы победил добрый. Женский голос обнадеживает – Победит.

Чрез молитву, чрез обращения к преподобному Кириллу и отцу Тихону, чрез сновидения посылалось и мне уверение в победе, и это окрыляло, придавало силы и мужества, благословляло на битву за спасение северных рек, в успехе которой многие (даже из православных) сомневались. Высказывались, по логике человеческой, соображения резонные, подчас неотразимые. Предостерегали насчет меры и осторожности, насчет того, что главное – твоя душа, а не хлопоты о спасении Русского Севера. Даже подкрепляли свои мудрые выкладки цитатами из Св. Писания. Но вера была не в эту логику, а в божественную, пред которой разумность человеческая оказывается безумною.

Не внимая опасности, точно на крыльях, несся я навстречу врагу: написал десять писем во множестве копий, заказывал молебны преподобному Кириллу Белоезерскому от нашествия иноплеменных, как мог – молился.

Вот отрывки одного из писем:

Уважаемые члены Правительственной Комиссии…К вам обращаются жители села Никольский Торжок…которое стало эпицентром строительства «канала века»: ведь здесь сосредотачивается та техническая мощь, которая должна повернуть северные воды на юг…До каких пор будет продолжаться преступное, глубоко продуманное и целенаправленное разрушение русской культуры, природы, а чрез них – и русского человека?... Надежд на то, что Минводхоз СССР оставит в покое Русский Север, с каждым днем все меньше и меньше: уже кажется чудом тот день, когда прекратится его драконовская деятельность. Общественное мнение искусно успокоено: на самом высоком правительственном уровне уверяют, что переброса не будет. А, между тем, полным ходом идет строительство необходимых перебросчикам дорог…Подчас кажется: в Отечественную войну было проще. Ведь Минводхоз СССР, являясь государством в государстве, не обращает никакого внимания ни на решения коммунистического съезда, ни на Академию наук, ни на широкое общественное мнение, выраженное в печати и в письмах. Можно уже писать многотомную историю разрушения культурно-природной среды обитания русского человека. Деятельность Минводхоза на нынешнем этапе явится последним томом. Русский Север, в частности, Волок Славянский – это последний плацдарм…

Борьба утихла, теперь даже письма писать некому, и только, наверное, от жителей села Николы вы слышите просьбу о защите нашего общего дома – России. Скоро уже как два года идут работы по неутвержденному проекту переброса. Какая Сила способна, наконец, обуздать незримого врага, нагло играющего могучими мускулами Минводхоза?

Следом за мной участницей незримой Отечественной войны стала и мама: она собирала подписи. Она одержала победу на встрече с первым секретарем райкома, который пытался убеждать собравшихся в необходимости переброса. А накануне встречи одна женщина, закрыв глаза, видит гору, которая открывает пасть, и выходит огонь, но не пожигает, а, усмиренный, отступает за гору.

По видимости – обычная борьба двух противоположных человеческих мнений, незримо же – борьба с князем бездны. Не случайно маме после собрания сказали: тебе Бог помогал.

– Правда, – ответила она.

Но чем сильнее благое действие, тем больше и злоба противодействия. Проявления же злобы весьма различны. Маму она настигла болезнью, которая дважды ставила ее на грань смерти. А мамина болезнь это и по мне удар, это еще одна капля в чашу скорбей и искушений, которую мстительно поднесит нам злоба духовная. Можно было и в тылу отсидеться, можно было отступить после первого же ранения и дождаться исхода войны в госпитале. Но поступить так столь же немыслимо, как не дышать.

Наглое всемогущие перебросчиков было так очевидно – и вот повержены…Радость Победы разлита по вселенной: ее не понять теплохладным, ее не оценить тем, кто видит только видимое. Радость такой Победы не угасает: она не подвластна превратностям времени, она сокровенным светом будет согревать твое сердце и подавать надежду в минуты безнадежия и наглого торжества темных сил.

Война шла, главным образом, незримая, поэтому и победа более сокровенна, нежели очевидна. Пред лицом этой божественной Победы забываешь скорби, раны, иго тяжелого пути кажется благом, а подъятое бремя – легким. А ведь были дни адского удушья – ниоткуда помощи, ниоткуда надежды. Они пришли после отправки первого же письма. Те самые люди, которые пошли за мной, вдруг испугались и готовы были предать, растерзать. Вчерашние ублажатели стали обвинителями: – Если что… то на Вас будет поставлен крест, – как бы подвел черту один из них.

Человек познается не за чашкой чая. Я и всегда это знал, но особо пронзительно после истории с «перебросом»…

Нет, меня не постигло разочарование: напротив, душа, уже искушенная в превратности человеков, встретила предательство с грустным спокойствием. Да и не в людях я видел главную вину, а в действиях начальника злобы духовной. Он возбуждал мятеж, он вселял страх, он раздражал их против меня. Он действовал зримо – чрез людей, и незримо – чрез тонкое ядовито-духовное воздействие прямо на мою душу. Когда духовная злоба поражает чрез человеков – дышать трудно, когда сама поражает – дышать нечем: ты лицом к лицу с адом, мысль, воля и чувство парализуются безысходной тоской, душа объемлется непроницаемым мраком, чрез который – так тебе в сей момент кажется – бессильна дойти даже молитва. Что там человеческие наскоки в сравнении с смертоносным дыханием ада! Если благодать окрыляет, просветляет, умиряет, то действие на душу отца лжи и отчаяния прямо противоположно. Благодать одевает душу светом яко ризою, а духовная злоба окутывает ее ледяною мглой.

Две недели я был на грани жизни и смерти, надежды и безнадежия. Казалось, ад торжествовал, и душа вот-вот увянет от дыхания его черной ненависти. Но самою глубиной своего существа я понимал, что сила злобы духовной бессильна, безжизненна пред лицом Победы непобедимой.

Темным поздним декабрьским вечером я, как обычно, подошел к церкви преподобного Кирилла, к месту почивания мощей святого, и, воздев руки в молитве, ощутил радость и свет соединения с Небом, услышал в сердце неслышный ответ, что помощь послана, и победа в борьбе с переброской рек будет за церковью Божией.

Еще долго продолжалась война зримая и незримая. Еще не однажды подступала к сердцу скорбь при виде победоносного шествия вражеских полчищ. Но в самой сокровенной глубине сердце освещалось и согревалось неслышным уверением в Победе, которое я услышал чрез отца Тихона и преподобного Кирилла Белоезерского. И, напротив, как я понял из беседы с рабочим-перебросчиком, у многих из них руки опускались, точно в глубине понимали обреченность своего дела. Да и кто не обречен из служащих делам злобы духовной? Ведь и сама она, при всем очевидном могуществе, при несомненном владычестве над городами и странами, незримо обречена, поражена, побеждена.

***

Семидесятилетний плен в многовековой истории России – это своего рода Страстная седмица. Время великое, особое и по очевидным, но более по сокровенным событиям. Время чрезвычайного унижения, ослабления, умаления, разрушения видимой Церкви и – торжества, усиления, умножения, созидания Церкви не от мира сего.

В 1930-е годы, когда рушили церкви и губили десятки миллионов людей, иные из православных радовались и ликовали: чрез сновидения им было открыто, что придет и другое время…

Дело даже не в том, придет ли сие время, доживешь ли до него. Ведь мученики не дожили, а они умирали и – радовались, потому что имели в сердце сокровенное непреложное уверение в пасхальном торжестве силы Божией и в бессилии, обреченности начальника злобы духовной. Ведь сатана и сам знает о своей обреченности – отсюда и отчаяние безысходное, ненависть неистощимая.

История с перебросом рек – урок борьбы и победы над начальником злобы. Бесценный опыт духовный для предстоящих сражений. Пусть вновь в чем-нибудь враг будет превозмогать и торжествовать победу – не поверю, ибо всем существом знаю обманчивость его триумфа и бессилие его силы пред лицом Божиим. Если знаешь об этом только из книг – ты еще малодушный мальчик. А если незримый фронт прошел через твое сердце, и оно опытом познало всемогущество Божие и уязвимость коварного врага – ты уже воин, мужественный и бдительный пред лицом любых превратностей. Бдительность – наряду с мужеством: ведь подлинное мужество не знает пагубного самоуспокоения, понимая, что враг не только уязвим, но и коварен, искусен в ведении брани. Даже пораженный, он спешит низложить тебя помыслами самонадеяния, самодовольства: ведь ты теряешь победу, присваивая ее только себе, забывая о помощи Всевышнего. Его милосердная рука хранила тебя в брани. Разве могло бы твое воинское искусство соперничать с опытом тысячелетних духовных войн, которые ведет начальник злобы?

Не тая греха, признаюсь: был момент, когда, устрашенный, я бежал с поля брани…Даже это – по его милосердию: чтоб не превозносился, чтоб позаботился о смирении – единственном оружии, которое побеждает тысячелетнее искусство злобы духовной.

…История с перебросом не существует для меня без Саши. В самый критический момент не предал, хотя и не были мы тогда друзьями; некрещеный – остался при кресте моем; безбожник, как это иногда нарочито подчеркивал, и – вступил в рать церкви Божией. Тем более удивительно. Дивен Бог в созидании Победы над сопротивником!

Очевидно господство разрушителя в России было безраздельным: повсеместно закрывались и разрушались храмы, успешно проходила атеизация, шло покорение природы, умам внушались ложные истины. Но в то же время десятки миллионов человек чрез мученичество соделывались уделом Божиим: мистическая власть сатаны терпела поражение. Действительность очевидная свидетельствовала: Бог отступил от человека. А действительность сокровенная утверждала обратное: Бог премудро спасал человека, и чрез иго сопротивного духа путеводил его в Царство небесное. Акафист «Богородице Державной» духовно свидетельствует: «Новую показа милость всех Творец и Владыка наш Господь, егда положи во гневе Своем наказати род человеческий огнем, мечем, гладом и болезньми, сотвори сие наказание для многих человеков ко вразумлению во спасение душ» (Икос 7).

Народ иудейский за богоотступничество на 70 лет отводится в вавилонский плен. Казалось бы, враг получает безраздельную власть над народом. Но не над всем: три отрока иудейских остаются верны Богу. Три отрока побеждают мистическую силу плена: ввергнутые в огнь печи вавилонской – остаются невредимы. Три отрока, поющие песнь Богу в печи вавилонской, очевидно и сокровенно свидетельствуют: плен – это премудрое действие великой милости Божией. Чрез предание во власть мучителя Промысел зиждет спасение народа и человека. Три отрока учат: единство с Богом побеждает плен и обращает мучение на голову мучителя. Три отрока учат: не в множестве сила, а в святости, ибо чрез святых Бог спасает народ.

Вавилонская печь с тремя отроками – средоточие плена: именно здесь злоба сатаны достигает и наибольшей силы, и терпит наибольшее поражение. Именно здесь заключена тайна плена, тайна Креста. Плен и Крест сопряжены, о чем свидетельствует своим великим примером Сам Господь. Он тоже был взят в плен слугами начальника злобы и возведен на Крест, и положен во Гробе. Чем ближе к Кресту и Гробу, чем уже кольцо плена и очевидней торжество сопротивной силы, тем ближе победа Воскресения, тем сверхъестественнее сокровенное всемогущество Божие. По мере усиления плена ограничивается более и более возможность видимых действий. Но чем очевидно беспомощнее Богочеловек, тем сокровенно могущественнее: именно великое Бездействие – Безмолвие во Гробе становится залогом и источником Воскресения, Вознесения и Седения одесную Отца. Чрез таинство плена и Креста совершается соединение Бога и человека. Сила Креста, сила Святых Даров освобождает из уз плена, воскрешает, возносит и дарует (по причастию) Седение на Царственном Троичном Престоле. Но этот Дар человек утрачивает по небрежности и вновь на время отводится в плен начальником злобы. Так происходит до тех пор, пока не придет опыт различения мыслей, чувств и желаний. Только духовное зрение может видеть их подлинный источник.

Обычно же для неопытных в невидимой брани все внутренние движения кажутся свойственными лишь собственной природе, точно нет ни Бога, ни сатаны – ни Источника благих, ни источника злых. Обычный человеческий разум не может узнавать действия сопротивной силы. Обычный разум, как правило, в плену у сопротивной силы, и плен этот считает за свободомыслие, за гениальные философские и религиозные озарения. Только смиренное приятие Святых Даров сокровенно приобщает к Источнику благих, который подает неоскудно силу разуметь и отражать происки злобы духовной. Не сами собой ум, сердце и воля освобождаются из плена, а только благодаря сокровенному содействию Святых Даров.

Епископ Игнатий Брянчанинов писал: «Ясные признаки пришествия к нам и действия на нас падшего духа суть внезапно являющиеся греховные и суетные помыслы и мечтания, греховные ощущения, тяжесть тела и усиленные скотские требования его…пришествие к нам падшего духа всегда сопряжено с ощущением нами смущения, омрачения, недоумения».

Мысль выражена предельно ясно и кратко, но ее ни за что не усвоят пленники начальника злобы, который удерживает в незримом омрачении ум, сердце и волю. Поэтому человек, видя, не видит и, слыша, не разумеет. Не разумеет ни в жизни внешнего мира, ни в жизни собственной души. А, между тем, самоуверенно берется и за перестройку мира, и за самосовершенствование. Бедный пленник: ты ничуть не подозреваешь, в чьей незримой власти находишься, каким одержим духом в своей казалось бы свободной духовной жизни. Чем дальше от Бога, тем больше власть сопротивной силы и над человеком, и над целым народом.

…Отступление от Бога начинается незримо и постепенно. За несколько веков до 1917 года стала готовиться Россия к добровольной сдаче под иго сатаны. Это и раскол церкви, и реформы Петра, и разрушительная деятельность богоборческой, демократической и еретической интеллигенции уже в XIX – начале XX века. Русское православное тысячелетие завершила, восполнила скорбная чаша семидесятилетнего плена.

Чаша, по видимости ужасная, исполненная крови, но сокровенно, по милости Божией – спасительная для народа и Церкви. Спасительная не только для русских, но и для народов всего мира. Сокровенно Россия в лице своей Православной Церкви уподобляется Христу, а поэтому в едином теле человечества является главой, сердцем и волей духовными. Мир стоит молитвами Святой Руси. Для начальника ада в разрушительном шествии по миру Святая Русь – главное препятствие. Поэтому и главные удары всегда направляются на нее. И очевидно, и сокровенно Россия несет сугубое бремя, сугубые скорби за грехи свои и всего мира. В семи десятинах плена богоборческого заключается сакральная полнота непобедимого крестного пути.

Семидесятилетний плен в многовековой истории России – это своего рода страстная седмица. Время великое, особое и по очевидным, но более по сокровенным событиям. Время чрезвычайного унижения, ослабления, умаления, разрушения видимой Церкви и – торжества, усиления, умножения, созидания Церкви не от мира сего. Время такой великой жатвы святых мучеников, какой еще не знала всемирная история. Время средоточное, сокровенно единое с былыми годами Вавилонского плена, с великим путем на Голгофу и Воскресением, с предначавшимся возрождением Церкви нашей, с предстоящим воцарением Антихриста и последней победительной бранью церкви Божией с церковью сатаны.

Сила Креста собирает воедино все исторические эпохи. В средоточии Креста едины высота нескончаемого будущего века, глубина века минувшего, широта и долгота века настоящего. Державе Креста подчиняется и пространство. Творческая сила Креста бесконечно простирает вселенную в высоту, глубину, широту, долготу и в то же время соединяет все концы в своем сокровенном Божественном Средоточии. Святые чрез причастие всемогущей и вездесущей Державе Креста не подвластны злобной силе плена – будь он вавилонский или иудейский, сатанинский. Напротив, по мере ужесточения, усугубления плена церковь Божия становится сильней и непобедимей. Это утверждает своим пленением и распятием глава Церкви – Христос. Об этом свидетельствуют прообразовавшие тайну Креста три отрока в пещи вавилонской. О том же нас уверяет сокровенно и Святая Русь – крепость, неодолимая начальником ада.

За 70 лет плена море неправды и злобы смыло почти всю почву православия с лица Русской земли: порушены и храмы, и души; в пустыне безбожия уцелели лишь немногие островки жизни, но и там оскудение духа. Нет былой мощи и в тех обителях, где вновь затеплились лампады. Перед глазами не Святая Русь, а отблеск ее, обескровленное подобие. Однако, пусть даже в самых общих чертах, это далеко не вся истина. Ибо Святая Русь, нераздельная и неслиянная со Крестом, живет не только в широту-долготу мира видимого, но и в высоту-глубину мира невидимого. Главное же, есть Источник этой жизни, знаменуемый сокровеннейшим Средоточием, Центром Креста. Незримое единство с Божественным Источником делает Святую Русь непобедимой пред лицом самых невероятных испытаний и скорбей.

История России, в том числе и период сатанинского плена, оценивается обычно в пределах земной широты-долготы. Нет главного – сокровенной высоты-глубины и неизмеримо сокровеннейшего источного Средоточия. Без причастия Троичному единству Креста невозможно постичь исторический путь мира, страны, народа, человека. Ибо это путь Креста – и для всего человечества, и для отдельного человека. Крест, как лествица спасения, дается Промыслом каждому народу и каждому человеку. Но одни премудро смиряются чрез грехи, скорби, испытания и улучают блаженство в троичном царстве Креста. А другие безумно упорствуют в гордости – житейской, научной, религиозной, государственной – и становятся адским уделом.

К своему величию Россия шла, не величаясь: в поражениях и скорбях винила себя, а заслуги побед приписывала Богу, служила благодарственные молебны. Россия всегда терпеливо несла и несет свой Крест, ибо в глубине души считает премудрым и милосердным наказанием Божиим все, что ни приключится: мор, глад, смуту, раскол, нашествие иноплеменных, сатанинский плен.

Были, конечно, всегда и Емельки Пугачевы с дубиной вместо креста, была и революционная интеллигенция, и еретики, и масоны, и прочие пленники сатаны – вольные и невольные. Но не множеством пленников определяется подлинное лицо России, и не легионам начальника преисподней принадлежит последнее слово. Нет и нет! У Бога Свой счет во всем, и в конечном итоге не земным мудрованием определяется участь земных дел, и не наукой вычисляется соотношение сил зла и добра. Ибо правда Божия и во зле, и в немощи совершается. Перед нами вечный пример и урок: зло предателя Иуды и немощь отрекающегося Петра не помешали Победе над смертью.

Судить о России только по ее немощам и грехам – значит видеть в ней презренную страну с презренным народом. Людей с подобным воззрением всегда было много. В пределах земной широты-долготы люди эти чувствуют за собой правоту, не догадываясь, что незримый внушитель ее – долу пресмыкающийся змий. Являясь мудрейшим князем века и мира сего, змий однако не знает тайн премирных и бессилен не столько перед лицом России видимой, сколько перед лицом России невидимой – страны святых. Чем более пленяет и поражает дракон немощное и греховное тело России в пределах земной широты-долготы, тем несокрушимей, могущественней страна святых – Святая Русь. Начальник плена и тления пленяет и разрушает лишь то, что не причастно сокровенной, премирной Державе Креста. Об этом свидетельствуют и три отрока в пещи вавилонской, и Святая Русь.

Три отрока – так мало в сравненье со множеством плененных и пленителей! Но через эту очевидную немощь и совершается Божественная Победа над пленом и смертью. Тем более удивительная и всемогущая. Три отрока являют Тайну Креста прежде ее совершения. Три отрока являют тайну Святой Руси и российского плена прежде ее крещения и пленения. Три отрока являют тайну антихриста прежде антихриста. Короче: три отрока – явление Вечного во временном, Божественного в человеческом. Ибо чрез Крест прошлое, настоящее и будущее приводятся в сокровенное единство, приобщаются Царству не от мира сего. Именно Крест сообщает сокровенную действенность всем семи церковным таинствам, всему православному богослужению, которые воспитали и неслитно соединили Святую Русь с Троичной Державой.

Таинства, особенно евхаристия, сообщают немощному и греховному телу России силу, жизнь, освящение. Святая Русь – это сокровенная жизнь России во Христе – в непревратном Триипостасном Царствии Отца и Сына и Святаго Духа. Средоточием жизни в Боге являются русские святые. Христос, Солнце Правды, сообщает Крестом освящение всему телу России, но с особенной полнотой оно восприемлется русскими святыми: они-то и являются ликом нации, ее сердцем духовным, несокрушимым ядром Святой Руси. Животворящая благодать Божия источается неоскудно на все народы, на всех человеков и освящает без принуждения: каждый волен приять или отвергнуть, каждый, уже по приятии, волен либо остаться бесплодным, либо предать Дарованное, либо принести плод сторичный. Россия в лице своих святых многочисленных приносит плод сторичный: в этом ее величие и особое место в среде прочих народов. Не самозванно является Россия средоточием нашего мира, а по избранию Божию – за верность Кресту, за живость веры и взыскание Царствия Божия прежде всего.

***

Вера глубокая не станет спрашивать: где ныне Святая Русь? Вера неколебимо знает: Святая Русь с нами! Не одинока та малая святость, которая еще теплится в нашем разрушающемся, загипнотизированном сатаною мире. Неисчислимая рать Церкви премирной, в том числе и армия русских святых, неустанно помогает малому отряду земной Церкви. Святая Русь в царстве земном и Святая Русь в Царстве премирном – единая Держава Креста, пред которой бессильны адские полчища.

Реалисты, которые судят обо всем в пределах очевидного, возразят: а где она сейчас – Святая Русь, если повсюду безверие или скудость веры и святости? Действительно, великая Россия в великом разрушении – и физическом, и духовном. Итог опустошительного сатанинского плена. Но опустошительного в пределах земной широты-долготы и – бессильного против Церкви и Царства не от мира сего. Вот этого и не может понять реализм, по сути своей всегда маловерный или вовсе неверный. Вера глубокая не станет спрашивать: где ныне Святая Русь? Вера неколебимо знает: Святая Русь с нами! Не одинока та малая святость, которая еще теплится в нашем разрушающемся, загипнотизированном сатаною мире. Неисчислимая рать Церкви премирной, в том числе и армия русских святых, неустанно помогает малому отряду земной Церкви. Святая Русь в царстве земном и Святая Русь в Царстве премирном – единая Держава Креста, пред которой бессильны адские полчища.

Мы, члены видимой Церкви, часто ослабеваем, впадаем в лень и грехи – Церковь невидимая непрестанна и неослабна в своих молитвах за нас: будем же достойны этой безграничной любви, восходя от силы в силу, от славы в славу! Мы, члены Церкви видимой, можем ошибаться в оценке происходящего, просить о том, чтоб минула нас чаша сия – Церковь премирная безошибочна в знании милосердных и премудрых Путей Промысла Божия, и поэтому молится не о миновании плена и Креста, а о даровании, ибо вне Креста нет и Воскресения ни человека, ни народа. Иго плена и бремя Креста по-разному несут все – и праведные и грешные. Святые несут подобно трем отрокам в пещи Вавилонской: неопально опаляемые, пленяемые и поражаемые – сокрушают плен и пленителей. Грешные же уподобляются или благоразумному разбойнику, или безумному: или соединяются со Крестом, наследуя Царствие, или проклинают, хулят его, нисходя в бездну.

Не бессильна была Церковь премирная умолить всех Творца и Владыку об избавлении России от плена сатанинского. Но тогда не было бы и жатвы святых, величайшей в веках. Крест семидесятилетнего плена – особая милость, посланная России Богом по ходатайству Церкви премирной. Вразумление сугубыми скорбями понадобилось как спасительный ответ на умножающееся маловерие, лжеверие, неверие и явное богоборчество.

Незримым вдохновителем и двигателем всех революций является сатана. Этот первый революционер в мировой истории отверг силу и правду Царствия Божия, которая сосредоточена в центре Креста, и увлекся безжизненным призраком самообожения: «вознесу престол мой выше звезд Божиих и уподоблюсь Всевышнему». Призрак самообожения порождает другой призрак – идею светлого будущего, земного рая. В погоне за обманным земным раем, который обещают революционные учения, люди теряют рай подлинный – единство с Богом. Теряют самое насущное и не получают обещанного: неизбежный итог поклонения безжизненным идеям «отца лжи». Как ни называй разновидности идеи земного рая – капитализмом, социализмом, коммунизмом или другим именем – в основу ее заложено идолопоклонство, служение церкви сатаны.

Служить сатане можно даже не подозревая о том – следуя тленным идеям, желаниям, чувствам. Следуя – благодаря тончайшим незримым внушениям начальника злобы и лжи. Невольником этих внушений можно быть не только в период сатанинского плена. Ближайший пример тому – русская интеллигенция XIX – начала XX века, обычно в марксистских книгах именуемая передовой. Действительно, эта интеллигенция в своем гордом революционном поиске оказалась впереди всех на том пути, который вел страну к злоначальному плену. В самой православной стране мира оказалась и самая сатанинская интеллигенция: где ярче свет, там гуще тьма. Сатанинская не только в атеистических, но – что опасней! – в своих ложных религиозных находках, наитиях, тончайше внушаемых незримым первонигилистом и первоеретиком.

Начальник ада стал разрушать церковь изнутри чрез утонченных религиозных мыслителей, подобных Н. Бердяеву и П. Флоренскому. От смертоносного воздействия вновь нарождающихся ересей Церковь спаслась в крови гонений: Россия по милости Божией отводится в сатанинский плен. Разрушителю было выгодней не идти открытой бранью на Церковь, а продолжать действовать исподволь – через ереси и свободу совести, которая однако никогда не бывает свободна от нечистых внушений. Но, упиваясь полученной властию и омрачаясь беспредельной злобой, начальник ада решил, не откладывая, раз и навсегда покончить со Святой Русью. Что ж, сатана всегда верен собственному безумию. Чрез иудеев предал Христа на смерть, и этим содействовал Победе над смертью. Опять же чрез иудеев (руками масоно-евреев) оклеветал Святую Русь, свершил революцию, воцарил неправду, залил страну океаном крови, и этим содействовал беспримерной жатве святых, Воскресению народа и Церкви.

Сей плен, как сугубое искушение народа, как сугубая власть сатаны имеет начало и конец. Но ни на мгновенье не прекращается желание ада поглотить любого человека, пока в нем есть дыхание жизни: стоит чуть изменить Державе Креста – и душа уже в плену льстивых внушений «отца лжи». Духовное пленение или освобождение происходит независимо от того, что на дворе – власть православных государей или наместников сатаны. Время сатанинского плена не только усугубляет возможность прельщения, но и чрез особые скорби содействует спасительному восшествию на Крест.

Страстная седмица в российской истории выявила не только беззаконие, низость, слепоту, зависть, жестокость, безбожность пленившихся пленом, но и духовное величие бесчисленного множества безымянных мучеников, которые в огне искушений или пришли к Богу, отрекшись от сатаны, или еще больше приблизились к правде Царства Божия. Как Христос не миновал плена, так и каждого из нас пленяет сатана тем или иным образом. Пленяет – всех, но одни так и остаются в плену, а другие, подобно трем святым отрокам, сокрушают силу ада Державой Креста.

Три отрока изображают, насколько возможно, неизобразимое таинство причастия, таинство неслитного соединения трех сил душевных с Пресвятой Троицей. Святые Дары освящают, приводят в нерушимое Троичное единство ум, сердце, волю: пред лицом плена душа соделывается крепостью неодолимой. Частое – со смирением – приятие Святых Даров больше и больше уподобляет человека Пресвятой Троице. Чрез восприятие Тела и Крови Христовых человек приобщается непобедимому триединству Креста, сила которого сокрушает гениальные внушения, чары и обаяния великого гипнотизера – сатаны.

Мы причащаемся и осеняем себя крестным знаменем, но многие ли при этом восприемлем умом, сердцем и волей сокровенную силу Креста? Оба разбойника, распятые по сторонам Христа, были на Кресте, но причастным спасительной Силе стал только один – благоразумный. Тот, который со смирением всецело и сокровенно восприял, а не отверг иго Креста.

Путь Росси – путь Креста. Крещение Руси в 988 году явилось выбором и началом этого пути Победы непобедимой.

Крест – основа человека, семьи, государства. Подрыв этой троичной державной основы приводит неизбежно к распаду в человеке, семье, государстве. Тело и душа сотворены по образу и подобию Креста, по образу и подобию Троицы. Тело (фигура и распростертые руки) – образ Креста видимого, а душа (ум, сердце и воля) – образ Креста невидимого. Крест просвещает и неслитно соединяет с Премирным Триединством высоту ума, глубину сердца, широту-долготу воли. Троичное начало в семье (отец-мать-дети) и в государстве (православие-самодержавие-народность) всецело зиждется или разрушается в зависимости от того, с кем един человек – с Богом или сатаною. Третьего не существует. Изменяя Троичной Державе, ты неизбежно оказываешься в мистическом плену у великого гипнотизера.

Какова душа народа – таково и государственное устройство, а не наоборот, как этого хотелось бы всевозможным революционерам. Формирование и процветание в России самодержавной монархии явилось естественным следствием единодержавности ума, сердца и воли в православной душе русского народа. Той единодержавности и духовной цельности, которая созидается и утверждается Крестом. История свидетельствует, чрез какие разделения, смуты и скорби шла Россия к единодержавию. Что ж, великий гипнотизер не дремал: внушал злобу, зависть, смятение, междоусобную брань…Но все успехи разрушителя, по видимости впечатляющие, сокровенно – силой Креста содействовали возрастанию российского могущества, величия, единодержавия.

Истина всегда проста и едина, как прост и един в своем существе ее Источник. Ложь всегда сложна и множественна, ибо и отец лжи многообразен в личинах. Диавол – главный плюралист, республиканец, анархист, демократ, тиран, нигилист, богоборец, революционер, марксист, религиозный фанатик, еретик, интернационалист, социал-националист, экуменист, экстрасенс, маг, НЛО, гуманоид, масон, либерал, террорист…Несть числа личинам того, имя которому – легион.

Демократия, к примеру, только по видимости является народовластием, а по существу это незримая власть сатаны над стадом овец без пастыря доброго. Злохудожная мудрость князя века сего удобно применяется к историческим обстоятельствам и состоянию сердец. Главное – власть над душами, а уж через анархию, демократию или тиранию – не суть важно. Главное – увлечь людей за собой, удалить от Пастыря доброго очередной новой идеей, новой пагубой в личине добра. Пленять души незаметным тончайшим внушением, внушением и еще раз внушением – вот одно из главных оружий начальника ада. Оружие, однако, совершенно бесполезное в борьбе с причастниками Троичной Державы. Ибо сила демонского внушения и обмана неизменно сокрушается в душе, верной Кресту. Враг не смеет даже приблизиться, напротив, позорно бежит от человека, в котором ум, сердце и воля силой Креста собраны в державное триединство.

Изменяя Пастырю доброму, мы становимся беззащитны, и начальник ада без труда ловит нас своими незримыми сетями, соделывается тайным вождем душ и народов, устанавливает тиранические режимы или демократические республики с многопартийными системами, наконец, завершая пленение, добивается явного себе поклонения и служения религиозного. В эпоху антихриста, в эпоху величайшего прельщения народов, власть сатаны над душами станет небывалой, беспримерной по своей пагубности. Чрез антихриста, невиданного Прельстителя всех времен и народов, сатана привлечет в свои ряды даже некоторых из избранников Божиих.

Тайна погибели, тайна сатанинской Церкви, воплощающаяся в антихристе, всегда противоборствует спасительной тайне Церкви Божией, являющейся чрез Крест Христов. При воцарении антихриста на 3,5 года брань эта усугубится. Семидесятилетний плен стал для сатаны генеральной репетицией пред явлением тайны погибели во всей ужасающей адской бездонности, безвидности, безысходности. Сатана будет действовать через антихриста, который воссядет на вселенский престол, вооружится на тайну Креста и станет по видимости одолевать Церковь Божию. Торжественное восшествие Прельстителя на престол совершится не без Промысла Божия: чтобы тем сокрушительней и позорней было окончательное поражение сатаны в глазах всего видимого и невидимого мира. Прельститель, где только сможет, устранит знамя Креста и соделает мерзость запустения в храмах. Но сила Креста и Церкви Божией в годину антихриста не умалится, а станет лишь менее очевидной. Присущее Кресту всемогущество Божие не прибывает и не убывает, а во веки веков неизменно в своей неизмеримой полноте. Крест не подлежит обстоятельствам – напротив: обстоятельства подлежат Кресту. Тайна погибели по видимости иногда превозмогает Церковь Божию, но сокровенно, существенно – всецело во власти Креста, непобедимая сила которого проникает в глубочайшую глубину ада.

Начальник погибели торжествовал победу, когда по его тайному внушению Христа предали, осудили и распяли. Напрасно ликовал сатана: тайна Креста сокрушила тайну погибели: так будет и во время антихриста! Так будет, даже несмотря на временное отступление благодати Божией от последних православных христиан. Отступление, подобное тому, какое испытал Сам Господь на Кресте: «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?»[13]

В состоянии богооставленности человек чувствует себя беззащитным пред лицом ада и смерти. Дух-погубитель по премудрому действию Промысла получает свободу угнетать душу небывалой скорбью. Такая скорбь может посетить любого человека, даже не дожидаясь антихриста. Ибо всякий, кто избрал путь Креста, рано или поздно должен испытать смертельную тоску богооставленности. Крест приобщает не только к премирному Троичному Царствию, но – на какой-то момент – и к аду, к области вечной безысходной муки, чтобы душа опытно и неслитно прикоснулась к беспросветному отчаянию, мрачнейшему самого черного мрака. Причастник Креста, погружаясь во ад богоставленности, не становится, подобно богоборцам, законным и вечным узником сатаны. Ибо не сам оставляет Бога, но Бог премудро и по-отечески попечительно испытывает его своим оставлением. Испытывает величайшим из испытаний, потому что провидит: причастник Креста со Креста не сойдет, пребудет верным Троичной Державе: «С Креста не сходят: с Креста снимают», – часто говорил отец Иоанн Крестьянкин.

Искусительное предложение – изменить Кресту – много раз слышала и слышит Россия. Слышит и каждая душа христианская. Многих и многих обольщает этот пагубный совет великого гипнотизера. Но Россия, подобно Христу, не внемлет внушениям благодетеля из преисподней. Россия, как духовное средоточие мира, пребудет до конца верной Кресту – своему величайшему и непобедимому выбору. Более тысячи лет назад принимает Россия знамя Креста из слабеющих рук Византии, и с тех пор становится сокровенным средоточием мира. В истории страны есть немало жестокого, постыдного, бурного, мятежного, смутного, точно это жизнеописание удалого разбойника. Но за калейдоскопом лиц и событий, для всех очевидных, живет сокровенно и другая – Святая Русь, которая служит не преходящим истинам и властям мира сего, а вечной правде Царствия Божия, правде Креста.

***

Нет момента в нашей тысячелетней православной истории, когда бы мы были свободны от брани с церковью сатаны. Надеяться на отдохновение – самообман, ибо начальник злобы не знает ни минуты покоя в изобретении новых и новых способов пленения душ. Ловушка увиденная уже не опасна, и поэтому начальник погибели с поразительной быстротою и гениальностью приспособляется к духу времени, обновляя свои личины.

Сила Святой Руси действует настолько непобедимо, что искра Божия не угасает даже в падших душах. Могущество Церкви и ее преподобных измеряется не статистическим большинством: малый квас святости все народное смешение квасит. Грех властвует, но уже не безраздельно, и души падших, подобно благоразумному разбойнику, открыты для покаяния и восприятия правды Креста во всей полноте, без оговорок, к которым так любит прибегать отец лжи. В смутах, междоусобицах, во глубине зол Россия никогда не погибала, напротив, восставала в царственном величии, ибо за уподобление благоразумному разбойнику Бог спасал страну из уз адовых. Русь грешная и Русь святая благодаря Кресту всегда нераздельны, неслитны: покаянное благоразумие сообщается разбойнику по молитвам русских святых – жителей и земной Церкви, и небесной.

Россия, как государство, как физическое тело имеет пределы во времени и пространстве, которые то увеличиваются, то умаляются. Но Святая Русь, будучи в этом теле – телом не ограничена, не подлежит условиям времени и пространства, не ведает ослабления и умаления даже в период сатанинского плена и богооставленности. Святая Русь, в мире распинаемая и сокрушаемая – премирно торжествует. Полагаемая во гроб – попирает начальника смерти победным воскресением. Отвергаемая, презираемая и ненавидимая – ставится во главу угла, соделывается избранием Божиим, ибо добровольно идет путем Креста. Чрез причастие Державе Креста Святая Русь обладает той духовной полнотой и царственностью, которая не ограничивается ни географией, ни историческим временем. Это не мировое экуменическое гражданство, сочиненное отцом лжи и подхваченное интернационалистами и космополитами: нет и нет! Гражданство Святой Руси – в Мире Премирном, царство – в Царстве Троичном.

Власть начальника ада и смерти ограничена пределами места и времени. Держава Креста – беспредельна и в видимом мире, и в невидимом. Крест державно соединяет высоту будущего, глубину прошедшего, широту-долготу настоящего. Поэтому святые, в какую бы эпоху ни жили, причастны чрез Крест не только всей исторической полноте сего превратного мира, но, главное, неизреченности мира и царства Троичного. Крест знаменует, изображает, начертывает неизобразимую, неописуемую тайну Пресвятой Троицы. Движения по вертикали и горизонтали, видимые и разнонаправленные, соделываются в центре Креста недвижны, едины, невидимы. При внимательном изображении знамени Креста в пространстве человек становится проводником и причастником величайшего сокровеннейшего действия Божия, которое державно просвещает и собирает воедино вся концы.

Тайна Креста всегда побеждает сатанинскую тайну погибели. Вне этой истины мировая и российская история становятся необъяснимы. Как, например, объяснить, что в начале сатанинского плена русская Церковь вновь обретает патриаршество, а в разгар его открываются тысячи храмов, и главный мучитель, побежденный мучениками, исповедуется и причащается перед своею кончиной? Непостижимы без постижения тайны Креста ни история человечества и народа, ни жизнь человека. Нет не только периода, но даже момента в нашей тысячелетней православной истории, когда бы мы были свободны от брани с церковью сатаны. Надеяться на отдохновение – самообман, ибо начальник злобы не знает ни минуты покоя в изобретении новых и новых способов пленения душ. Ловушка увиденная уже не опасна, и поэтому начальник погибели с поразительной быстротою и гениальностью приспособляется к духу времени, обновляя свои личины. Приспособляется и к каждому человеку в каждый день, час и мгновение его жизни. Если не успевает в главнейшей внутренней брани, воздвигает брань внешнюю. Но чаще всего, движимый злобною неустанностью, воюет на оба фронта.

Святая Русь – крепость неодолимая и в период торжества православия, и в период сатанинского плена. Многие десятилетия чрез поругание, распятие и погребение Россия, подобно Христу, шла к своему Воскресению. Тысячелетний путь Креста, сквозь скорби – радостный, великий и чудный, Россия проделывает, чтобы, как и Христос, восстав из гроба, под конец озарить мир светом славнейшей, блистательнейшей Победы. Вся вселенная поразится восстанию России из мертвых, наука и язык человеческий умолкнут пред беспредельным всемогуществом Божиим. Заградятся, онемеют, устыдятся уста, которые с презрением хулили и оплевывали великую державу. Уста людей слепых и несчастных, подобных тем, которые во Христе не увидели Христа, и требовали у Пилата: «Распни Его!»

Как заговор иудеев против Христа лишь умножил славу Воскресения, так – будем верить! – и современная церковь сатаны, вопреки своим злым замыслам, сослужит сугубую службу Церкви Божией и Святой Руси.

В 1917 году сатана, получив мистическую власть над Россией, начинает воплощать давнюю адскую мечту: через своих служителей предает, пленяет, распинает и прилагает печать ко гробу Державы, верной Кресту. «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», – сказано теми, кто вызвал этот призрак из преисподней.

Через тончайшее внушение сочетаясь с человеческими душами, призраки обретают сугубую силу: ибо сатана уже не один, а вместе с человеком ведет брань против Бога. Казалось бы, целые народы и страны собираются под знаменами сатаны, и сила начальника ада отнюдь не призрачна. Казалось бы, все меньше и меньше душ, не подвластных злым чарам, ибо широк путь пагубы и разрушения, и многие устремляются на него во все исторические времена. Верным небесному Пастырю остается лишь «малое стадо». Такова очевидная действительность, от которой опускаются крылья, и душа не видит выхода никакого, теряется в поисках истинного пути. Но такого пути в выходе из себя и не может быть, ибо Царствие Божие находится внутрь – в мире сокровенном, премирном. Об этом сам Христос свидетельствует: «Аз есмь Путь и Истина и Живот»[14].

В эпохи смут и революций сила внушения – пленения возрастает благодаря чрезмерной политизации общества: человеческие стремления перемещаются от главного к второстепенному, от внутреннего к внешнему, от Царствия премирного к царству земному, от Бога к златому тельцу. Иерархия наоборот неотвратимо ведет ко греху, к идолопоклонству, к служению сатане, поначалу невольному, а затем и вольному.

Философия прогресса и светлого будущего очень пагубна: увлекает душу призрачными ценностями земного рая, удаляет от Бога, постепенно приуготовляет человечество к приходу антихриста. Вначале сатана внушает людям жажду избавления от социальных зол, а затем в лице антихриста явит и долгожданного избавителя. Иерархия наоборот лежит в основе диавольских злохудожеств. Во всех своих видимых и невидимых действиях сатана паразитирует на Божественном творении: вместо державной троичной полноты Креста хозяин ада обещает блага, лишь призрачно подобные Божественным. Иначе и быть не может, ибо сатана – это призрак, который начальствует над призраками.

Великий гипнотизер всегда увлекает человека к призрачным представлениям, ощущениям и целям. Разве не призрачны по сути своей всевозможные сомнения, смущения, недоумения, безысходные печали, страхования, заговоры, вражды, зависти и все виды грехов? Ибо перед лицом Креста они тотчас устраняются, бесследно исчезают. Где сила иудейского заговора против Христа? Где сила ада и смерти? Призрак ее был сокрушен победою Воскресения! Перед лицом этого вечного Примера стоит ли в маловерии и малодушии ужасаться страхом новых заговоров сатанинских! Мы ищем и объявляем виновников разрушения России, но при этом, в жажде справедливого возмездия, не хотим понять глубоко примирительную истину: чаша сатанинского плена была дана нам от руки Божией и – по великой милости Божией.

Источник сокровенной причины плена в нас самих (и это всегда так!), а враги видимые и невидимые лишь злобно помогли поработить Россию. Не поиск и наказание виноватых, не парламент и демократия, не создание правового государства, не политика перестройки с пакетом реформ в руке освободят Россию: нет и нет! Только сила Креста спасет нас, а не новый призрак земного рая, которым хочет еще раз обмануть и пленить великий гипнотизер.

Многое тайное сделалось явным, и мы хорошо знаем, кто предавал, пленял и распинал Россию. Возникает искусительное желание – отомстить разрушителям, и в час расплаты ответить на ненависть – ненавистью. Но опомнимся: кто внушает и разжигает такое желание, а сам, исконный человекоубийца и главный заговорщик остается в тени? Сатана воздействует на наши души всей силой тайного внушения, чтобы отвлечь внимание от брани невидимой, которая сокрушает зло премирной силой Креста, к брани внешней, умножающей зло. Если нужна и победительна внешняя брань, как на поле Куликовом или в Отечественную войну, то лишь при содействии главной – сокровенной брани под знаменем Креста: именно ее трепещут полчища сатаны, именно она разоряет тактические и стратегические замыслы верховного человекоубийцы.

Победа на поле Куликовом, как и все наши ратные успехи, всецело зависела от нашей верности Державе Креста на фронте незримом. Колебания в вере неизменно приводили к потрясению оборонных устоев государства. Победа русского оружия в первой мировой войне, вот-вот ожидавшаяся, была похищена все возраставшим бесовским, революционным шатанием умов. А несомненное для Гитлера поражение нашей армии во второй мировой войне соделалось блистательной победой, благодаря незримому собиранию многих душ под знамена Креста.

Мы не поймем жизнь народа и человека, если за чредой очевидных событий не увидим духовным зрением их сокровенный источник. Одного человеческого ума, самого гениального, недостаточно, особенно в постижении России. Не случайно поэт сказал: «умом Россию не понять…в Россию надо верить». Вера – это сверхразумное знание вещей сокровенных, словом неописуемых. Понятиями географии, истории, политики, экономики, культуры, нации, государства Россия не объемлема: ее отечество не только земля, но и небо. Восприятие небесного гражданства знаменовалось Крещением Руси в 988 году. Русь уже раньше склонялась идти путем Креста, но окончательный и решительный выбор сделан при равноапостольном князе Владимире. Обращение ко Христу неузнаваемо изменяет князя: неистовый во грехе становится равноапостольным – неистовым в распространении православия и в верности Кресту.

Отныне и навсегда Россия сочетается со Христом. Отречение сатаны и всех дел его дается с трудом: отсюда пленения, смуты, междоусобицы, революции, перестройки в нашей истории. Но все дела и тайные внушения сатаны оказываются бессильны совратить Россию с пути Креста. Напротив, своим тленом, безобразием и лжедобром лишь еще более укрепляют в любви к Премирному Отечеству, к вечной правде Царства Божия, которая сосредоточена внутрь, а не вне.

…По видимости страна сейчас на грани хаоса и катастрофы. Но в то время, как на глазах у всех рушится царство земное, сокровенно идет собирание духовных сил. Люто сопротивлялась духовная злоба основанию монастырей – свирепеет и сейчас, всячески препятствует возрождению святых обителей. Свирепеет в предчувствии своего скорого поражения. В ход пускаются все средства – от прямых атак и клеветы на Церковь до изощренных уловок научно-музейного характера.

Глава 3

1988–1990 годы.

Лихолетье. Молитва за врагов

Лихолетье сатанинского плена в России явило легион ложных личин мудрости, добра, силы и красоты, ибо все, исходящее от начальника ада, тленно и призрачно. Мы ищем обвинить и наказать разрушителей России, а главный разрушитель остается незамечен и недосягаем для самых могучих человеческих сил: это ему и нужно, ибо он внутри нас. Мы полагаем, что вот-вот сломим силу очевидного плена, а сами еще во власти сокровенного пленителя душ, которому только на радость наши междоусобицы, наши внешние интересы. Не странно ли: духовно плененные борются за освобождение России?

Появление музеев на месте закрытых монастырей и храмов, переход икон и церковной утвари из богослужебной среды в среду светскую были глубоко оправданны на период семидесятилетнего плена. Все это произошло по особому Промышлению Божию: даже плененные музеями, предметы православной культуры продолжали свидетельствовать о Беспредметном. Тленные вещи безмолвно напоминали плененным душам об Избавителе. Музеи поневоле оказались проповедниками Свободителя душ наших, хотя своей главной задачей считали прямо противоположное – идолопоклонство. Культ вещей, профессионально обязательный в музейной среде, является разновидностью идолопоклонства. Содействуют этому и основные виды музейной деятельности – собирание, хранение, изучение и пропаганда предметов той или иной культуры, в данном случае – православной.

Хранение вещей, подчас любовное и самоотверженное, становится для человека важнее Невещественного. И это страшно, ибо задача вещей – путеводить к Невещественному. Налицо сатанинская иерархия наоборот. Великий гипнотизер внушает научно обоснованную заботу о сохранении культовых вещей, чтобы сам культ стал чем-то второстепенным, даже вовсе ненужным. Но сила злого внушения не беспредельна, и в музейной среде, вопреки ее идолопоклонническим традициям, взрастало желание иной – божественной иерархии.

Такое же желание взрастало и в обществе: красота икон, храмов, богослужебной утвари воспринималась человеческою душой в условиях плена как свидетельство о сокровенной красоте Царства Премирного. Воздействие образов красоты Божественной оказывалось сильнее ложного музейного внушения о том, что предметы культа являются прежде всего предметами искусства. Настал момент отступления лжи и освобождения храмов и монастырей из уз культурного музейного плена. Значительная часть музейщиков станет сопротивляться освобождению не на жизнь, а на смерть. Люди несчастные, плененные злоумными внушениями великого гипнотизера. Люди, вообразившие себя законными владельцами чужого богатства. Люди, в ожесточении ложной самозащиты не желающие признать себя временными приставниками, для которых настал час вернуть благоговейно Божие Богу. Для них вернуть равнозначно ужасному концу. По сути так и есть: кончается мистическая власть сатаны над Россией, силой Креста возрождаются храмы, монастыри, избавляются плененные души, и злобный ужас начальника ада пред этим сообщается всем его вольным и невольным служителям. Семидесятилетний плен издыхает в предсмертной агонии – мучительными конвульсиями злобы охвачено все наше Отечество…

Православная Церковь, пожалуй, единственный, кто не участвует в современной перестрелке всех со всеми. Церковь – это не отдельные личности и церковные учреждения, которые подчас втягиваются в междоусобицы. Церковь – это прежде всего Тело Христово, не делимое ни временем, ни пространством, чрез Крест единое, святое на земле и на Небе. Нельзя допустить мысль, чтобы Церковь была святою только на Небе: живительная река святости никогда не усыхает и на земле, а лишь меняет характер своего течения, в существе оставаясь неизменной, как и ее источник – Крест.

В лицах, событиях, народах и государствах мир течет к своему концу – Держава Креста пребывает во веки веков. Богослужениями и таинствами Мать-Церковь живет в неслитном и нераздельном единстве с Троичной Державой Креста. Как Крест, не гнушаясь, проникает в преисподняя земли, так и Мать-Церковь не отвергает до конца нечестивых чад своих: даже сурово наказывая за отступление от Бога, оказывает этим великую милость. Мать-Церковь силою Креста, действующей в богослужениях и таинствах, сообщает могущество, единство, освящение и человеку, и государству.

На протяжении веков единство великой России поддерживалось разве лишь государственными структурами и механизмами? Нет и нет: не внешние формы, а сокровенная сила Креста является главным здателем единства душевного, семейного и государственного. В оценке событий отечественной и мировой истории почти не учитывается сокровенная Первопричина всего происходящего. Почему Россия устояла вопреки пагубным замыслам и действиям незримого разрушителя? Почему устояла, даже отступив от Бога и добровольно предавшись во власть сатаны? При самом большом запасе человеческих сил выдержать все то, что выдержала Россия, невозможно. Только по великой милости Божией – премудрой и сокровенной. На протяжении веков русский народ укрепляла и освящала таинствами любящая мать – Православная Церковь.

Святая Русь рождена и воспитана таинствами. Таинства воцерковляли народ, путеводили в Царство Премирное, соединяли с Богом, созидали в душах могучий духовный залог, благодаря которому можно было пережить и татаро-монгольское лихолетье, и смутное время, и темную ночь сатанинского плена. Залог, который необходим человеку и в этом, и в будущем веке. Очевидною пищей возрастает очевидное тело – силою незримых таинств воспитывается незримая душа. В пище – залог тления, в таинствах – залог нетления, неслитного единства с Богом.

Мать-Церковь воспитывала Святую Русь и сокровенно – таинствами, богослужением, и явно – красотою храмов, икон, утвари, устным и книжным словом, пением, звоном колоколов. Оба воспитания нераздельны, ибо видимое – ступень к невидимому. Однако воспитание сокровенное несравнимо превосходнее по силе освящения и соединения ума, сердца и воли. Разве сопоставимо музейное и любое другое просветительство с полнотою животворящего, освящающего любовного воздействия на души Матери-Церкви? Просветительство внецерковное, даже основанное на самых высоких принципах, подобно безжизненному лунному свету. Наука и культура невоцерковленные неизбежно становятся, помимо желания, областью незримого разрушителя. Человек и народ невоцерковленные тоже волей или неволей подчиняются незримым внушениям сатаны.

Только постепенное отчуждение от Матери-Церкви могло привести Россию к порогу 1917 года. Такую Россию уже не могли удержать от добровольного плена ни государственная и духовная мудрость Царя, ни крепость самодержавного устройства. Но Церковь не отреклась от России, не изменила своему божественному призванию – быть Матерью – всегда и во всем. Церковь, на протяжении десятилетий поругаемая и распинаемая, думала не о мести, а молилась и приносила себя в спасительную жертву за страну и народ. Такое по силам только бесконечно любящей Матери.

В православном сознании Матерь Божия и Мать-Церковь нераздельны: Церковь – это рожденное Богородицей Тело Христово. Рожденное в Предвечном Совете Пресвятой Троицы прежде всех век. Церковь, как и Богородица, божественно предусмотрена еще до создания мира. Церковь, как и Богородица, является лествицей Креста, которая в таинствах соединяет Бога и человека. Крест, Богородица, Церковь – это единая тайна спасения, Тайна Пресвятой Троицы. Премирная Троичная Тайна обращена к нам ликом Богородицы – ликом мудрой любящей Матери. Великая милость Божия в том, что это именно так, а не иначе: Мать Божия любит и понимает всех – злых и добрых, глупых и умных, больных и здравых, малых и великих, верных и неверных – над всеми простирается Материнский Покров Богородицы. О спасении всех душ воздыхают в своих молитвах и Церковь, и Богородица. Даже о тех, кто вслед сатане поднял пяту на Бога, кто восстал на Промысел и захотел устроить внешний и внутренний мир без Креста. Но без Креста ничего не получается. Без Креста мир лишен мира: повсюду и во всем одни личины безжизненные.

Лихолетье сатанинского плена в России явило легион ложных личин мудрости, добра, силы и красоты, ибо все, исходящее от начальника ада, тленно и призрачно. Безумна и гениальность злобного духа, иначе бы он не стал наущать иудеев требовать смерти для Бессмертного. Вся сила гениально продуманного заговора обратилась на великого заговорщика. Тайна погибели предвечно обречена служить тайне спасения. Мы ищем обвинить и наказать разрушителей России, а главный разрушитель остается незамечен и недосягаем для самых могучих человеческих сил: это ему и нужно. Мы полагаем, что вот-вот сломим силу очевидного плена, а сами еще во власти сокровенного пленителя душ, которому только на радость наши междоусобицы, наши внешние интересы. Не странно ли: духовно плененные борются за освобождение России? Под видом освобождения России готовят новое – демократическое рабство.

Зло повторяется – на сей раз в личинах плюрализма, многопартийности, всевозможных свобод и общественных благ. Новая приманка, которою гипнотически уловляет нас начальник ада и плена. Вся сила тайного сатанинского внушения направлена на то, чтобы отвлечь Россию от спасительного Крестного Пути, по которому ведет ее к Свободителю душ Мать-Церковь. Доверимся Матери-Церкви всецело и безраздельно, и она утолит нашу жажду Источником бессмертным, Который умирит мятеж наших душ, воспитает, приведет в державное триединство ум, сердце и волю, соделает причастниками вечных неизреченных благ в сокровенном Царствии Отца и Сына и Святаго Духа.

Поиск виноватых в бедах России – это пагубный выход из неодолимой крепости внутреннего Царствия Божия в область внешнюю, подвластную духу злобы и разрушения. Сатана отлично знает: ум, сердце и воля, собранные силой Креста в державное триединство – непобедимы. Поэтому отец магов и чародеев мобилизует всю силу тайного внушения, чтобы, очаровывая человека новыми и новыми призраками, вывести его из недосягаемой крепости и вовлечь в брани, в которых человек обречен на поражение.

Политизация общества увеличивает смуту в наше и без того смутное время. Силы ада упиваются зрелищем предсмертной агонии России. Большинство народа не знает, на что надеяться и чего желать. Дух злобы слепит глаза, и мы не видим единственный путь веры, надежды, любви, который бы воскресил нас, возвел в утраченное царское достоинство. Устами Христа Мать-Церковь зовет: «Приидите…» А мы упорствуем, и поэтому сами на себя собираем жесточайшие скорби. Вот эти скорби и подвигнут Россию сознательно и решительно вернуться на спасительный путь Креста. И тогда на удивление всему миру наша держава восстанет со смертного одра в своем царском достоинстве и величии. Есть тому могучий небесный залог, ибо не напрасно молится о Церкви земной Церковь Небесная, не напрасно пролилась кровь новых российских мучеников, не напрасно Богородица простирает Державный Покров Креста над Россией. Этот сокровенный залог начинает уже проявляться: спадают цепи плена, и один за другим по лицу всей русской земли возрождаются монастыри.

– Но где взять настоящих монахов, а, главное, святых старцев? Нет, не на радость открываются храмы и монастыри – спустя время все равно они станут уделом антихриста.

Так возражает торжеству православия маловерие, которое не видит далее очевидного и всегда колеблется под внушениями начальника ада и сомнения.

– Ненадолго открывать – стоит ли? Вера без колебаний ответит: – Стоит даже ради одной литургии! Ибо цена единения с Богом в таинстве евхаристии – бесценна.

Неверие и маловерие оценивают лица, события, вещи по шкале Иуды Искариота, которому показалось бессмысленно тратить целый сосуд драгоценного мира ради Христа. Для неверных и маловерных тленное вещество превыше Творца всяческих, а суббота дороже человека.

Господь в лице Матери-Церкви идет исцелить расслабленную Россию, а мы, уподобляясь евангельским фарисеям и законникам, в позе праведного негодования защищаем субботу, отвергаем великую милость Божию под видом необходимости музейного сохранения храмов и монастырей. Какие безумные в своем бесстрашии: поднимаем пяту на Бога. Но милость Божия неизмеримо сильнее ожесточенных хранителей субботы: Господь исцелит Россию, и сокрушится злобная зависть новоявленных иудеев, ревнивых блюстителей тленного. Такие блюстители тленных личин закона и благочестия есть в любом народе, в любое историческое время. Но особенно умножается рать верноподданных начальника ада и лжи в периоды плена и смуты. И это естественно: изменяя жизнодательной Державе Креста, мы становимся уделом смуты, плена и смерти.

Сатана не тотчас накладывает оковы: пленению как души, так и государства предшествует смута. Смута – надежнейший сигнал грядущей опасности. Мы знаем: ни иноземное, ни сатанинское иго не последовали за смутою начала XVII века. Ибо вовремя опомнившись, Россия погасила разгорающийся мятеж, расширила и собрала воедино свои пределы, стала еще более великой и державной. Но в смутах княжеских междоусобиц и революционно-демократических движений мы не услышали сигнал опасности, не увидели тайное приближение разрушителя, не сокрушили отца смутьянов Крестом – и угодили в плен. Не захотели услышать, ибо лживым внушениям разрушителя поверили более, нежели Богу. Не захотели увидеть, ибо всецело увлеклись внешнею бранью вместо внутренней, оставили непобедимое оружие – Крест Христов.

Отчего сила сатанинского плена так медленно сдает позиции? Ничего удивительного: Россия в лице каждого из нас тоже не спешит под державный Покров Креста. Узы греха и ада только в такой степени отпустят наши души, в какой мы приобщимся к тайне Креста. Сатана отступил и уже не имеет огромной мистической власти над страной и народом, но еще близ России, чему очевидным подтверждением является великая смута нашего перестроечного, реформационного времени. Не Начальник Тишины правит сердцами, а дух злобы и мятежа, смрадный дух демократии. Сейчас, когда узы плена спадают, великий гипнотизер делает могучую попытку заменить старые личины и внушения, обман которых открылся, на новые. «Демократия», «плюрализм», «многопартийность» – в объятия к этим и другим личинам зла люди устремляются толпами, точно слепые. Сатана прилагает все усилия, чтобы отвлечь Россию от Матери-Церкви, от Креста – единого пути ко спасению. Отвлечь смутой, множеством новых и новых впечатлений, событий, обещаний, мифов. Отвлечь иллюзией движения вперед, к светлому будущему, а если это не удается – погрузить в черное отчаяние с помощью сомнений и разрушительной критики всего и вся. Бесчисленные ухищрения сатаны сводятся к двум задачам: или низринуть человека в бездну безысходного отчаяния или вознести на престол творца тленных ценностей земного рая. Именно таким творцом гордо представляет себя и сам сатана. Именно сатана тончайше внушает нам идею земного рая и воплощает ее нашими руками. Земной рай – без прикрытия личинами социализма, коммунизма и прочими – это мир, устроенный без Бога, во главе с сатаной. Мир пагубный, ложный и в материальной, и в духовной основе. Венцом этого гипнотического тленного мира станет универсальная религия антихриста. Россия является главным препятствием на пути повсеместного распространения адской культуры. Все видимые и невидимые российские победы это не только достояние истории, но и действенный залог наших побед в настоящем и будущем. Ибо все эти победы освящены и собраны воедино силой Креста Христова. Богатый залог побед поможет России и в ее нынешнем восстании из гроба, и в грядущей борьбе с антихристом. Все верные Кресту и Матери-Церкви, независимо от места и времени, участвуют в единой брани во имя единой победы над полчищами сопротивного. Не случайно же в Символе веры мы возглашаем: – Верую…во едину святую соборную и апостольскую Церковь.

Церковь едина и свята в своем видимом и невидимом бытии во времени и пространстве, на земле и на Небе, в храмах рукотворных и нерукотворных. Сам себя отчуждает от Церкви, кто не ищет единства и святости, кто явно или тайно изменяет Державе Креста.

Вся история человечества от сотворения и до конца мира является по сути Предвечной Победой тайны спасения над тайной погибели. Эта Предвечная Победа осеняла и поле Куликово, и фронты Великой Отечественной. Великий гипнотизер и пленитель составляет заговоры, посылает на Россию полчища видимых и невидимых завоевателей: несчастный, ослепленный гордостью сатана не знает, что вся его разрушительная мощь лишь содействует Предвечной Победе.

Оставим без колебаний духовную расслабленность маловерия, малодушия, уныния и печали, ибо сокровенный Покров Предвечной Победы осеняет и Россию, и каждого из нас.

Сатана облагает душу узами недоумения, сомнения, смущения, расслабления, разленения, омрачения, очарования и всякого греха. Как источник погибели и всех зол, сатана виноват в пленении человека. Но виноват и сам человек – своим отступлением от Бога, ибо лишь добровольная измена Кресту Христову делает душу беззащитною перед лицом ада. Измена начинается с тайного сочувствия личинам зла, с тайного самопревознесения. Гордость уловляет душу из неодолимой крепости триединства ума, сердца и воли и обрекает скитаться вне, по чужбине греха, по чужбине призрачных материальных и духовных благ.

«Вознесу престол мой выше звезд Божиих и уподоблюсь Всевышнему», – вот главная лжезадача сатанинской духовности, гордой и безумной. Глава падших ангелов изначально наделен от Бога великим, гениальным умом, богатым сердцем и сильною волей. Но сатана вознес престол – вышел из сокровенного пребывания в Боге, изменил триединству и недвижному средоточию Креста, и отныне ум его обезумел, сердце опустошилось, воля соделалась разрушительной. Отныне самые гениальные расчеты и тщательнейше продуманные заговоры против Бога обречены служить сокровенно славе Божией и Предвечной Победе. Маловерие и неверие не ведает сокровенных тайн премирного Царства, и поэтому унывает при виде торжественного шествия начальника мирового зла. Но сатана торжествует лишь в тленном да и то в меру, определенную премудростью Промысла, и ни на йоту более. Об этом говорится в книге Иова: сатана изображен здесь как послушный слуга Бога. По существу так это и есть. Представляясь могучим противником Бога, «отец лжи» обманывает и нас, и себя: это одна из его личин, устрашительная только по виду.

Поиск вины вне себя в любое историческое время приводит к недовольству властями и существующим порядком вещей. Обвинители и ниспровергатели существующего строя наивно полагают, что смена правительства облегчит решение многих вопросов. Но вместо одних вопросов появляются другие, подчас еще более сложные. По внушению сатаны все общество заражается недовольством, ненавистью через гениальных смутьянов. Эпидемия недовольства, ненависти простирается во все пределы, и обвиняется уже не только правительство, но все и вся, вплоть до Господа Бога. Ненависть ослепляет, разрушает, сеет смерть.

Поиск вины вне себя приводит к изгнанию из рая, обрекает на смуту, страдания, смерть. Если б Адам покаялся после преступления заповеди Божией, он бы не утратил рай. Но вину отступления от Бога Адам возложил на Еву, а Ева – на змия. В лице первого человека подобное творит каждый из нас. Виноваты обстоятельства, правительство, ближние, проклятое прошлое, сложное и смутное настоящее, сомнительное будущее, кто угодно и что угодно – только не я. В конечном итоге исходищем всех злых является сатана. Да, внушает злой совет сатана, но исполняет его человек. Сатана разделяет вину внушения, а человек – вину сочетания со злом. Поиск вины вне себя отвлекает нас от покаяния – признания собственной вины перед Богом в грехах больших и малых, делом, словом и помышлением совершаемых. Таинством покаяния побеждая собственную вину и воссоединяясь в таинстве причастия с Богом – только так, а не иначе – мы участвуем в торжестве Предвечной Победы над державою смерти и зла. В торжестве пока еще сокровенном, неведомом для маловерия и неверия, но очевидном для всех при Втором пришествии Христовом. Христос, как Здатель Премирной Предвечной Победы, не нуждался в тленном царствовании и политическом превосходстве над сопротивниками видимыми и невидимыми. Христос не искал виноватых, а за вину всего рода человеческого восшел на Крест и искупил ее. Сила Матери-Церкви в том, что она – как Христос. Сила России тоже в этом.

Не поиск виновных избавит Россию от злых чар, а взыскание Премирного Царствия Божия. Виновные же расточатся не судом человеческим – силой Креста, ибо только Бог является Высшим Судией. Не лжет Свидетельствующий: «Мне отмщение, и Аз воздам».

***

Значение России, и без того великое, усугубляется тем, что это держава последнего времени. Времени великой жатвы. Времени исполнения конечных предначертаний Предвечного Совета Пресвятой Троицы.

В периоды великих смут в российской истории происходит при зримом разрушении незримое созидание. В годовщину своего отречения от престола 2/15 марта 1918 года император Николай Второй записывает в дневнике: «Сколько еще времени будет наша несчастная родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать? А все-таки никто, как Бог! Да будет воля Его святая!»

В словах Царя-мученика, скорбного свидетеля предсмертной агонии самодержавной России, чувствуется вера-надежда-любовь к Небесному Самодержцу, святая воля и власть Которого лишь во благо и не может быть разрушительна. Легионы начальника ада и смуты посягнули на престол земного самодержца, но Престол Самодержца Небесного пребыл премирно недосягаем, предвечно непобедим. Свидетельством и подтверждением тому было чудесное явление иконы «Богородица Державная». В очередной раз начальник злобы обманулся в своих надеждах. Сатане так и не удалось похитить российский скипетр: его удержала Сама Царица Небесе и земли. Удержала по высочайшему праву, ибо Россия – предвечный удел Богородицы и Креста.

Значение России, и без того великое, усугубляется тем, что это держава последнего времени. Времени великой жатвы. Времени исполнения конечных предначертаний Предвечного Совета Пресвятой Троицы.

Самое чудесное и великое совершается Богом всегда под конец: сотворением человека и божественным почиванием от всех дел увенчивается создание мира; почиванием во Гробе Великой Субботы, Воскресением, Вознесением и Седением одесную Отца завершается победоносный Путь Богочеловека; наконец, венцом Премирного Промышления о человеке и мире являются события Второго Пришествия Христова. Именно при кончине мира во всей полноте и совершенстве заявят о себе и силы злобы духовной, и силы святости. Тайна беззакония, веками, поколениями возраставшая в злых сердцах, вполне обнаружится и принесет плод нечестивый в человеке-антихристе. Антихрист соделается небывалым средоточием зла видимого и невидимого. Тайна беззакония, тайна погибели, присущая любому историческому времени, в полноте своего злохудожества явится только в антихристе. Ибо только антихрист сможет вместить неслитно и нераздельно всю нечистоту духа нечистого. Но даже в царство антихриста, в этот звездный час сатаны, господство злобы не будет безраздельным. Для обличения начальника нечестивых придут пророки Господни Енох и Илия. Придет и Святая Русь во всей славе и духовном могуществе. Нет, не во всех храмах и монастырях утвердится престол сатанинский. Монастыри, сильные новыми преподобными, соделаются державой необоримой для чар и злобы антихриста.

Бог воспитал и призвал великих преподобных для основания великих русских обителей. Теперь, при кончине мира, перед успением монастырей, возрастут в их стенах попечением Божиим еще более великие преподобные. Без этого не процветет Святая Русь и не принесет свой последний краснейший плод в житницы небесные. Без этого как соделается русский народ священным народом, избранием Божиим? У великого, у священного народа должны быть и пастыри великие. При Успении Святой Руси в особенности. Великою была Святая Русь в рождестве своем, при Крещении. Еще более великою соделается при Успении. Ибо Успение является средоточием земного и небесного пути российской Державы. В Успении завершается земной путь и начинается небесный. Путь единый, благодаря Кресту. Крестный путь, совершенный Христом и Богородицей, пройдет во всей полноте и Святая Русь: от Рождества до Успения. Необходима, знаменательна, спасительна каждая часть этого пути, но особо величествен конец. Святая Русь – воспитанница Христа и Богородицы. Как средоточием земной жизни Христа явился Победный Конец Распятия, Великой Субботы, Воскресения и Вознесения, так и события российской истории принесут свой главный плод при кончине мира.

Россия, как держава последнего времени, сосредоточивает всю силу и славу, все зло и добро многих малых и великих царств, которые сменяли друг друга в мировой истории. В России во время сатанинского плена, как еще никогда от сотворения мира, обильно плодоносило не только зло: величайшая, небывалая жатва святых мучеников была собрана Богом на русской духовной ниве. Впереди еще большие испытания: чем ближе к концу, тем совершенней во зле становится начальник ада. Верхом совершенства во зле соделается антихрист, который под видом поклонения Богу станет повсеместно учреждать культ сатаны. Но как во время иудейского плена, так и при антихристе торжество сатаны не будет существенным: явятся не чудеса, а лишь личина чудес, не победа над Церковью Божией, а лишь личина победы. Ибо как может начальник тления и князь мира сего одолеть Нетленное и превзойти Премирное? Тайна беззакония, которая при иудейском плене обнаружилась лишь отчасти, при антихристе явится в полную силу своего злохудожества.

Сколько существует сатана, столько же обольщает человека тайна беззакония, тайна погибели. Возрастают добрые плоды в мире – возрастают и плоды беззакония. Поэтому и сатанинский плен, и царство антихриста приходят ни раньше, ни позже, а во время, предусмотренное и попущенное Божественным Промыслом, Тайной Спасения. Для 1917 года должны были созреть и Россия, и «тайна беззакония». Только великая православная держава могла подъять бремя великого сатанинского плена и принести великую жатву святых. Явилась великая милость Божия в таком небывалом наказании России за богоотступничество. Иначе и нельзя было обратить сердце народа к Державе Креста.

Держава эта не вне, не в заоблачной выси, и даже не в голове, а внутрь сердца, которое является средоточием, престолом нашего одушевленного храма. Само значение слова свидетельствует, что сердце – это центр, середина. Центр Креста, по образу которого сотворен и видимый, и невидимый человек. Если ведущие душевные силы не сосредоточены в сердце, то это уже искажает образ Божий, образ Креста. Поэтому и ум, как наше духовное око, должен быть в сердце, а не в голове, и уж тем более не скитаться по вещам внешним и воображаемым.

Сатана – первый, кто выступил умом из сердца мыслию: «Вознесу престол мой выше звезд Божиих…» Сатана и человека увлек из неодолимой сердечной крепости обольстительною идеей – вкусить плод с древа познания добра и зла. Ум, восседающий в голове, а не в сердце, становится легкой добычей начальника лжи и прельщается любым прельщением. Такой ум не может уже и в голове усидеть, но скитается повсюду, куда ни повлечет незримым внушением великий гипнотизер и вечный скиталец. Ум, отчужденный от сердца, от недвижного средоточия Креста, волей-неволей соделывается бездомным перекати-полем. Ум, обитающий в голове, воображает Царствие Божие вне себя, в некиих отдаленных заоблачных пространствах. Такой ум на словах исповедует вездесущие Божие, а на деле отрицает, считает человеческое естество чуждым для Содержащего вся концы. Ум, пребывающий в голове, а не в сердце, весь устремлен во вне, и оказывается во тьме кромешной, подобно начальнику демонов, который возмечтал вознести престол свой выше звезд Божиих. А престол находится внутрь, в сердце. В центре, в сердце Креста находится и Царство Божие.

Все тончайшие ухищрения и уловки великого гипнотизера направлены на то, чтобы внушить нам быть вне сердца, в области кромешной, подвластной силам ада. Если ум не стоит вниманием в сердце, то легко обольщается и отводится в греховный плен вместе с чувством и волей. Какой вид греха ни возьми, залогом каждого является измена средоточию, сердцу Креста. Быть вне сердца – значит быть в гордости и прелести, в смущении и недоумении, в сладострастии и гневе, в унынии и печали, короче – быть вне Бога. Только собравшись, сосредоточившись в сердце, можно стать гражданином Троичной Державы, зрителем Премирных Тайн, причастником несокрушимого Блага, победителем демонов, самодержцем души и тела, сокровенным Властелином вселенной. Ибо в центре, в сердце Креста совершается таинство неслитного единения с Источником дарований, с Помазующим во пророка, священника и царя.

Умом скитаясь вне сердца, мы волей-неволей приобщаемся тайне беззакония, приближаем звездный час великого самозванца. Только заключив ум и волю в сердце, в державном средоточии Креста, можно стать неподвластным внушениям великого гипнотизера. Именно в этом суть монашеского ухода из мира. Помыслами и желаниями пребывая вне сердца, мы добровольно становимся областью князя мира сего, областью прелести и греха. За пленением душ естественно следует пленение вещей и природы: полчища сатаны вполне по праву отнимают храмы, разрушают природную и архитектурную среду нашего обитания. Отъятие происходит в самых разнообразных формах: от взрыва храма Христа Спасителя до устроения музеев в монастырях. Музеи – искуснейший вид плена для православных святынь. Музеи собирают, хранят, реставрируют, изучают, показывают, пропагандируют эти святыни. Но любое делание, самое на вид благородное, по сути своей мертво, если всецело не посвящено Богу. Ибо только Бог животворит и освящает начало, средину и конец всякого дела, чувства, желания и помышления.

Музеи расценивают православные святыни в их второстепенном качестве – как памятники искусства, истории и архитектуры. Главное богослужебное назначение этих вещей выносится за скобки. Налицо искуснейшая сатанинская подмена: вещественное ценится выше Невещественного. Не измени мы Кресту – подмена была бы невозможна.

Со времен Авеля Богу жертвуется лучшее и драгоценнейшее. Но всегда есть и подобные Каину – с жертвой скупой и неугодной. При возврате Церкви ее законных сокровищ музеи ведут себя как Каин: возьми от нас, Боже, что нам негоже. Причина такого положения вещей даже не столько в музеях, сколько во внутреннем состоянии всего общества: мы разуверились в обольстительных призраках, но и Богу еще всецело не предали себя.

Смута и двойственность в душах – смута и в государстве. Общество в первую очередь озабочено восстановлением порушенных храмов, расстроенной экономики, разрушенной природы. Но мало кто обращен взором внутрь себя – на уничтоженные или поруганные грехом духовные храмы. Кто скорбит об этих внутренних развалинах и ненасытимо желает припасть к Источнику живота и созидания? Только те немногие, которые войдут в малое стадо избранников Божиих. Для спасения остальной России идет великая скорбь – знамя великой милости Божией, знамя Креста. Да, опять скорбь, ибо каждое поколение шествует на Голгофу волею или неволею. Скорбь обращает внимание от тленных вещей внешнего царства к Царству непреходящему, сокровенному, сосредоточенному в сердце, в центре Креста.

Путь исихии (безмолвия от страстей) – это путь Креста, ведущий к Царству Божию внутрь нас. Крест собирает в неслитное державное триединство ум, сердце и волю. Средоточие триединства – в сердце. Царствие Божие – в сердце. В Предвечном Совете Пресвятой Троицы созидается человек: по образу и подобию Божию, по образу и подобию Креста. Троичность, крестообразность, присущие всему видимому и невидимому творению, наиболее полно заложены и выражены в венце творения – в человеке. Крест читается в чертах лица, в устройстве тела (фигура и распростертые руки), в устройстве души (высота ума, глубина сердца, широта воли). В сердце находится центр Креста – сокровенный Источник всемогущия, вездесущия Божия и Премирного Троичного Царствия, Мира, Единства.

Умом и молитвою пребывать в сердце – значит пребывать в Боге. Отнюдь не случайно у молящейся Богородицы в иконах «Знамение» и «Оранта» на груди, в области сердца, изображается Христос: неисходно быть молитвою в сердце – значит вмещать Невместимого. Заключаясь вниманием в сердце, душа становится недосягаемой для пагубных внушений и воздействий великого гипнотизера и разрушителя. Сосредоточиваясь в сердце Креста, душа приобщается неслитно к Источнику всемогущия и вездесущия Божия: предельно устраняясь мира, побеждает мир и незримо (по причастию) царствует над высотой-глубиной, широтой-долготой видимого и невидимого творения.

Великим содействием к триединству ума, сердца, воли является таинство причастия. По приятии Святых Даров душа исполняется безмолвия: во гробе сердца нашего почивает Начальник Тишины. Какой дар может сравниться с несравнимостью Святых Даров? Все видимое и невидимое творение – земля и пепел в сравнение с Источником бессмертным, Который неиссякаемо изливается из сокровенного сердца Креста и напояет, просвещает, содержит высоту-глубину, широту-долготу всего мироздания – от начала и до конца..

По видимости в Святых Дарах приемлем часть Тела и Крови Христовых. А незримо Царь царей всецело присутствует в Святых Дарах: всецело вмещается в нас Невместимый. Целое присутствует в части, и часть – в Целом: такова тайна Церкви, тайна Креста, тайна семи Таинств. Семь Таинств, по видимости раздельные, есть по сути единое Таинство – Троичное Таинство Креста, в Котором человек неслитно соединяется с Богом.

В первом из Таинств, в Святом Крещении, заложены уже все остальные. Крещение – это облечение во Христа не отчасти, а всецело. В первом из Таинств есть уже и последнее – Таинство Священства. Очевидно далеко не каждый соделывается причастником всех Таинств, особенно священства. Но сокровенно каждому крещеному во всей полноте даруется Источником бессмертным благодать – неописуемый залог Божественной силы и славы всех Таинств. Предлежит выбор: или пренебречь благодатью, или решительно встать на путь Креста, который чрез семь таинств ведет к животворящему Единству с Пресвятой Троицей.

В год своего Крещения Русь отрекается от сатаны и всех дел его. Начальник ада не знает прощения и мстит жестоко за отречение как человеку, так и державе. Злоба нечистого духа изобретательна в казнях: междоусобицы, иноплеменное иго, войны, глады, моры, смуты, сатанинский плен, наконец, приближающееся царство антихриста. Все эти казни Россия не только вынесла и вынесет, но, более того – усугубит с их помощью свое духовное величие, употребит для спасения себя и мира.

Путь Креста – это полнота истощания, страдания вкупе с полнотой совершенства. «Свершилось!» – этому последнему возгласу умирающего Христа предшествовал ад богооставленности. На примере собственного Пути Богочеловек показывает: Крест чрез полноту страдания ведет к полноте совершенства и блага. Каждое поколение несет бремя своего лихолетья. Будь иначе – Россия бы изменила своему непобедимому Пути. Поколения, эпохи, по видимости раздельные, Крестом соединяются. Крещение Руси, ее тысячелетие и конец есть едино Рождество и Успение, Един Крест.

Понятиями Русь, Россия в течение многих веков мы объемлем не только русский народ, но и множество ему сопредельных. Одни народы волей входили в состав державы, другие неволей. Но уже будучи частью России и не теряя при этом лица, каждый народ так или иначе чувствовал себя под защитой могучего государства и испытывал (обычно безотчетно) материнское тепло Православной Церкви. Даже иноверцы, безбожники и хулители Креста Христова в сокрытой от сознания глубине существа своего тянутся к Матери-Церкви. Плененные сатаною очевидно враждуют на Святую Русь, а сокровенно признают в ней живительную силу и поневоле подчиняются ей. Ибо еще не совсем погиб в этих народах и людях образ Божий.

В каждом поколении Россия переживает богооставленность, но особенным образом в поколениях последнего времени. Чем ближе к концу мира, тем более великие события происходят. Иначе и быть не может: завершается Крестный Путь рода человеческого. Поэтому очевиднее и очевиднее проявляется во всем своем адском безобразии «тайна беззакония», которая увенчается царством антихриста. Напротив, сокровеннее и сокровеннее действует тайна спасения, ближе и ближе к сердцу Креста, к непобедимому Троичному Единству и Царствию. В сокровенных действиях тайны спасения Россия является ведущей державой, о чем свидетельствует беспримерный плен сатанинский. Только великая держава может стать средоточием великих испытаний. Спасение России не в ропоте и проклятиях, не в поиске виноватых, не в войне всех против всех, а в неотступном следовании за Христом – в пути на Голгофу, в богооставленности, в сошествии во ад. Неповторимая особенность победного христианского пути в том, что вкупе с сошествием во ад и человек и держава испытывают, переживают восхождение в Царствие Божие. Не случайно же на иконе «Воскресение» изображено сошествие во ад. Залог восхождения, возрождения, воскресения державы и человека – в снисхождении во ад, в подобии тому Снисхождению Божественному, которое было предначертано еще в Предвечном Совете Пресвятой Троицы.

***

Победа над сатаною в отдельном сердце такова, что по своей природе и великим последствиям безмерно превосходит физические пределы одной личности. Победа, причастная Кресту, оказывает сокрушительное воздействие на мировое зло. Такая победа не ограничивается текущим днем, не заключается лишь в одном человеке, но – чрез Крест – простирается в вечность и на все человечество.

Движения нисхождения и восхождения, которые мы изображаем крестным знаменем, соединяются в центре Креста. Здесь, в центре Креста, средоточие и Божественного «Я» («Аз есмь Сущий»), и «я» человеческого, сотворенного по образу и подобию Существа Триипостасного. Здесь, в Центре Креста, Царствие Божие – Триединство Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святаго. Сопрестольником этого Троичного Царствия, центром мироздания становится и человек, если сосредоточится в сердце Креста чрез смиренное сошествие во ад и воскресение. Только так мы обретаем свое подлинное богоподобное «Я», соделываемся Личностью (Ипостасью, Персоной), которой трепещет начальник греха и смерти.

Сошествие во ад происходит не вне человека, не в воображаемую преисподнюю, а внутрь – в сердце. Так же и восхождение совершаем не во внешнем пространстве, а опять – в сердце. Здесь же, в сердце, и сокровенный центр Креста. Чрез Крест в человеке присутствует не только высота-глубина, широта-долгота всего мироздания, но в сокровеннейшем средоточии сердца обитает и Сам Творец всяческих. Если человек признается микрокосмом, то тем более это определение применимо к сердцу – к средоточию человека. В сердце невместимо вмещается и высота неба, и глубина ада, и широта-долгота земли. Именно в сердце вселяется древний дракон и пленяет несчастные души всяким пленением, внедряется незримо в чувства, мысли, желания, парализует в движении по лествице совершенства и делает одержимыми, неустанными на путях злобы и смерти.

Сюда же, в сердце, незримо нисходит и сокровенно обитает в нем благодать Божия. Благодать или самооткрывается в благих помыслах, ощущениях, желаниях, или скрывается, подчас настолько, что человек чувствует себя богооставленным. Но даже в богооставленности Бог не оставляет человека, а лишь испытывает на верность Кресту особым испытанием. Только всецелая преданность Кресту помогала мученикам превозмогать мучения, побеждать мучителей. Мученики не отрекались от чаши страданий, но с готовностью, даже с радостью приступали к ней. Отречься от чаши значило отречься от Христа, Воскресения и Царствия, ибо путь к царскому достоинству пролегает чрез Крест.

Пустыни, в которых основывались монастыри, были жилищем бесов. Поэтому преподобные в знамя сокрушения нечистого духа воздвигали Крест. Сейчас, при возрождении монастырей, тоже надо вооружиться Крестом. Ибо главная брань идет не с учреждениями государства, в плену у которых оказались храмы и монастыри, а с начальником плена – с сатаною. Одно из свидетельств тому – нечеловеческое ожесточение и остервенение, крик, вопль и ненависть, которые вдруг возникают в том месте, где открывается монастырь. Так – чрез ослепленных человеков, внушая им злобу, давая силу и ум для сопротивления – борется с Святою Церковью сатана. Чада Церкви подчас тоже поддаются внушениям великого гипнотизера и увлекаются борьбой с человеками, забывают про нераздельную силу Креста и молитвы, не замечают ухищрения и козни главного запинателя, а это ему только на руку. Сатана торжествует и потешается зрелищем нашей бесплодной борьбы с мнимым неприятелем. На вопрос – как быть? – вечным примером Креста отвечает Христос. Нет, не с людьми была брань Богочеловека, а с начальником ада, который ослепил и пленил их сердца. Обличая фарисеев, Христос указывал на источник их лицемерия – на незримого отца лжи. Так обличая, помогал прозреть и отречься от сатаны и всех дел его. Но помощь была со злобою отвергаема: фарисеи сами себя обрекали на общую участь с дьяволом.

Крест и молитва нераздельны. Крестообразно воздеты руки молящейся Богородицы в иконах «Богородица Оранта» и «Богородица «Знамение»«. В иконе «Покров Богородицы» тоже начертан Крест: фигура молящейся Приснодевы являет вертикаль, а руки с омофором, которыми она покрывает нас, изображают горизонталь Креста. В десятках, в сотнях различных богородичных изображений отчасти выявляются неповторимые грани единой, всеобъемлющей тайны Креста. Богородица являет Крест, а Крест являет Троицу. С Богородицей, Крестом и Троицей соединяет молитва. Содействием молитвы в душе начертывается знамя Креста: ум чрез смиренное нисхождение в сердце восходит к Богу. Движения нисхождения-восхождения соединяются в центре Креста: ум, сердце и воля становятся неслитны и нераздельны, уподобляются Пресвятой Троице. Смиренное сошествие ума в сердце неизменно привлекает благодать Божию, и поэтому предельное страдание у причастников тайны Креста несовместно совмещается с предельным блаженством. Невозможное в мире человеческом является совершенно естественным в мире богочеловеческом, в котором чрез Крест соединяются неслитно небо, земля и преисподняя.

…Как Луна не нужна при появлении солнца, так уже не нужен музей при возрождении храма, монастыря. Ибо монастырь не только выполняет традиционные музейные задачи (хранение, собирание, просветительство и т.п.), но подчиняет их главному – живому соединению человека с Богом. Мертвец воскресает: в нем появляется дух жизни. Разве не мертвец храм, превращенный в музей? Этот красивый мертвец охраняется (подчас ревностно!), изучается, рекламируется и безмолвно, невольно напоминает о забытом Боге. Изначально, конечно, не музеи виноваты в пленении и омертвлении храмов. Начавшееся сокровенно богоотступничество музеи лишь очевидно довершили и явились одним из знамений сатанинского плена. Плен сатаны во всех формах, в том числе и в музейной, Премудрый Промысел употребил во благо – «ко вразумлению, во спасение душ». Сатанинский плен – это для России распятие и сошествие во ад, это спасительный урок невольного смирения, преподанный за гордое отступление от Бога. Сошествие во ад, необходимое для победы над адом. Пленение и смерть, необходимые для воскресения к большей свободе. Отъятие великих благ ради дарования величайших.

Адам теряет рай на земле, чтобы по милости Божией войти в рай превосходнейший – на небе. В лице Адама Бог изгоняет из рая за согрешение весь род человеческий, каждого из нас. Но изгоняет по величайшей Любви, которая готова взойти на Крест за человека и даровать ему воскресение, вознесение и царственное седение одесную Отца. Изгоняет Адама человеком, а вводит Богом по причастию.

Подобное произойдет и с Россией. Перед будущей славою Воскресения и Вознесения человеческое естество умирающего Христа испытывает неописуемую скорбь богооставленности. Так и Россия испытывает невероятные скорби и лишения перед славою и силою великого освящения и соединения чрез Крест с Троичной Державой. И человек, и страна, и Церковь в своем вольном последовании за Христом совершают подобие Его Крестного Пути.

Страдания России и всех людей, народов, ее населяющих, сугубою болью отзываются в сердце Матери-Церкви. Как младенец во чреве живет дыханием матери, так и Россия живет молитвенным материнским дыханием Церкви земной и Небесной. Материнство Церкви, России воспитывает Богородица. Россия – мать множества народов. Не столько хлад меча расширял и удерживал в единстве российские многонациональные пространства, сколько святое тепло самоотверженной Матери-Церкви. Верные и неверные, друзья и враги Церкви – все ощущают на себе, ведая или не ведая, тепло молитвы, которая воздыхает с любовию за злых и добрых, за всего человека – от сотворения и до конца мира.

Человек, несмотря на величайшее множество отдельных личностей, в существе своем един. Постижение единства человека происходит чрез Крест и молитву. Крестом неслитно соединяются в целого человека личности будущего, настоящего и прошлого, личности небесные, земные и преисподние. Такою соединяющею силой в Кресте являются смирение и любовь.

В единстве человека заложено единство мировой истории. История монастыря от основания и до успения тоже едина. Для Творца един день – и первый и последний, един человек – и первый и последний, едино пространство – небесное, земное и преисподнее. Это единство сокрыто в сердце, в центре Креста. Постигает единство ум, который вниманием пребывает в сердце. Пока ум не соединится с сердцем, человек все видит разделенным: нет единства в душе – нет единства в восприятии окружающего и себе подобных, нет любви. Только ум, неслитно единый с сердцем, способен живо, со властию и теплотою свидетельствовать об Истине.

Всякая человеческая мысль, всякое человеческое слово несет великую или малую, Божию или сатанинскую силу – энергию. С величайшим вниманием, с чрезвычайной осторожностью следует относиться и к собственному слову, и к слову ближних: из какого источника исходит оно, что несет твоей душе – созидание или разрушение? Подлинно внимательным в различении лжи от истины бывает только осердеченный ум. Человек, ум которого упокоился Троичным Покоем и Безмолвием в сердце Креста, соделывается неколебим и непобедим перед лицом врагов видимых и невидимых, перед лицом самых немыслимых испытаний славой и бесчестием, богатством и нищетою, раем и адом. Человек смиренно умом пребывающий в сердце Креста, не надмевается раем и не поглощается адом: Он, по благодати, подобно Христу, – «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на престоле…»[15]. Такой человек становится неслитно причастным высоте Неба, глубине ада, широте-долготе земли, а главное – Троичному Престолу. Имеющий начало человек приобщается чрез Крест к Безначальному Бытию Пресвятой Троицы.

В сокровенном сердце Креста заключается наше единство с Творцом, а вертикаль и горизонталь Креста соединяют с творением, простирающимся во времени и пространстве, прежде всего, с венцом творения – с человеком во всех поколениях, от первого до последнего, во всех личностях – и злых и добрых. Если нет любви к человеку – к другу или врагу – значит нет в тебе любви к Богу, и душа не причастна Кресту, ибо ум твой еще не сошел в сердце и не сотворил там брань с сатаною. Пока ум, уподобляясь Христу, не сойдет со смирением в сердце, сатана обитает там и пленяет душу всяким пленением. Ум, который нисходит в сердце, привлекает обильную благодать Божию – и сатана бежит: юдоль мрака и смерти духовной озаряется Светом Воскресения, и душа встречает Жизнодателя.

Победа над сатаною в отдельном сердце такова, что по своей природе и великим последствиям безмерно превосходит физические пределы одной личности. Победа, причастная Кресту, оказывает сокрушительное воздействие на мировое зло. Такая победа не ограничивается текущим днем, не заключается лишь в одном человеке, но – чрез Крест – простирается в вечность и на все человечество. Без таких побед, совершаемых в сердцах святых, мир бы давно погиб. Победа над сатаною, которую одержали в своем сердце преподобные Сергий Радонежский и Кирилл Белоезерский, помогает и ныне стоять неодолимо двум великим обителям – Троице-Сергиевой лавре и Кирилло-Белоезерскому монастырю.

Как сердце – средоточие человека, так монастырь – средоточие государства, народа. Церковное тело едино, и поэтому множество православных монастырей является по сути одним монастырем, в котором возносится молитва за весь мир и за всего человека – от первого до последнего. Единство, святость, соборность сокровенно сообщаются Церкви в семи таинствах от самого Господа. Сообщаются чрез Крест, которым начинаются, продолжаются и увенчиваются все священнодействия в Церкви. И рукотворная, и нерукотворная Церковь тоже увенчивается Крестом.

Множество разрушенных храмов и разрушенных душ получила Церковь в наследие от семидесятилетнего плена. При нашей нищей экономике трудно восстановить рукотворные храмы, несравнимо труднее, но и несравнимо важнее воссоздать храмы нерукотворные. Души, разрушенные невидимым разрушителем, обновляются сокровенною силой Креста, силой смирения и любви, силой Божественного Безмолвия. Духовное возрождение невозможно без желания внутренне уподобиться Кресту, жизнодательная сила которого соединяет ум, сердце и волю. Возрождение, которое идет только вширь, а не вглубь, не в сердце Креста, лишено победительной силы, и никогда не приведет к святости и преподобию. Монастырь не монастырь и монах не монах, если нет смиренного молитвенного нисхождения ума во ад сердца.

Третьего нам не дано: в сердце царствует Бог или сатана, смирение или гордость. Гордость сочетает с сатаною, отвлекает ум от пребывания в сердце, и человек, послушный внушениям великого гипнотизера, борется со злом вне себя – в людях, в обстоятельствах, в правительстве, в социально-экономическом и государственном устройстве. Князь тьмы торжествует: борьба с внешним злом содействует процветанию зла. Князь тьмы торжествует: люди, плененные злом и послушные тончайшим внушениям разрушителя, мнят себя созидателями и освободителями. Да, строят, но – храм сатаны и царство антихриста; освобождают, но – всякий вид греха и беззакония; охраняют, культивируют и изучают, но – по-язычески.

…В течение сатанинского плена музеи, как правило, по-язычески хранили, изучали и преподавали христианские святыни. Нет, совсем не случайно язычники нового времени культивировали историко-художественное достоинство вещей и пренебрегали их сокровенно – богослужебным назначением. Налицо один из дьявольских приемов: если не удается разрушить явным образом, то идти к пагубной цели под благою личиной: искусно внушить людям важность тленного, второстепенного и никчемность, даже вред Нетленного, Животворящего, Освящающего. Сила пагубного сатанинского внушения проникает во все области нашей жизни, в том числе и в культуру, поэтому неудивительно, что музеи тоже оказались на службе у разрушителя.

Семидесятилетний богоборческий плен завершился, но шествие разрушителя продолжается, правда, уже иначе – в образе Великой Смуты. Однако и Смутою не окончится брань Церкви Божией с легионами сатаны. После очередной передислокации адских сил начальник духовной злобы, при содействии антихриста, продолжит разрушение душ еще более хитро и изощренно. Зная об этом, ни на мгновение не оставляет поле невидимой брани Церковь воинствующая. Церковь воинствует не на заблудших и плененных, а на того, кто пленяет. Воинствует не мечом, не против плоти и крови, а оружием мира – против духов злобы. Церковь всегда смиряется, молится за врагов и в то же время с Крестом в руке защищается, наступает. Ибо молиться за врагов не значит во всем уступать им. Напротив, поступаясь в периоды гонений тленным, Церковь всегда неприступна в основополагающих догматах и таинствах, в том, что соединяет ее с Нетленным.

Эту святую неприступность Церковь проявила даже во время семидесятилетнего плена, даже несмотря на все мыслимые и немыслимые компромиссы с богоборческой властью. Грех компромисса иерархи сознательно брали на себя ради того, чтоб народ мог причащаться. В стране с миллионами верующих вся Церковь не могла уйти в катакомбы. Так солдат, жертвуя личным совершенством, идет на войну за Веру, Царя и Отечество. Разве не в условиях жесточайшей осады находилась русская Церковь все последние десятилетия? Да, были предатели, пьяницы, блудники и мародеры, но не они определяли характер брани и историческое лицо Церкви. Главное – догматы и таинства – осталось неприкосновенным! Осада не прошла даром: много раненых и больных, много обессиленных лихолетьем. Нет, не любовь движет теми, кто и в России, и за ее рубежом осуждающим перстом указывает на изъяны нашей церковной жизни. И уж никак не смирение дышит устами этих праведных обвинителей. Ведь врач не обличает больного, не показывает публично его гноящиеся язвы. Да и любой из нас неужели поступит иначе в отношении любимого человека?

Как, увы, часто мы видим: холодный, ревностно обличающий ум, но нет мудрого милующего сердца. Эта-то непримиримость ко всем и вся, которую искусно внушает нам дух злобы, является питательной средой для Смуты. Без благодати Божией мы даже понять не можем, какой дух движет нами, заражая смущением, раздражением, неприязнию ко врагам, обидою на несправедливость. Перед нами вечный Пример: Христос, ни в чем не повинный, молился за врагов. Путь Креста – это и молитва за врагов, которые не ведают, что творят. Действительно не ведают, ибо восприяли тьму от князя тьмы и уже действуют всегда и во всем в полном согласии с пагубными внушениями разрушителя.

Не злобою, а только молитвой сокрушается тайный союз злобы между человеком и сатаною. Заражаясь неприязнию ко врагам, мы и сами волей-неволей вовлекаемся в этот пагубный союз, и уже не побеждаем, а побеждены. Если нечто, а, вернее, некто мешает нам молиться за врагов, то честно признаем, какой дух владеет нашей душою. Да, тот самый дух, который сидит и в наших врагах. Разрушитель удерживает от молитвы за врагов под благим предлогом соблюдения справедливости. Но мысль о справедливости, если ее внушает отец лжи, обязательно несправедлива. Ибо все, внушаемое тайным гипнотизером, даже по видимости доброе и богоугодное, имеет примесь какого-либо греха, и этот квас зла все смешение квасит.

Молитва за врагов и нашу душу очищает от кваса неприязни, и врагам помогает освобождаться от черной мистической власти начальника злобы. Молитва за врагов видимых соединяет нас с Силой, сокрушающей врага невидимого. Молитва за врагов дает мудрость в беззлобном, но мужественном противоборстве с ними. Иного пути к победе нет, ибо по сути брань всегда идет с сатаною, а не с человеками. Напротив, увлекаясь борьбой с человеками, мы, независимо от очевидного исхода войны, терпим поражение и плен от врага незримого. Сатана может охотно помочь разделаться с неприятелем, но победа с таким лживым союзником приносит душе великое поражение и болезнь. Да и как не поражение, если сатана предвечно сокрушен Предвечною Силой Креста.

Сатана как князь и победитель в пределах мира сего, в пределах тления, может даровать или отъять здоровье, богатство, власть, славу. Но дарует и отъемлет с тайною ненавистною целью – пленить и погубить душу. Дарует и отъемлет тленное, дабы отлучить нас от Нетленного, Предвечного, Премирного Мира Пресвятой Троицы.

Властно, богато, торжествующе живет западная цивилизация. Цивилизация сатаны. Гордая, пустая и свободная во всяком грехе и беззаконии. Свободная от Христова смирения, присущего Святой Руси.

Петр прорубил окно в Европу, и какая нечисть хлынула оттуда, чтобы погубить Святую Русь! А сейчас и двери распахнуты: культура сатаны наступает и видимо – через средства массовой информации, и невидимо – через внушение греховных мыслей, чувств и желаний. Со времени Крещения Руси перед нами всегда стоит выбор: Бог или сатана, тайна спасения или тайна беззакония. Иногда решительно, как при князе Владимире, иногда с колебаниями, как в периоды смут, иногда даже отрекаясь от Бога, как во время семидесятилетнего плена, мы все равно ведомо-неведомо идем к Богу. У предсмертной черты Россия, подобно благоразумному разбойнику, всегда решительно отвергает тайну беззакония. Чары и наваждения лукавого духа не проникают в самую глубину русского сердца, которое даже на путях беззакония и безбожия сохраняет готовность к покаянию и обновлению. Готовность к покаянию обнаруживается на Голгофе, на грани жизни и смерти.

Нет, не прошло напрасно тысячелетнее воспитание России семью Святыми Таинствами! Не напрасно в духе смирения и любви молится за народ и за врагов своих Православная Церковь. Только силою молитвы и стоит наша Держава до сего дня. Молитвою стоит, молитвою побеждает и молитвою возродится Россия. Торжество над врагами – в молитве за врагов, ибо так исполняем тайну Креста, тайну победы над сатаною.

Любовь к врагам может рождаться только в смиренном сердце, которое неподвластно гордым внушениям разрушителя. А потому вся наша непрестанная брань с начальником злобы идет за смирение. Смирение содержит ум в сердце, и это дарует душе неизреченный предвечный Мир Великой Субботы и величайшее торжество Воскресения.

…Неусыпающий князь мира сего ни на мгновенье не прекращает свои злохудожества: опознанный и посрамленный в одних личинах, он изобретает и надевает другие. Никакая искуснейшая личина нас не обманет, если пребудем в непрестанной молитве. Передышка, которую Церковь получила после семидесятилетнего плена, дана не для отдыха, а для мобилизации и передислокации сил – видимых и невидимых. Ибо предстоит небывалая брань с царством антихриста.

Молитвенными слезами орошалось основание русских обителей – силой молитвы они и вновь возродятся. Христианство держится монашеством, монашество держится старчеством, а старчество держится Крестом. Путь Креста, однажды избранный, Россия пройдет до конца. Россия должна быть такою, какою она нужна Христу. Сила нашей державы и залог ее духовного воскресения в святых, которые, подобно Христу, подъемлют на свои плечи заблудшую овцу – все множество неверующего и маловерующего народа.

Приятие Святых Даров является залогом не только радости, мира но и скорби. Иначе не может быть. Скорби сопровождают жизнь любого из нас, идем ли мы Путем Креста или нет. Да, на Пути Креста бремя скорбей усугубляется, но бремя это, при всей невыносимости, «легко есть», ибо помогает его нести Сам Господь. Подлинно печалиться подобает об угнетенных бременем сатаны. Третьего не дано: ты несешь или бремя Божие, или бремя сатаны. И Путь Креста, и путь сатаны ведут во ад. Но Крест низводит во ад ради воскресения и вознесения в жизнь вечную, а сатана – ради муки вечной и пагубы. Нисшествие во ад со Христом – Сокрушителем ада – соделывает тебя причастником Предвечного Совета Пресвятой Троицы. Напротив, союз с начальником ада приобщает державе смерти, угнетает тоской, злобой, завистью, раздражением и всяким видом греха. При сочетании с сатаною самые высокие мысли, желания, чувства и дела незримо исполняются духом лжи и пагубы. При сочетании со Христом дух пагубы расточается, и удел смерти становится уделом жизни: сердце озаряется блистанием Божества, исполняются слова молитвы – «да приидет Царствие Твое».

Глава 4

1991 год.

От Великого Поста – до Кириопасхи

Великим потрясениям в государстве обязательно предшествует разрушительная сила великой болтовни. Диавол, как отец лжи, знает лучше кого бы то ни было пагубную гипнотическую силу мысленного и словесного внушения. Он умело облекает свою смертоносную энергию в личину самых разнообразных слов – от глупых и пустых до умных и благих. Если мы доверимся личине – сатана уже победитель, ибо с ложным словом или помыслом в душу проникает и пагубная энергия отца лжи.

 

В текущем 1991 году мы стали свидетелями редчайшего и глубоко знаменательного соединения праздников Благовещения и Пасхи Христовой. Начало и конец непобедимого Божественного Пути сосредоточиваются в сердце Креста. Благовещение и Воскресение, нераздельные в Предвечном совете Пресвятой Троицы, ныне, даже в земном течении времени, являют нам свою нераздельность, предвещают Воскресение России и сугубо свидетельствуют, что свой Крестный Путь мы пройдем до конца. Концом, средоточием Пути является жизнодательное величественное Безмолвие во Гробе Великой Субботы. Не тотчас, но лишь после великого плена, смут и потрясений сосредоточится Россия в живоносном сердце Креста. Не случайно в Светлую Пятницу, через неделю после Страстной Пятницы, мы отмечаем празднование богородичной иконе «Живоносный Источник». Рожденный Богородицей и Распятый на Кресте становится для нас Живоносным Источником. Свою Живоносную Силу Христос чрез Крест и Богородицу неоскудно сообщает всем жаждущим и приемлющим, всем притекающим к бессмертному Источнику…

Уже в самом начале и во все продолжение Великого поста в глубине православного сердца звучит победная песнь: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». В богослужениях Страстной седмицы, по мере приближения к Великой Субботе, все ощутимей становится Сила Воскресения. В Великую Пятницу, в день Распятия Христова, в день Его наибольшего позора и страдания, чувствуешь, как Крестом отверзается Небо, и сокрушение ада становится неотвратимым. Господь страждет, а душа приближается к Бесстрастию. Господь умирает позорною смертью, а грудь наполняется живоносным воздухом победы. В Великую Субботу «да молчит всякая плоть» в невыразимом изумлении перед жизнодательным Безмолвием Христа во гробе. Достигнута цель Крестного Пути, свершилось неслитное соединение небесного, земного и преисподнего: Гроб – Престол Великой Субботы стал троичным средоточием, сердцем Креста, соделался источником Воскресения и живота вечного. События Страстной седмицы, в которых сосредоточен земной Путь Христа, свидетельствуют: чем ближе к непобедимой радости Воскресения, тем ожесточенней и могущественней наступает князь мира сего. Сатана в тайном предчувствии собственного поражения бросает все силы, всю злохудожную свою гениальность против Христа и успешно достигает желаемого, но тут же покрывается вечным позором пред лицом Светлого Христова Воскресения.

…Каждый человек прикасается в своей жизни и к тайне погибели, и к тайне спасения. Со времен Адама душа ежедневно делает выбор: или служить разрушителю, поверив его ложным внушениям, или чрез Крест Христов быть причастным Царству не от мира сего. Шествие разрушителя, обольщение душ неусыпным отцом лжи не прекращается ни на мгновенье во все времена – от первого человека и до последнего. К концу времен сатана соделается лишь еще более искусным в злохудожестве и еще более овладеет земным царством под личиной универсальной мировой религии. Но никогда торжество сатанинской церкви не будет безраздельным, ибо ни на мгновение не сложит непобедимое «оружие мира» Церковь Божия. Удел разрушителя – быть всего лишь князем мира сего – мира тленного, преходящего. Удел Церкви Божией – вечное Царство не от мира сего, Троичная Держава Креста.

К сему Премирному Бытию мы приобщаемся в богослужениях и святых таинствах, в молитвенном соединении ума, сердца и воли в недвижном предвечном центре Креста. Ум пребывает вниманием в сердце безвидно, безобразно, безмолвно, бесстрастно, сокровенно. Увлечение молвой помышлений, даже благовидных, рассеивает ум, расслабляет сердце и волю. Именно внушением помыслов начинает пленение души великий гипнотизер – великий обаятель, мыслитель и мечтатель.

Не человеческая сила, а Сила Святых Христовых Таин постепенно соединяет наше сердце с живоносным сердцем Креста. Сокровенное воздействие на душу Святых Таин усиливается по мере нашего смирения, по мере таинственного нисшествия ума в сердце. Ибо только так душа может очиститься и освободиться от мысленного гнета, которым неустанно угнетает и умерщвляет начальник духовной злобы и смерти. Ум по природе своей не терпит ни минуты праздности, и поэтому служит либо сатане, либо Богу: третьего не дано.

По характеру своему первое служение напоминает путь широкий и пространный, вводящий в пагубу, а второе – путь узкий и тесный, вводящий в Царствие Божие – в сердце Креста. Очевидно свободное витание ума в пространствах греха и злохудожной философии по существу всецело подчинено воле великого гипнотизера – поработителя и человекоубийцы. Напротив, заключение ума во гробе сердца сообщает ему Силу Свободителя душ наших.

…Возьмешь в руки газету, роман, и ум, как правило, начинает почти без препятствий, с легкостью читать... Но стоит стать на молитву, как ум одолевают всевозможные помыслы, чтобы не дать сосредоточиться. Столь разное состояние ума объясняется незримым воздействием демонов. Тонкий демонский ум искусно препятствует молитвенному соединению ума с сердцем и, напротив, весьма содействует всему, что отвлекает нас от сосредоточения в сердце Креста.

Окружающий нас мир князя тьмы щедр на информацию, на впечатления, события – все новые и новые. И все это направлено к отвлечению человека от единого на потребу. Но не пленив изнутри, нельзя пленить и совне. На передовой линии в брани с сатаною стоит рать монахов во главе со святыми. Монашество принимает и отражает первый удар. Если дрогнет монашество, то не устоят и другие отряды. Монашеское призвание заключается в непрестанной, мужественной и искусной брани с силами ада. Монашество не привилегия, а сугубый подвиг, ответственность и опасность. Не удивительно поэтому, если иные из монахов терпят позорнейшее поражение и являются не примером в духовной брани, а соблазном для многих.

В отношении к падшим приличны не укоризны и злорадство, а мудрое сострадание и молитвенная помощь. Именно в молитве наиболее выражается сила любви к согрешающим. Ибо молитва из всех образов любви и милосердия – самый сокровенный, и поэтому самый действенный и непобедимый. Протянутую руку, объятие, слово увещания, подарок можно оставить без внимания, даже отвергнуть. Молитва – неотразима. Молитва побеждает время и расстояние, ибо соединяет с сердцем Креста. Ум, скитающийся вне сердца, не знает молитвы, хотя бы и произносил сотни молитвословий. Но если мы не умеем и не можем молиться, то это не повод для оставления молитвы. Лень, расслабление, скитание ума, рассеяние, обуревание помыслами, помрачение, уныние, печаль, сонливость являются искусными сатанинскими воздействиями, чтобы отвлечь нас от молитвенного делания. Если отвлечь не удается, тогда злоначальник незримо привносит в молитву яд гордости. Но через все отвлечения и прельщения, какими пленяет великий гипнотизер, мы должны идти к совершенной молитве – к сердцу Креста. Древний змий и великий гипнотизер, обитающий в сердце, не выдерживает такого смирения и позорно бежит…

Сердце, в котором сокрушен сатана и воздвигнут Крест, уже не ограничивается собою, но становится беспредельным. Слово, исходящее из такого сердца, исполнено непобедимой силой Креста, которая низлагает демонов и просвещает, укрепляет, соединяет, воскрешает, возносит в Предвечное Троичное Царство. Сама интонация намоленного и благодатного слова проникает до оснований души и возбуждает к жизни плененное державой смерти. Напротив, слово из нечистого сердца, даже по видимости благое и созидательное, является не благим, а пустым и бессильным, безжизненным и разрушительным. Ибо незримым соавтором и вдохновителем подобного слова является тайный гипнотизер и разрушитель. Энергия пустого и бессильного слова разрушительна, ибо за его личиной скрывается смертельная бездна.

Слово от нечистого сердца, как праздное так и гениальное, отнюдь не безобидно: оно отвлекает от Бога, сочетает с князем мира сего. Лавиною празднословия извне и лавиною помыслов изнутри наступает на нас великий гипнотизер. Область так называемого подсознания является тоже областью великого гипнотизера. Теория подсознания является искусною личиной, которой прикрывается сатана – подлинный источник мирового зла. Эта теория дает ложное объяснение причин зла, оправдывает зло, как нечто неподвластное человеку. Да, мы бессильны перед лицом зла и всецело зависимы от тонких демонических внушений, если не воздвигнем Крест в своем сердце. Только Крест может оградить душу от черного смертоносного дыхания ада. Океан зла, океан греха непрестанно устремляет на нас незримые волны. Ум, пребывающий в голове, не замечает, как даже к естественным душевным и телесным движениям примешивается, приражается тончайшее греховно-демоническое воздействие. Например, в спокойно-естественное представление о ближнем неведомо как привносится яд неприязни или сладострастия, или бесчинного восторга, или зависти, ревности, боязни – да мало ли еще что может внушить нам тончайшим внушением великий гипнотизер!

В одном злом слове или неприязненном образе заключается подчас колоссальнейшая, разрушительная сила, которая уязвляет и сокрушает весь душевный состав. Несомненно: природа этой силы – демоническая, ибо человек становится одержим обидой, смущением, неприязнью, недоумением, истерией, раздражением, завистью, подозрительностью, мнительностью, злопамятством, растерянностью, отчаянием, унынием, расслаблением, напряженностью, бессилием, нетерпением, гневом, укорением, боязнью, двоедушием и всяким иным видом духовной злобы.

Словами извне и помыслами изнутри начальник злобы заражает нас и пленяет грехом, а сам остается невидимым, ибо умелым внушением успешно отводит наше внимание от себя, представляет ложные причины зла, царствующего в душе и в мире. Вину ищем в действиях ближних, в проклятой среде, в подсознании, в греховных наклонностях человеческого естества. К примеру, есть утверждение, что каждый десятый ребенок уже от утробы матери предрасположен к содомскому греху. Сходным образом, с помощью научных наблюдений можно подтвердить предрасположенность к любому другому греху. В действительности нет никакой фатальной предрасположенности человека к какому-либо греху, а есть лишь непрестанные внушения сатаны и наше свободное подчинение этим нечистым и злобным внушениям.

Душа, не сосредоточенная в сердце Креста, сокрушается от одного слова, отравленного злобою сатаны: такая в нем огромная энергия смерти. Напротив, слово, причастное Кресту и Молитве, воскрешает. Врачует сама интонация такого слова.

В каждой человеческой мысли, слове заключается энергия – сила. Эта энергия никогда не бывает исключительно человеческой: в большей или меньшей степени любому слову незримо присущи или духовная злоба, или Дух Божий. С великою осторожностью подобает относиться ко всякому слову: благое воспринимать, а злое и праздное отвергать. Болтовня, на первый взгляд безобидная, может успешно разрушить сердечный мир и подготовить душу к принятию начальника злобы.

Так Великое пустословие в зале Государственной Думы и в органах российской либерально-демократической печати предшествовало великому кровопролитию революции и гражданской войны. Великим потрясениям в государстве обязательно предшествует разрушительная сила великой болтовни. Диавол, как отец лжи, знает лучше кого бы то ни было пагубную гипнотическую силу мысленного и словесного внушения. Этот гениальнейший писатель и мыслитель умело облекает свою смертоносную энергию в личину самых разнообразных слов – от глупых и пустых до умных и благих. Если мы доверились личине – сатана уже победитель, ибо с ложным словом или помыслом в душу проникает и пагубная энергия отца лжи. Не случайно же сердечному вниманию и борьбе с находящими помыслами святые отцы придают такое значение. Самое по видимости безвредное слово или никчемный помысел могут быть для души троянским конем, вслед за которым в наш сердечный град врывается целое полчище врагов.

…Духовная злоба, чтобы не напугать нас своею смердящею отвратительностью и нечистотою, приближается поначалу под личиною благих и безобидных помыслов. Так сатана отвлекает наше внимание от Бога, так очаровывает и незаметно входит в наше сердце, пленяет ум и волю. А затем, уже не церемонясь, внушает вожделение всякого греха и беззакония, наводит тоску и отчаяние, угнетает смущением и обидою, ненавистью и раздражением, омрачением и ленью.

Сила, которая все эти годы в музейной «личине» всячески препятствует возрождению монастырей, является по природе тою же самой, которая вчера закрывала и разрушала храмы. Музеи, как главные держатели православных церковных святынь, делают все возможное, чтобы сохранить свою власть над ними. Такова видимость ныне происходящего. В действительности же главным держателем и пленителем святынь является сатана. Музеи волей-неволей являются лишь искуснейшим прикрытием для начальника ада. Кто, как не мы сами предали в плен сатане свои видимые и невидимые святыни, свои рукотворенные и нерукотворенные храмы! В нашей воле – Крестом и Молитвой – сокрушить лукавое иго. Земная Церковь не одинока в брани за плененные души и святыни: ей – молитвою – помогает бесчисленная рать Церкви Небесной.

***

Жизнь церковных святынь неотделима от нашей жизни. Стало угасать молитвенное дыхание в наших сердцах, и мы, вместе со святынями, ушли в плен. Стала возрождаться молитва, и мы, вместе со святынями, выходим из плена, возвращаемся в Отчий дом. Но не все слышат зов Матери-Церкви. Дух лукавый, дух немой и глухой начальствует еще во многих сердцах. Одно из свидетельств тому – упорное нежелание музеев вернуть церковное – Церкви.

…Уже минуло 67 лет со времени закрытия Кирилло-Белоезерского монастыря. Не слышен колокольный звон, прекратилось богослужение. Крупнейшая из православных святынь оказалась в плену. Но сила молитвы, которою жил монастырь на протяжении столетий, не иссякла. Именно эта сокровенная сила согревает, просвещает, живит монастырь до сего дня. Средоточием молитвенного духа в монастыре является сам основатель – преподобный Кирилл Белоезерский. Молитвенное дыхание Кирилло-Белоезерского монастыря едино с молитвою всей Православной Церкви – и земной, и небесной. Силою этой неустанной молитвы возродятся и монастырь, и Россия. Музей, как верный служитель начальника плена, содержал святые мощи преподобного Кирилла в заточении. Но сами мощи остались под спудом, в неприкосновенности: случай редкий в истории семидесятилетнего плена. Теперь (в 1991 году) монастырь накануне славного обретения мощей преподобного Кирилла. Но беда в том, что народ забыл своих святых, чтобы, очнувшись, сугубо прославить их и молитвенно соединиться с небесною Церковью. А ведь видимая Церковь в своих святынях, особенно в монастырях, является образом Церкви невидимой! Ярчайший пример тому – Кирилло-Белоезерский монастырь. Вглядимся…

Расположением своих главных храмов Кирилло-Белоезерский монастырь начертывает Крест, в сердце которого покоятся мощи преподобного Кирилла. Крест этот указует путь к Тому, Кто свидетельствует о Себе: «Аз есмь Путь и Истина и Живот»[16]. Пути небесной и земной Церкви в сердце Креста соединяются. Кирилло-Белоезерский монастырь изображает такое соединение: в центре обители находятся мощи богоподобного человека, сердце которого соделалось средоточием Церкви земной и небесной, средоточием Державы Креста. В преподобном сердце Сам Господь обитает – глава Церкви, Источник всякого блага и освящения.

Не только каждое слово другого человека, но каждая мысль, чувство, желание, взгляд, движение несут энергию зла или добра, разрушения или созидания. Святой даже своим молчанием освящает, ибо это молчание исполнено великой молитвенной силой. Святое сердце подобно гробу – престолу Великой Субботы: в нем почивает Начальник мира, чистоты и всякого блага. А в лукавом сердце обитает начальник злобы, греха и всякого беззакония. Лукавое сердце даже в праздном состоянии испускает энергию разрушения, развращения, раскола. Смертоносной сатанинской радиации не подвергается лишь тот человек, который умом смиренно и молитвенно пребывает в сердце Креста. Нет места в поднебесной, свободного от этих адских сетей. Одно смирение недосягаемо для пленителя. Но привычка скитаться так велика, что ум никак не может и не хочет сосредоточиться в сердце…

Но вот начинает спадать сила злых чар, и удерживать православные святыни в плену становится все труднее. Великий злохудожник с большим искусством пытается сохранить свою власть над святынями. В человеческие умы влагает благовидную мысль о том, что святыни являются общенациональным достоянием, и Церковь не может быть их исключительным владельцем. Да, святыни – наше общее достояние, и создавались они иждивением не только Церкви, но и всего народа. Однако не будем лукаво забывать: создавались для Церкви и Бога ради. Не будем забывать: Церковь внутренне никогда не отделяла себя от народа и государства. Церковь, как любящая мать, неустанно молилась за нас даже тогда, когда мы, народ и государство, решили отделиться от Церкви и пошли войной на нее. В этой войне мы захватили богатые трофеи, но у кого? У самих себя! Желая обогатиться, безмерно обнищали. Значение святынь, которые путеводили нас к Источнику благих, мы чрезвычайно обеднили, сузили, расценивая их только как памятники культуры, только как произведения архитектуры, живописи и прикладного искусства. Это подобно тому, чтобы сводить значение человека только к красоте тела. Возвращение святынь в молитвенную среду Матери-Церкви ничуть не умалит нашу национальную культуру – напротив: соединит ее с Источником всякой красоты, чистоты, добра и совершенства.

Жизнь церковных святынь неотделима от нашей жизни. Стало угасать молитвенное дыхание в наших сердцах, и мы, вместе со святынями, ушли в плен. Стала возрождаться молитва, и мы, вместе со святынями, выходим из плена, возвращаемся в Отчий дом. Но не все слышат зов Матери-Церкви. Дух лукавый, дух немой и глухой начальствует еще во многих сердцах. Одно из свидетельств тому – упорное нежелание музеев вернуть церковное – Церкви.

Когда-то на Руси все лучшее посвящалось Богу. Теперь же в лице музеев мы организуем конференции и пишем протесты, идем на все – лишь бы вместе со святынями остаться в привычном плену у начальника тления. Как перевернулись все понятия, как извратились наши души!

Минуют ли Россию великие скорби и потрясения? Судя по состоянию наших окаменелых сердец – нет, не минуют. Прискорбно говорить подобное, но без смертельных испытаний мы не способны всецело обратиться к Богу. Об этом наш Творец и Господь ведает безмерно превосходнее, нежели мы сами. И поэтому, по своей неизреченной благости и милости, Он готовит нам чашу великих испытаний. У каждого поколения своя чаша: предлежит она и нашему поколению. Россия бы изменила своему духовному и историческому призванию, если б свернула сейчас с Пути Креста. Россия, даже изменяя Кресту в эпоху семидесятилетнего плена, изменить не может: не дано – по молитвам русских святых. Сатанинский плен минувшего времени и сатанинская смута настоящего сугубо свидетельствуют: по милости Божией мы обречены пить спасительную чашу – чашу великих испытаний.

«Царство Мое не от мира сего»[17], – свидетельствует Господь. Христос приходит к нам, в мир сей, чтобы возвести в Царство не от мира сего. Церковь, как тело Христово, как Крест Христов, призвание и высший долг свой видит в том, чтобы путеводить нас к этому Царству святынями, богослужением, таинствами, молитвою. Церковь обращена и к Троичной Державе, и к державе земной. Можно юридическим актом отделить Церковь от государства, от народа, от человека. Но Церковь как Мать неотделима от чад своих – верных и неверных, любящих и ненавидящих. Силою своей молитвы Церковь, подобно Кресту, простирается в высоту неба, в широту-долготу земли и в глубину ада. Поэтому не прав, кто ставит нас перед выбором: Христос или Россия? Ибо Христос и Россия нераздельны, неслитны. Да, Христос несравнимо превосходнее и России, и каждого из нас. Но тайна Креста в том, что Господь наш нисходит и в мир, и в Россию, и в каждого из нас. К сожалению, не каждый народ и не каждый из нас открыт для Христа. Открыто для Бога сердце сокрушенное и смиренное. А сердце гордое и самолюбивое открыто для сатаны, для его греховных внушений. Мы не хотим волею сокрушать гордость, и поэтому Бог готовит сокрушение невольное: великая смута и великие потрясения неизбежны для России. Иначе наши сердца не смирятся и не обратятся всецело к Богу.

…Тысячу раз возникал вопрос: минует ли нас чаша испытаний? И тысячу раз в душе звучал ответ: нет, не минует. Ибо мы не хотим смиряться и коснеем во глубине греховной.

События 19–22 августа 1991 года, произошедшие в дни праздника Преображения Господня стали предначатием преображения нашего Отечества. Казалось бы, эти события привели нас к демократии, но отнюдь не демократия суждена России, ибо она призвана быть единовластной Державой Креста.

Демократия разрушает божественную иерархию, а высшее искусно ставит в зависимость от низшего. Демократия стара так же, как и отец ее – сатана. Демократическим путем был приговорен к смерти сам Господь. Глас народа требовал у Пилата: распни, распни Его! Но подлинно ли народным было это желание? Разве не тот же народ расходился с Голгофы, сожалея о содеяном, и бил себя в грудь? Если смотреть в корень вещей, то в демократических волеизъявлениях проявляется незримая воля разрушителя. Демократия – это иерархия наоборот, это одна из благовидных форм сатанинской власти над народом. Князю века сего ничего не стоит внушить народным массам какие угодно идеи и желания. Особенно, если массы удалены от Бога – Подателя Премудрости. Суть и характер нации выражаются не ее подавляющим большинством, а святыми. Святые – духовное сердце нации.

…Бедные, несчастные триумфаторы 1917 года: именно вас, так победно пришедших к власти, более всех пленил сатана! Вы свободно, легко и кроваво распоряжались судьбою страны и народа. Вы повернули историю. Но вы же – самые страшные жертвы семидесятилетнего плена. Вы сознательно обманывали народ, развращали его безбожием, но сами оказались обмануты несоизмеримо более, ибо в обмен на временную власть продали дьяволу свою вечную душу. Погибельна победа, которая приобретается такою страшною куплей. Победы разрушителей во все времена и во всех народах выявляют, репетируют тайну погибели, тайну беззакония, которая во всей силе явится лишь при антихристе. Великий плен и великая смута в России – это репетиция генеральная, это призыв и испытание боем всех сатанинских сил перед последним сражением против Бога. Для сатаны сражение будет действительно последним, действительно самым сокрушительным. Предводитель адских легионов, гениальнейший из полководцев, искуснейший в видимых и невидимых нападениях, не знает однако простейшей истины: борьба против Бога – это борьба против самого себя. Вечным тому доказательством является Воскресение Христово. Искусный заговор, который диавол сплетал руками иудеев, обратился на главу завистливого злохудожника и его несчастных служителей. Этот исторический и духовный опыт не вразумил начальника ада, ослепленного злобой и гордостью. Не вразумил и подобных ему человеков. Где бы и в какое время мы ни жили, на всем историческом и географическом пространстве, на каждый народ, на каждую душу непрестанно воздействует, искусно меняя личины, тайна беззакония. Воздействие разрушителя идет и явно – чрез лица, события, и тайно – чрез внушение мыслей, желаний и чувств, которые удаляют от Источника бессмертного и приобщают к тайне погибели и беззакония. Под воздействием духа пагубы находится весь мир, и нет лица или события, которым бы не хотел овладеть сатана в своих богоборческих целях. Но не все лица, не все события подвластны лукавому духу. Освящаемые молитвенным дыханием и причастием Державе Креста принадлежат уже вечности, а не князю сего тленного мира.

٭٭٭

Напрасно трудились и те, кто на российских просторах создали «дом» безбожного государства. Неизбежен распад подобного государства. Что удивительного, если на наших глазах рушится построенное разрушителем? Не Россия в предсмертной агонии, а богоборческая империя.

 

События 19–22 августа 1991 года являются началом великих потрясений, началом преображения России. И пусть не торжествует предводитель лукавых полчищ при виде великого развала в великом некогда государстве. Развалу и тлению подлежит только тленное, только отлучившееся от Троичной Державы Креста. «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии»[18]. Напрасно трудились и те, кто на российских просторах создали «дом» безбожного государства. Неизбежен распад подобного государства. Что удивительного, если на наших глазах рушится построенное разрушителем? Не Россия в предсмертной агонии, а богоборческая империя. Богоборчество саморазрушительно и в видимом, и в невидимом отношениях. Это подтверждает вся история человеческой цивилизации. Учреждает цивилизацию во всех ее формах сам князь мира сего. Учреждает, чтобы отвлечь человека от гражданства в Царстве Божием и внушить ему, как главное, заботу о внешнем благополучии. Служение не Богу, а цивилизации приготовляет к служению сатане. Полагая жизнь на алтарь цивилизации, человек постепенно проникается духом нечистым, приучается к аду. Адское зловоние уже не ужаснет того, кто еще в этой жизни исполнился зловонием гордости – матери всех грехов.

Нет, не даром сатана носит титул – князь мира сего. Все области мировой жизни – культура, наука, политика, религия, экономика – подвержены его искуснейшему воздействию. Только «Едина Святая Соборная и Апостольская Церковь» неподвластна власти миродержителя. Поэтому главные удары разрушителя направлены против Церкви. Наука, культура, политика, ереси послушно идут под бесовские стяги, чтобы со всех сторон обложить Церковь. Например, культура успешно музеефицировала, а, точнее, мумифицировала, омертвила многие тысячи православных святынь. Под видом экспозиционной, просветительской, хранительской и научно-исследовательской работы идет пагубный процесс омертвления православных святынь. Кресты, иконы, храмы человек приучается видеть вне церковных служб и таинств – как памятники культуры. Не веет ли духом кладбища от самого понятия – памятник культуры? Объектом эстетического почитания и хладного анализа становятся на равных и египетские пирамиды, и святыни Святой Руси.

Универсализм – это то свойство нечистого духа, которое особенным образом проявляется в нашем веке. Не удивительно: нас готовят к приятию универсальной религии антихриста. Социализм, тоталитаризм, атеизм, капитализм и множество других всевозможных «измов» являются личинами единой нечистой разрушительной силы. Имя им – легион, но все они подчинены одному миродержителю, который гениально направляет и вовремя передислоцирует свои адские полчища. Судя по обстоятельствам, нечистая сила или идет в открытую атаку, или устраивает засаду, или принимает вид друга. В открытой атаке на Церковь ад потерпел сокрушительное поражение. Но брань не оставил, и теперь наносит удары из засады или скрывает свое коварство под дружескою личиной. Выстоять в открытой атаке легче.

«В мире скорбни будете: но дерзайте, Аз победих мир»[19]. Это обращение Христа к апостолам относится и к Церкви в целом (в тленных условиях мира сего), и к каждому христианину, в какое бы историческое время он ни жил. Легких периодов в жизни Церкви и быть не может. Православный Царь или гонитель Святой Церкви во главе государства – скорби неизменно сопутствуют христианину, только видоизменяются. Главный источник скорбей всегда при тебе – твое собственное самолюбие. Доступ в душу начальник вечной муки получает чрез дверь гордости, чрез ум, парящий и скитающийся вне сердца. В поднебесном царстве миродержителя и исконного человекоубийцы скорби неизбежны. Об этом свидетельствуют слова Господа: «В мире скорбни будете…». Однако человек, который путем Креста мужественно и со смирением последовал за Христом, уже не подвластен скорби, и соделывается сокровенным причастником Предвечной Победы: «…но дерзайте, Аз победих мир». Опытом познать радость Победы и Воскресения может лишь человек, который умом смиренно-молитвенно нисходит в сердце, и там пребывает.

Вся история Церкви – это скорбь и дерзновение Победы. Церковь, как тело Христово, смертию смерть попирает. Попирает и в первые века христианства, и сегодня, и завтра – при кончине мира.

Россия в течение своей тысячелетней истории является большою единою Церковью, имя которой – Святая Русь. Святая Русь в дерзновении молитвы превозмогла княжеские раздоры, татаро-монгольское иго, лихолетье смут, войн, революций. Превозмогает сатанинский плен. Превозможет и царство антихриста, которое по духу злобы и лжи окажется сильнее всех прочих царств. Как прах рассыпалась мощь татаро-монгольского гнета и семидесятилетнего плена. Миновали как день вчерашний угрозы иноплеменных полчищ. Где бравурная слава революций? Куда гинула нечестивая сила разрушителей храмов? Еще сокрушительней и позорней будет падение антихриста. В виду всей вселенной бесславно провалится в вечную пагубу повсеместно величавшийся своим злым могуществом. Все козни и бесчисленные ухищрения начальника ада обращаются на главу его силой молитвенного дыхания Святой Церкви. В молитве присутствует вечность, а действия силы сопротивной исполнены лжи и тления. Стоит ли бояться клевет начальника клеветы? Стоит ли страшиться мучений и страхований, причиняемых начальником муки и отчаяния? Они минут и расточатся как призраки.

Святая Русь – это присутствие Вечного и Беспредельного в пределах России. Великая тайна сия совершается Крестом и молитвою в сердцах святых. Да, во Христе Иисусе нет ни эллина, ни иудея, но в то же время Христос познается в Элладе и в Иудее, в Византии и России. Познается каждым народом и каждой душой. Православная вера и соединяет народы в мистическом теле Христовом, и образует в каждом из них неповторимый лик. Причастные Троичной Державе Креста соединяются неслитно, нераздельно, единосущно. Именно в единстве с Крестом каждый народ, каждый человек обретают и подлинную неповторимость, и общее Отечество во главе с Царем не от мира сего.

Как в теле человеческом ни один орган не противополагает себя другим, так и в теле церковном слава Святой Руси является общею славой. Святая Русь как Крест: и сосредоточена смиренно-молитвенно в собственном сердце, и прострирается во все концы времени и пространства, обращена к человечеству. Так и икона: в себе собрана и открыта для человека. Так и монастырь: отделен от мира, сосредоточен в Боге, чтобы просвещать и побеждать мир Премирным Светом Пресвятой Троицы. В русских святых воплощается и живет Святая Русь. Пусть даже Россия будет разнесена в щепки – Святая Русь не погибнет, ибо живет в вечности. Можно сокрушить физическое тело России, но душа ее – Святая Русь – непобедима, ибо причастна Предвечному Царству Отца и Сына и Святаго Духа. Мир прейдет, и небо как свиток свиется[20], а Святая Русь пребудет.

Предвечная Красота Пресвятой Троицы, сокровенно присущая Святой Руси, является в святых, является в иконах, храмах и монастырях. Множество соборов в стране, в том числе и самый главный, в Московском Кремле, посвящены Успению Пресвятой Богородицы. Это свидетельствует, что Россия – держава последнего времени. В облике и жизни храмов, монастырей нет ни одной случайности. Каждый монастырь соответствует характеру своего основателя. Троице-Сергиева Лавра и Кирилло-Белоезерский монастырь несут на себе святую печать преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белоезерского. Молитвенным дыханием святых возникали и созидались обители по образу, им неповторимо предначертанному, в местах, им единственно от Бога предназначенных.

Мы поражаемся одержимой злобе разрушителей храмов. Не менее поразительно слепое бесстрашие тех, кто препятствует возрождению молитвенной жизни в плененных церквях и обителях. Страшно воздвигать пяту на Бога и Церковь. Страшно в первую очередь не для Церкви, ибо врата ада не одолеют ее. Страшно для нас самих – или воинственно безбожных, или равнодушных к Богу, или маловерных. Ибо именно поэтому наше Отечество неотвратимо приближается к черте великих испытаний и потрясений. Иначе мы не одумаемся и не вернемся в спасительное лоно Матери-Церкви. Иначе наш патриотизм будет ограничиваться только физическим телом России, и мы, весь народ, не вздохнем молитвенно, о Небесном Отечестве. Без единства с Царством не от мира сего бессмысленно сохранять царство земное. Уже ничто – только великие испытания и потрясения могут обратить нас к Державе Креста, к Державе Веры, Надежды и Любви.

Отношения Церкви и государства улучшаются или ухудшаются в зависимости от того, насколько мы верные чада Матери-Церкви. В своей силе и святости Церковь пребывает неизменной, ибо глава ее – Христос. Это мы, по внушению начальника греха, подвержены изменениям. И тот самый храм, в котором еще вчера возносилась молитва Богу, сегодня мы омертвляем, опустошаем, превращаем на десятилетия в музей или в иную контору. И монастырь, еще вчера исполненный духовным миром и благодатью, сегодня терпеливо переносит наше поругание, нашу непримиримую озлобленность. Но православные святыни не умаляются, не уничтожаются пленом, попранием, разрушением, ибо духом молитвы они уже принадлежат Вечности.

Святыни сослужили в таинствах, богослужениях, помогали соединению человека с Богом, и поэтому являются не только физическим телом: они причастны божественной благодати, причастны духу молитвы. Намоленный образ, намоленный монастырь: разрушительная злоба ада бессильна пред ними. Можно исказить физическое тело святынь, осквернить, превратить их в прах. Но нельзя горделивой пятою богоборчества умертвить и пленить причастное Источнику бессмертному. Вещество святынь подвергается тлению или сокрушению, а дух освящающий, с веществом не слитный или возвращается к Богу, или сокровенно присутствует в месте обитания святыни.

Так перед разрушением храма некий человек увидел, что святые с изображений один за другим по светлому лучу восходят на небо. И другой пример: уже десятки лет нет колоколов в Кирилло-Белоезерском монастыре, не совершается литургия, а освящение воздухов колокольным звоном и дух молитвы ощутимы и по сей день. Ощутимо и живое присутствие преподобного Кирилла.

…Почти шестьсот лет назад, в 1397 году, начал быть Кирилло-Белоезерский монастырь. Начал, а конца не будет, ибо чрез молитвенное дыхание преподобного Кирилла монастырь живет в Вечности. Мир кончится, а монастырь, как сокровенный удел Предвечной Державы Креста – останется. В сравнение с Предвечным величием монастыря совершенно ничтожны, подобны праху и татаро-монгольское иго и польско-литовское нашествие, и реформы Петра, и революционные бури, и сатанинский плен, и великие потрясения нашего времени, и предстоящее царство антихриста. Музей, который 67 лет пленяет святую обитель и гордо превозносится, минует как день вчерашний, а монастырь останется. Музейный период в монастырской истории – ничто, личинная пустота рядом с полнотою молитвенно-литургической жизни. Музей хранил физическое тело обители, но лишь так, как хозяин хранит своего пленника. Плен сей – по видимости, печальнейшая страница в истории обители – является предтечею сугубого прославления Дома Пресвятой Богородицы и чудотворца Кирилла. Христос чрез временный позор распятия соделывает Вечную Победу над смертию и грехом.

Чрез прах и тлен эпох, событий, в среде которых жил и живет монастырь, он молитвенно путеводит нас к несравнимо превосходнейшему Предвечному Миру Пресвятой Троицы. Этим Миром исполнен монастырь: он в своем величии не замечает мишуру человеческих и исторических страстей, и безмолвно учит этому нас. Монастыри, каждый в отдельности и все в совокупности, являются единой Обителью, единым сердцем Святой Руси, в котором возносится молитва не только за Россию, но за весь мир, за все человечество – живое и усопшее. Только благодаря сей молитве держится мир вкупе с праведными и неправедными. Богоборцы не понимают, что не жили бы и дня без церковной молитвы, ибо и солнце светит, и земля родит по молитвам святых. По неустанному ходатайству Матери-Церкви милость Божия изливается на весь мир – на верных и неверных. Милость действует очень многообразно – применительно к странам, народам и человекам. Милость уже в том, что каждому из нас даровано дыхание жизни, каждому дарован свой крест. Милость усугубляется, соделывается тем более великою, чем с большим смирением несем мы свой жизненный крест.

Сила демократии держится силою злых чар – злым внушением, диавольским наваждением. Воздействию князя мира сего в той или иной степени подвержена любая власть. Лишь святой царь на троне может править поистине независимо и самодержавно, ибо является, как и любой святой, земным образом Небесного Самодержца. Можно держать себя независимо от людей, но быть в несравнимо худшей зависимости от диавола. Свобода в действиях – отнюдь не признак свободы, а сила власти – отнюдь не сила, если властитель находится в незримом подчинении у князя мира сего. Ибо тленны и призрачны, при всем видимом могуществе, и такая свобода, и такая сила. Свобода во грехе и сила в делах беззакония минуют как день вчерашний, сокрушаются в прах перед непобедимой Державой Креста.

Борьба за демократию и независимость оказывается по сути одной из форм установления бесократии. Князь мира сего тонко и вовремя меняет методы управления странами и народами. Сатана, как гениальный обольститель и гипнотизер, находит ключ и к сердцам диктаторов, и к сердцам демократов. Власть имеющие подвергаются сугубому воздействию лукавого духа. Иначе и быть не может: всех, наделенных от Бога малою или великою властью, князь мира сего спешит чрез гордость подчинить своей черной силе. Совершенно очевидно, откуда черпают невероятную энергию и вдохновение злые вожди народов. Человек сам по себе, без поддержки Бога или сатаны, очень немощен. Апостол Петр, отрекшийся от Христа – вечный тому пример. Каждый из нас свободен, с каким духом сочетаться – Духом Божиим или духом лукавым. Любые человеческие мысли, желания, чувства, действия невозможно подлинно понимать без ответа на вопрос: каким духом они движимы? Наша заслуга или вина заключается всегда в свободном выборе между Богом и сатаною: третьего не дано. Это выбор между жизнью и смертью, между тайной спасения и тайной беззакония. По духовной неопытности мы человеку приписываем силу творить чудеса, знать будущее. Однако сила не в человеке, а в Духе Святом, «иже везде сый и вся исполняяй». Святые знают об этом, и потому не превозносятся. По той же духовной неопытности мы человека считаем источником зла, а в действительности великие и малые злодеи, гипнотизеры, колдуны, маги, экстрасенсы, астрологи движимы силою и поддержкою князя мира сего. Симон волхв, изображая ложное чудо, летал по воздуху, но бесславно упал и разбился, как только лишился помощи бесов, побежденных силой молитвы. Но если чада Божии исполнены духом кротости и смирения, то чада лукавого князя являются воплощениями лжи, злобы и гордости. Слово, взгляд, весь облик святых источает благодатную энергию Божественного Мира. А слово, исходящее из лукавого сердца, подобно укусу скорпиона. Смертоносная духовная радиация излучается чадами тьмы. От близости человека с Источником благих или с источником злых зависит мера его жизнодательного или разрушительного воздействия на окружающее.

Искусно и незаметно влагать в человеческое сердце злой помысел – это главное оружие сатаны в невидимой брани с человеком. «И вечери бывшей, диаволу уже вложившу в сердце Иуде Симонову Искариотскому, да Его предаст…»[21]. Вечные слова из Вечной Книги свидетельствуют, как происходит наше предательское отпадение от Бога: диавол влагает, внушает зло, а мы охотно принимаем внушение, открываем для начальника ада свое сердце. И сердце становится адом: удел Божий при нашем содействии становится уделом лукавого миродержца. Так было с первым человеком, когда он открыл дверь лживому внушению змия. Так повторяется с каждым из нас. Без добровольного участия человека сатана не был бы князем мира сего, и шествие разрушителя стало бы невозможным, а приход антихриста никогда бы не совершился. Человек, будучи венцом творения, царем природы, сам уступает дарованную Богом власть силе сопротивной, сам склоняется под ярмо греха и смерти.

«Несть власть, аще не от Бога»[22] – даже если это власть князя мира сего или его адского воплощения в личине антихриста. Творец видимых и невидимых попускает властвовать сатане над тем миром, который сам, в лице человека, изменяет Державе Креста и подчиняется начальнику тления. Но власть злого миродержителя, которая пленяет людей через внушение, бессильна пред сердцем, молитвенно живущим в Царстве не от мира сего. При антихристе сила адского обольщения и внушения усугубится, и поэтому пребудут неодолимы лишь те монастыри, в которых не оскудеет молитва, не ослабеет сосредоточенность в жизнодательном сердце Креста.

٭٭٭

Святые таинства воссоздают природу человека, разрушенную грехом. Воссоздают, освящают в той мере, в какой каждый из нас отрекается от сатаны и приобщается Кресту. Ибо нередко бывает и так, что после крещения человек усугубляет грехи. Но не Святые Таинства бессильны уврачевать, а сам человек не хочет стать здравым, ибо боится понести со Христом тяжкое и спасительное бремя Креста.

Монастыри, каждый в отдельности и все в совокупности, являют нам божественный лик Святой Руси и во времени, и в пространстве. Являют и неповторимо, и едино. Наиболее великие из монастырей в особенной полноте сосредоточивают в себе силу Царства не от мира сего. Ту силу, без которой и наш мир давно бы рассыпался.

Своим внешним и сокровенным величием, единством, могуществом, державностью Кирилло-Белоезерский монастырь напоминает Россию. Плен и Смута – в наших глазах продолжительные, невыносимые – для монастыря минуют, как день вчерашний и стража нощная. Минует и царство антихриста, подобно мгновению ока, а монастырь своею молитвой пребудет в Предвечном Совете Пресвятой Троицы.

А пока Плен и Смута продолжаются, – в новых личинах, под другими знаменами. Тьма повсеместно сгущается и зловеще нависает над каждой душою. Так попущено Богом за всеобщее маловерие и неверие, за новое иконоборчество и поклонение идолам. Ныне лукавый враг не сжигает иконы, не рушит храмы, напротив, усердно хранит и реставрирует, чтобы руками музеев удерживать святыни в плену. Искусство злохудожника с каждым веком усовершается, и ныне свой иконоборческий дух он облекает личиною эстетического почитания предметов православной культуры. Ныне православные святыни продают, изучают, вносят в научные каталоги: враг делает нашими руками все возможное, чтобы мы лишились главного – молитвенного почитания святынь, молитвенного единения через образы с Троичным Первообразом.

Как невозможно закрыть солнце рукою – так невозможно остановить попущенное Богом шествие разрушителя: оно, по нашим грехам, продолжится до скончания века. До дна предстоит нам испить чашу Плена и Смуты. Сатанинский плен как начался, так и минует не по нашим расчетам и желаниям, а по премудрому, предвечному Совету Божию. С нашей стороны было бы дерзко изменять божественные сроки и отрекаться от чаши великих испытаний. Удел христианина – не роптать, не возмущаться, не пытаться сбросить иго возложенного Креста, но с терпением и смирением нести его. Не в мгновение ока Господь вочеловечился, умер и воскрес, а употребил на это более тридцати лет Своей земной жизни. Во времени и в пространстве совершает то, что уже предвечно существует в Сокровенном Совете Пресвятой Троицы. Невыносимое бремя Плена и Смуты намного облегчится, если мы будем помнить об этом вечном Божественном Примере.

Каждому из нас Христос являет живое свидетельство о Предвечной Победе над сатаною. Князь мира сего властвует лишь до времени. Но эта власть, преходящая как день вчерашний, даже в пределах отведенного ей тленного времени бессильна над душами святых, бессильна пред лицом церковных таинств, которые Победою Креста слагают с нас Плен и Смуту и вводят в Сокровенное Предвечное Царство Божие.

Телевизионный колдун ради большего обмана может перекрестить своих очарованных зрителей, Антихрист при воцарении тоже может перекреститься. Но этому безблагодатному, безмолитвенному движению не присуща Божия сила. Многие крещены и творят крестное знамя, но лишь «малое стадо» причастно Троичной Державе Креста. Многие готовы к восприятию радостей, Крестом даруемых, но только избранные могут великодушно, мужественно и со смирением понести бремя скорбей, с Крестом сопряженных. Поэтому много званых и мало избранных. Устроением тела и души мы все сообразны Кресту: так сотворил нас Господь. В таинстве Крещения мы освящаемся Крестом Христовым, облекаемся во Христа, получаем великий дар и залог быть царями, пророками и священниками, быть сопрестольниками Предвечного Совета. Но сей духовный залог не связует нашу свободу, и каждый из нас волен последовать либо за Христом – царским путем Креста, либо за диаволом – путем греха и разрушения. Крест силою смирения неслитно соединяет ум, сердце, волю и так вводит в Сокровенное Царство Божие. Грех силою гордости расчленяет душевное единство и так приводит к духовной смерти. Гордость не природное качество человека как образа Божия, а является тончайшим, искуснейшим наваждением, воздействием лукавого духа. Гордость надмевает ум, отделяет его от сердца Креста, подчиняет внушениям великого гипнотизера. Гордый ум странствует и парит в той образной и мысленной сфере, которая всецело подвластна диавольской режиссуре. Гордый ум себя считает автором гениальных мыслей и образов: настолько незаметно привносит их в душу великий режиссер. Особо утонченные лживые наваждения и обольщения именуются гениальностью в духовном мире, подвластном сатане. Такова «тайна беззакония»: чем лживее и пагубнее идея, тем за более гениальную она выдается. Сколько душ и народов пленило гениальное учение Маркса-Ленина? Но еще больше людей прельстит и погубит учение антихриста. «Тайна беззакония», действуя во все периоды человеческой истории, в антихристе и увенчается, и навсегда сокрушится тайной Креста. В какой бы период истории мы ни жили, всегда предлежит выбор между широким путем погибели и узким путем спасения, путем Креста. Лик нации начертывают святые, а не толпы большинства, которые иногда с увлечением следуют за гениальными обольстителями. Россия в лице своих святых неизменно и добровольно избирает царский путь Креста Христова.

Шесть лет перестройки увенчали семидесятилетний плен. С отставкою Горбачева перестройка закончилась, но шествие разрушителя продолжается. Сатана безжалостно расстается с теми слугами и личинами зла, которые уже не способны обольщать народы. Ушла опорочившаяся компартия, ушел атеизм, но отец лжи остается и ныне свидетельствует о себе многопартийностью и легионами бесов, которые при нашем попустительстве нагло и почти в открытую разрушают Россию.

Но Господь по молитвам Богородицы и святых пощадит Россию и воздвигнет ее из ада. Для воскресения из мертвых силы одного нашего покаяния недостаточно: настолько мы обескровлены и духовно расслаблены многолетним наитием бесовских полчищ. Пагуба расслабления, уныния ощутима и в миру, и в монастыре. Чтобы исцелить расслабленного, нужна всемогущая Десница.

Сейчас, в разгар Смуты, при торжестве сатанизма, в сокровении иных сердец сосредоточивается непобедимое Царство Божие, перед лицом которого и расточатся нечистые полчища. Так уже было во время преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белоезерского. Преподобный – значит весьма подобный Богу Триипостасному в неслитном единстве ума, сердца и воли. Такое царственное триединство рождается от сочетания ума с сердцем при содействии воли. Воля молитвенно собирает, сосредоточивает ум в сердце: только так начертывается Крест в душе, и человек становится богоподобным. Раздельность душевных сил неизбежно приводит к расслабленности, рассеянности в восприятии вещей божественных. Зато появляется целеустремленность во грехе и чуткость в восприятии мыслей и образов, внушаемых князем мира сего. Ум, пока не сойдет в сердце, подвержен постоянному наитию нечистого духа. Умирает для диавольских наваждений и оживает для Бога только тот ум, который упокоевается во гробе сердца.

Таинство Святого Причастия дарует неслитное единение с Богом, содействует царственному упокоению ума в Источнике благих – в сердце Креста. Содействует, но не принуждает, дарует, но мы свободны либо пренебречь Дарователем, либо с трепетом и смирением приять Дар и быть Ему сообразным. Нераздельною силою Креста и Молитвы совершаются все Христовы Таинства. Крест увенчивает храмы, таинства, возвышается над главой патриархов и архипастырей, лежит в основе творения, держит и осеняет все мироздание, является видимой и невидимой природою человека. Уклонение с Царского Пути Креста искажает человеческую сущность, соделывает безобразным сотворенного по образу и подобию Божию. Церковные таинства сокровенно воспитывают, образуют, освящают человека троичною силой Креста. Церковные таинства, во времени и по виду различные, по существу нераздельны, неслитны. В начальном из таинств – в Крещении – даруется залог освящений последующими таинствами, каждое из которых неповторимо соединяет нас с Богом. В святых Христовых таинствах мы встречаемся с Царем царствующих: какой трепет, благоговение и смирение здесь потребны! Не где-то вне, а в глубине нашего сердца совершается эта встреча и сокровенное сочетание с Царем, от которого в душе рождаются непревратные мир, радость и державное триединство.

Христос не привлекает нас силою, и таинства воздействуют не магически, и не вопреки, а согласно первозданному естеству души и тела. Святые таинства воссоздают природу человека, разрушенную грехом и магическими, бесовскими наваждениями. Воссоздают, освящают в той мере, в какой каждый из нас отрекается от сатаны и приобщается Кресту. Ибо нередко бывает и так, что после крещения человек усугубляет грехи. А Иуда Искариот после таинства причастия спешит предать Господа. Но не Святые Таинства бессильны уврачевать, а сам человек не хочет стать здравым, ибо боится понести со Христом тяжкое и спасительное бремя Креста.

Мы чрез Таинства готовы восприять от Креста Христова мир и радость, но у большинства из нас нет уже той готовности, когда предлежит исполнить слова – «возьмите иго Мое на себе…»[23].

...Очевидная история русской Церкви и Государства исполнена сложностей, неустройств, расколов, потрясений, смут. Исполнена до такой степени, что ум взыскательный, гордый считает единство, державное величие, святость за редкое исключение в тысячелетней русской истории. Но измерение количественное – чего больше? – не подходит, если мы хотим понять сущность и отечественной, и мировой истории.

Без сомнения, зла всегда больше, даже в благодатные периоды исторической жизни. Но это лишь количественная видимость, грандиозная личина. Ибо зло, вследствие своей гордой природы, старается себя демонстрировать, хочет казаться выше и победительнее добра. Однако в действительности маленький, безвестный Давид одолевает великана Голиафа и становится царем. Добро, чем ближе к своему Источнику, тем сокровенней. Сотворенное Богом по образу Креста «вся добра зело», а в особенности венец творения – человек. Сам Господь свидетельствует об этом своим Рождеством: не в ангела вмещается Невместимый, а в человека, и в лице Богородицы человеческий род соделывается выше высших ангельских чинов. Отныне чрез Крест и Богородицу человек причастен непревратному Царству Пресвятой Троицы. Отныне – для человека, а для Бога – предвечно. Сердце, соделавшееся одушевленными яслями для Предвечного Младенца, живет уже не только в тленном мире, но и в Предвечном. Поэтому главная история народа и человечества не в калейдоскопе лиц, событий, эпох, а в сокровенном Пути к Тому, Кто именует Себя: «Аз есмь Путь и Истина и Живот»[24].

Бог попустил быть сатане князем мира сего, и оттого неудивительно, что мы видим в историческом калейдоскопе. Любое историческое повествование являет нам преимущественно одну картину – шествие разрушителя. Даже если это история Церкви. Ибо на Церковь и чад ее разрушитель воздвигает сугубую брань. Выдержать эту брань человекам не под силу: только благодаря Христу врата ада не могут одолеть Церковь ни гонениями, ни ересями, ни расколами, ни согрешениями пастырей и пасомых. Не могут одолеть ни извне, ни изнутри: так велика в Церкви освящающая сила Христовых Таинств, которая хранит нас посреди огня искушений и воспитывает для Царства Божия. Хранит верных Богу, а ради верных милость Божия простирается на весь род человеческий. Освящающая сила Таинств, подобно силе Креста, и сокровенно сосредоточивается в человеке приемлющем, и сообщается неведомо окружающим людям, вещам, природе. Чем более сердце человеческое восприимет освящающей силы Таинств, тем спасительнее его воздействие на мир видимый и невидимый, одушевленный и неодушевленный. Таким особенным воздействием обладают святые. Не случайно вблизи святых даже свирепые звери становятся кроткими и послушными. Покорившимся Богу, все покоряется. Антоний Великий, пустыни житель, молитвою своею утвердил вселенную.

Есть правда земная, превратная, подчиненная князю мира сего, и есть правда Божественная, нетленная. Излагая и оценивая исторические события, за богатою и тленною мишурой очевидно происходящего нужно видеть нетленный и сокровенный Путь Креста, который ведет человека к неслитному единству с Богом. Не каждый человек, не каждый народ избрал себе этот Путь. Но сила Пути не в количественном большинстве идущих по нему, а в святости и смирении сердец, верных Кресту. Ибо молитва единого святого сильнее несметных нечестивых полчищ.

Как душа человека сокровенно воспитывается и усовершается Христовыми Таинствами – так и душа народа на протяжении своего тысячелетнего исторического пути. За великий дар, восприятый от Бога в Таинстве Крещения, русский народ несет и великое испытание – междоусобицы и татаро-монгольское иго. За большие дарования приходится мужественно нести и большие испытания. Дар духовный, восприятый беструдно, без последующей скорби, мы не ценим и можем легко утратить или дерзко пренебречь им. Бог скорбями испытывает сердце, которому дал благодать. Испытывает, чтобы мы стали сообщниками Креста. Испытывает, чтобы усугубить дарования, если понесем бремя скорбей с мужественным терпением и мудрым великодушием.

В Христовых Таинствах, совершающихся Крестом, сокрыт залог и великих дарований, и великих скорбей. Ибо Предвечная тайна Креста есть сокровенная сила великой радости, мира и любви, которая побеждает в нас скорбь, тлен и грех. Освящение Христовыми Таинствами приемлется не беспорядочно, а в премудрой и промыслительной последовательности. Начало освящению полагаем в Крещении, а завершаем Рукоположением во священство. Средоточием сего таинственного Пути является евхаристия – таинство неслитного единения с Богом. Каждое из Таинств сочетает со Христом неповторимо. В Крещении мы духовно рождаемся, очищаем душу и тело, получаем великий Божественный залог для последующих освящений. Миропомазание утверждает в вере, закрепляет облечение во Христа печатью Дара Духа Святаго, печатью Царства Небесного. Покаяние очищает дух от земли, содействует выбору ценностей нетленных, отлагает страстные и суетные попечения. Таинством Брака Господь созидает семью – свою малую Церковь.

В Браке мы, как царь и царица, как Христос и Церковь, удостаиваемся царского венца и несем его как свободные от работы врагу. В брачном венце нами восприемлется и слава Царя царствующих, и крестная скорбь, которую Он понес «нашего ради спасения». Таинством елеосвящения призывается на нас благодать Божия во оставление грехов ведомых и неведомых, во исцеление немощей душевных и телесных. Ибо прощение грехов является залогом нашего исцеления. В Таинстве Причастия Сам Господь нисходит во гроб нашего сердца и соделывает его Престолом Предвечного Троичного Царства. В Таинстве священства мы восприемлем от Бога силу и власть для совершения Таинств. Как народ Божий, христиане все являются царями, пророками и священниками. Но далеко не все, ввиду расслабленного произволения, могут во всей полноте восприять бремя царского, пророческого или священнического служения. Быть народом Божиим – не привилегия, а бремя ответственности тем величайшее, чем ближе ко Кресту Христову. Быть избранником Божиим – значит с мужественной готовностью, неуклонно идти Путем Креста – Путем величайших скорбей и радостей. Путь открыт для всех людей, для всех народов, но лишь «малое стадо» избранных шествует на Голгофу вслед за Христом. Господь призывает всех в Премирное Царство: «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененные…»[25].

Но далеко не каждый человек, не каждый народ может отложить тленные попечения сего мира и стать богоизбранным. Ибо нелегко преодолеть малодушие и расслабленность ума, сердца и воли. Нелегко вести непрестанную брань с сатаною, который поражает нас духом греха, тления и расслабления. Стать богоизбранным народом – значит, получить великие дарования вкупе с великими искушениями. Вся тысячелетняя история России является тому подтверждением. В борьбе с силами ада первый тяжелейший удар Россия всегда принимала на себя. Можно с сомнением, с завистью или презрением отрицать особое историческое и духовное призвание России, и подтвердить это убедительными историческими примерами и ссылкою на слова Писания о том, что во Христе Иисусе нет уже ни эллина, ни иудея. Но единство в Теле Христовом, единство в историческом бытии народов не являются безличными. Мир и человек сотворены Личностью Бога Отца, Личностью Бога Сына и Личностью Бога Духа Святаго. Поэтому человек как венец творения несет на себе печать Творца – Единого в Трех Лицах. Это Троичное Единство начертывается Крестом, постигается и утверждается чрез Крест. Неизобразимость трех ипостасей Пресвятой Троицы изображается троичностью Креста – высотой, глубиной и широтой – долготой. Единство Лиц Пресвятой Троицы знаменуется центром, сердцем Креста.

В мире Премирном, в сердце Креста, нет ни эллина, ни иудея, ни мужа, ни жены. Но в то же время мы поставлены в пределы сего мира, которым по Божию попущению властвует сатана. И в пределах сего мира мы имеем отечество, национальность. В среде иудейского народа, в пределах горы Голгофы совершается беспредельное и предвечное событие: смертию на Кресте сокрушается держава смерти. Предвечный и беспредельный Бог не пренебрег «нашего ради спасения» явиться в пределах плоти, времени и пространства. Своим Рождеством и Крещением Христос освящает мир видимый и невидимый, а Своим Воскресением тленную плоть соделывает нетленною. Так собственным Примером Господь убеждает нас освящать пределы мира сего подвигом Креста, и удел начальника смерти чрез причастие к Миру Премирному соделывать уделом Начальника Живота. Чрез наше сердце пролегают пределы мира сего. Именно наше сердце как средоточие мира видимого и невидимого является либо уделом сатаны, либо уделом Божиим. Победить князя мира сего мы можем не иначе, как только в собственном сердце – силою святых Христовых Таинств. Без победы в сердце, над врагом невидимым, мы не можем подлинно одолеть врагов видимых. За ненавидящих и обидящих нас подобает молиться потому, что только «оружием мира» – оружием Креста и Молитвы – низлагается нападающий на нас через людей тайный сопротивник. Полностью избавиться от ненависти и других видов демонического воздействия невозможно, пока мы в этом мире. Об этом свидетельствует пример Христа и святых. Но тот же пример убеждает: силою Креста и Молитвы ограничивается и превозмогается безграничная злоба князя мира сего. И не только превозмогается: Крест самое ухищренное зло соделывает споспешником добра. Ибо Крестом выражается благая предвечная воля Божия о мире и человеке. Выражается и – в сердце Креста – пребывает невыразимою. Распятие и почивание Христа во Гробе Великой Субботы, казалось бы, не изменило течение видимых дел. Но в сокровенных основах мироздания, в недосягаемых глубинах бытия совершается необратимая величайшая Победа над начальником греха, смерти и разрушения.

٭٭٭

Монастырь, прежде чем начать быть исторически, в протяжениях времени и пространства, рождается и начинает существовать духовно – в преподобном сердце, в том сердце, в котором силою Креста побежден сатана.

О вездесущии и всемогущии Креста Господня псалом 138 гласит: «Камо пойду от духа твоего, и от лица твоего камо бежу; аще взыду на небо, ты тамо еси: аще сниду во ад, тамо еси. Аще возму криле мои рано, и вселюся в последних моря: И тамо бо рука твоя наставит мя, и удержит мя десница твоя».

Крестом проникнут весь мир – видимый и невидимый, тварный и Нетварный. Мир тварный, существующий во времени и пространстве, изображают отроги Креста, а Нетварный сокрыт в источном центре, в троичном сердце Креста. Сердце каждого человека может соделаться сердцем Креста. Для этого нужно, чтобы ум при содействии воли неисходно пребывал в сердце и мыслию читал там, особо не напрягаясь, как в книге, молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго»; или короче: «Господи, помилуй». Иначе говоря: мысленным вниманием нам подобает смиренно быть в сердечной области (около левого сосца) и освящать ее молитвенным соединением с Богом чрез призывание Его святого Имени: «Господи, помилуй».

Молитвенное соединение ума с сердцем при содействии воли является главнейшим из духовных деланий, ибо сие триединство воссоздает нашу природу, сотворенную по образу и подобию Триединого Божества. Адам легко утратил первозданное царственное триединство, и уже не слабая сила человеческая, а только сила всемогущего Креста Христова воскрешает в нас образ Божий – образ Пресвятой Троицы.

…Исторически в течение веков строились монастыри преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белоезерского. Но монастырь, прежде чем начать быть исторически, в протяжениях времени и пространства, существует духовно – в преподобном сердце, в том сердце, в котором силою Креста побежден сатана. Монастырь прежде очевидного основания уже живет в вечности – в святой молитве своего основателя. Молитва, в которой ум при содействии воли соединяется с сердцем, исполняется непобедимою силой Креста – силой Предвечного Совета Пресвятой Троицы. Только такою молитвою зиждутся и стоят монастыри. Только такая молитва побеждает могущество разрушителя. В брани с начальником ада монастыри, как главные форпосты, принимают на себя непрестанные и сильнейшие удары. Поэтому духовная бдительность, внимание, молитва должны быть тоже непрестанными: не расслабляться даже в дни благоденствия. Монах – духовный воин, а монастырь – духовная крепость, которая защищает наш мир от безграничной злобы разрушителя. В сатане желание разрушать настолько неудержимо, что он бы тотчас поглотил сей мир, но не может: удерживает сила Креста и Молитвы. Сатана, как князь мира сего, устраивает в нем свой злопорядок, свою пирамиду власти, свою культуру, свое совершенствование во зле, которое называет прогрессом и цивилизацией. Но начальник зла и тления не может устоять даже в собственных установлениях: зло саморазрушительно, как тленное по природе.

Человеческая история подтверждает, сколь непрочны оказывались те или иные цивилизации, культуры, пирамиды власти, учения, идеологии, порядок вещей. Истина едина и неизменна, а ложь непрестанно меняет личины. С какою тщательностью и искусством строилась коммунистическая богоборческая пирамида в России – не менее гениально она разрушена. Но призрак коммунизма исчезает по мановению сатаны только для того, чтобы уступить место новым призракам и личинам – более обольстительным. Компартия бесславно уходит с русской исторической арены. Свое отслужила: подготовила выход на сцену новых лицедеев, которые с улюлюканьем провожают предшественницу. Князь мира сего беспощаден даже к собственным порождениям: так ненасытна и беспредельна его злоба.

…Ныне нас обольщает уже не одна личина, а множество – астрология, демократия, разнообразие партий, движений, учений, обилие информации – все призвано отвлекать от спасения в недрах «единой святой соборной и апостольской Церкви». Более того: начальник злобы сеет расколы, ереси и нестроения в самой Церкви.

Давление на Церковь извне искусно заменяется давлением изнутри. Вместо безуспешной осады – хитрейший ход троянским конем. Ныне от сего демонического троянского коня исходит смертельная опасность для Церкви, для России, для каждого из нас. Подобно неразумно доверчивым жителям Трои, мы отворяем врата сердца, храма и отечества для пагубной силы, которая коварно притаилась за безобидной личиной. Основание нашей опасности в нас самих, в нашем сердце, не огражденном силою честнаго Креста. Сатана, как источник всякого греха и разрушения, повинен в наших бедах и пагубах. Но корень и основание нашей вины все-таки в нашем сердце. Ибо начальник ада не властен пленять и разрушать вопреки сердечному желанию человека. Великий гипнотизер отвечает пред Богом за пагубные внушения, которые он делает человеку, за адскую режиссуру. А человек ответственен за восприятие и исполнение предлагаемой роли.

Россия в лице большинства из нас сама подклонила главу под иго сатанинского плена и христианскому царю предпочла иных правителей. Под режиссуру князя мира сего эти правители пытались устроить в России противоположный Богу миропорядок. Менялись архитекторы и варианты строительных решений, а не богоборческая суть злоискусного замысла. Однако сатана, как великий архитектор и злохудожник, силою Креста предвечно обречен быть строителем саморазрушающегося миропорядка. О том свидетельствует каждый день мировой и русской истории: царство восстает на царство и народ на народ, внутри государств и правительств тоже расколы и нестроения, возвышаются и падают целые цивилизации. Иначе и быть не может в мире, подвластном начальнику тления. Но за суетным калейдоскопом исторических превратностей, за мишурою тленного могущества и богатства сокрывается Предвечная Премудрая Сила, которая злую энергию разрушителя направляет на утверждение в наших душах царства не от мира сего.

Без промыслительного попущения этой Силы превратное могущество сатаны не продержалось бы ни мгновения. Тленный миропорядок во главе с разрушителем допускается Богом лишь на время – чрезвычайно краткое в сравнение с вечностью. Допускается для испытания человеческой свободы: что нам дороже: превратные личины мира сего или незыблемая Предвечная Держава Креста? Допускается для возмужания, укрепления и воспитания наших сердец, ибо ненадежность, лживость и саморазрушительность сатанинского цивилизованного мироустройства волей-неволей смиряют нас и обращают к нетленному Царству Божию.

Ложь отца лжи обольстительна и неотразима своим сходством с Истиною. Ложь паразитирует на Истине: без Бога сатана давно бы саморазрушился. Создатель видимого и невидимого мира может одним мановением обратить в небытие князя мира сего с полчищами подвластных ему богоборцев. Может, но из любви к созданию, даже и восставшему на Создателя, никогда не пойдет на это. Бог – праведный и любящий, Судия, а не мститель. Если мать любит своих даже неверных чад, то насколь превосходнее и неизмеримо сильнее любовь Бога – Источника любви?

Свет любви Божией простирается на всех: и на верных сынов, и на врагов-распинателей, ослепленных злобой и завистью, и даже на сатану. Любовь Божия, благая и единая по природе, приносит радость непревратную сынам Царства и муку сынам лукавого. Ибо сыны Царства Божия на любовь отвечают любовью, а сыны лукавого за любовь платят ненавистью и злобой – подобно отцу своему – начальнику злобы. Бог не сотворил сатану сопротивным, но тот сам гордостно поставил себя вопреки Подателю благих: в этом причина мучения, за это падший ангел становится начальником муки и ада. Бог любит, но, уважая свободу человека и ангелов, к ответной любви не принуждает. Чрез Крест любовь Божия простирается в миры горний, земной и преисподний: «Крестом бо прииде радость всему миру». Гордо отвергая Крест, сатана и его последователи добровольно наследуют муку и лишаются нетленных духовных благ, даруемых Божественною любовью. Зло наказывает само себя еще прежде Страшного Суда. Уже ныне, прежде окончательного осуждения на вечную муку, начальник злобы мучится собственною злобою вместе с легионами зримых и незримых служителей. Зло уязвляет себя прежде, нежели уязвит другого. И это самоуязвление тем смертоноснее, чем сильнее злоба. Грех и зло уподобляются скорпиону, который жалит сам себя. Человек, который причастен не Царству Божию, а царству сатаны, даже на вершине власти, славы, богатства, учености не имеет мира в своем сердце, добровольно лишается главного из благ, удаляется от Источника бессмертного – Креста Христова. Ум гордый, парящий, скитающийся далеко отстоит от сердца и легко поддается тонким внушениям начальника муки и смерти. Человек, причастный Державе Креста и молитвенно сосредоточенный в сердце, всем обладает, даже всего лишенный. Ибо человека можно лишить всего, кроме самого главного – единства с Подателем благих. Земные богатства, слава, царство подлежат превратностям и утрате. А Царство Божие внутрь нашего сердца отъятию не подлежит, ибо оно не от мира сего. Перед сим Царством, даже в одном человеческом сердце, бессильны все полчища ада. Только сам человек может изменить Державе Креста и утратить свое царственное достоинство.

Глава 5.

1992 год.

Под покровом преподобного Сергия

Мы не можем осуждать митрополита Сергия и других высших иерархов Русской Православной Церкви за уступки властям богоборческого государства… Обвинители ведут счет уступкам, но не замечают очень простую и важную вещь: обвиняемые, несмотря ни на что, сумели сохранить неприкосновенным главное – догматы и таинства православные. Сохранить не в катакомбах, не за рубежом, а в пасти у зверя.

Быть святым, быть причастным Царству Божию не духовная привилегия, а величайшее бремя, величайшая ответственность – идти со Христом на Голгофу. Далеко не каждый из нас может и хочет подъять подобное бремя. Христос на просьбу матери апостолов Иоанна и Иакова – сесть ее сыновьям по сторонам Его в Царстве Небесном – ответствует: «можета ли пити чашу, юже аз имам пити, или крещением, имже азъ крещаюся, креститися…»[26].

В своей молитве святые соединяются с Крестом Христовым, и так – вкупе с Господом – несут бремя грехов всего мира, защищают нас от смертоносных сил ада. Быть избранником или народом Божиим – значит мужественно стоять на передовой линии, подвергаться сугубым опасностям и испытаниям. Но как бы ни были велики смуты, скорби и опасности, они ничтожны и бесследно минуют перед величайшею радостью Светлого Христова Воскресения. Сия пасхальная победа прежде кончины века сего являет нам век будущий. Ибо восприятием Креста Христова мы становимся причастниками тех спасительных скорбей, которые соделываются залогом непревратной и нескончаемой радости.

Верность избранию Божию – это верность Державе Креста, Державе Любви и Мира. Стоит возгордиться своим избранничеством, как ты тотчас утратишь свое царское достоинство. Разве не так произошло с великим иудейским народом? Христос, как Врач душ и телес, воплощается в среде иудейского народа потому, что именно сей народ оказался более других одержим болезнию гордости, лицемерия, ненависти. Гордость, подобно страшной духовной проказе, поражает иудейский народ, и с высот боговедения он низвергается во мрак богоубийства. Даже Светлое Христово Воскресение не приводит отступников в чувство, и они, вместо покаяния и сочетания со Христом, служат «тайне беззакония», приближают всемирное царство антихриста. Одолеть богоборцев силой и умом человеческим невозможно: сам князь мира сего искусно помогает им. Человек без сатаны и сатана без человека не преуспеют в злобе: только в союзе друг с другом они могут воплощать тайну погибели и беззакония. Поэтому и брань с разрушителем подобает двоякая: с видимым человеком и с невидимым духом злобы. Главная брань – невидимая, молитвенная. Очевидному восхождению Христа на Голгофу предшествовало сокровенное – в гефсиманской молитве. Для Креста и Молитвы нет пределов времени и пространства. Сила Креста и Молитвы хранит, содержит, освящает мир видимый и невидимый. Хранит и от лукавых духов, и от лукавых человеков.

Главное сражение, еще до Куликовской битвы, совершилось в сердце преподобного Сергия: «оружием мира» святой сокрушил сатану. Но нужна была и Куликова победа – над врагом очевидным.

Тайна Креста, тайна Святой Церкви и Святых Христовых Таинств, предвечно, премирно и сокровенно существует в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Но тайна сия существует также в пределах времени и пространства, в нашем мире – для каждого из народов, для каждого из нас. – «Царство Мое не от мира сего»[27], – возвещает Христос, явившийся премудро и в мир сей, и во ад нисшедший. Так сила Креста, сила Царства Божия побеждает, озаряет блистанием Божества небо, землю и преисподнюю. Так и Святая Церковь живет премирно и – в мире. Живет в едином сокровенном предвечном сердце Креста и – исторически, в пределах стран и народов. Живет святостью Христа, святых Христовых Таинств, молитвами Богородицы и святых и – подвержена со стороны начальника ада невиданным искушениям, смутам, потрясениям, расколам. Премирное, святое, Христово бытие Церкви пребудет неизменным, несокрушимым, а смуты и нестроения минуют как день вчерашний.

Была, есть и будет горькая правда в церковной жизни, но в ее восприятии и преподании не станем подражать Хаму, который рассказал про наготу отца своего. Рассказал правду, но попрал при этом любовь и целомудрие. Рассказал правду, но движимый не сыновним чувством, а духом злым и лукавым, духом пагубы и разрушения. Есть предвечная, неизменная правда Царства Божия, и есть тленная правда мира сего. Святая Церковь существует и в этом мире, и предвечно. Святая Церковь и неисчерпаемою святостию Христа освящается, и подвергается непрестанным разрушительным нападкам князя мира сего. Было бы странно и вопреки промыслительному порядку вещей, если б сатана оставил Церковь в покое хоть на мгновение. Поэтому не будем смущаться и соблазняться событиями горькой правды в церковной истории. Тленные болезни и согрешения, которые всегда более очевидны стараниями лукавого режиссера, да не затмят для нас сокровенное предвечное бытие Святой Церкви. То бытие, о котором мы при своем крещении свидетельствуем: «Верую…во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь».

Вначале свидетельствуем, а потом, смущаемые горечью правды, происходящей из бездн адовых, отрекаемся от свидетельства о святости Матери-Церкви и становимся в ряды обличителей, уподобляемся ветхозаветному Хаму. Так мы невольно помогаем врагам Святой Церкви. Помогаем изнутри, как знатоки дела. Но разве знатоки, если в церковной жизни не можем различить и разделить божественное и привнесенное ухищрениями лукавого духа? Неусыпную деятельность князя мира сего по разрушению Церкви мы неразборчиво ставим в вину самой Церкви. Начальник ада вначале тонко и незаметно увлекает гордых и слабых чад Церкви в грехи, расколы, смуты, нестроения, а потом внушает эти бесовские превратности отождествлять с христианством. Так на поприще разрушения лукавый дух имеет сугубый успех: одних уловляет в свои сети, а другим внушает отвращение к Церкви, пугает зрелищем нестроений. Без особого напряжения историю Церкви можно представить как чреду нестроений и смут: событий, сие подтверждающих, достаточно во все времена. Впору ужаснуться сему историческому зрелищу и во всем разувериться. Но как верные чада Матери-Церкви не смутимся, не соблазнимся и не поколеблемся: великим режиссером сего зрелища является не Церковь, а сатана. Господь сеет на ниве сердец человеческих отборное зерно, а враг – плевелы, и не вина Божия, если вместе с доброю пшеницею растут плевелы. Не вина Божия, если иные из нас по совету лукавого видят на православной ниве одни плевелы.

Средоточием церковной жизни являются не отношения с государством, не расколы и нестроения, не прочая и прочая, а единство со Христом чрез молитву, богослужение, таинства.

Мы не можем осуждать митрополита Сергия и других высших иерархов Русской Православной Церкви за уступки властям богоборческого государства. Непомерно тяжкою была дань кесарям, но в условиях сатанинского плена и столь огромного государства нельзя было всем уйти в катакомбы или уехать за рубеж. Кому-то следовало в открытую воздавать Божие Богови. Таким образом большее число людей могло причащаться. Обвинители ведут счет уступкам, но не замечают очень простую и важную вещь: обвиняемые, несмотря ни на что, сумели сохранить неприкосновенным главное – догматы и таинства православные. Сохранить не в катакомбах, не за рубежом, а в пасти у зверя.

Православная Россия после 1917 года под ударами разрушителя разделяется на три ветви: одни из нас уходят в катакомбы, другие уезжают за рубеж, третьи остаются на поверхности безбрежного, мутного моря лжи и безбожия. В таких беспримерных условиях Русская Православная Церковь остается, как никогда, верною своему материнскому призванию, не покидает ни катакомбы, ни русское зарубежье, ни тех, кто служит Богу на виду у лукавых и самозванных кесарей. Кто возьмется определить, чей путь более скорбный, чье бремя тяжелее? Имеем ли мы сегодня право судить тех, кто десятки лет служил Богу ценою невероятных уступок богоборческой власти? В изнурении, болезнях и поношении выходит наша Церковь из среды лукавого плена. Не будем добавлять язвительных терний к ее венцу. Поклонимся ее мученическому подвигу и перевяжем раны – так подобает любящим чадам. Сохранить живую веру, догматы и таинства в среде торжествующего сатанизма – это подвиг, не затмеваемый даже предательством отдельных священнослужителей.

Как славу апостолов не умаляет Иуда Искариот – так невозможно самыми черными фактами умалить славу Русской Православной Церкви на любом историческом отрезке ее существования, в том числе и в последний период открытого разгула сатанических сил. Поругание Христово и позор Распятия послужили лишь Славе Воскресения. Святая Церковь во всем подобна Христу: великие гонения и поругания великую славу готовят. Так же обстоит с Россией, с каждым православным христианином, будь то государь или нищий. Восхождение от силы в силу, от славы в славу всегда сопровождается позором и поруганием: такова промыслительная участь и православного человека, и православного народа. Голгофский позор очевиден даже для самых несмысленных, а сила и слава жизнодательного Гроба Великой Субботы сокровенна и постигается верой, надеждой, любовью. Чтобы в полноте увидеть славу святых, нужно самому быть святым: сокровенное постигается сокровенным.

Самая подробная, достоверная история России и русской Церкви, самое детальное житие святого изобразят лишь чреду очевидных событий, представят нам только отблеск незримой брани и незримого Мира, которым сия брань побеждается. Постичь промыслительную связь и подлинный смысл событий, увидеть их сокровенный источник, ученый исторический ум бессилен. Тайна истории постигается чрез знание тайны человеческого сердца. Такое знание Бог дарует святым. Ум святых, неисходно пребывая в сердце Креста, тотчас различает действия духа Божия или духа лукавого как в душе человеческой, так и в событиях государственных, исторических. И не только различает, а видит во всем проявления промыслительные Сокровенной Предвечной Божественной Воли.

Ум ученых, сидящий по обыкновению в голове, не может созерцать Предвечное, ибо почти всецело погружен в изучение тленных вещей мира сего. Гениальные открытия и теории головной ум делает при тайном участии сатаны – ведущего специалиста во всех областях земного знания. Наука, культура, образование, здравоохранение, любая другая область нашей жизни исключительно человеческими никогда не бывают: им незримо присущ либо дух Божий, либо дух великого цивилизатора и разрушителя – дух сатанин. Князь мира сего является и цивилизатором, и разрушителем: здесь нет противоречия, ибо он строит и тут же разрушает. В бессильной злобе, непрестанно восставая на Бога – восстает на самого себя. Прежде чем уязвить человека – уязвляет себя собственной злобой и ненавистью.

Подобен сему незримому скорпиону и злой человек: воздвигая неправедную пяту на ближнего, первый и сильнейший удар наносит своей несчастной душе: поражает ее духом зависти, раздражения и неуемной злобы. Злой человек приемлет суд и муку прежде Суда и вечной муки. Еще до заключения во аде грешник вкушает ад в самих грехах своих.

Жалкое, тоскливое, несчастное, мрачное, нечистое и пагубное зрелище являет сатана с полчищами вольных и невольных служителей: даже радость у сил ада злобная, нерадостная, а победа и торжество – призрачные, тленные. Гордость отлучает от Бога, лишает Источника благих и в своей противоестественной природе уже несет наказание, уже приобщает отчасти к приговору Страшного Суда и вечной муке. Как сыны света чрез Крест еще на земле причастны Царству Небесному, так сыны лукавого вкупе с отцом своим причастны вечной пагубе. Чем выше степень гордости, тем больше мера греха и мучения. Высшею мерою преисполнен сам сатана, как источник и средоточие мирового зла. Вопреки степеням божественного священноначалия, существует диавольское злоначалие – лествица адского совершенства в гордости. Дух гордости не знает ни минуты покоя, ибо добровольно изменил Начальнику Мира и Тишины. В славе и посрамлении, в трудах и во время отдыха дух гордости обречен быть в состоянии некоей тонкой внутренней смуты, которая может усиливаться или ослабевать, но всегда непрестанна и подобна червю неусыпающему и огню неугасающему. Огонь снедает неснедаемо и нескончаемо, и угашается только росою смирения.

Мир – природа смирения, смута – природа гордости. Смута многообразна: в том или ином виде, в той или иной степени присуща любому греху уже в самой начальной мысленной стадии.

Ум, колеблющийся и мятущийся чревообъястными, сребролюбными, блудными, гневными, унылыми, печальными, тщеславными и гордыми мыслями, – разве не в состоянии смуты он пребывает? Чем сильнее греховные страсти, тем сильнее и смута. Исторические смуты, которые колеблют народы и государства, являются всегда внешним выражением смуты в умах и сердцах. Ум, который со смирением не сошел в сердце, а гордо восседает в голове, неизбежно заражается смятенным, разрушительным, греховным состоянием ума демонического. Чего-либо воображение или томление, парение, кружение, скитание помыслов, даже благих по виду, нарушает душевный мир, сообщает тонкую смуту, приготовляет ум к принятию греховных образов. Само по себе пребывание ума в голове да будет для нас сигналом большой опасности. Такой ум, как совершенно беззащитный перед лицом сатаны, побежден уже прежде сражения. И потому не будем доверять мыслям и образам, рождающимся в голове. Не будем доверять молитве, которую творит голова, ибо сие не молитва, а только бессильная личина ее. Молитва, мысль, слово, происходящие не из сердца Креста, принадлежат области, подвластной князю мира сего. Такие молитва, мысль, слово либо поражены бессилием, расслаблением даже в самой интонации своей, либо исполнены силою, но разрушительной.

***

…И вот тогда Русская Церковь, не утратив гласа и зрения, соделалась почти безгласною и как бы невидящею. В надежде на спасение народа, хотя бы уже на дне адовом, Церковь применилась к немощам людей – слепых и больных. Применилась не из трусости, не по человеческим соображениям, а следуя воле Божией.

Достойно глубокого сожаления и скорби, когда даже чада Церкви начинают обвинять Русскую Православную Церковь за десятилетия сотрудничества и компромиссов с богоборческой властью. Обвиняют по сути за мученический подвиг, за несение Креста, за верность материнскому призванию и долгу. Русская Церковь, как Мать, совершает беспримерное: вслед за неверными своими чадами нисходит во ад безбожия, применяется к лукавым, жестоким условиям сего сатанического мира, но сохраняет при этом Святые Догматы и Таинства.

Интонация голоса обнаруживает, откуда исходит слово – из головы или из сердца. Сила и характер словесного воздействия тоже обнаруживают свой источник – дух Мира – «Мир Мой даю вам»[28] или дух смуты и льсти. Интеллигенция – самая неустанная оппозиция Матери-Церкви и ее обвинительница, является больнейшим членом общества только потому, что жизнь свою сосредоточивает не в сердце, а в голове. Она послушней всех внимает пагубным внушениям великого гипнотизера и ревностно служит силам ада в распространении революционно-демократической заразы.

…Поначалу Русская Церковь в лице Патриарха Тихона решительно называет вещи присущими им именами, но большинство народа сему не внемлет, большинство народа, зараженное революционно-демократической заразой, со слепым увлечением воплощает в пределах России «тайну беззакония». И вот тогда Русская Церковь, не утратив гласа и зрения, соделывается почти безгласною и как бы невидящею. В надежде на спасение народа, хотя бы уже на дне адовом, Церковь применяется к немощам людей – слепых и больных. Применяется не из трусости, не по человеческим соображениям (не они – главное), а следуя воле Божией, которая предвечно нераздельна с Крестом. Церковь, как и Крест, простирает свою сокровенную державу на небо, на землю и в преисподнюю. Поэтому Русская Церковь, всецело преданная воле Божией, нисходит во ад, несет свой Крест на земле – в зарубежье, в катакомбах, в недрах богоборческого государства и восходит на небо в лице несметного числа новомучеников.

Не жестоко ли обвинять в компромиссах и сотрудничестве с лукавою властию тех, кто едва дышал в железных объятиях этой власти? Безусловно, десятки лет, проведенных в среде духовной заразы и лукавства, не прошли бесследно для Русской Церкви, поразили ее язвами и болезнями. Но сохранилось главное – полнота живой православной веры, полнота Святых Догматов и Таинств Христовых. Безрассудно оценивать жизнь Церкви обычными историческими, моральными, политическими и прочими человеческого разума мерками. Сокровенная жизнь во Христе очевидными представлениями не измеряется. Святое и сокровенное постигается святым и сокровенным. Там, где гордый ум усматривает одни нестроения и опасные компромиссы, смиренное сердце видит премудрое действие Промысла Божия даже чрез немощи человеческие и режиссуру начальника ада. При виде умножающихся нестроений, смут, ересей, расколов не станем предаваться в плен безысходности: в жизни Церкви отнюдь не все идет по сценарию и режиссуре великого разрушителя. Церковь свята и сильна святостию и силою Христовой, и самое главное в церковном бытии определяется не кознями лукавого запинателя, а Премудрою Предвечною Волею.

По отношению к Христу перед Его распятием каждый искал своего – и Пилат, и Иуда, и народ, и синедрион иудейский, и священники. Каждый получил искомое. Иерусалим не познал дня посещения своего Богом – и был разрушен, а народ рассеян, потому что искал не Богу угодного. Но даже чрез низость и предательство ищущих только своего Бог устрояет все по Предвечной Правде, и смерть упраздняется, грех низлагается, ад сокрушается непобедимым Христовым Воскресением.

Божия заповедь первому человеку – возделывать и хранить рай – имеет в виду и внешний, и внутренний рай. Насколько душа превосходнее плоти, настолько рай невидимый, сосредоточенный в нашем сердце, превосходнее видимого. Именно об этом сердечном рае Христос свидетельствует: – «Царствие Божие внутрь вас есть»[29]. Не сохранишь сей рай – утратишь и внешний. Древо жизни, насажденное посреди рая – это древо Креста. Ибо сила Креста и возделывает, и хранит рай, сосредоточенный в сердце. Только возделывать сердце святыми Христовыми таинствами недостаточно: подобает еще неустанно и бдительно хранить сердце от искусных наваждений и внушений великого гипнотизера. Малою небрежностию и невниманием можно погубить многие труды по духовному возделыванию. Для духа нечистого достаточно самой незначительной щелочки, чтобы проникнуть в сердце и произвести там великое разорение. Такою щелочкой для вползания тонкой черной лукавой змеи является внимание, обращенное не внутрь сердца, не к древу жизни, а вне сердца – к древу познания добра и зла. Смерть духовную таит не само по себе древо познания, а самоотлучение от жизнодательного Древа Креста, насажденного посреди сердца. Ум, даже исполненный благими помыслами, но пребывающий в голове неизбежно сочетается с духом лукавым и смертоносным. Такой ум порождает по личине привлекательные, а по сути пагубные философские и религиозные учения.

От нашей воли и внимания зависит, где быть уму – в голове или в молитвенной глубине сердца. Начальник ада совершенно безвластен в том, где нам пребывать вниманием – в голове или в сердце. Сила и искусство сатанинского внушения даже не приближаются к тому Человеку, который вниманием (усилием воли) стоит в сердце и молитвенно причастен Державе Креста. Но стоит оставить неодолимую крепость сердца, как сопротивник дерзко приступает к нашему уму и начинает пленять всевозможным внушением. Трудно, почти невозможно удержаться человеку, когда ум вне сердца и взору заманчиво предлежат обильные и разнообразные греховные яства, искусно приготовленные на адской кухне великим поваром и искусителем.

На стадии внушения и прилога вражия сложнее устоять в жизни по заповедям, чем во время безмолвия и мира душевного. Тончайшее искушение свободы человеческой воли начинается не в период внушения помыслов великим гипнотизером, а гораздо ранее: когда мы небрежем делать и хранить рай, заключенный в сердце, когда не понуждаем ум молитвенно нисходить из головы в сердце, когда внимание обращаем вне, а не внутрь сердца. Ум идет вкупе с вниманием и предается греховному обольщению. А сердце, праздное от молитвы и настежь открытое, становится пристанищем нечистого и мятежного духа.

Существуют Церковь Божия и церковь сатаны, культура Божия и культура сатаны, свобода в Боге и свобода во грехе. Третьего не дано, и мы всегда перед выбором: кому служить? Культуры, науки и свободы чисто человеческой нет: дух наш не терпит одиночества ни на мгновение, и всегда в сочетании неслитном либо с духом Божиим, либо с духом нечистым.

Сатана редко обнаруживает все свое безобразие и предпочитает всевать в души пагубу и беззаконие под прикрытием всевозможных оправданий и обоснований. К услугам разрушителя в нужный исторический момент из недр сатанинской культуры, науки, религии извлекаются символические слова – заклинания, которые оказывают магическое воздействие на помраченный разум толпы. «Свобода, равенство, братство», «революционно-демократическое движение», «благо народа», «все во имя человека, для блага человека», «народное достояние», «перестройка», «гласность», «демократизация». Сатанических словосочетаний и терминов, искусно применявшихся в разные исторические периоды, можно на целый словарь набрать.

На смену устаревшим словам-символам, от которых мы уже отреклись, диавол, как великолепный отец лжи, поспешно выдает новые. Сила лжи в том, что она искусно паразитирует на истине и кажется правдоподобной. Сатанические слова – паразиты извлечены из обычного человеческого языка, подчас из языка божественных писаний, поэтому вызывают к себе доверие. Но за безобидной личиною слов-паразитов таится пагуба и разрушение. Семидесятилетний плен является жертвой искупительной за грех богоотступничества. Для святых тяготы плена – жертва, а для предавшихся сатане – наказание. Святые идут на вольную муку подобно Христу: не за свои грехи, а за грехи народа. Богоотступники идут на муку невольную, и сие наказание, сия милость Божия путеводит многие падшие души ко спасению.

Свастика, как один из языческих, сатанических символов, является сломаным крестом. Свастика графически обнаруживает тайну погибели, тайну разрушения. Крест – образ Божий, свастика – образ сатанин. Чрез Крест выражается безмерная любовь и милость Божия ко всему видимому и невидимому созданию: Крест и сосредоточен в себе, и жертвенно открыт для небесных, земных и преисподних. Свастика исключительно центростремительна: она только поглощает, поедает в своем вечном и ненасытимо самолюбивом движении. Свастика изображает черную дыру, бездну. Сия бездна в 1941 году в лице гитлеровских полчищ хотела поглотить Россию, но Крест сокрушил свастику. Благим предзнаменованием победы над адом явился сам день начала Великой Отечественной войны – День всех святых, в земле Российской просиявших, День Преподобного Кирилла Белоезерского. Начальный день войны был знаменателен для всей России, а в особенности – для земли вологодской, которую хранят молитвы многих святых – ведомых и неведомых. Сия земля, молитвенно освященная и защищенная, оказалась недосягаемой для врага. Неприятельская авиация, например, не могла бомбить Вологду из-за покрова мглы, защищавшей город. В первый же день вражия наития русские святые встали за землю православную. В сей брани с нечистою силою сугубо воительствовал Преподобный Кирилл Белоезерский: свастика так и не вошла в пределы Северной Фиваиды. Отнюдь не случайно совпадение первого дня войны с Днем Преподобного Кирилла: так сам святой открыто и решительно заявил о своем выходе на брань с духами злобы, сокрытыми за военною мощью гитлеровской армии. Преподобный Кирилл вкупе с Преподобным Сергием получил от Бога особую власть на духов нечистых. Святой Молитвою и Крестом соделал былое бесовское обиталище сердцем Северной Фиваиды, неприступным оплотом православия, непоколебимым столпом Церкви.

***

По свидетельству афонских старцев, сейчас Россией управляет преподобный Сергий. В период плена, смуты и разрушения возстает в святости и преподобии как солнце в черную годину иноплеменного ига здатель и хранитель Святой Руси преподобный Сергий Радонежский. Как опытом искусившийся, он имеет сугубую власть на духов смуты, плена и разрушения.

…Исторический и духовный путь Кирилло-Белоезерского монастыря неотделим от великого крестного пути России. В то же время есть особенность в жизни сей величайшей обители и земель, ей сопредельных. Именно здесь, на Русском Севере, исторические потрясения приносили меньше разрушений, чем в каком-либо ином месте России. Когда южная и средняя Русь задыхалась под гнетом татаро-монголов, здесь, в посте и молитвах, рождалась, попирая державу смерти, Держава Жизни – Держава Креста.

Когда в смутное время Москва была под самозванцем, северная Русь, изрядно пострадавшая от католического нашествия, все же не сдалась: в лице Кирилло-Белоезерского монастыря она оказалась несокрушима. Смуты, революции, войны последующего времени зарождались тоже не здесь, а в других землях. Сила их смертоносного сатанического дыхания заметно ослабевала в пределах Северной Фиваиды. Зловонию ада здесь противостояло благоухание молитвы многих молитвенников во главе с Преподобным Кириллом Белоезерским.

Бог устами псалмопевца Давида свидетельствует: «Господня земля и исполнение ее…»[30]. Владычество князя мира сего над землею временно и призрачно. Над миром небесным, земным и преисподним подлинно владычествует только Бог. Знамя сего владычества – Крест. Земля, некогда проклятая Богом за грехопадение человека, освящена Крестом Христовым и молитвою верных Державе Креста. Как в человеке средоточием, источником Креста является сердце, так и земля, будучи вся Господней, имеет источники освящения в лице святых.

…На шитой пелене 1424 года с изображением Преподобного Сергия святой явлен, насколько это можно явить, в средоточии молитвенного подвига, в собранности духовного воительства с сатаною, в созерцании тайны Пресвятой Троицы – тайны Креста Христова. Игумен русской земли смотрит в сердце и – из сердца, из царства не от мира сего. Взгляд преподобного и нисходит во глубину сердца, и восходит оттуда, и царственно пребывает там, как на престоле. Подобно сему знамя Креста изображает нисшествие во ад, воскресение, вознесение и царственное седение Христа одесную Отца. Посреди груди на парамане изображен красный Крест. Точно таким же красным цветом выделены и уши преподобного: не только зрением, но и слухом своим Сергий пребывает там, где Крест Христов (Святой сокровенно причастен и смертной чаше страданий Христовых, и непобедимой радости Его Воскресения).

Образ Креста, присущий каждому человеческому лицу, особенно четко начертан в лике игумена Сергия: линии бровей, носа, уст с усами вторят изображению Креста на монашеском парамане. Видимо вторят линии, а невидимо – чувства (зрение, обоняние, вкус). Большим перстом правой десницы преподобный осязает голгофское основание Креста, а указательным и тремя другими (во образ Троицы) устремлен к тому месту в левой части груди, где находится духовное сердце человека – сердце Креста. Так всеми своими чувствами святой пребывает в молитвенном единстве с Крестом Христовым – знаменем Пресвятой Троицы. Преподобный и внутренне собран, и обращен в мир. Обращен из того Троичного Царства Божия, которое сокрыто в сердце Креста. Обращен чрез Крест, который изображен ликом и начертан на груди. Сокровенным средоточием сего очевидного Креста, вместилищем невместимой Пресвятой Троицы является сердце преподобного. Именно на сие сердце указывает святой своею десницей. Изображение преподобного, как знамя Креста, являет нисходящее, восходящее и горизонтальное движения, которые соединяются, сокрываются в сердце. Правая десница святого, в которой есть и вертикальное, и горизонтальное движения, указует именно на сердце – на сокровенный Гроб-Престол Предвечного Совета Пресвятой Троицы. Игумен Святой Руси предстает как живое Знамя Креста, которое сокрушает всю силу вражию и утверждает мир, любовь и единство.

Воинственный и мужественный контур лба, наподобие шлема, смягчается округлою шапкой волос и нимбом: мы видим в преподобном и непреклонного ратника, и по-матерински милостивого отца. Великий воитель, великий молитвенник, великий отец и учитель – сие нераздельно в игумене Сергии.

По свидетельству афонских старцев, сейчас Россией управляет преподобный Сергий. Когда России особенно тяжело, на помощь приходит Сергий. Сей здатель и хранитель Святой Руси является как солнце в черную годину иноплеменного ига, и оно расточается. В период плена, смуты и разрушения возрастает Сергий в святости и преподобии. Поэтому, как опытом искусившийся, он имеет сугубую власть на духов смуты, плена и разрушения.

Не случайность, а глубоко промыслительная закономерность есть в том, что 1992 год, как время сугубых испытаний, стал годом преподобного Сергия. Чем тяжелее России, тем ближе к нам Сергий. Когда мы забываем Бога и святых Его, то Он Сам чрез скорби приближается к нам. Отвергая благое иго Креста Христова, мы неизбежно восприемлем неизмеримо тягчайшее, пагубное иго сатаны. Не следуя на Крест со Христом волею, путем духовно-сердечного подвига, Россия все равно оказывается на Кресте, но уже неволею великих испытаний.

Русская история множество раз являла и вновь являет великое промышление и великую милость Божию к России: сей державе от века определено шествовать путем Креста. Премирный Сердцеведец знает, кому посылать сугубые скорби. Премирный Сердцевед знает, чья душа, подобно душе благоразумного разбойника, примет крестное иго и – покается. Россия в лице всех своих поколений ни разу не отвергала чашу испытаний, мужественно и великодушно претерпевала от сатаны любой вид смуты, плена и разрушения.

Жизнь Церкви Христовой в условиях сего мира сообразна трем отрокам в пещи вавилонской. Из века в век мысленный Навуходоносор ввергает Церковь в раскаленную пещь искушений за верность Христу. Но неизменно начальник мучения оказывается посрамленным, а Святая Церковь пребывает верной Кресту Христову.

Сила Церкви не в множестве исповедающих ее святые догматы. Вспомним: в вавилонском плену весь народ иудейский по требованию царя Навуходоносора поклонился ложным богам, и только три отрока остались верны Господу, и эти три святых отрока нераздельною силою Креста и Молитвы соделались сильнее и царя со множеством войска, и целого богоотступного народа. Церковь и Россия сильны святыми. Сие «малое стадо» чрез восприятие в свое сердце Креста Христова обрело Силу Воскресения, получило власть от Бога над разрушителем и его демонскими полчищами. Сила и власть святых простирается не над городами и странами, не над пределами мира сего, править в котором в мере определенной Богом, на краткий срок попущено сатане. Святые царствуют в своих сердцах – в Царстве не от мира сего. Область человеческого сердца, если оно соделалось средоточием и сердцем Креста, неизмеримо больше всех областей мира земного и преисподнего. Ибо такое сердце вмещает невместимое Божество. В таком сердце утверждается Троичное Царство Отца и Сына и Святаго Духа. Что может быть сильнее и величественнее сего Царства?

Святые Святой Руси не были виновны в тех грехах, которыми грешила Россия, но они не возвышали себя по-фарисейски над народом, а подобно Христу, брали бремя чужой вины на себя. За грехи народа – богоотступника идут на Голгофу новые российские мученики во главе со святыми царем Николаем Вторым и патриархом Тихоном. Не все святые восходят на Голгофу очевидного мученичества, но каждый приносит себя в жертву духовную, каждый присутствует сокровенно на Предвечной Тайной вечери и является причастником спасительных страданий Христовых.

…Особенно очевидным подтверждением сего является изображение Преподобного Сергия на пелене XV века (вклад Великого князя Василия I). Мы видим здесь Преподобного как причастника Креста Христова, причастника Искупительной Жертвы, Страданий и Победного Воскресения. Молитва за Россию, за мир всегда жертвенна. Быть игуменом русской земли – значит, быть во главе и впереди духовного войска, которое ведет смертельную брань с начальником ада. Быть игуменом русской земли – значит, взять на себя основную тяжесть того Креста, который несет Россия.

***

Пресвятая Дева в своем славном Успении обретает полноту, соделывается Владычицей Неба и земли, так и Святая Русь, славная в протяженности исторического времени, получит сугубую силу и славу перед кончиной и при кончине мира.

…Празднование Покрову Пресвятой Богородицы – это празднование Кресту. В сей день Пресвятая Дева, осеняя нас «честным своим омофором», самим видом своим уподобляется Кресту. Внутренне Богородица всегда подобна Кресту, а в праздник Покрова она и внешне являет сию тайну, насколько возможно.

По блаженной кончине преподобного Сергия его преемником становится преподобный Кирилл Белоезерский. Монастырь Сергия – Держава Пресвятой Троицы, а монастырь Кирилла – Держава Креста и Пресвятой Богородицы. Троица, Крест, Богородица – сим триединством утверждается и живет Святая Русь под водительством святых соигуменов Сергия и Кирилла.

Киево-Печерская лавра стоит у колыбели Святой Руси, а Троице-Сергиева лавра и Кирилло-Белоезерский монастырь знаменуют возмужание и славное Успение сей великой Державы – Державы Пресвятой Троицы, Креста, Богородицы. В самом расположении храмов Кирилло-Белоезерского монастыря изображается Крестный Путь России. Монастырские храмы начертывают и Крест (по направлениям восток-запад, юг-север), и круг (в центральной части). Если идти по кругу так, как идет Крестный ход, то нам предстанет Путь Богородицы – нераздельный с духовным Путем России. Началом и знаменем сего Пути является надвратная церковь преподобного Иоанна Лествичника – образ Креста и Богородицы. Шествие по Пути изображается двумя грандиознейшими сооружениями. В составе первого мы видим нераздельные друг с другом церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы, колокольню и собор Архангела Гавриила, которые знаменуют воцерковление и соединение Девы Марии с Богом. Средоточием второго сооружения является собор Успения Пресвятой Богородицы, единый с церквями Преподобного Кирилла Белоезерского, святого равноапостольного князя Владимира и святителя Епифания, епископа Кипрского. Успением увенчивается Путь и Богородицы, и России. В Успении заключается полнота Крестного Пути Богородицы, святых и России.

Тайна Успения – это тайна жизнодательного Гроба Великой Субботы, который послужил Лествицей в Царство Небесное. И поэтому в завершении Пути, начертанного Кирилло-Белоезерскими храмами, мы снова видим церковь Преподобного Иоанна Лествичника: Крестом и начинается, и увенчивается сей непобедимый Путь…

Монастырь в целом является единым храмом и домом Пресвятой Богородицы и чудотворца Кирилла. Новый ряд стен второй половины XVII века, построенных перед храмами и стенами XVI века, служит своего рода обширным притвором: мы не тотчас проходим в Святые врата, а лишь после притвора, пройдя по длинной березовой аллее. Средоточием сего монастыря-храма – великого так же, как велика Россия – является собор Успения Пресвятой Богородицы, с южной стороны которого, под аркой, единой с церковью Преподобного Кирилла, почивают под спудом святые мощи основателя обители. Благодаря мощам Преподобного Кирилла, Успенский собор является не символическим, а живым, молитвенным сердцем того Креста и круга, которые изображены монастырскими храмами.

Божественным почиванием во Гробе Великой Субботы предизображается Успение Пресвятой Богородицы. Жизнодательная сила нетленного Бога и Царя сообщается чрез сие почивание тленному человеку. Успение увенчивает земной Путь Богородицы и открывает небесный. Успением Пресвятой Богородицы предначертывается Успение Святой Руси. Не потому ли так много на Руси Успенских соборов, и главный собор державы (в Московском Кремле) – тоже Успенский? Как Пресвятая Дева в своем славном Успении обретает полноту, соделывается Владычицей Неба и земли, так и Святая Русь, славная в протяженности исторического времени, получит сугубую силу и славу перед кончиной и при кончине мира. Православная Русь, великая в Рождестве, в Крещении, станет еще более великою в Успении. Даже антихрист, которому покорятся все царства земные, окажется бессилен, по пророчеству преподобного Серафима Саровского, перед величием России. Тлетворное дыхание ада отринется могучею молитвою русских обителей.

Успенский собор Кирилло-Белоезерского монастыря стоит в единстве с церквями Преподобного Кирилла, равноапостольного князя Владимира и святителя Епифания отнюдь не случайно. Богородица не одна, но вкупе со святыми воспитывает и хранит Россию – свой последний удел в этом мире. Архитектурным единством четырех храмов выражается незримое молитвенное единство Богородицы и святых, Ей предстоящих. Богородица вкупе с князем Владимиром стоит у купели Крещения Руси, вкупе с епископом Епифанием ограждает нашу страну от ересей и вкупе с Преподобным Кириллом воспитывает нас в преподобии и святости. Каждый храм монастыря так или иначе обращен к собору Успения Пресвятой Богородицы. Чрез крест и круг, изображенные монастырскими храмами, тайна Успения Пресвятой Богородицы соделывается средоточием обители. Лицом к собору Успения Богородицы обращена и церковь Преподобного Евфимия Великого – единственный храм, который не входит ни в Крест, ни в круг. В лице Кирилло-Белоезерского монастыря сама Россия обращена к тайне Успения, к тайне великого жизнодательного почивания тем сном, который ведет не в смерть, а в Жизнь вечную. Успение увенчивает Крестный Путь и Богородицы, и России. Успение является средоточием и сердцем сего Пути, средоточием и сердцем Креста.

В Крещении Русь получает бесценный залог божественного семени, которое обязуется взрастить содействием Христовых таинств. В Успении Руси сей залог раскрывается во всем величии Премирной Державы – Державы Пресвятой Троицы, Богородицы и Креста. К величию Успения Русь движется подвигом своих святых, подвигом преподобия. Разнообразно процвела русская святость: равноапостольные, благоверные князья, святители, мученики, страстотерпцы, юродивые, праведные… Но средоточием святости Святой Руси является монашеский подвиг преподобия. У истоков Святой Руси стоят преподобные отцы Киево-Печерские. В пору возмужания и зрелости Святую Русь созидают преподобные Сергий Радонежский, Кирилл Белоезерский и Серафим Саровский.

Не оскудеет нива преподобных и перед кончиною мира. Источником святости в миру являются монастыри. Ослабевала молитвенная сила монастырей – усиливалось тлетворное дыхание ада в миру. Иноческим подвигом преподобия стоит Святая Русь. Не случайно же в Кирилло-Белоезерском монастыре, знаменующем Святую Русь, четыре из одиннадцати храмов посвящены преподобным Иоанну Лествичнику, Евфимию Великому, Сергию Радонежскому и Кириллу Белоезерскому. Надвратный храм, храм-ключ к монастырю, посвящен преподобному Иоанну Лествичнику, празднование которому приходится всегда на великий Пост: таков и характер монастыря – великопостный. Как Великий Пост является средоточием богослужебного года, так и монастырь в лице преподобного Кирилла принадлежит к числу тех немногих обителей, которые, будучи географически раздельны, являются единым молитвенным сердцем Святой Руси.

Надвратная церковь – вкупе с прилегающими к ней корпусами изображает Крест, как знамя преподобия. Надвратная церковь, будучи единым образом Троицы, Лествицы Креста, Богородицы, свидетельствует о тайне преподобия – единой тайне Пресвятой Троицы, Креста, Богородицы. Начало пути преподобия изображает церковь Иоанна Лествичника, а средоточие явлено собором Успения Пресвятой Богородицы. Путь преподобия, исихии, путь всецелого уподобления Пресвятой Троице увенчивается Успением, которое отверзает дверь в Царство Небесное.

С конца XV по XVIII век Кирилло-Белоезерский монастырь вырос в обитель, знаменующую конец мира и славное, державное Успение России. Для конечного времени хранил Промысел обитель Преподобного Кирилла и земли, ей сопредельные. О последнем времени и наступлении нескончаемого века свидетельствует в монастыре не только собор Успения Пресвятой Богородицы, но и церкви Преподобного Иоанна Лествичника (образ Великого Поста, Великой Субботы и Воскресения), Преображения Господня (образ Второго Пришествия Христова), Усекновения главы Иоанна Предтечи (образ мученичества и Голгофы, чему содействует расположение храма на холме). Главным свидетельством сего является сам основатель обители. Около шести столетий святые мощи Преподобного Кирилла пребывают в сокровении. За это время Святая Русь уже прославилась обретением мощей многих и многих святых, а Преподобный Кирилл промыслительно медлит – дожидается последнего времени. Таким премудрым промедлением святой сохранил свои мощи от поругания, сохранил для сугубой победы и сугубого прославления своей обители перед концом мира, перед Успением Святой Руси.

У Русского Севера и общий Крест с богохранимой страной нашей, и личный. Так и человек: тем неповторимее, чем более восприимет Крест Христов. В этом одна из тайн Креста: предвечно Сущий, Единый для всех и на все времена, Крест Христов зиждет неповторимый Лик в каждом из своих восприемников, в каждом церковном таинстве, монастыре, храме, иконе, во всем творении – видимом и невидимом. Мера сообразности Кресту является мерой красоты, неповторимости и величия. Наибольшая сообразность Кресту в монашестве, в преподобии. Пусть не каждый святой является монахом по внешнему образу, но в каждом бьется монашеское сердце. По внутреннему человеку, по сердцу все святые преподобны, т.е. весьма подобны Троичной Красоте Креста Христова.

Свято-Успенский Кирилло-Белоезерский монастырь, как обитель последнего времени, сосредоточивает всю полноту Крестного Пути России. Монастырь и открыт для человека, и сокровенен – по образу своего святого основателя. Сокровенен более, чем открыт, ибо Царствие Божие внутрь, и залогом просвещающей силы Креста является Его сокровенность. Крест открыт нам своей высотой-глубиной-широтой-долготой. Источник сей открытости и непобедимой вездесущности, вседержительности сокрыт, сосредоточен в сердце Креста. Подобна сему и Россия, как Держава Креста. Сколь бы мы ни пытались проникнуть в тайну преподобия. как тайну русской святости и России, в главном она окажется сокровенной, не доступной для выражения словом. Быть причастным сей тайне – значит быть преподобным, быть неисходно в сердце Креста. Среди многочисленных русских областей Северная Русь в лице своих преподобных отличается особенными сдержанностью, терпением, смирением и сокровенностью. Величие нашего национального лика определяется не разнузданным поведением черни, а святостью святых, святостью Богородицы, которая, по словам одного старца, воспитала русских матерей. Величие России – это величие Креста Христова, который она в себя восприяла.

***

Россия в 1914 и 1917 годах не изменила своему христианскому назначению и не сказала: «Да мимоидет от Мене чаша сия»[31]. Нет слепой случайности и жестокой бессмысленности ни в едином из испытаний, которые были, есть и грядут на Россию. Начальник ада никогда не простит нашему Отечеству отречение от сатаны и сочетание со Христом в 988 году.

С особым терпением, подобно Иову Многострадальному, несет Северная Русь бремя плена, бремя смут, революций и перестроек. Как от руки Божией принимает Северная Русь все язвы и поражения, какими поражает ее сатана. Не митингами и вооруженной борьбой, а с жертвенным терпением встречает народ сей земли нашествия бесовских полчищ. В условиях сатанинского плена только так и можно было ослабить силу разрушителя и привлечь помощь и заступление хранителей небесных. Жертвенное терпение приобщает нас Кресту Христову. Отвергнуть горькую чашу плена и смуты Россия не может: для грешников в этом спасительное милостивое наказание, а для святых – крестная жертва. Если грешники пьют чашу с жертвенным терпением, подобно благоразумному разбойнику, то они вслед за святыми наследуют Царство Небесное.

Русь свята и велика не только святостью святых, но и благоразумием кающихся разбойников. Святое воинство новых мучеников российских восполнялось и святыми по образу жизни, и грешными, но освятившимися перед исходом чашею жертвенного терпения. Россия в 1914 и 17-м годах не изменила своему христианскому назначению и не сказала: «Да мимоидет от Мене чаша сия»[32]. Нет слепой случайности и жестокой бессмысленности ни в едином из испытаний, которые были, есть и грядут на Россию. Начальник ада никогда не простит нашему Отечеству отречение от сатаны и сочетание со Христом в 988 году. Сей разрушитель воздвигал и будет воздвигать на нас сугубые брани, скорби и наваждения. Невидимые пагубнее видимых. Поэтому для брани невидимой, в монашеский чин, в чин преподобных, призываются воины еще более искусные и мужественные, нежели для сражений видимых.

Русь всегда славилась непобедимым ратным духом и в сокровенных войнах, и в очевидных. Знаменем сей двоякой несокрушимости является Кирилло-Белоезерский монастырь. Неприятельская нога ни разу не ступила на святую землю обители, а мощи Преподобного Кирилла, как главная святыня монастыря, пребыли неприкосновенно под спудом даже при наместниках сатаны. Кирилло-Белоезерский монастырь соединил в себе искусство и духовной, и военной брани. Выдержал и плен сатаны нашего времени, и католическое нашествие на православную Русь в начале XVII века. В период Смуты Москва была под самозванцами, а державный Дом Пресвятой Богородицы и чудотворца Кирилла не склонился перед польско-литовской угрозой и ознаменовал собою непобедимость России тайным отцом смуты и всякого беззакония.

Все крупные русские монастыри имеют мощные крепостные стены, ибо Святая Церковь нуждается не только в молитвенной ограде. Разрушительная злоба сатаны по природе своей духовна, и поэтому побеждается только духовным оружием – Крестом и Молитвой. Мир духовный, как более тонкий и начальственный, может подчинять себе мир физический. Поэтому неудивительно именование сатаны князем мира сего. Однако власть князя не безраздельна, а лишь в пределах, допускаемых Творцом всего видимого и невидимого. Власть сия обманом восхищена еще у первого человека как царя природы. Крестом Христовым сие царское достоинство возвращено всем, кто отрекся от сатаны, отрекся от «церкви лукавнующих» и вошел в Церковь Божию, стал воином Христовым.

С Крещением Руси князь мира сего потерпел огромное поражение: целый народ вступил в войско Христово. Отныне и до скончания века сатана ведет и будет вести непрестанную лютую брань против державы, которая является последним и главным препятствием для торжества тайны беззакония во всем мире. Не случайно мы видим русских Царей в военной форме. Чрез помазывание на царство освященным миром самодержавному монарху сообщалась особая благодать от Бога быть хранителем и защитником Православной Церкви от врагов видимых. Ибо бесплотный сатана чрез тончайшее внушение сочетает свой нечистый дух с духом человеческим, и так усугубляет свою разрушительную силу: приобретает союзника во плоти. Тайным вдохновителем и искусным главнокомандующим всех неприятельских полчищ, которые когда-либо шли на Россию, является сатана. За фасадом политических, военных, географических, экономических, исторических причин и последствий вражеских нашествий всегда скрывается мстительно-злобная личина князя тьмы. Со дня Крещения Руси и до скончания века нам предлежит смертельная брань, которую воздвигает на нас начальник ада и видимо – чрез подчиненных себе человеков, и невидимо – тонко влагая в сердце греховные образы и желания. Отнюдь не случайно Крещение Руси совершилось в день Происхождения (изнесения) честных древ Животворящего Креста Господня и в начале Успенского поста. Такое соединение является предначертательным изображением русского пути, нераздельного с Крестом Христовым и с Пресвятой Богородицей. В славе Крещения Руси уже присутствует слава Успения Руси.

В древнем Константинополе 1 августа совершалось изнесение честных древ Животворящего Креста Господня для освящения мест и для предотвращения умножавшихся в это время болезней. Подобным образом и Русь, сочетавшаяся со Христом в сей день, сообщает освящение огромным земным пространствам, является силою, удерживающей мировое зло. В сей день (1/14 августа) во всех русских храмах в живое подтверждение отречения от сатаны и сочетания со Христом служат водосвятные молебны. Во многих местах по завершении Божественной литургии идет Крестный ход на водный источник, а также вокруг храма или обители. Крестным ходом увенчивается празднование сего дня и в Кирилло-Белоезерском, и Спасо-Прилуцком монастырях.

1/14 августа 1992 года Божественную литургию и Крестный ход в Спасо-Прилуцком монастыре возглавлял Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй. Ощущение во время сего Крестного хода было такое, будто простиралась перед нами вся Русь.

В сокровенной молитвенной действительности так и есть: Крестный ход – это победное ратное шествие на незримого врага, на полчища духов злобы поднебесной. Мы шли против сатаны во всеоружии Креста и Молитвы, по совершении Божественной литургии, с многочисленными святынями в руках, которые только что участвовали в таинстве евхаристии и хранили освящающую силу сего таинства. Мы шли со святою водою: сия вода на водосвятном молебне восприяла благодать Святаго Духа побеждать сопротивных, утверждать и ограждать верных. Мы шли, причастившись Тела и Крови Христовых: Сам Господь сокровенно пребывал в наших сердцах, и не столько мы, сколько Бог поборал восстававших на нас.

Крестный ход, где бы и когда ни совершался – это пасхальное шествие в Премирную Вечность, в Царство Пресвятой Троицы. В пределы сего лживого, разрушающегося мира Крестный ход сокровенно вносит неизменную правду, незыблемое утверждение, нетленную славу Троичной Державы – Державы Креста. Сатане и его наместникам – разрушителям Крестный ход возвещает о призрачности их владычества. Физически уязвимый наместниками отца злобы и лжи, Крестный ход совершает над ними непобедимую духовную победу предвечною силою Креста Христова.

С каким торжеством духовным, ответственностию и молитвенною сосредоточенностию подобает участвовать в этом величественном ратном шествии! С каким благоговением, мужеством и решимостью подобает нести Крест и другие святыни – оружия! Победительная сила Крестного хода усиливается нашей молитвою: каждый из нас должен умом не по сторонам озираться, а пребывать в сердце. Чем более вниманием в сердце, тем доблестней воин. Главным, существенным совершителем всего является благодать Божия. Апостол Павел поэтому не себе приписывает заслугу успешного благовествования, а благодати. Сила молитвы нашей зависит от содействия благодати, которая Таинствами Крещения и Миропомазания дарована каждому и, как величайший залог, сокрыта в сердце. Именно об этом духовном залоге сказано: «Царствие Божие внутрь вас есть»[33]. Сей залог, сие семя Божие, посеянное в человеке, начинает прорастать и плодоносить по мере молитвенного нисхождения и молитвенного пребывания ума в сердце при содействии воли. Лишь при молитвенном единстве ума, сердца и воли Царство Божие, доселе сокровенное, приходит в силе, и душа приносит плод сам – тридцать, сам – шестьдесят и сам – сто.

Есть духовная закономерность в том или ином соединении дней недели с празднованиями богослужебного года. День Крещения Руси в 1992 году пришелся на пятницу – образ Распятия Господня. А праздник Воздвижения Креста Господня соединился с днем воскресным, днем Христова Воскресения. Так в самих праздниках изобразил себя год сугубых испытаний: год распятия России является залогом ее духовного Воскресения.

Сия непобедимая держава в каждом веке, в каждом своем поколении со Христом умирает и со Христом воскресает. Не миновать сей великой участи и нашему поколению, нашему мучительному и мученическому времени. Чаша смертельных испытаний соделается Чашею спасения («чашу спасения прииму»), если мы встретим ее по-воински мужественно и, как Христос – с жертвенным терпением.

Жертвенное терпение украшает венцом Христовым любого воина, в какой бы брани он ни участвовал – зримой или незримой. Жертвенное терпение великих и малых скорбей, испытаний приобщает нас спасительным крестным страданиям Христовым и вводит в Царство Небесное. Напротив, малодушный ропот или ожесточение и злобное проклятие всех находящих неприятностей низводит в объятия адовы. Величие и несокрушимость России пред бесчисленными диавольскими нападениями и наваждениями заложены в жертвенном терпении, которое особенно присуще севернорусской земле – земле, сопредельной Кирилло-Белоезерскому монастырю.

Само промедление с открытием крупнейшей русской обители[34] свидетельствует: сила плена и наместники сатаны еще не сдаются. Именно здесь, в Кирилло-Белоезерском монастыре, «церковь лукавнующих» будет стоять до последнего. Князь тьмы прекрасно понимает, каким сокрушительным поражением будет для него возвращение монастыря Русской Православной Церкви и возрождение иноческой жизни в сей обители. Служители сатаны, предчувствуя утрату физической власти над обителью, паникуют и злобствуют невероятно.

Обольстительность лжи в том, что она зеркально уподобляется истине. Сатана, как ангел, отпавший от Бога, не может быть сотворцом Творца всяческих. Сатана лишь зеркально отражает Бога. Отражает превратно и мнимо, отражает безжизненно: такова уж особенность эффекта зеркальности и в физическом мире, и в духовном. Казалось бы, изображение в зеркале точь-в-точь соответствует нашему физическому облику. Но это обман: мы видим себя наоборот: левое в нашем физическом «я» становится правым, а правое левым. Самое же главное: в зеркальном образе нет жизни. Зеркальный образ, по виду живой и нам подобный, в действительности не существует. Так и ложь: по природе мертва. Так и отец лжи: чрез отступление от Бога умирает, становится начальником смерти и разрушения.

Церковь сатаны существует столько же, сколько существует сам сатана. Во времена Адама еще не было всемирного масонского общества с его сатаническими ритуалами, символами, степенями. Но тайный организатор общества уже был, и Адам пал его первою жертвою. «Церковь лукавнующих» уже была, и уже воздвигала мысленную брань на венец божественного творения. На протяжении тысячелетий «церковь лукавнующих» видоизменялась, усовершалась во зле и разрушении, а при антихристе явится во всем своем пагубном торжестве. Пагубном для человека, но в первую очередь для самого лукавого.

Зло самонаказывается и обрекает себя на муку прежде вечной муки, зло уязвляется прежде, нежели уязвит другого. Падший ангел, еще до обольщения Адама, первый и смертельный удар наносит себе самому в тот момент, когда добровольно изменяет Богу и предается гордости. Именно в сей момент духом гордости зачинается «церковь лукавнующих», которая поначалу представлена сатаною и полчищами демонов, а затем умножается невероятно за счет обольщенных и нечестивых человеков.

Подчас человек в искусстве гордости, злобы и разрушения превосходит демонов. И это неудивительно: человек, как венец творения, и в святости может превосходить ангелов, подобно Богородице, и в беззаконии может превосходить бесовские полчища, подобно антихристу. Дух нечистый бесплотен, поэтому «церковь лукавнующих» лишь в соединении с человеком обретает всю полноту зла, всю силу разрушения, лжи, обольщения. Сатана источает зло как духовную энергию, а человек приемлет, воплощает и умножает зло. Мы сами виноваты в беспримерном распространении беззакония. Нечистый дух предлагает, а мы, свободные в выборе, на свою пагубу соглашаемся с беззаконником. Бог не бессилен был в лице Адама оградить все человечество от обольстительных злых духовных воздействий начальника ада. Но в таком случае нет места ни нашему подвигу, ни свободе, нет места Кресту и жертвенной любви Бога к человеку.

Господь, как Творец и Вседержитель, может единым мановением обратить в ничто «церковь лукавнующих» во главе с сатаною. Но Господь и долготерпит к своим сопротивникам, и премудрым, преобразительным всемогущием Креста зиждет тайну спасения даже из «тайны беззакония». Вечным подтверждением сему является Распятие Христово. Беззаконный совет «церкви лукавнующих» Владыка Живота обращает в содействие к победе над сей церковью.

Единожды страждет и умирает Христос на Кресте. Но Божественное «Единожды» всемогуще простирается на все времена. Поэтому Христос поныне страждет за наши грехи, за наше богоотступничество. Страждет, восприяв человечество, «нашего ради спасения», ради Победы над миром страдания и греха. Христос обращается к своим ученикам: «Сия глаголах вам, да во мне мир имате: в мире скорбни будете: но дерзайте, аз победих мир»[35].

Миром Христовым побежден мир сатанин. Церковью Божией побеждена «церковь лукавнующих». Побеждена в том человеке, сердце которого соделалось сердцем Креста Христова. Такое сердце мы видим в преподобных Сергии Радонежском и Кирилле Белоезерском – игуменах земли русской. В таком сердце сокрыта величайшая, непобедимая сила, перед которой трепещет «церковь лукавнующих» во главе с сатаною.

Глава 6.

1993 год.

Подвиг Царя: отречение от сатаны

Злоба человеческая и злоба диавольская сами по себе недостаточны: только в совокупности они обретают всю полноту разрушительной силы, только в содействии они могут воплощать «тайну беззакония». И антихрист с его лживой мировой религией не сможет состоятся без человека-богоотступника.

 

«Церковь лукавнующих», благодаря множеству искусных личин, которые зеркально уподобляются Истине, обольстительно вовлекает в свои ряды невероятное число служителей. Каббала, медитация, гипноз, кодирование, теософия, экстрасенсорика, астрология, белая и черная магия, йога, оккультизм, парапсихология, безбожие, демократия, коммунистические учения, спиритизм, сотни ересей под видом христианства, близ грядущая универсальная мировая религия антихриста – трудно перечислить все наваждения, какими пленяет наши сердца великий гипнотизер. От явного сатанизма до выхолощенного христианства (в лице, например, католичества, протестантства и лютеранства) – вот спектр сатанической лжи. Дух лукавый, если не может поработить всецелым порабощением, довольствуется частичным, по пословице: «коготок увяз – всей птичке пропасть». Однако малая рать Православной Церкви неизмеримо сильнее несметных полчищ «церкви лукавнующих», ибо с нею Бог: «С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог», – поет наша святая Мать-Церковь.

Мы можем изменить место работы, место и образ жизни, но куда бы мы ни удалялись от своих видимых врагов, нам не уйти от врага невидимого: дух нечистый достанет везде, он будет менять лишь формы борьбы с нами. Если ты сокроешься от наместников сатаны в уединение – жди ужесточения брани мысленной. Диавол станет либо навязчиво беспокоить образом того человека, который тебя ненавидит, либо давить душу безотчетной тяжестью и унынием, либо поразит болезнию тебя и близких, либо устроит нашествие всевозможных помыслов, либо наведет смущение, беспокойство, боязнь, безразличие, холод в сердце – да мало ли еще каким искушением может искушать нас сей человекоубийца.

Вне человека во всей вселенной нет места, где бы можно было укрыться от сатаны хоть на мгновение. Таким местом является только наше сердце, если оно соделалось сердцем Креста. Сие возможно лишь по великой милости Божией, при содействии смирения и молитвы. Человек, как венец творения, создан свободным. Поэтому без нашего соизволения ни Бог нас не спасет, ни сатана не погубит. Вся «церковь лукавнующих» бессильна даже перед одним православным святым, ибо в каждом святом и часть Церкви Божией, и полнота ее.

Злоба человеческая и злоба диавольская сами по себе недостаточны: только в совокупности они обретают всю полноту разрушительной силы, только в содействии они могут воплощать «тайну беззакония». Антихрист с его лживой мировой религией невозможен без человека-богоотступника. Малое зло отдельных человеков невидимый великий паук сплетает в колоссальную сеть мирового зла. Во всей полноте «тайна беззакония» неведома даже тем, кто имеет высочайшие степени в «церкви лукавнующих». Что говорить о простых барабанщиках, если и первая скрипка в сатаническом оркестре играет лишь по мановению великого режиссера?

Безумны служители и наместники сатаны – от самых малых до самых великих. Горделиво считают себя свободными и самовластными держателями больших и малых уделов сего мира, а в действительности являются жалкими пленниками и послушными исполнителями тончайших внушений искусного обольстителя. Одни члены «церкви лукавнующих» слепо, а другие сознательно исполняют сатанинскую волю, но все они добровольно закладывают свою душу в муку вечную ради призрачного обладания богатством, славой, властью и утехами мира сего.

Не когда и как хочет, не безраздельно довлеет над человеком и миром «тайна беззакония», а только тогда и в той мере, в какой ей Богом попущено. Мера сия никогда не превышает силы ни отдельного человека, ни целого народа. На Россию, великую и сильную православием, Божественный Промысел возлагает тягчайшее бремя и тягчайшую ответственность не только за себя, но за весь мир. Россия в среде прочих стран и народов является тем могучим Удерживающим, который удерживает мир от окончательного и всецелого порабощения сатаною. Сие великое бремя Удерживающего Россия в лице своих святых несет с мужеством, славою и смиренным величием. Несет уже более тысячи лет.

Страна, некогда языческая, утверждается в православной вере и освящается силою Креста Христова. Напрасны попытки сатаны возродить язычество уже в нашем столетии: об этом свидетельствуют миллионы новых российских мучеников. Язычество нового времени, прикрываясь коммунистическими, демократическими и иными личинами, гораздо опаснее древнего. И не удивительно: князь тьмы не дремал все эти столетия, а усовершался во зле и разрушении. Поэтому семидесятилетний плен в России беспримерен: по силе и искусству злобы мировая история не знает ничего подобного. Плен беспримерен и для жертв, и для самого пленителя: в лице послушных наместников сатана превосходит самого себя. Плен увенчивает смута по имени демократия. Под торжествующий смех сил ада Россия повержена, расчленена, растоптана, предана собственными правителями при нашем участии. Но смерть России, подобно преданному на распятие Христу, станет залогом ее воскресения. Позор и немощь станут залогом сугубой славы и духовного могущества.

Господь позволяет сатане мучить праведного Иова, ибо знает: душа сего страдальца мужественно претерпит все находящее и не изменит вере. Так и Россию Господь позволяет сатане мучить сугубым мучением, ибо знает: в лице святых своих Россия не дрогнет, не убежит от Креста – наследует Воскресение. Знаменательное совпадение: последний русский Царь – мученик Николай Второй рождается в день праведного Иова Многострадального. Сим предначертывается не только личная судьба государя, но и судьба вверенной ему Богом державы. Святой царь – мученик не уклоняется от страшных диавольских наваждений, а мужественно и жертвенно выходит на брань с ними. В наглом шествии разрушителя Государь постигает не только попустительное наказание России за грехи, но и сокровенный зов Божий – идти на вольную жертву, идти на Крест со Христом. В святом лике Николая Второго мы видим прирожденную печать кротости, жертвенности и мученичества. Всем своим внешним и внутренним обликом последний русский самодержец свидетельствует о готовности быть закланным за Россию и вместе с Россией.

От престола император отрекается вовсе не по малодушию, а из чувства величайшей самодержавной ответственности перед Богом за каждый свой шаг. От престола император отрекается отнюдь не в пользу последовавших за ним правителей. Скипетр и державу российского царства он молитвенно передает Пресвятой Богородице. Не случайно в день отречения от престола (2/15 марта 1917 года) происходит чудесное явление иконы Богородицы, именуемой «Державная». Иначе не могло быть: к этому императора обязывало положение хранителя великой православной державы. Быть Удерживающим в стране, которая святостию своих святых удерживает мир от окончательной погибели – значит ежедневно быть причастным Кресту Христову. Николай Второй, как никто из русских царей, во всей полноте сознает свое служение как служение Удерживающего. Крестный подвиг святого Царя-мученика Николая Второго увенчивает эпоху торжества православия в России и открывает эпоху гонений – открытых и тайных.

Русская Церковь, доселе охраняемая правителями – удерживающими, подвергается, подобно Иову Многострадальному, невиданным скорбям. Исторический и духовный путь Русской Православной Церкви восполняется, увенчивается беспримерным мученичеством. Святая Церковь, как сердце России, первый и главный удар сатаны принимает на себя. Святая Церковь продолжает свидетельствовать о Христе «даже до смерти»[36] в лице миллионов новомучеников российских – ведомых и неведомых. Не стечение исторических обстоятельств, не расклад политических сил, не грехи народа, даже не злобные планы всемирной тайной «церкви лукавнующих» приводят Россию к сей Великой Жертве. Независимо от всех этих и других причин Святая Русь должна была подтвердить свою святость и величие Великою Жертвою. Путь Святой Руси, как Путь Креста, всегда был жертвенным, мученическим. Об этом Святая Русь свидетельствовала и святыми таинствами, и молитвенно-литургически, и терпеливым, великодушным преодолением всех находящих зол – видимых и невидимых. Понадобились века христианского воспитания, воспитания святыми таинствами, молитвенным подвигом и скорбями, чтобы в XX столетии Святая Русь могла выйти на генеральное сражение с сатаною. Именно святому Царю подобало взойти на престол перед этим сражением…

***

Уже с момента отречения Государя от престола торжество разрушителя соделывалось призрачным, ибо Николай Второй отрекался от престола не в пользу грядущих правителей, но свою власть, как Помазанник Божий, царь молитвенно возвращал Небесному Самодержцу.

Не случайно, что в самом начале великих испытаний России в Святой Церкви возрождается патриаршество. Так сам Господь милостиво и премудро промышляет о православной державе. Бог, как знающий времена и сроки, не в начале, не в средине, а уже в конце тысячелетнего Крестного Пути уготовляет нам великую брань с «церковью лукавнующих». Следовало пережить междоусобье, долгое иноплеменное иго, Смуту, болезнетворный реформаторский дух XVIII века, нашествие Наполеона и многое другое, прежде чем лицом к лицу встретиться с главными силами ада и сокрушить их Великою Жертвою в лице Новомучеников и исповедников Российских во главе со св. Государем и св. Патриархом.

Как для видимой брани идет призыв сильнейших и лучших, так и на поле брани невидимой Бог призывает самых верных чад своих, венчая их мученическими венцами. Не все святые идут на заклание физическое, но все приносят себя в жертву духовную. Ибо жизнь по правде Божией в условиях сатанинского плена и смуты является ежедневным мученичеством. На многие десятилетия в России для всего святого устанавливается Великая Пятница…

Православный Царь, помазываемый на царство освященным миром, получает особую благодать Духа Святаго – быть защитником и хранителем православной державы. Не столько сила личных достоинств, сколько всесовершающая сила Духа Святаго помогает царю быть Удерживающим. За могуществом и величием самодержавной власти сокрыто могущество и величие Божие. Самое главное в делах самодержавных зависит от благодати Божией, но сия благодать ожидает и участия человеческого: личная святость Помазанника усугубляет содействие силы Креста Христова. Самодержавный государь, как помазанник Божий, является видимым средоточием той невидимой силы Божией, которая в условиях сего мира удерживает верные сатане человеческие полчища от разрушения православной державы. Святая Церковь оружием Креста и Молитвы воинствует против сатаны, а православный Государь, ограждая Церковь, воинствует против сил человеческих, послушных воле разрушителя.

Отречение Императора Николая Второго от престола открыло врата перед силами ада, и они беспрепятственно захватили русскую землю. Снизу вверх, по всей властной вертикали, утвердились наместники сатаны. Но отречение вызвано не порывом малодушия и является не слабовольной уступкою человеческим понуждениям. В своем отречении Царь-мученик совершает первый мужественный шаг в шествии на Голгофу, чтобы принести себя в вольную жертву за грехи России. В отречении от престола Царь-мученик дает место не своей воле, а Промыслу Божию, которому угодно было испытать Россию огнем пещи вавилонской. Власть, полученную от Бога, святой Царь передает не наместникам сатаны, а прямо на Небо. О восприятии сей власти именно в день отречения свидетельствует сама Пресвятая Богородица в чудесном явлении «Державной» иконы. Сие явление свидетельствует: Богородица приемлет от царя престол, скипетр и державу российские. Ибо царский престол в России был знаменем не только земного, но и Небесного Царства. Наступало время небывалых испытаний. И даже святому Государю становилось не под силу противостоять все умножающимся полчищам «церкви лукавнующих»: подобало Самой Царице Неба и земли восприять скипетр, венец, державу и престол русского царства.

Власть самодержавная была уже недостаточна для сохранения Русской Православной Церкви, для искоренения многочисленных плевел, насеянных врагом в ограде российского государства. Уже многие сердца попали в сеть разрушителя, и это приближало час отречения Государя, приближало час восшествия его на Голгофу. Как Удерживающий, как Помазанник Божий, Николай Второй сделал все возможное для спасения России и всего православного мира. Оставалось последнее и самое великое: в лице Богородицы молитвенно передать престол Небесному Самодержцу и принести себя в жертву за грехи всей династии и народа.

Святой Царь-мученик на российском престоле явился знаком великой милости Божией и к роду Романовых, и к России. Молитвенный, крестный подвиг Николая Второй увенчивает истекший период торжества православия, начатый святым равноапостольным князем Владимиром, и полагает святое, жертвенное основание новому периоду возрастания Святой Руси в условиях пещи вавилонской. Святая жертвенность царского отречения сокровенно воздействует на весь православный народ. День отречения, как день всецелого, жертвенного послушания воле Божией, стал залогом и началом страстной седмицы для миллионов новомучеников и исповедников Российских. Не февральская и октябрьская революции, а именно день отречения Императора от престола знаменует начало долговременного сатанинского плена и смуты. Отречение Божиего Помазанника от престола было не столько политическим, юридическим или государственным событием, сколько событием не от мира сего – величайшим по значению и последствиям. Святой Царь, уподобляясь Господу господствующих, в сей день отречения идет невидимо на вольную духовную жертву за грехи народа.

Сие сокровенное мученичество Николай Второй подтвердит и очевидно, будучи злодейски заклан в подвале Ипатьевского дома. Очевидно отречение Николая Второго от престола означает торжество разрушителя – отца лжи: отныне демонические полчища в союзе с человеческими беспрепятственно попирают, убивают Святую Русь. Но как видимая победа диавола над Христом в страстную седмицу является его невидимым поражением, так и торжество ада над Царем и Россией силою Креста обречено быть Торжеством Православия. Начальным свидетельством сего Торжества служит чудесное явление иконы Богородицы. Следующим свидетельством является восстановление патриаршества и крестный подвиг многих и многих новомучеников и исповедников Российских. Благодаря жертвенному и молитвенному подвигу сих святых за видимым крушением, попранием и смертию Святой Руси совершается невидимое – как во Гробе Великой Субботы – созревание Пасхального Торжества.

…25 января (7 февраля) 1993 года Россия впервые праздновала Собор новомучеников и исповедников Российских. Сие празднование изволением Святаго Духа было установлено еще на Поместном Соборе 1917–1918 гг. Однако, ввиду открытых гонений праздник не праздновался. Святые новомученики и исповедники Российские ждали соборного молитвенного признания и прославления именно у себя на Родине, на месте крестного освящения душ и телес своих. (Прославление одной Зарубежной Церковью было недостаточным). Ждали не ради себя: прославленные Богом не могут нуждаться в прославлении человеческом. Ждали нашего ради спасения, ибо молитвенное почитание и прославление святых удаляет нас от греха, приближает к правде Царства Божия.

Всецерковно признавая подвиг новомучеников подвигом, мы торжественно отрекаемся от сатаны и злых дел его. Канонизация первых новомучеников и исповедников Российских является не столько юридическим актом или данью исторической справедливости, сколько возвещением еще об одной великой милости Божией к нам, грешным. Отныне уже не частным образом, а всецерковно мы можем молиться и получать могучую поддержку духовную от Собора новомучеников Российских. Отныне излияние благодати усиливается, а царство тьмы ослабевает.

Сегодня, как и вчера, Россия в руках наместников сатаны, а на наших глазах, в виду всей вселенной, совершается чудо прославления новомучеников и исповедников Российских. Воспрянем от маловерия, робости и уныния, духовно противостанем повсеместно торжествующему злу! Суд Божий прежде Страшного суда уже совершается в нашей жизни!

Определенная последовательность и постепенность в канонизации вызвана не человеческим произволом, не духом того или иного времени. Канонизация совершается на земле, но является событием и тайною не от мира сего. Наша канонизация не святым прибавляет святости и величия, а нам, прежде всего. Мы, грешные и немощные, нуждаемся в благодатном молитвенном единстве с предстоящими у престола Божия ликами и соборами святых. Только при их помощи мы сможем противостоять умножающейся «тайне беззакония». Канонизация новых и новых русских святых свидетельствует о великой небесной милости к России. В лице сих святых мы, робкие и расслабленные, получаем подкрепление за подкреплением в незримой брани с «церковью лукавнующих».

Брань усиливается – усиливается и помощь. Ныне, в лице Собора новомучеников и исповедников Российских, на помощь нам идет целая армия святых во главе с Царем и Патриархом. Не все еще видимы, не все нами прославлены как святые, но все идут с оружием Креста Христова на брань с сопротивной силой зла.

Недопустимо объяснять и промедление с канонизацией Николая Второго причинами политического характера. Всемогущество Божие, сила Церкви Христовой не могут подлежать политическим и иным условиям князя мира сего. Иногда Святая Церковь подобно Христу, который шел на Голгофу, подлежит убийственной власти наместников сатаны. Но подлежит только по видимости, ибо волею приемлет мучения ради победы над начальником вечной муки.

У Бога, содержащего времена и сроки, промедления нет: самое отдаленное будущее уже существует в недрах Предвечного Совета Пресвятой Троицы. Нет промедления и с канонизацией: имена всех святых предвечно вписаны в Книгу Живых. Те или иные святые имена сей Божественной Книги становятся молитвенным достоянием земной Церкви не по человеческому желанию, не в награду и не в сроки, нашим разумом установленные, а по премудрой милости Божией и во время, Владыкой времен определенное нашего ради спасения.

В канонизации особенно ощутимо становится сокровенное единство Церкви земной и небесной. Канонизация патриарха Тихона, а затем первых новомучеников Российских премудро предшествует всецерковному прославлению Николая Второго. Каждая канонизация является зовом Божиим, который побуждает нас от лености и греха к святости и преподобию. Перед началом, в продолжение и в конце сатанинского плена нам посылаются утешительные небесные знамения того, что «Удерживающий теперь»[37] не отъят[38].

Митрополит московский Филарет (Дроздов) писал: «Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле Царя; по образу Своего вседержительства – Царя самодержавного; по образу Своего Царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, – Царя наследственного».

Изначальным Самодержцем, Удерживающим от полной катастрофы весь видимый и невидимый мир, является Творец сего мира – сокровенный и непостижимый. Главное управление миром происходит неведомо и независимо от человеческой воли. Небесное Самодержавие действует всегда и во всем «нашего ради спасения». По образу Самодержавия Небесного существует и земное. Тайна самодержавия – это тайна Креста. Самодержец Небесный является единоначальным, единодержавным, единосущным средоточием Креста. Чрез видимого царя сокровенно удерживает и спасает православную державу Царь царей и Господь господствующих. Православный царь, как наместник и помазанник Божий, по всей вертикали власти, сверху вниз, сообщает чрез себя особую благодать удерживания всем верным служителям престола. Венец, скипетр, держава и престол православного царя являются освященными образами Царства Божия.

Каждый из нас в святых таинствах Крещения и Миропомазания получает от Бога священный залог быть пророком, священником и царем, быть образом и подобием Царя царствующих. Каждый из нас призван быть самодержцем в собственном сердце: иначе нельзя стать свободным от дьявольских уз – уз смерти и греха. Каждый православный призван быть удерживающим, быть хранителем сердечного рая. Без хранения сердца от искусных воздействий сатаны мы не можем стать нерушимым оплотом веры, царя и отечества. Без Царствия Божия внутрь сердец, без самодержавия духовного не может ни утвердиться, ни устоять православное царство, как Царство Креста Христова. Ибо Крест неодолимо хранит и спасает лишь верных Ему. А изменников и всех, от начала преданных сатане, Крест сокрушает. Подобное сокрушение терпят все богоотступнические народы.

***

Православное Самодержавие является не столько человеческой, правовой, государственной, политической, исторической реальностью и условностью, сколько особым действием в нашем мире неотмирной благодати и милости Божией.

 

Велико достоинство царского и священнического служения – велика и тяжесть ответственности перед Богом, тяжесть Жертвы и Креста. Жертвенность положения царя и священника уже в том, что на них первых обращается искусный и коварный удар начальника злобы духовной. Подобает великодушно, мужественно выдержать, не сломиться перед непрестанным натиском «церкви лукавнующих». Выдерживают не все, а мы безжалостно спешим с укором и обвинением и так нарушаем повеление Божие: «Не прикасайтеся к помазанным Моим…»[39]. Сие повеление можно отнести не только к царям, но и к священникам.

Сила искупительной Жертвы, единожды принесенной Христом, многажды действует спасительно чрез святые сердца, чрез жертвенный подвиг, совершаемый новыми и новыми мучениками на всем протяжении христианской истории. Не книжное, а личное и живое свидетельство о Кресте Христовом устрашает полчища сопротивных, поэтому каждое время нуждается в святых. Особенно время сугубых испытаний. История России подтверждает это. Чем большая опасность угрожала святой Руси от «церкви лукавнующих», тем более великих святых воздвигал Господь нам на помощь. В период монгольского плена мы стоим молитвами преподобных Сергия Радонежского и Кирилла Белоезерского. В XIX веке, когда на Святую Церковь ползут предтечи антихриста в лице Наполеона и безбожных учений, нас ограждает молитва преподобного Серафима Саровского. Наконец, в XX столетии все силы ада злобно бросаются нанести последний удар по Святой Руси, но Господь посылает нам, недостойным, сугубую защиту вначале в лице праведного Иоанна Кронштадтского, а затем в лице бесчисленного Собора новомучеников и исповедников Российских во главе с Царем Николаем Вторым и Святейшим Патриархом Тихоном. Возглавить сию великую жертву во время великих испытаний должны были именно Царь и Патриарх. Иначе не было бы святой полноты в беспримерном мученическом подвиге Святой Церкви. Христос, как Царь царей, своим вечным примером убеждает: на Жертву Крестную идет святейшее и величайшее.

Православное Самодержавие является не столько человеческой, правовой, государственной, политической, исторической реальностью и условностью, сколько особым действием в нашем мире неотмирной благодати и милости Божией. Не случайно последние наследники престола и в роде Рюриковичей (царевич Димитрий), и в роде Романовых (царевич Алексий) были мучениками. Не случайно увенчивали правление обеих династий святые на престоле – цари Феодор и Николай Второй. Увенчание правления обеих династий святыми царями является одним из свидетельств того, что самодержавная власть по природе своей благодатна. Чрез православного самодержца, даже вопреки его личным недостаткам, сообщается от Бога освящающая сила хранить и защищать православное царство и Святую Церковь от злобного натиска сатанинских полчищ. В святом самодержце благодать – быть Удерживающим – усугубляется.

Господь, увенчивая правление Рюриковичей и Романовых святыми царями, свидетельствует так о прощении грехов обоих династий. Святостию последних помазанников восполняются недостатки предыдущих. Династия – единое живое родословное древо, поэтому первые и последующие помазанники нераздельны с последними. Каждый отвечает за Россию перед Богом, и все вместе. Самая большая ответственность возлагается на самого последнего самодержца, ибо от его готовности идти на Крест зависит и Крестный Путь России. Подвиг Царя-мученика Николая Второго не только искупает грехи династии, народа русского, но и является великим обетованием и залогом верности России своему Крестному призванию до конца.

Россия позже других империй приняла христианство, но она из тех последних, которые будут первыми. Рим и Византия восприяли благое иго Христово, но не удержали до конца, не увенчались славою неизменной верности Кресту. Не удержали, ибо в самый критический момент не имели такого Удерживающего, каким явился в России Николай Второй вкупе с Собором новомучеников и исповедников российских. Чрез жертвенный подвиг Царя и новомучеников Россия подтвердила свою неизменность Кресту Христову и удержала весь мир от окончательного и безраздельного завоевания сатаною.

Жертва, которую приносит Помазанник Божий, Глава православной державы, особенно велика перед Богом. Миропомазание на царство священнотайно соединяет самодержца с державой и народом, сообщает царю дары Святаго Духа быть Удерживающим, быть наместником Божиим. Как человек, свободный в выборе, Царь в личном отношении может быть грешен, недостаточен, подвержен воздействиям лукавого. Но в отношении державном «сердце царево – в руце Божией»[40]. Как помазанник и самодержец, царь вольно или невольно творит волю Божию в своих государевых решениях и действиях: такова священнотайная сила миропомазания на царство. Посему сказано: «Бога бойтесь, царя чтите»[41]. Как через священника, даже недостойного, силой Божией совершаются святые церковные таинства – так через миропомазанного на царство силой Божией охраняется Православная Церковь, держится православное государство.

Из сказанного вовсе не следует, будто личная святость царя или священника необязательна. Личная святость привлекает к действиям царя и священника сугубую благодать Божию. И священник, и царь являют на земле образ Отца небесного, почему и называются в народе с ласкою: батюшка, царь-батюшка. На обоих лежит величайшая ответственность за вверенных Богом людей. Любовь к Богу является первым и главным условием исполнения и царского, и священнического долга. Сие подтверждает евангельский пример[42], когда в ответ на трехкратное заверение Петра – «ей, Господи, ты веси, яко люблю Тя» – Иисус трижды говорит: «паси овцы Моя».

Право пасти державу или словесных овец дается тому, кто любит Бога и ищет прежде всего Царства Божия, а все остальное прилагается и неоскудно подается Источником благих. У царя и священника двуединая задача – блюсти державу и словесных овец. Православная держава, хранимая царем, и Святые Таинства, совершаемые священником, являются для словесных овец надежною оградой от «тайны беззакония». Не вина хранителей сей ограды, если Россия потянулась на пажити беззакония и отлучилась от двора Христова.

…В день отречения Николая Второго Россия теряет благодать власти самодержавной, власти от Бога и предается наместникам сатаны, наместникам лжи и человекоубийства. Россия становится заблудшей овцою, взыскать которую идет Христос в лице святого Царя – Помазанника и Собора новомучеников. Крестный подвиг Христа, единожды совершенный, продолжается и совершается до скончания века в жертвенно-молитвенном подвиге святых. Господь, единожды распятый, продолжает страдать от рук новых и новых распинателей. Страдает, конечно, не как Бог и даже не как человек, ибо по вознесении нетленная плоть Христа уже не подвержена превратностям нашего мира. Иисус страдает ныне в лице Святой Церкви, как глава ее.

В 1817 году, еще за 100 лет до очевидного торжества разрушителя, богобоязненный ямщик Федор Казакин среди бела дня увидел множество бесов в образе людей обоего пола. Бесы сидели на высоких деревьях, играли на каких-то невиданных музыкальных инструментах и припевали: «Наши годы! Наша воля!»[43]. Достойно внимания: когда Федор в ужасе от увиденного стал креститься, бесы не исчезли. Так была показана не слабость Креста (да не будет!): в этом страшном видении обнаружилось предстоящее России – испытание беспримерным сатанинским игом.

Сие иго испытал во время страстной седмицы Христос – предлежало оно и России, как исторической личности, за Христом последовавшей. Сила Божия во время страстной седмицы не умаляется, а премудро и жертвенно – ради победы! – восходит на Крест и сокрывается в жизнодательном Гробе Великой Субботы. Перед распятием Иисус молится: «Отче, прииде час: прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя…»[44]. Час прославления – час Креста, Гроба и Воскресения – наступает в жизни каждого истинного христианина. Для России час прославления наступает в день отречения императора от престола – день явления иконы Богородицы «Державная». За Россию слова божественной молитвы – «Отче, прииде час…» – произносит Царь-мученик. Произносит безмолвно, в сокровении святого жертвенного сердца. В канун отречения Император молится всю ночь. Молится Небесному Самодержцу, чтобы не попустил сатане окончательно погубить Россию. Живым жертвенным залогом помилования России соделывается сам Государь. Известны слова его: «Если России нужна искупительная жертва, я буду этой жертвой».

…В XX веке, после отречения от престола последнего православного самодержца «тайна беззакония» получает небывалый простор. Отныне даже в России власть обретает демонический характер, и поэтому не удерживает зло, а распространяет. Чем дальше, тем больше. Вместо коммунистических бесов в тело России входят еще более злые бесы демократические. Вместо ожидаемого освобождения и возрождения Россия попадает в пущий плен и худшую пагубу.

Власти исключительно человеческой не существует. Сокровенным источником власти является либо Бог, либо сатана. Православный самодержец, не ограниченный ни конституцией, ни диктатом партий, видит свой долг в исполнении правды и воли Божией. При самодержавии воля Божия в лице царя главенствует над демонически-человеческим произволом. Нет высочайшей ответственности, чем ответственность перед Богом. Нет высочайшего избрания, чем избрание Богом. Именно такой властитель наиболее ответственен перед народом и Отечеством.

Разве сравнимы избранник Божий и народный избранник? Под видом народного избрания, под видом воли народа, которою так любят прикрываться наместники сатаны, действует искусно воля диавольская. Великий гипнотизер умело внушает большинству народа под видом народных собственные идеи, желания, направление действий. Лукавый дух тонко льстит самолюбию толпы, представляя, будто она сама выбирает и свергает правителей. Даже Россия, по образу западных бесократий, дожила до всенародно избранного президента. Бесы коммунистические подготовили Россию к приходу бесов злейших – демократических. Демократию может принять лишь страна, основательно обезбоженная или зараженная ересью. Под личиной народовластия, обольщая умы и сердца, всегда властвует сатана, а демократия является одной из злейших форм бесократии и приготовляет приход антихриста. Мы же должны жить не по воле народа, не по воле партий и самозванцев коммунистического или демократического толка, а по воле Божией! За так называемым народом и партиями притаил свои злобно-коварные интересы отец лжи и греха. Под именем и во имя народа на всенародных выборах, референдумах и прочих политических играх часто действуют, оставаясь в тени, человекоубийственные силы ада. Подвластные великому наваждению, ослепленные умом и сердцем, толпы народа смело, решительно, самоотверженно шагают в пропасть. Искусную пагубу, прикрытую очередною наживкой, видит лишь «малое стадо» святых и верных Богу. Большинство, очарованное гениальным обманщиком, врата адовы принимает за врата райские.

Диавол, как великий иллюзионист, без труда представляет несуществующее – существующим, отвратительное – любезным, ложное – истинным, тьму кромешную – светом блистающим, а самого себя, отверженного и гнусного, являет ангелом или богом и требует себе поклонения. Сей тайный обольститель имеет доступ к духовному, душевному и телесному составу человека. Но доступ не безграничный, а обусловленный свободным восприятием, свободной волей человека и особенным Промыслом Божиим. Пример тому – праведный Иов, досаждать которому сатана мог лишь в пределах, дозволенных Богом и святой волей самого страдальца. Сия святая воля, несмотря на величайшие лишения, скорби, осталась неподвластною падшему духу, не восприяла его злые советы и обманчивые наваждения.

Тяжелым было иго коммунистическое, еще тяжелей иго демократическое: так набирает силу «тайна беззакония», приближаясь к своему звездному часу – к приходу антихриста. За отречением от идолов коммунистических последовало поклонение идолам демократическим. Иначе не могло быть: вслед за отречением мы не сочетались со Христом, и в свободное от Бога сердце вошли семь злейших духов, и последнее оказалось для нас хуже первого. Бесы коммунистические свое дело сделали, и по мановению сатаны устраняются, чтобы уступить место бесам демократическим – более искусным в разрушении России и Церкви.

Режим коммунистический пленял откровеннее. Режим демократический пленяет объятиями, которые поначалу ласково зазывают, а затем безжалостно удушают. Обещанная свобода по воле великого манипулятора и гипнотизера оказывается на деле свободою творить грех и беззаконие. Равенство оказывается равенством рабов сатаны, а в братстве выражается родственность пленившего всех духа – духа тьмы. Диавол, как великий хамелеон, всегда перекрашивается под цвет тех или иных исторических обстоятельств и человеческих стремлений. На нем всегда личина, сообразная времени. Но за меняющимися личинами таятся неизменно зависть, человекоубийственная злоба, лютое богоборчество. Понятие «свобода» бесы коммунистические и демократические могут толковать и применять по-разному, но суть демонической свободы неизменна в любые времена, при любых обстоятельствах: это свобода от Бога, произвол во зле и во лжи.

Либерализм, социализм, коммунизм, демократия и прочее, прочее нужны для «церкви лукавнующих» не сами по себе, а как средства в достижении заветной цели – всемирного торжества «тайны беззакония». Самое главное для сатаны не средства, а злая цель. Поэтому для приближения к цели используются любые средства, в том числе и добрые. Добрые даже предпочтительнее, ибо надежнее уловляют в сети лукавого сердца доверчивых и неискусных. Диавол, как великий режиссер, умело применяет свое гениальное гипнотическое воздействие: злых привлекает злом, а добрых добром. Добрые даже не подозревают, что они вкупе со злыми действуют по тайному сценарию сего режиссера. По решению адского совета именно в среду доброго и доверчивого русского народа внедряется под благими личинами «тайна беззакония». С момента Крещения, когда Русь трехкратно отреклась от сатаны, и по сей день непримиримо коварствует на нас «церковь лукавнующих». Чем дальше, тем больше и искусней искушает сатана Святую Русь: зависть и злоба сего человекоубийцы не знают покоя.

В проповеди, произнесенной в пятницу Светлой седмицы (Пасха 1993 года) в день празднования иконы Богородицы «Живоносный источник», архимандрит Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Мы живем в апокалиптическое время. Время наисложнейшее, наитруднейшее, наитяжелейшее. В восприятии происходящего подобает быть очень внимательным и вдумчивым. Все силы ада ополчились сегодня на Святую Церковь. Но не уподобимся печальным и расслабленным барышням, а будем стоять твердо. Антихрист близ, однако, великий грех изыскивать или назначать год, месяц и час конца мира. Сами по себе мы не спасемся, но и Бог без нашего участия не спасет нас».

***

Ныне Государя-мученика упрекают: если б казнил всех революционеров, Россия бы избежала кровавой Голгофы. Нет и нет. По Высочайшей воле Царь мог казнить всех смутьянов, но главный смутьян – Диавол и души человеческие, склонные следовать тайным советам сего великого смутьяна, – царской власти не подлежали.

В царе и священнике сугубо опасны не только грехи, которые своей очевидностью подают злой пример народу, но и грехи тайные. За грех, совершаемый царем или священником, спрос сугубый, ибо разрушительное воздействие его намного глубже, обширнее греха человека обычного. Тайное согрешение неминуемо влечет к неправым действиям, пагубным последствиям. Тайное согрешение неизбежно накладывает печать на совершителя, неизбежно умаляет или же вовсе лишает содействия благодати Божией. А обретающегося вне благодати легко похищает великий похититель душ и телес человеческих. Вкупе с царем и священником похищает и народ. «Народ согрешит – царь умолит, – гласит поговорка, – царь согрешит – народ не умолит». Для искупления царских грехов потребна царская жертва. Жертва по образу той, которую приносит Царь царствующих. Нельзя малое искупить меньшим: в жертву пригодно лишь лучшее и превосходное. Поэтому малое согрешение искупается большим покаянием, а великое – величайшим. Искупить грехи всего рода человеческого мог лишь Царь царствующих. Искупить грехи России и царского рода мог лишь высший из царей, высший по вере и достоинствам.

Беспримерное величие Николая Второго в том, что он в невиданной полноте соединил царское служение со святостию. Как Царь и человек он всецело повиновался и доверял воле Царя царствующих. При венчании на царство не превознесся, при отречении от престола не впал в малодушие, злобу и отчаяние: такое присуще только Царю, самозванцам подобная высота неведома. Обычные человеческие, государственные, политические мерки к Николаю Второму неприменимы: сей Царь жил по образу Царя царствующих, и в своей самодержавной деятельности доверял в первую очередь не политическим выгодам, а воле Божией.

Например, еще в начале царствования Николай, вопреки очевидной политической выгоде, не утвердил казнь двухсот революционеров. Ныне императора упрекают: если б казнил всех революционеров, Россия бы избежала кровавой Голгофы. Нет и нет: страстная седмица была неизбежна для России. Может, в иных формах, а генеральное сражение с сатаной все равно предстояло. По высочайшей воле можно было казнить всех смутьянов, но главный смутьян – диавол – царской власти не подлежал. Души человеческие, склонные следовать тайным советам сего великого смутьяна, царской власти не подлежали.

…В годовщину отречения от престола Николай Второй глубочайше сокрушается в своем дневнике при виде страданий России и господства беззакония от враг видимых и невидимых. А затем заключает: «А все-таки никто, как Бог! Да будет воля Его святая».

Право последнего решения святой Царь всегда предоставлял Богу и с готовностью покорялся Его святой воле. Царь и царство, не устремленные к Царю царствующих, неизбежно подлежат власти князя мира сего. Поэтому стоит ли удивляться тем величайшим нестроениям, которые переживает сейчас Россия? Великий семидесятилетний плен увенчивается величайшими смутой и разрушением – диким, лживым и злобным торжеством всех адских сил. Таковы дальние последствия отречения царя от престола. Не стало Удерживающего – отступила и та особая благодать, особая сила державности православной, которая изливалась на Россию и соделала ее величайшим из государств мира. Величайшим – видимо, и, прежде всего, – невидимо. Государь стоит до последнего – даже в день отречения и уступает, наконец, не столько под давлением слепцов и предателей, сколько из святого послушания воле Божией. Отречься подобало, чтобы от России и народа, по премудрому Промыслу, отступила благодать державности православной. Не только за богоотступничество «обышедше обыдоша» Россию вначале коммунистические, а затем злейшие демократические бесы. Ибо отнюдь не вся Россия изменила Богу. У сатанинского ига есть причины и более сокровенные…

Вслед за отречением Царя от престола над Россией сгущается духовная ночь – темная, длинная, давящая. Наступает Страстная седмица, чтобы так обнаружилось истинное устроение сердец. Чтобы прославились великою славою идущие вслед за Христом, спаслись подобные благоразумному разбойнику, и с позором погибли сыны погибели. Для большего посрамления сатаны Бог, как в случае с праведным Иовом, дал сему злоначальнику полномочие очевидно торжествовать над Россией…

Святой царь Николай Второй, обрученный с Россией при венчании на царство и молитвенно единый с народом, становится живым примером предлежащего нам пути. Он, как царь, идет первым: являет образ всецелого послушания воле Царя царствующих. Воля сия была в том, чтоб Россия во главе с царем принесла искупительную жертву и за свои грехи, и за грехи мира. Россия сама по себе, без Христа, недорого стоит: страна в ряду прочих. «Без Мене не можете творити ничесоже»[45], – сии слова Господни в равной степени относятся и к отдельному человеку, и к целому народу. Россия, народ русский могут величаться не сами собою, а Крестом Христовым. Было бы безумно, если б ослица, на которой восседал Иисус, к себе отнесла восторженные возгласы народа: «Осанна! Благословен Грядый во имя Господне Царь Израилев».

Господь избрал ослицу, и она всецело и смиренно покорилась сему избранию. Любой народ или человек по образу сей ослицы является избранием Божиим до тех пор, пока со смирением несет Христа. Несет и видимо – в открытом исповедании, и сокровенно – в сердце своем. Стоит отвергнуть благое иго Христово – и народ избранный становится народом – богоборцем, носитель истины соделывается носителем лжи, великий величием Божиим оказывается или презренным, или прославленным мерзкою славою князя мира сего. Избрание Божие по наследству не передается: каждый из нас в каждом из поколений должен верою во Христа непрестанно подтверждать свою избранность. Великая трагедия и великая ошибка иудейского народа в том, что он, по тайному внушению сатаны, возомнил себя избранным по праву наследования: «Мы семя Авраамле есмы»[46]. Но именуясь чадами Авраамовыми, иудеи дел Авраамовых праведных не творили. Отвергнув Христа, иудеи утратили благодать, перестали быть избранием Божиим, и многие соделались служителями «тайны беззакония».

Мы, русские, можем разделить участь иудеев, если в патриотической заботе о великой России забудем о Христе. Без отречения от сатаны и всех дел его, без восприятия Креста Христова нет великой России. Но отречение от сатаны и всех дел его совершается христианином не только при Крещении, а в каждое мгновение жизни. Ибо после Крещения дух злобы усиливает, изощряет, соделывает почти непрестанным свое нападение на человека.

Усовершается человек – усовершается и брань за его душу со стороны «церкви лукавнующих»: злых и искусных духов сменяют злейшие и искуснейшие. Подобное происходит и с державой, с народом. Сатана не прощает отречения «от всех дел его» ни всему народу, ни отдельному человеку. Чем выше народ, человек, тем злее брань. Брань принимает особый характер, если человек высок и очевидно, и сокровенно. В таком случае помощь от Бога сугубая, но и искушения от великого искусителя тоже наводятся сугубые. Начальник нечестивых полчищ прекрасно понимает, как много значит поражение предводителей народа Божия. Патриарх и Помазанник Божий всегда находятся на острие великих и величайших искушений. Посему и молитва за них всецерковная. Возможно ли находиться впереди, во главе народа и ни разу не быть уязвленным от великого уязвителя, ни разу не допустить ошибки? Царь и Патриарх пребывают под особым покровом Божиим, ибо их неусыпно, с сугубым старанием ищет погубить начальник погибели. Но обильная благодать Божия не связывает свободу: и Помазанник, и Патриарх могут стать вне благодати, и тогда горе державе и Церкви.

…Государя при венчании на царство причащают в алтаре по священническому чину. Не случайно царь имел сокровенное желание стать патриархом. Он был духовно готов и к тому, и к другом служению. Отрекаясь от престола, Николай Второй приступает к священнодействию, в котором приносит в жертву Богу самого себя. Царь-мученик своей священнодейственной жертвою полагает спасительный залог для той жертвы, которою вслед за ним соделается Россия. Сему примеру великому послушно следуют народ и держава. Не могут не следовать, ибо Царь не только пример, а нераздельная и ведущая часть Царства. Нераздельная по праву причастия вкупе с народом Святым Христовым Тайнам.

Единство Царя с народом чрез таинство евхаристии, чрез Тело и Кровь Христовы неизмеримо существеннее, важнее, непреложнее, надежнее любого другого единства. Поэтому личный мученический подвиг Николая Второго не только личный. Подвигом своего Государя Россия была добровольно обречена на крестный путь, путь Страстной седмицы. Пройденный Императором за год с небольшим, для России он растянулся на долгие десятилетия, чтобы не одно, а несколько поколений вкусили спасительную крестную чашу.

Продолжительность Страстной седмицы в воле Божией: в жизни отдельного человека или целого народа она длится ровно столько, сколько сие необходимо для полноты спасения. Не бессилен Бог сократить для нас время плена и смуты, время скорби великой и унижения. Но нет: не сокращает, а продолжает испытывать великим испытанием, ибо свой Крестный Путь Россия должна пройти до конца. Но даже преданная и поруганная наместниками сатаны, Россия до конца не оставлена Богом.

10/23 апреля 1993 года, в Светлую Пятницу, в празднование иконы Богородицы «Живоносный Источник» подписывается распоряжение о передаче Русской Православной Церкви всего достояния, исторически ей принадлежавшего. Для служителей «церкви лукавнующих» такое распоряжение является, скорей всего, лишь тонким тактическим ходом в хорошо продуманном стратегическом наступлении на Церковь Божию. Но тайна спасения мудрей «тайны беззакония»: хитрую уловку разрушителя Святая Церковь обратит на возрождение храмов и монастырей, на устроение душ.

Возвращая церковное Церкви, князь мира сего заботится не о возрождении России и Православия, а преследует злую цель – готовит храмы антихристу. Сатана – так ему кажется – отпускает святыни из плена на время, чтобы впоследствии, при воцарении антихриста, пленить их пленом искуснейшим и злейшим. Но сатане и нам, обманутым по его внушению, только кажется, будто он обладает могучею греховною силою. Грех пленяет и насилует людей лишь при нашем малейшем соизволении к нему. Паразитическое княжение наместников князя мира сего держится лишь на искуснейшем лукавстве духа лукавого и нашем самообмане. Не может быть подлинного могущества в отпавшем от Всемогущего! Не только над человеком, но даже над свиньей бессловесной начальник ада не имеет никакой власти.

…В тысячелетней истории Русской Православной Церкви немало примеров, когда погибали святыни либо от рук иноземных врагов, либо от пожаров, либо по другим причинам. Но Божественная красота Святой Руси не умалялась: снова писались иконы, снова ставились храмы – подчас лучше прежних. Иначе не могло быть: в недрах Святой Матери – Церкви молитвенно рождались святыни, благовейно хранились и в случае утраты воссоздавались. Святая Мать-Церковь, молитвенно единая с Подателем благих, обильно плодоносила видимо и невидимо – в мире земном и небесном.

Главнейший плод, святейшая святыня всегда сокровенна, сосредоточена в сердце человеческом, которое воспитывается, совершенствуется Святыми Таинствами при нашем молитвенном содействии. Красота и благодатная сила видимых святынь является выражением святынь невидимых, заключенных в сердце. Тех святынь, про которые сказано: «Царствие Божие внутрь вас есть»[47]. Сатанинский плен мог пленить, попрать или уничтожить лишь видимые святыни. Святыни сокровенные, подобно трем отрокам в пещи Вавилонской, остались непобедимы.

…Рождение Государя Николая Александровича в день Вознесения Господня и праведного Иова Многострадального знаменуют судьбу и Царя, и Державы. Бог, как и в случае с Иовом, позволяет сатане терзать Царя и Державу многоразличными скорбями, чтобы тем убедительней явилась их святость. Бог дает место сатанинской злобе, ибо знает: и Царь, и Держава, подобно Иову, подобно трем отрокам в пещи вавилонской, увенчаются Победой непобедимою. Встретить час сугубого испытания во главе со святым Царем было для России знаком великой милости Божией. Знаком и залогом непреложной верности Кресту Христову. Верности, подтвержденной кровию миллионов Новомучеников российских.

…Непосредственным приуготовлением России к великой жертве явилась первая мировая война. Весь путь Святой Руси, начиная с Крещения есть приуготовление к мученическому венцу, к той Великой Жертве, на которую она идет во главе со святым государем. Даже без подвигов, сама по себе жизнь в период наижесточайшего сатанинского плена и наисмутнейшей смуты является для души христианской бескровным мученичеством. Сколько таких бескровных мучеников предстоят ныне перед престолом Всевышнего? А сколько их продолжает хранить правду Божию на земле, посреди нагло торжествующих легионов лукавого?

Есть моменты и периоды в человеческой истории, в жизни души, когда по особому Промыслу Божию Солнце Правды сокрывается, и мир погружается в глубочайший мрак, а душа переживает адскую муку богооставленности. Примером своей земной жизни свидетельствует об этом и Сам Господь. России, за Христом последовавшей, надлежало испытать Христову богооставленность, чтобы со Христом и воскреснуть. Не удивляться и не роптать надо на богооставленность, а воспринимать ее, как неотъемлемую часть благого ига Креста Христова.

Измена Николаю Второму, как Царю святому, усугубляет вину русского народа перед Богом и Помазанником Божиим. Отступление от Царя явилось опасным залогом отступления от Бога. Поэтому сию измену подобало искупить великими испытаниями. Конечно, не все изменили, но вина на всех – такова тайна народа христианского, в котором святые из жертвенной любви восприемлют на себя грех грешников, разделяют общую вину и общие испытания. Россия безмолвным соучастием в грехе цареубийства отреклась от особых даров Святаго Духа, которые имела от молитвенно-евхаристического единства со своим Помазанником. Не случайно священникам сатанинская власть запрещала молиться о плененном государе. Лукавый дух лучше людей понимал, какая сила – его побеждающая! – заключена в молитвенно-литургическом единстве Царя и народа. Отец лжи и беззакония сделал все возможное для разрушения сего спасительного единства. Но Бог поругаем не бывает ни Сам, ни во святых своих. Всецерковное прославление Николая Второго в лике святых не только восстановит спасительное для нас молитвенное единство и окончательно снимет вину цареубийства с народа, но и явит – чрез крест Христов – высочайшую, совершеннейшую, неотмирную степень сего единства.

***

Святая Русь в лице «малого стада» верных Кресту Христову отнюдь не малая, а великая множеством святых, сокровенных в Церкви небесной. Великая беспредельным величием Креста, который соединяет «малое стадо» земной Церкви, пребывающей в обстоянии бесовском, с великим множеством святых Церкви Небесной – недосягаемой для адских легионов. Не только бесплотную молитвенную помощь получаем мы от Церкви Небесной. Перед усилением бесовских нашествий и в периоды сугубого бесчинства сатаны святые Царства Небесного – по жертвенному долгу любви – приходят к нам во плоти, приходят явлением святых мощей своих. Поэтому каждое обретение святых мощей знаменует великую милость Божию, явленную нам в преддверии скорбей или в огне искушений.

Весьма благовременно, точно в предвестии кровавых событий в Москве (осень 1993 года), в Кирилло-Белоезерском монастыре совершен Крестный ход вокруг обители в день Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна (29 августа/11 сентября 1993 года). В сей день мы воспоминаем не только праведную кончину Иоанна Крестителя, но и всех, за правду Божию убиенных. А таковым несть числа, особенно в пределах России, особенно в многострадальный период бесовской смуты и лукавого плена. Усугубить и увенчать торжество праздника подобало Крестным ходом – знаменем Победы непобедимой, знаменем, достойным всех, за правду Божию живот свой положивших. Совершение Крестного хода вокруг крупнейшей русской обители по своему духовному, молитвенному значению равносильно совершению Крестного хода вокруг России.

…Впервые вокруг обители шествовала Крестным ходом икона с изображением святых Царственных Страстоткрпцев. Крестный ход совершался как единое дыхание: небо было отверстым для молитвы, монастырь, подобно Кресту, столпом восходил на небо, простирался в широту земли и попирал, сокрушал преисподнюю силу ада. Ощущение продолжительности пути, времени исчезало перед предвечною силою Креста Христова. Обстоятельства пленения монастыря и России тоже исчезают перед лицом Крестного хода.

Очевидно: и Россия, и Кирилло-Белоезерский монастырь находятся под безраздельною властью «лукавых». Но Крестный ход свидетельствует сокровенным молитвенным свидетельством: предвечные Сила, Правда, Победа принадлежат Святой Церкви – жертвенно верной царственной славе Креста Христова. Ибо ни для кого из нас нет большей славы, чем жертвенная, царственная слава Креста Христова.

В мире, князем которого является сатана, ложь всегда распинает истину: такова природа «тайны беззакония». Причем господство лжи в умах людей может продолжаться многие и многие годы. А святая Церковь, как обладатель всей полноты истины, и православный Царь, как защитник Церкви, неизбежно несут мученический подвиг. В период плена и смуты – подвиг сугубый, но и слава сугубая.

Слава заключена не в любом и не в самом по себе страдании, а только в том, которое причастно жертвенности Креста Христова. Только такому спасительному страданию усвояется имя мученичества. Бесы вкупе с подвластными человеками тоже страдают, но бесславно – от зависти, злобы, отчаяния, гордости и всякого иного нераскаянного беззакония. Грех, раскаянный и оплаканный сердечным воздыханием – «Боже, милостив буди мне, грешному», – умирает. Искреннее покаяние воздвигает душу из греховного бесславия в славу мученичества, приобщает освящающей силе Креста Христова. Покаяние всегда по природе своей жертвенно, ибо требует отречения от сласти греховной. Святые отрекаются добровольно, а благоразумные разбойники – неволею крестных испытаний.

Каждому из нас, даже в пору благоденствия, предлежит выбор: или следовать внушениям начальника греха и беззакония, или жертвенно восприять Крест Христов. Увлекаясь смутой греха, Россия никогда не угашала в себе готовность к покаянию, готовность к восприятию Креста Христова. В ответ на сию готовность Господь посылает испытания. Неутомимой и злобной рукой сатаны Божественный Промысел оказывает великую милость: неволею скорбных обстоятельств содействует нашему спасению, подвигает к славе Креста Христова.

Главное не то, что ныне происходит на политическом дворе, а то, к чему склоняются наши души – к пагубе или спасению. Мало утешительного в течении жизни мира, князь которого сатана. Здесь успешно превозмогают лукавство и беззаконие. Здесь много стоит даже молчаливое неучастие в делах пагубы, даже тайное сочувствие правде Божией и ее исповедникам. Не каждый может возвысить голос против «тайны беззакония», но Бог ценит и малое склонение души к истине Креста Христова.

Сплетение лжи, умом человеческим не расплетаемое, сокрушается, яко паучина, лишь всепобеждающей силой Креста Христова.

Слава, богатство, могущество, которые дарует князь мира сего подвластным государствам и человекам, минует, как день вчерашний. А слава России, верной Кресту, пребудет нетленной. Америка и другие, ныне надменные уделы сатаны, расточатся, а поруганная, ошельмованная и ограбленная Россия за верность Кресту Христову наследует Царство, уготованное ей от сложения мира. Подлинная слава и державы, и человека только в причастии Кресту Христову, а не во внешне высоком или униженном положении.

…Святой Царь-мученик Николай Второй славен и на престоле царском, и после отречения от престола – преданный и оклеветанный. Славен в поругании и унижении беспредельном даже более, нежели во главе государства. Мученическим подвигом было для Государя пребывание на престоле. Отречением от престола святой Царь заявляет готовность к сугубому мученичеству. Еще в 1901 году, задолго до Голгофы, Николай Второй из пророчества монаха Авеля Вещего достоверно знает о предстоящей ему жертвенной участи. Пребывание на престоле царства видимого является для Николая Второго духовным воспитанием перед восшествием в неизмеримо славнейшее Царство Божие, чтобы соцарствовать во веки веков с Царем царствующих и Господом господствующих.

Своим жертвенным житием Царь-мученик предизображает, предопределяет путь народа и Державы. Великая жертва Царя духовно влечет к великой жертве и Россию. Своим святым подвигом Помазанник безмолвно обязывает и народ к подвигу. Ведь личная святость святого никогда не бывает только личною. Святой подобен Кресту: и сосредоточен в сердце, в Боге, и открыт в мир, сообщая ему освящение. Святая Церковь по природе своей кафолична, всемирна, вездесуща и в то же время имеет неповторимый национальный и человеческий лик – святой лик. Поэтому мы говорим: Святая Русь, святой Сергий Радонежский, святой Кирилл Белоезерский, святой Царь-мученик Николай Второй.

В Церкви начала личное и вселенское нераздельны. Личный подвиг святого является в то же время вселенским, а соборная, вселенская святость сообщается подвигу личному. Великий жертвенный подвиг святого Царя-мученика освящает не только то время, в которое он совершался. Сей подвиг сообщает освящение и прошлой, и настоящей, и будущей России. Он не даст ей погибнуть и на краю гибели. Сия жертва чрез сокровенное причастие Великой Жертве Христовой имеет вселенскую силу, действенную во всякое время и на всяком месте. Силу, действенную сугубо, если мы находимся в молитвенном единении со святым Царем.

Предстоящая канонизация государя Николая Второго и всецерковное молитвенное прославление его являются одним из главных условий помилования России и нашего освобождения из уз жесточайшего сатанинского плена. Любая канонизация, как знак небесной милости, совершается не столько по воле человеческой, сколько по воле Божией. Само промедление с канонизацией Государя Николая Александровича свидетельствует: мера наказания нашего еще не исполнилась, и России пока еще надлежит быть под игом сатанинским. Начало сего ига ознаменовано отречением императора от престола и явлением иконы Богородицы «Державная». Знаменем конца ига будет всецерковное молитвенное прославление Царя-мученика в лике святых – во главе Собора Новомучеников и исповедников Российских.

Тайна царской, патриаршей, епископской, иерейской власти – это тайна Креста, тайна жертвенного восприятия чужих немощей и грехов. Царь и Патриарх восприемлют величайшее бремя, для несения которого им дается от Бога величайшая сила. Действие сей благодатной силы отчетливо или безотчетно признают все, признают и покоряющиеся ей, и сопротивные. Личною святостию Царя, Патриарха, епископа, иерея умножается действие присущей им силы Божией. Имеющие очи по Божию изволению видят, какая великая освящающая сила присуща облеченным царскою, патриаршею, епископскою, иерейскою властию. Сила тем большая, чем более высокою властию наделяется человек от Бога. Иногда можно ощущать, как само облачение предстоятеля Церкви, уже снятое с плеч по окончании литургии, источает благодать, искрится благодатью. Пренебрежение к Царю, Патриарху, ко всей иерархической лестнице является пренебрежением к Богу, ложится грехом на наши плечи. Лозунг «Долой самодержавие!» мог родиться лишь в недрах ада. Пренебрежение к Помазаннику Божию, к иерархии суть выражение того свободомыслия, которое является тайным рабством духу злобы и пагубы.

Глава 7.

1994 год. Во гробе сердца

Крестный ход – это живая Церковь, которая во всеоружии приятых Тела и Крови Христовых выходит в мир и щедро несет ему освящение, очищает от духов злобы поднебесной.

9 (22) июня 1994 года, в день преподобного Кирилла Белоезерского, состоялся первый архиерейский Крестный ход вокруг обители с водосвятным молебном на Сиверском озере и с чтением четырех Евангелий у главных угловых башен монастыря – Московской, Белоезерской, Кузнечной, Вологодской. Завершили евангельский круг повторным чтением Евангелия от Матфея напротив главной входной башни – Казанской. Затем Крестный ход вошел в Успенский собор, и у мощей преподобного Кирилла Белоезерского епископ Максимилиан прочел молитву. Полтора часа шел Крестный ход, но ни в ком никакой усталости, напротив, ощущение большей и большей бодрости, легкости, радости. Сие было Торжеством Православия. А накануне, на вечернем богослужении, от пламени свечи сама собой раскололась лампада на подсвечнике перед образом преподобного Кирилла, и излился елей. Излияние елея на службе преподобному расценивают как одно из знамений скорого открытия обители. Излияние елея – излияние благодати.

Крестный ход – походная Церковь, которая освящает все пространство по пути своего торжественного следования. В Крестном ходе участвует не только Церковь земная, но и Небесная – в лице Креста и икон. Участвует Сам Господь, Которого невместимо вмещают причастившиеся Тела и Крови Христовых. Освящающую силу благодати Божией несет и святая вода. Крестный ход шествует в духовном всеоружии на духов злобы поднебесной. Впереди, освещая путь ходу, идет свеча (выносной фонарь), а следом за нею – запрестольные Крест и Икона. В средоточии Крестного хода – Господь, незримое присутствие Которого знаменует архиерей. Крестом, который шествует впереди Крестного хода, Царь царей и Господь господствующих сокрушает всю силу вражию, расчищает путь Себе и Своей Церкви. Путь в Царство Небесное.

Мы сами умаляем силу Крестного хода, если, по лености и небрежению, сокращаем его продолжительность, и идем не вокруг всей обители, а только вокруг храма. Если идем рассеянно, не вооружившись молитвой и Силой Святых Даров. Если опускаем чтение из всех четырех Евангелий, а читаем лишь одно или два. Сберегаем час или полтора времени, а теряем неизмеримо больше. Теряем полноту радости, добровольно уступаем часть победы своему незримому врагу. Умаляя полноту Крестного хода, мы волей-неволей безрассудно умаляем силу и полноту освящающей благодати. Освящающей и нас, и пространство обители, веси, града, державы и всего мира. Крестный ход – это живая Церковь, которая во всеоружии приятых Тела и Крови Христовых выходит в мир и щедро несет ему освящение, очищает от духов злобы поднебесной. Усугубляется сатанинское наваждение в нашем мире – подобает противостать сему мрачному и нечистому наваждению Царством, Силой и Славой Крестных ходов.

В первые годы по наступлении в России власти ада Святая Церковь с сугубой ревностью совершает Крестные шествия вопреки шествию разрушителя. Совершает не только в праздничные дни, определенные традицией, преданием, но, по внушению Духа Святаго, и в иное время, в иные праздники. Нам могут, казалось бы резонно, возразить: Крестные ходы все равно не остановили шествие разрушителя, и даже настало время, когда Крестный ход стал почти невозможен. Да, не остановили, но не по слабости своей, а потому, что такова была воля Божия. Ибо и Господь наш умирает на Кресте не по слабости, а «нашего ради спасения» и по реченному в молитве: «да будет воля Твоя». Святая Церковь несет Крест своего служения и при православных государях, и при наместниках сатаны. Крестный ход является частью сего служения. Крестные ходы, сугубо совершаемые в начале сатанинской ночи, хотя и не прекратили ее тотчас, в пределах сего тленного времени, но сокрушили предвечно – Предвечной Победой Креста Христова. Нет, не напрасно шел Крестный ход в первые годы бесовского беспредела. Крестный ход ограничивал силу сего беспредела, направлял его ко спасению нашему. Во мраке наступившей ночи сей ход свидетельствовал о Светлом Христовом Воскресении.

В пасхальную ночь священнослужители поначалу тихо, а затем громче и громче поют в алтаре: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Раскрываются Царские врата, и с этим песнопением на устах начинается Крестный ход, который несет Свет и Силу Христова Воскресения из храма во мрак окружающей ночи. Крестный ход повторяется, уже днем, в течение всей Светлой седмицы, и в седьмой раз мы совершаем его в Светлую пятницу с освящением воды на источнике. Пасхальные Крестные ходы[48] знаменуют полноту освящения видимого и невидимого мира Премирными Царством, Силой и Славой Светлого Христова Воскресения. Сугубым тому подтверждением является водосвятие на источнике в завершение седьмого Крестного хода. Чрез водосвятие на источнике таинственно сообщается освящение не только сему источнику, но всему материальному миру. Пасхальные Крестные ходы возвещают о Вечной Жизни, сообщают полноту радости миру видимому и невидимому. Все богослужения пасхальной седмицы, все Крестные ходы являются нераздельным, единым освящающим действием. Крестный ход освящающую силу совершившегося богослужения из недр храма несет в окружающее пространство.

Можно расстрелять, растоптать Крестный ход, и такие случаи знает история Великой Русской смуты, но невозможно уничтожить Божественные Царство, Силу и Славу, которые Крест Христов сосредоточивает в себе и щедро сообщает всему видимому и невидимому творению. Сила Крестного хода – это животворящая и освящающая сила Креста Христова, которая никогда не изнемогает и не ослабевает. Ослабеваем мы в своем причастии Державе Креста. Крестный ход, будь он на Пасху или по иному торжественному случаю, неизменно является Торжеством Православия. В среду мира, подвластного сатане, Крестный ход от живоносного Гроба и Престола Господня несет предвечные Царство, Силу и Славу Божественные. Не каждый участник Крестного хода понимает пресветлое, премирное значение происходящего. Подобным образом не все сопровождавшие Господа понимали, что это Господь. Но сила Крестного хода, сила Господня по сей причине не умаляется.

Водосвятие на источнике, которым завершается Пасхальный Крестный ход в Светлую пятницу, освящает чрез воду не только материальную стихию нашего мира, но всепроникающей Силой Креста Христова воздействует и на мир духов: дарует Победу на сопротивныя. Чрез освящение веществу воды Бог сообщает силу воздействия на мир невещественный. Где же могущество ада, если сатана оказывается слабее святой воды, и бесы трепещут ее прогнательной силы? Крестный ход вкупе с водосвятием на источнике несет сугубое освящение. Сила Крестного хода усиливается, если участники его причастились Святых Христовых Таин и пребывают в глубокой молитве, сосредоточившись в сердце – в сердце Креста. В Крестном ходе совокупно шествуют во главе со Христом Церковь земная и Небесная. Крестный ход более очевидно являет то, что сокрыто в Таинстве Евхаристии. Являет нераздельность Церкви Небесной и земной. Являет вечные Царство, Силу и Славу Божественные в условиях сего преходящего мира.

Крестный ход изображает слова Господа: «Аз есмь Путь и Истина и Живот»[49]. Изображает не условно, не символически, а богослужебным, молитвенным действием. Таким действием, которое по силе своей превосходнее всех наших обычных действий. Богослужебно-молитвенно Крестный ход начертывает, указывает нам Путь Жизни, совершителем, движителем которого является Крест. А освещает Путь молитва – свеча. Средоточием же Пути становится Сам Господь. Сие средоточие в нашем сердце – в сердце Креста. Свеча, Крест и запрестольный образ Богородицы, которые шествуют впереди Крестного хода, путеводят нас к вещам духовным: свеча учит пламенной молитве, Крест – смиренному, жертвенно-спасительному восприятию Креста Христова, а Богородица учит быть вместилищем Невместимого.

…В Свято-Успенском Кирилло-Белоезерском монастыре в день Рождества Богородицы освящался Крест на церкви преподобного Кирилла Белоезерского. Благое знамя, радостное возвещение всей вселенной о близ грядущем возрождении святой обители преподобного Кирилла. А перед Рождеством Богородицы в течение трех дней в доме культуры, поблизости от монастыря, были сеансы белой магии. Тоже знамение, но уже не от лица Церкви Божией, а от «церкви лукавнующих»: перед воссиянием света тьма сгущается, сатана злобно напрягается в порождении всякой лжи, греха и беззакония.

Достойно ли нам, венцу творения, созданному по образу и подобию Божию, подчиняться внушениям низшей силы падшего ангела? Человек, как высшее из творений Божиих, лишь в той мере зависит от сатаны, в какой сам изволит уподобиться сему вождю преисподней. Зависимости от лукавой силы предшествует пребывание ума в голове. Такой ум духовно слеп и совершенно неспособен видеть мысленное непрестанное воздействие на себя лукавой силы. Признаком сего воздействия является либо неотступная целенаправленная одержимость одним или несколькими помыслами, либо смущение, недоумение, скитание туда и сюда, рассеяние по многовидным образам, растерянность, расслабление, опустошение, беспокойство, разленение, безразличие ума.

Само по себе пребывание ума в голове, а не в сердце свидетельствует о сопротивном воздействии на нашу душу, возвещает духовную опасность, приуготовляет пленение. Мы иногда ошеломлены будто бы незаслуженным, неожиданным, как наваждение, налетом греховных мыслей, чувств, желаний, состояний. Мы скорбим при утрате внутреннего мира от встречных обстоятельств и лиц, не подозревая о главной причине сего, которая таится в нас самих. Мы сами даем повод нечистому духу для искусных наваждений и стремительных атак на свою душу, ибо не храним ум всяким хранением в смиренно-молитвенной глубине сердца.

Бог премудро и научительно позволяет быть нам уязвленными от бесов всяким уязвлением, дабы, наконец, познали истую причину сего и обратили ум от пагубного пребывания в голове к спасительному молитвенному безмолвию в сердце, в средоточии Креста. Пока ум, по тончайшему действию сопротивника, находится вне сердца, мы совершенно бессильны отражать искусное гипнотическое нахождение многовидных помыслов – греховных и благословных. Да мы и не хотим отражать, считая творческую работу ума его естественным состоянием. Для падшей человеческой природы, действительно, естественно обуреваться помыслами, не задаваясь вопросом: а кто их источник, кто и с какой целью вовлекает ум в глупые или гениальные, рассеянные или целенаправленные помыслы? Не столько характер помыслов важен для великого гипнотизера, сколько удержание ума – с помощью помыслов вне сердца. А уж помыслы, явно греховные или благие по виду, глупые или гениальные бесовской гениальностью, сей злоискусник прекрасно сообразует с устроением каждого человека.

Молитвенное нисшествие ума в сердце при содействии воли не означает полную самоизоляцию и замкнутость в себе. Нет, не гордое бесовское самососредоточение на собственном «я» – напротив: чрез смиренно-молитвенное пребывание ума в сердце мы и сосредоточены в Боге, в центре Креста, и благодаря именно этому – причастны всей полноте Божественного творения в его высоту-глубину, широту-долготу. Чрез отречение от мира и помыслов, его князем внушаемых, мы, вместо тленного, пагубного, обретаем неизмеримо большее – Царство Божие, сущее в сердце, в сердце Креста. «Ищите прежде Царствия Божия, а остальное приложится вам»[50]. Приложится и любовь к ближнему. Без любви к Богу и Царству Его, сущему в сердце, не может быть истинной любви к человеку. Не случайно Господь, прежде чем поручить апостолу Петру пасти словесных овец, вопрошает: «любиши ли Мя паче сих?»[51]. Вопрошает трижды, знаменуя тем, что Бога подобает любить всецело и нераздельно – умом, волей и сердцем. Трехкратное вопрошение означает троичную природу любви Божественной – по образу Пресвятой Троицы, по образу Креста Христова. Крест и любовь, по природе троичные, нераздельны. Трехкратным вопрошением Господь испытывает Петра: готов ли он к жертвенному восприятию и несению Креста Христова, ибо без сего невозможно быть добрым пастырем овец словесных. Ибо пастырь добрый по образу Пастыреначальника Христа душу свою полагает за овцы. Как Христос подъемлет на себя бремя грехов всего человечества, так и священник во всем своем служении жертвенно и молитвенно несет бремя грехов вверенных ему Богом словесных овец. Это и есть полагать душу свою за овцы.

***

Можно разрушить монастырь или открыть в нем музей, можно снести Ипатьевский дом, оклеветать святое имя, но сила освящения останется неприкосновенной. Наместники лукавой злобы могут осквернить лишь вещество святыни, но все ухищрения бессильны перед освящающей силой Святаго Духа, действующего через святыню.

Святые по своем преставлении чрез святые мощи продолжают жертвенное служение на земле, продолжают быть не только прославляемы верными, но и терпят поругание от неверных. В период сатанинского ига мощи всех святых, в земле Российской просиявших, тем или иным образом, в той или иной степени подвергались поруганию и унижению. Пострадали мощи не только русских, но и святых Вселенской Церкви, частицы которых оказались по Промыслу на русской земле. В музеях, к примеру, из крестов-мощевиков изымались и подчас выбрасывались или же складывались в какую-нибудь ржавую банку частицы святых мощей. Сосуд-мощевик расценивался лишь как произведение искусства и предпочитался той святыне, которая сообщала ему освящающую силу: таково безумие неверных сердец, такова слепота ослепленных князем тьмы! Бог не бессилен был оградить от поругания и заточения мощи своих угодников. Но мы знаем, что и Господь не бессилен был избежать позора распятия, а все-таки взошел на Крест.

В истории Святой Руси, в истории Вселенской Церкви период сатанинского ига является величайшим. Святая Церковь приносит Господу беспримерно великое приношение. Самое лучшее и бесценное приносится в искупительную, освящающую жертву. Приносится не только Церковью земною, но – в лице святых мощей – и Церковью Небесною. Единою непобедимою ратью выступает Святая Церковь на брань с силою сопротивною. В сей искупительно-жертвенной брани освящается вся Церковь – и земная, и Небесная. Освящается причастием Кресту Христову. Церковь не только освящается, но и сама сообщает освящение: такова духовная природа жертвы, причастной Кресту Христову. Святой Царь-мученик и сам освящается своим жертвенным подвигом, и России сообщает освящение.

Чрез поругание и пленение святых мощей святость Небесной Церкви не терпит урона: напротив, усугубляется. Ибо нельзя в подлинном смысле поругать и пленить ту крестную и молитвенную силу, которая входит «дверем затворенным». Пленить и поругать нельзя, а само пленение и поругание святых мощей Бог вменит Церкви Небесной в мученический подвиг, в приложение освящения, которому нет предела.

Церковь Небесная, по сути недосягаемая для разрушителя, в лице святых мощей разделяет гонения вкупе с земною Церковью. Разделяет из жертвенной любви. В Царстве Премирном души святых недоступны для страстей и мучений, но мощи святых, оставаясь в пределах князя мира сего, жертвенно несут Крест вкупе с земною Церковью. Гонению, пленению от служителей сатаны подвергаются не только мощи, а иконы, храмы, монастыри – все, на чем лежит печать освящения – печать Креста Христова. Злой и лукавый дух чрез поругание, пленение или уничтожение православных святынь злобится, конечно, не на их вещество, а на причастную сему веществу силу освящения – силу Креста Христова. Злобится, совершенно не достигая желаемой цели, ибо может поразить только вещество, а не силу освящения, отечеством которой является Царство не от мира сего, Царство, сущее в сердце Креста.

Можно разрушить монастырь или открыть в нем музей, можно снести Ипатьевский дом, оклеветать святое имя, а сила освящения остается неприкосновенной, недосягаемой для сатанинских ударов, пленений, наветов. Наместники лукавой злобы могут поругать, осквернить лишь вещество святыни, воздвигнуть хулу и клевету на нее, но бессильны перед лицом освящающей силы Святаго Духа, действующего через святыню.

Дух Святой поругаем не бывает ни Сам, ни во святых, ни в святынях. Поругание и осквернение возвращаются к своему истоку – к «церкви лукавнующих», а пленяемые и распинаемые святыни получают приложение освящения. Примером сему служит плененный образ «Пресвятой Троицы» преподобного Андрея Рублева. Летом 1992 года сия икона стала мироточить прямо в зале Третьяковской галереи…

Когда вслед за Царем-мучеником на вольную жертву идет множество святых, то по закону Божественной иерархии неизбежно следовало пострадать от начальника плена и святыням неодушевленным, и бессловесной природе. Мы знаем: пленению и унижению подвергается не только Господь, но и Крест, на котором Он был распят, иудеи тщательно скрывают в земле. Однако сие сокрытие, весьма продолжительное, служит к посрамлению пленителей и к сугубой славе Воздвижения Животворящаго Креста Господня. Мы знаем: убийственная, безбожная рука наместников сатаны простирается не только на святого Царя, но и на самое место его святых страданий – на Ипатьевский дом. Иначе не могло быть: злоба разрушителя с большего неизбежно простирается на меньшее, простирается на все, что имеет печать освящения.

Святая Русь приносит Великую Жертву – одушевленную и неодушевленную, чтобы восприять и великое освящение. Духовная природа жертвенного восприятия Креста Христова такова, что на свое приношение мы получаем от Бога неизмеримо больше: становимся причастниками Его Предвечного Царства и Силы и Славы. Великая Жертва святого Царя и Святой Руси является сокровенным духовным последствием неизмеримо величайшей Жертвы Христовой. Жертва святого Царя и Святой Руси именуется Великою не в исходном значении, а по степени причастия к Жертве Божественной, сущей, еще прежде явления миру, в Предвечном Совете Пресвятой Троицы.

Перед принесением Себя в Жертву Господь молится об учениках, а в их лице и обо всех верных: «И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною»[52]. Из молитвенных слов Иисуса явствует: Его жертвенное послание в мир и служение в мире совершается нашего ради освящения и соединения с Богом; знаменем сего освящения и соединения является Крест; приносящий жертву и сам освящается (имеется в виду человеческая природа Христа), и других освящает. Сею молитвою Господь и Себя жертвенно посылает на Крест, и определяет, указует путь нашего освящения – Путь Креста. Сею молитвою, единожды совершенною, Господь раз и навсегда благословляет нас на Крестный Путь, преподает силу идти вслед за Ним.

Божественная молитва, единожды произнесенная, имеет величайшую благодатную силу на все века, для всех верных. Слов сей молитвы трепещут и будут трепетать до скончания века все адские полчища. Семнадцатая глава Евангелия от Иоанна, как Молитва, совершенная перед Распятием, является средоточием Евангелия, является самым сильным и высоким Словом, которое произносит Господь. Сила сего Слова Крестного, Слова жертвенного и освящающего, по сей день сокровенно зиждет наше спасение и сокрушает «тайну беззакония». Сила сего Слова молитвенного тайносовершительно научает Молитве, Жертве и единению с Богом всех восприемников Креста Христова. Сила сего Слова молитвенного священнотайно помогала Царю-мученику Николаю Второму молиться перед отречением и жертвенно освящаться и освящать. Благодатная сила сего Слова помогла святому Государю сокрушить замысел сатаны и его наместников: ритуальное убийство Помазанника Божия соделывается Великою Жертвою, освящающей и Помазанника, и Россию. Освящающей в приложение благодати, в присвоение Царства Божия, в сокрушение злочестивого ига. Перед лицом сей Жертвы сатанинское иго, очевидно победное и торжествующее, уже в самом начале обречено на поражение.

Освящающей является лишь та жертва, которая молитвенно причастна Кресту Христову чрез ум, волю и сердце. Сопротив жертвы, приносимой «в воню благоухания духовного», есть жертва, приятная бесам злосмрадием греха. Но сила и величие свойственны лишь той жертве, на которой есть печать освящения – печать Креста и Молитвы, печать Духа Святаго.

«Дух, идеже хощет, дышет, и глас его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет: тако есть всяк рожденный от духа»[53]. Безумен в своей безблагодатной гениальности дух нечистый, дух злосмрадный в попытках уловить сетью плена все, на чем лежит печать освящения, печать Духа Божия. Освящающая благодать может прилагаться, умаляться, премудро сокрываться и вовсе оставлять вместилища одушевленные и неодушевленные. России грозило оставление, если бы не удерживающая жертва святого Государя. Крестный подвиг Царя-мученика Николая Второго удерживает Россию на краю адской бездны. Своему назначению – быть Удерживающим – царь остается верен до конца.

Начинается сатанинское иго, а сила освящения не покидает Россию: напротив, благодаря Великой Жертве – прилагается, усугубляется. Очевидно происходит ритуальное убийство Помазанника Божия (верх торжества для врат адовых!), а сокровенно приносится освящающая Жертва, которая удерживает сатану от окончательного порабощения России и всего мира. Очевидно повсюду преобладает беззаконная власть тьмы, а в сокровении святых сердец царствует Царство Божие, Сила и Слава которого безмерно превосходнее лукавого владычества князя мира сего вкупе с его многоличинными и разночинными наместниками.

Освящающая сила крестного подвига Царя и Новомучеников сокрушает духовную пагубу сатанинского плена, претворяет планы разрушителя во благо, во спасение душ. Не будь сего освящения, и тот же самый плен мог стать не обильною жатвой святых, не жатвой Божией, а жатвой лукавого миродержца. Свою долю на ниве человеческой стяжал и лукавый, но мера стяжания Божия оказалась неизмеримо превосходнее. Превосходнее не столько числом (хотя и число велико), сколько величием и силою жертвенного освящения. У Бога особый счет во всем: Он не подлежит арифметическим законам. Один верный восприемник Креста Христова оказывается сильнее видимых и невидимых легионов «церкви лукавнующих».

Разбойники, распятые по сторонам Господа, находятся в равных обстоятельствах, но один восходит в рай, другой нисходит в ад. Спасение или пагуба заключены не в обстоятельствах плена или благоденствия, а в нашем сердце, которое либо восприемлет, либо отвергает благое и жертвенное иго Креста Христова.

***

Наше время, вследствие развития средств массовой информации, является беспримерным по масштабу отвлекающего воздействия на человека. Искусством зрительных и звуковых образов, новых и новых, искусством информации, новой и новой, враг рода человеческого успешно вовлекает нас в свой тленный, иллюзорный мир – мир вне, кроме Бога, именуемый тьмой кромешной.

Многовидные искушения, которыми великий искуситель отвлекает ум от молитвенного пребывания в сердце, от восприятия Креста, имеют доступ к нашей душе через пять врат, через пять чувств – зрение, слух, обоняние, вкус, осязание. Шестыми вратами является воздействие ума диавольского на ум человеческий посредством тончайше внушаемых помыслов – злых и благих. Нет блага в благих по виду помыслах, если они препятствуют уму нисходить в сердце, если отвлекают нас на внешнюю страну.

Наше время, вследствие развития средств массовой информации, является беспримерным по масштабу отвлекающего воздействия на человека. Периодическая печать, звуко- и видеотехника, радио и особенно телевидение оказались в руках князя мира сего превосходными орудиями разрушения образа Божия в человеке – образа Креста. Эти же информационные средства могли бы служить целям спасительным и иногда служат, но Богом попущено, чтобы за неверность Кресту мы были искушаемы искушением, дотоле небывалым. Чрез зрение и слух душа подвергается огромному гипнотическому воздействию. Искусством зрительных и звуковых образов, новых и новых, искусством информации, новой и новой, враг рода человеческого успешно вовлекает нас в свой тленный, иллюзорный мир – мир вне, кроме Бога, именуемый тьмой кромешной.

Вместо спасительного молитвенного пребывания в недрах Начальника Тишины и Безмолвия душа обуревается массою пустых впечатлений, которые по внушению лукавого кажутся значительными. Не только в сердце нет райской молитвенной тишины, но и обычные шумы внешнего мира усугубляются демоническими интонациями телерадиовещания. Теле-радио эфир разрушает внутренний мир даже в том случае, если читается текст Священного Писания, но голосом развращенного человека. Мы знаем, что Господь запрещал бесам свидетельствовать о Себе: не бесовским устам прилично такое свидетельство. Чрез интонацию поющего или говорящего на нас воздействует духовный мир другого человека. Поэтому отнюдь не безразлично, какому миру внимаем мы, вслушиваясь в чужую интонацию. По голосу можно определить святое или греховное устроение человека. Не случайно возникло понятие – ангельский голос. Не случайно голос Пресвятой Богородицы, кому доводилось его слышать, самой своею небесною, святою, божественною интонацией сообщал душе человека райский мир. Напротив, от интонации демонической душа приходит в смятение, недоумение, смущение, возбуждение раздражительное, угнетение, бесчинную радость и многие другие греховные или предваряющие грех состояния.

Многие не понимают, что причиною сих состояний является соприкосновение чрез слух с миром сатанической духовности. Без опыта в невидимой брани невозможно различать, какой мир воздействует на нас чрез интонацию голоса – демонический, человеческий или Божественный. Уже потом, после встречи с человеком, мы безотчетно ощущаем в душе разрушительные или благие последствия. Человек, причастный сатаническому миру, разрушительно воздействует на окружающих всем своим образом, и не только на их слух, а на все чувства. Даже одно звуковое и зрительное воздействие неизбежно касается не только зрения и слуха, но и других чувств, ибо телесная природа наша едина. Телерадиовещание воздействует чрез зрение и слух на всего человека. И тело, и душа подвергаются искусному бесовскому наваждению. Зрение и слух оказываются вратами, чрез которые главный стратегический удар сатаны нацелен на душу.

Князь мира сего, как главный архитектор нашей цивилизации, с помощью теле-радио передач, звуко-видео записей и газет отвлекает наш ум от молитвы и Бога, а это уже почти победа. Ибо ум, увлеченный вниманием во внешнюю страну, добровольно подлежит власти князя мира сего, теряет всемогущий покров Креста Христова, слепнет в рассуждении лжи и истины, пагубы и спасения. Даже без газет, без теле-радио эфира ум наш почти непрестанно атакуется всевозможными помыслами, которыми великий гипнотизер разрушает единство и мир в душе. Нужно быть просто безумным, чтобы усугублять успех сатаны собственным усердием к чтению газет, к заполнению душевного дома опустошительной видео- и звукоинформацией.

Если даже неодушевленный храм Господь называет своим домом – домом молитвы, и изгоняет из него всех торгующих, то тем более подобает хранить всяким хранением храм одушевленный. Мы же превращаем храм души в вертеп бесов-разбойников, в грязную проходную, чрез которую, сменяя друг друга, минуют новости, впечатления, образы, мысленные и чувственные наваждения: есть место всему, кроме Бога. Всевозможная информация внешнего мира подобна зияющей бездне: вместить ее немыслимо, можно быть лишь поглощенным ею. Увлекая ум новыми и новыми событиями, информацией, образами, великий гипнотизер искусно втягивает нас в пустоту бездны. При этом обольщенный и помраченный ум мнит себя богатеющим. Не только грех приобщает к аду прежде ада, но и увлечение информацией, которою так богата область князя мира сего. Даже узнав все, что знает сей гений зла, мы не увидим в подлинном свете ни мир, ни себя. Безблагодатный гений падшего ангела знает и умеет все, кроме самого главного, кроме знания и искусства, которое даруется Богом. Антихрист, как совершенство «тайны беззакония», вместит все сатанинские знания, навыки и искусства, но он останется вне безмерно превосходнейшей премудрости Божией, премудрости Креста Христова – предвечной и непобедимой.

Мы забываем о своем царском достоинстве, о том, что сердце – храм, и в нем – престол Божий. Сердце есть царский престол для Царя царствующих, а мы, увлекаясь во внешний мир, соделываем его бесовским седалищем. Лишь устраняясь мира и всего, «яже в мире», мы можем познать и объять мир не только земной, но горний и преисподний. Такое познание и обладание даруется Духом Святым, «Иже везде сый и вся исполняяй». Даруется причастникам Креста Христова, которые молитвенным вниманием ума безмолвно сосредоточены в сердце.

Ученые малые и великие пытаются объяснить мир, наполеоны малые и великие пытаются завладеть миром, но подлинно знать и подлинно владеть дано лишь святым, которые соцарствуют с Царем царствующих. Молитвенное пребывание в сердце Креста дарует высочайшее знание, высочайшие власть и свободу. Власть, знание и свобода превосходнейшие тех, какие мнит иметь «церковь лукавнующих» и ныне, при малых антихристах, и перед концом мира, при великом антихристе.

Область так называемого подсознательного является не частью человеческой природы, как считают иные ученые, а есть часть природы демонической. Ложное учение о сфере подсознания клевещет на Творца и на венец творения, ибо расценивает зло не как адское наваждение, а как прирожденное человеческое свойство. Начальник бездны, как тайный автор всех лжеучений, скрывается за ними ради удобнейшего пленения душ. Каждое из лжеучений устраивает нам прекрасную засаду: нет воздействия демонических энергий, а есть присущая человеку сфера подсознания, есть борьба классов и многое тому подобное. Демоническая совокупность лжеучений, видео- и звуковых образов, мысленных и чувственных наваждений оказывает сильнейшее греховное воздействие на жизнь человечества. Это непрестанная видимая и невидимая брань «церкви лукавнующих» против Церкви Божией. Вольным восприятием слова, образа, учения, наваждения демонического душа приобщается разрушительной энергии ада и в той или иной степени принимает сатаническое подобие.

Услышать голос, увидеть взгляд, несущий демоническую энергию, является для души искушением. Естественная реакция души – быть подальше от людей, несущих демоническую энергию. Смертоносная сила злого взгляда и голоса причиняет душе глубокую рану. Болезнь от души может передаться и телу. Злой, лукавый, сладострастный и тому подобный демонический взгляд в исходной основе своей является гордым. Именно гордость несет разрушительную греховную энергию, которая чрез зрение и слух устремляется в наши души, поражает их демоническим ядом. Для души, которая не ограждается силой Креста и Молитвы, соприкосновение с демонической энергией вызывает болезненные, пагубные последствия. Душа заболевает грехом, и иногда настолько, что уже сама ищет сообщения с сатаническим миром.

Демоническая энергия воздействует на нас явно и тайно, непрестанно и многовидно. Сатанической сетью опутано все, и это не удивительно: с момента падения Адама мы живем в области князя мира сего, в области греха и смерти духовной. Первый человек чрез вольное восприятие смертоносной демонической энергии, которую несли слова змия-обольстителя, смертию умирает. Вкушение плода от древа познания лишь видимо подтверждает и завершает то тайное богоотступничество, которое происходит в душе Адама в момент вольного восприятия демонического совета. Главная пагуба совершается еще до вкушения, в то время, когда ум Адама оставляет Царство Божие, сущее внутрь сердца, и влечется вниманием навстречу демонической энергии, во внешнюю область князя мира сего. Внимая совету духа нечистого, духа лживого и гордого, Адам отчасти уподобляется советчику, и так утрачивает рай и достоинство царя прежде изгнания из рая, прежде суда Божия.

Бог дает власть сатане мучить праведного Иова великим мучением и лишением, ибо – за победу над сатаною в сугубых искушениях – хочет сугубо наградить и увенчать его. Подобно сему Господь, по особому милосердию и предведению, испытывает святого Царя и святую Державу великим испытанием, чтобы увенчать великою славою по образу Своего Царства и Силы и Славы. Даже если Россия уже никогда не возродится как великая православная Держава и умрет под тяжкою пятою сатаны, и последние святые будут убиты, а святыни попраны и осквернены наглою мерзостью запустения – даже тогда умрет лишь физическое тело России, умрет тленное, все равно подлежащее кончине при конце мира. Но вся злоба ада совершенно бессильна погубить или принизить нетленное величие той великой освящающей жертвы, которую приносит Россия в лице святых на всем историческом протяжении своего Крестного Пути. Жертву приносит не только видимую, но и ту, про которую сказано: «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит»[54].

Россия существует не только в протяжении историческом и географическом, но и в неизмеримо важнейшем протяжении духовном, молитвенном – протяжении Креста Христова. Именно за сие сокровенное качество, умом человеческим необъемлемое, Россия именуется – Святая Русь, Святая Держава. Как государство, как историческая, географическая, культурная, экономическая, военная, политическая, национальная величина Россия имеет пределы, а как Святая Держава она беспредельна и уже выше своего имени – живет в вечности, в Боге, недосягаема для злобных, человекоубийственных замыслов всемирной «церкви лукавнующих».

Как государство, как физическое тело, Россию можно расчленить, уничтожить, сделать колониальным придатком мировой сатанической империи, той империи, в которой должен воцариться антихрист. Но жертвенный и молитвенный дух России – то беспредельное, что невместимо вмещается в пределы сего государства – власти тления, власти князя мира сего не подлежит. Сколь бы искусно и продолжительно ни изощрялись сатана и его наместники в уязвлении физического тела России, в попрании ее святых и святынь, в совращении душ, но все силы ада бессильны пленить и осквернить Царство и Силу и Славу, сущее в сердцах, которые жертвенно и молитвенно причастны Святой Предвечной Державе – Державе Креста Христова, Державе Небесного Самодержца.

Придет час, и сила князя мира сего, слава и богатство его цивилизаций, многообразие грехов видимых и невидимых минуют, как день вчерашний: взыщешь и не обрящешь. Час сей предустановлен в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Но и прежде сего часа – часа Страшного Суда – многоличинный мир сатаны побежден по свидетельству Господню: «В мире скорбни будете: но дерзайте, Аз победих мир» (Ин. 16:33). Причастниками сей Предвечной Победы становятся все восприемники Креста Христова.

***

Совершается искусная подмена: сфера демоническая объявляется подсознательной сферой человека. С помощью такой подмены исключается любая борьба с главным врагом нашего спасения. Теперь, под видом человеческих мыслей, желаний и ощущений, диавол может пленять нас любым видом беззакония. Самое желание совершенства становится подконтрольным аду, и ведет к совершенству… в гордыне.

Все разнообразие и великолепие сатанинской культуры, экономики, все богатство греховных переживаний, вся мудрость ученых и еретических мудрований призрачны уже ныне, а окончательно расточатся в час Страшного Суда, в час Господень. Область князя мира сего призрачна ныне только для причастных Силе Креста, а в час Господень сия истина соделается очевидною всем, даже самому князю, который будет навечно ввержен в озеро огненное и серное. Область князя мира сего призрачна, злосмрадна и во внешнем богатстве сатанинских цивилизаций, и во внутреннем богатстве греховных ощущений. Без причастия Кресту Христову невозможно почувствовать злосмрадие греха, невозможно отделить естественные желания души и тела от страстных примесей греховного яда, искусно привносимых начальником всякого греха и беззакония.

В самих по себе душевных и телесных потребностях нет греха. Греховный смрад привходит от силы сопротивной чрез добровольное восприятие умом ее искусных внушений. И телесные, и душевные, и духовные грехи по природе своей злодуховны. А потому не телесные подвиги даруют свободу от телесных и прочих согрешений, а только подвиг духовной брани. Один из примеров тому – преподобная Мария Египетская, которая 17 лет, несмотря на жизнь в пустыне и скудную пищу, горела в блудном огне. Только духовная, умная, как говорят святые отцы, сила зла могла поддерживать этот огонь, и потому потушить пламень страсти можно было лишь победою в духовной брани с духом нечистым.

Подобным образом и все остальные греховные страсти возжигаются и питаются сумрачным адским огнем вечной муки. Еще прежде вечности мы причастны сей муке в своих согрешениях, особенно в коренном и главном из них – в гордости. Сумрачный огнь гордости, поядающий душу, намного утонченнее телесного жжения. Если пресыщение полагает предел телесным грехам, то гордость беспредельна и неутомима, бездонна, как сама бездна. Только святые в телесных и духовных желаниях и действиях чисты от этой лукавой примеси. Еда, сон, молитва – все у них исполнено Божественной простоты. А у нас и молитва с примесью посторонних помыслов, и сон не бесстрастный, и еда с услаждением, и доброе дело с тщеславием, и умная мысль с гордостью. У грешных все сложное – человеческое вкупе с бесовским. Чем больше гордости, тем больше лукавой примеси во всяком слове, деле и помышлении. К примеру, естественное для человека и простое само по себе детородное движение в теле дух нечистый усложняет смрадом сладострастия. Простое движение, если по нашей воле не поддерживается сумрачным пламенем ада, быстро утихает. Зато при сочувствии ума, воли и сердца человек становится одержим блудным пламенем.

Святая Церковь благословляет брак, но брак целомудренный, а не отравленный ядом сладострастия. В таинстве Брака мы получаем благодать Божию, необходимую для чистого супружеского сожития. Сила от благодати хранит брачное ложе от пламени адского и путеводит супругов чрез чувственное и плотское к духовному. Но благодать не насилует свободу человека, и по совершении таинства брака супруги в погоне за чувственным наслаждением могут превосходить скотов несмысленных. Ибо отец блуда даже в естественную форму супружеского сожития умудряется вносить зло и беззаконие. Животное послушно закону своего естества, а человек, злоупотребляя царским правом свободы, снимает с себя венец и предается в плен безобразию страстей.

Так по праву свободы человек сочетается с источником всякого беззакония. Сочетается чрез восприятие своим умом внушений и наваждений ума сатанинского. Только святые вполне свободны от всякого сочетания с духом пагубы. Подзаконная начальнику беззакония современная наука любой грех, даже противоестественный, содомский, расценивает как потребность человеческой природы, ее подсознательной сферы. Совершается искусная подмена: сфера демоническая объявляется подсознательной сферой человека. С помощью такой подмены исключается любая борьба с главным врагом нашего спасения. Диавол внушением человеку мысли о том, что диавола нет, одерживает колоссальную победу: теперь, под видом человеческих мыслей, желаний и ощущений, он может пленять нас любым видом беззакония. Самое желание совершенства становится подконтрольным аду и ведет к совершенству в гордыне.

Злодуховная лживая сила внушения парализует в первую очередь ум, и человек, даже понимая, что это не так, не может и не умеет возразить, поневоле подчиняется наглой логике служителя ада. Иначе и быть не может: противостать лукавству «церкви лукавнующих» без помощи Божией невозможно. Особенно невозможно в периоды плена, когда сатане и его наместникам попущено обладать целыми странами и народами. Многие поколения оказываются во власти гипнотической лжи. В отношении их суд у Бога особый, ибо одно дело жить при Помазанниках Божиих, а другое – при помазанниках сатаны. Жить при Торжестве Православия или при торжестве беззакония, при мертвящем дыхании ада.

Встреча с демоноподобным человеком оставляет разрушительный след в душе: чуткое сердце всегда это чувствует. Насколько опаснейшим должно быть воздействие антихриста! Силой сего воздействия будет такое обольстительное внушение, какому еще не подвергались народы. Лишь «малое стадо» верных Господу не воспримет внушение, которым антихрист станет поражать и уловлять души в плен вечной пагубы.

…Первым всю силу мертвящего адского дыхания, идущего на Россию, ощутил на себе святой Царь-мученик Николай Второй. Тезоименитый святителю Николаю, он в своем царском и священническом служении, как и святитель, дерзновенно являет собою «правило веры и образ кротости», приобретает «смирением высокая, нищетою богатая». Тем смирением и нищетою, которые всегда были свойственны Государю, а особенно обнаружились и подтвердились в величественном отречении от престола. В том отречении, которым он побеждает и предателей, и врагов – видимых и невидимых. Само имя Николай в переводе с греческого означает: побеждающий народ.

«Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его»[55]. Так свидетельствует Господь, и истинно свидетельство Его: святой Царь Николай Второй, побеждающий жертвенным восприятием Креста Христова, становится сотаинником и сопрестольником Предвечного Совета Пресвятой Троицы.

Никогда нет случайности в том святом имени, какое дается нам при крещении. Имя выявляет духовную особенность каждого из нас и свидетельствует о сообразности тому святому, имя которого мы принимаем. Однако святое имя не лишает свободы, не ставит в магическую зависимость, и мы можем жить либо сообразно своему имени, либо вопреки ему – в угоду диаволу. Чем святей человек, тем сообразнее своему святому имени, тем ближе к той неповторимой духовной сущности, которая именем обозначена. Тайна святости, а, значит, и святого имени такова, что все святые и единым Духом живятся, и каждый неповторим. Поэтому неповторимы и святые единого имени – святитель Николай и Царь–мученик Николай Второй.

Побеждающим «и ныне и присно и во веки веков» является только восприемник Креста Христова. Во всей полноте славу, величие и силу такого восприятия являет святой Государь. Залог восприятия Креста и Победы, полученный в таинстве Крещения, Царь-мученик и сокрывает в глубине сердца, и обнаруживает, раскрывает всем своим житием. Но сокрывает более, нежели обнаруживает, и потому в великой своей святости остается непонятым многими современниками и потомками.

Непонятым ближайшими к престолу людьми, которые, как Иуда, изменили и предали, потребовали отречения от престола. А Государь, подобно Христу, не раздражается на предательство, не укоряет изменников, только в дневнике появится запись: «Кругом трусость, обман, измена». Ибо Государь за очевидным предательством и требованием отречения слышит сокровенный зов Божий – зов идти на Голгофу. К сему зову, прозвучавшему в день отречения, Царь царей приуготовлял Государя уже давно: и рождением в день Иова Многострадального, и миропомазанием на Царство, и извещением через пророчества, и многими другими событиями, обстоятельствами внешней и внутренней жизни. День отречения от престола становится средоточием жертвенного пути святого Царя-мученика. Именно в сей день сокровенная готовность к жертве подтверждается и очевидно – величием священнодейственного поступка. Приносится духовная жертва – умом, сердцем и волей. Именно в сей день совершается восшествие на Крест духом – в глубине сердца. Спустя время, за духом взойдет и тело.

День жертвенного отречения от престола и день убиения становятся для святого Государя единым Днем и единою Жертвою, принесенною по образу Предвечной. Жертва бескровная, священнодейственно принесенная в сокровении сердца в день отречения соединяется с мученическим закланием в день убиения. В день отречения и убиения царское служение Николая Второго соединяется во всей полноте со служением священническим. Так в лице святого Царя-мученика Господь предизображает царское и священническое служение России – служение жертвенное, освящающее душу и тело народа православного.

Путь России всегда был жертвенным, а после отречения святого Царя от престола соделывается жертвенным сугубо, жертвенным по преимуществу и во всей полноте. День отречения и убиения святого Царя знаменует, что «прииде час» для России прославиться вслед за Государем великою царскою и первосвященническою славою Креста Христова. Слава сия до поры сокровенна, как сокровенна и слава святого Царя.

Господь, приуготовляя Святую Державу к царскому, жертвенному венцу, налагает на нее три сатанинских язвы, три искушения, три пленения – руками монголов, руками поляков и самое совершенное во зле – руками иудеев. Трижды был искушаем Иисус в пустыне от диавола – трижды, по образу Господа, искушается и Святая Держава. В трех искусительных предложениях, которые делает диавол Иисусу, сосредоточивается вся полнота и все разнообразие адского зломудрия. Первым предложением – претворить камни в хлебы – прикрыто искусительное намерение пленить телесную природу человека, но Господь отвергает лукавый совет словами: «Не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе исходящем изо уст Божиих»[56].

Вторым предложением – «верзися низу с крыла храма: «писано бо есть, яко ангелом своим заповестъ о тебе, и на руках возмут тя…»[57], – прикрыто искусительное намерение пленить духовную природу человека посредством ложного, не к месту, употребления Божественного Слова. Сей лукавый еретический совет Господь отвергает Словом Писания: «Не искусиши Господа Бога твоего»[58].

Третьим предложением – дать все царства мира и славу их, если, падши, поклонится диаволу – прикрыто искусительное намерение пленить всего человека. Сей лукавый совет Господь решительно и победительно отвергает: «Иди за Мною, сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши. Тогда остави его диавол: и се, ангели приступиша и служаху ему»[59].

…В историческом протяжении власть ада над Святой Державой продолжается уже 77-й год. А в измерении духовном, годами неизмеримом, сила плена побеждена в самом начале великим жертвенным подвигом святого Царя. В лице Николая Второго Россия победно – в последний и решительный раз отрекается от сатаны и всех дел его. Отречься от сатаны за всю Державу Царь-мученик имел высочайшее право, дарованное ему Богом при миропомазании на Царство. Но и с Державы, с народа ответственность не снимается. Отречение, произнесенное Государем, должен вслед за ним подтвердить и народ терпеливо-мужественным восприятием Креста Христова. Ибо отречение от сатаны и всех дел его всегда по своей духовной природе жертвенно. Иначе это не отречение.

В день отречения и заклания – единый для Государя и государства, – ад торжествует: нет более Удерживающего. Ад рукоплещет: все идет по сценарию начальника «тайны беззакония». С того дня почти восемьдесят лет не прекращается безумное адское рукоплескание. Безумное потому, что ад рукоплещет собственной нескончаемой муке – пагубе, предвечно определенной в Совете Пресвятой Троицы. Даже тысячелетия бесовского торжества являются перед лицом Божественной Вечности минувшим мигом, в безвесть ушедшим.

Искушение человека пленом сатанинским начинается с падения Адамова и продолжится до скончания века, не прекращаясь ни на один день, час и мгновение. Есть периоды в мировой и русской истории, в жизни каждого человека, когда, по особому промыслу Божию, «тайне беззакония» попускается мучить нас сугубым мучением, сугубым пленением. Мучение России руками иудеев становится самым совершенным из всех мучений и пленений, какие только знала история мира сего. И это не случайно: Сам Господь соделывается жертвою людей, совершеннейших в гордости, злобе, зависти и лукавстве. По образу Господню именно рукой иудеев пленяет сатана святого Царя, и это предзнаменует пленение России. Чем совершенней и искусней проявляет себя злоба всех, исчезающих в безвесть, тем победоноснее слава Святого Царя и Святой Державы. Ныне сие очевидно лишь для причастных Кресту Христову, а при конце мира станет очевидным для всей вселенной.

Никто не вправе обвинять иудеев как народ, как создание Божие. Мы лишь свидетельствуем об известном всему миру, в том числе и самим иудеям. Невместимый Господь вмещается в среду иудейского народа, ибо предведает, что именно сей народ будет требовать распятия Господня и произрастит антихриста. В среде еврейского народа воплощается и тайна спасения в лице Христа, и «тайна беззакония» в лице антихриста. В этом есть Божественная закономерность: Христос жертвенно благоволит родиться в том народе, который воспринял и взращивал в своей душе семена гордости, семена «тайны беззакония». Господь идет взыскать и спасти прежде всего тех, кому больше угрожала погибель от начальницы погибели – гордости, единосущной с сатаною.

Приход Христа вносит в среду еврейского народа благое разделение, ибо так – при Солнце Правды – обнаруживаются и многочисленные восприемники «тайны беззакония» и «малое стадо» восприемников жертвенной славы Креста Христова.

Третий плен, как наисовершеннейший во злобе, является для России последним, а четвертому не бывать. Шествие разрушителя, конечно, будет продолжаться до кончины мира, но уже в иных формах, в иных личинах. В личинах монгольского и польского плена сатана потерпел поражение: Россия дважды отрекалась от него. Ныне начальник ада, в предчувствии третьего сокрушительнейшего поражения, усугубляет и изощряет свою злобу.

***

Власть на земле, малая и великая, устрояется либо по подобию Небесной – созидающей и удерживающей от пагубы, либо по подобию адской – разрушающей и влекущей в смертельные объятия греха. В обоих случаях власть является глубокой тайной Божией, вмещающей либо благословение, либо попущение Господне.

Даже внутри Церкви диавол ради торжества беззакония может действовать под видом точного соблюдения законов. Так иудеи, ревностные блюстители закона и субботы, завистливо распинают Христа за то, что Он приносит благодать – превосходнейшую закона и субботы. Закон без благодати мертвит, а благодать и без закона живит. «Благодать Божия, – как говорил отец Иоанн Крестьянкин, – это Сила Божия, действующая в человеке через веру в Иисуса Христа». Без сей Силы Божией мы, даже соблюдая все законы и установления церковные, делаем лишь вид благочестия, не имея силы его ни в слове, ни в мысли, ни в деле. Священник без силы благодати Божией, без силы молитвы служит безрадостно, хотя бы и соблюдал старательно законоположения церковные. Такой священник в ревностном соблюдении буквы устава может даже, по внушению лукавого, совершать преступление против духа Божия, вносить нестроение в жизнь Церкви, калечить человеческие души. К примеру, по благословной причине, точно бы из чувства благоговения к Таинству Причастия, такой священник может препятствовать многим людям приобщаться Тела и Крови Христовых.

Был случай, когда в день престольного праздника Богоявления, храм, обычно пустой, наполнился народом, а священник, под предлогом неготовности людей, многих и многих лишил и Таинства Покаяния, и Таинства Причастия. Люди подходили к сему ревностному законнику во время исповеди и отходили – не разрешенные от грехов – с тенью смущения и печали на лице. Праздник стал поводом к душевному омрачению.

Не случайно, а только по зову Божию приходит человек на исповедь: «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обременении…»[60]. Поэтому каждого исповедника пастырь должен встречать с материнской бережностью и заботой. Только лукавому на радость и ревность о законе не по разуму, и небрежность в исполнении дела Божия. Разумная мера определяется не умом человеческим, а по внушению благодати. Церковный устав, правила святых апостол, святых отец, вселенских и поместных соборов не могут быть единственным руководством всегда и во всем. Есть обстоятельства, ситуации, без руководства благодати не разрешимые.

Церковный устав и правила рождаются при участии благодати. Лишь при участии благодати они могут и применяться. Очень опасно полагаться лишь на свой разум в применении устава и правил, ибо сам по себе человеческий ум без помощи благодати легко и незаметно поддается воздействию куда более сильного ума сатанинского. Даже малейший из бесов, по свидетельству преподобного Серафима Саровского, может одним когтем весь мир опрокинуть. Мир человеческий держится только по милости и благодати Божией, по молитвам Пресвятой Богородицы и святых. Поэтому отступление от благодати Божией в каждом из человеческих сердец усиливает разрушительное присутствие сатаны в нашем мире, в каждом граде, веси и доме, в каждом монастыре и храме. Разрушительная власть князя мира сего значительно усиливается или ослабевает в зависимости от того, кто стоит во главе дома, веси, града и государства, кто является настоятелем, владыкою и патриархом в Церкви.

Власть на земле, малая и великая, устрояется либо по подобию небесной – созидающей и удерживающей от пагубы, либо по подобию адской – разрушающей и влекущей в смертельные объятия греха. В обоих случаях власть является глубокой тайной Божией, вмещающей либо благословение, либо попущение Господне. Посему и сказано: «несть власть, аще не от Бога»[61]. Самодержавная власть, особенно в лице святых государей, является благословением Божиим народу и Державе. А власть князя мира сего, которая прикрывает себя коммунистической, демократической и другими личинами, есть попущение Божие для наказания, испытания и жертвенного освящения сердец наших. И благословение, и попущение бывают нашего ради спасения. И в том, и в другом постигается непостижимая любовь Божия к человеку.

Для духа тьмы личина коммуно-демократического правления отнюдь не высший пилотаж. Искуснейшим «художеством» для князя мира сего являются власть и мудрость, прикрытые церковною ризою. Вечным примером тому служат богоубийственные замыслы и дела иудейских священников, которые под благими предлогами, используя слова Священного Писания, гонят и распинают Господа. С тех пор зломудрие начальника ада не притупилось, напротив, по мере возрастания «тайны беззакония» все более изощряется. Сатана уже не довольствуется тем, чтобы восставать на Церковь Божию атеизмом или легионом ересей. Неусыпный во злобе дух незаметно проникает в недра самой Церкви, коварно уловляет некоторых православных и через них сеет семена разрушения.

Так некогда был уловлен Иуда Искариот – прообраз всех предателей Христовых и в малом, и в великом, и в слове, и в деле. Предательство, отступничество от Господа и Матери-Церкви совершается исключительно по внушению лукавого, который первым отступил от Бога. Через таких отступников, явных и тайных, через наши грехи диавол получает долю власти в церковной ограде. Власти тем большей и разрушительной, чем выше иерархическое положение согрешающего или отступника.

В жизни и отдельного человека, и народа великому благословению неизбежно предшествует или последует великое попущение Божие. Подобное же мы наблюдаем в жизни церковных приходов, монастырей, в жизни всей Православной Церкви. Благодать Божия то усиливает свое действие в Церкви, то сокрывается, и тогда на души опускается невероятной тяжестью черное демоническое облако, тогда усиливаются разъединения и раздоры церковные, умножаются всевозможные нестроения, скорби. Благодать Божия то носит на крылах мира и радости, то оставляет нас один на один с собственными немощами и грехами. Так Господь воспитывает душу ценить благодать, чтобы мы уже не теряли ее, и среди великого испытания скорбями, по слову святого апостола Павла, преизобиловали радостью[62]. Без благодати преизобиловать радостью невозможно. Только с помощью благодати мученики во время мучений преизобиловали радостью.

…Как человек бывает оставлен благодатию, так и в жизни церковного прихода, монастыря бывают духовно тяжелые периоды оставления благодатию. Мы с готовностью принимаем мир и радость от руки Божией, а скорбь оставления благодатию понести не желаем. Благословение принимаем, а на попущение ропщем, не хотим с мужеством, благодарением и смирением претерпеть его. Претерпеть так, как претерпел праведный Иов Многострадальный: благодаря Бога за скорби, мы побеждаем начальника скорбей – сатану. А ропот, смущение, печаль или раздражительный протест при виде находящих искушений умножают, продлевают скорбь сердца и веселят злобным веселием нашего сопротивника.

Россия, подобно праведному Иову, чрез князя мира сего лишается многих Божиих дарований. Знаменем всех лишений становится отъятие у Державы Царя православного. Великое благословение сменяется для России великим попущением и испытанием. Если народ наш со смирением возблагодарит Господа за сию язву сатанинскую, то наследует, подобно Иову, еще более великое благословение Божие. А пока язва не оставляет нас: Господь с терпением ожидает нашего обращения к Нему, покаяния и благодарения. Благодарение выше обращения и покаяния и может возникнуть лишь в глубине смиренного сердца. Из десяти прокаженных, которых Иисус избавил от тяжкого недуга, лишь один воздает благодарность Господу. Один из десяти – такое соотношение выражает не частный случай, единожды совершившийся, а общее состояние наших сердец: мы в своем большинстве склонны просить и получать, а не благодарить и жертвовать. Среди стран мира сего Россия является тем прокаженным, который благодарит за исцеление, и так побеждает сатану – отца всякой неблагодарности.

В Таинстве Причастия в Святых Дарах мы восприемлем не только мир Христов, но и жертвенность страданий Христовых. Приступая к Чаше Господней, мы приобщаемся ко всей полноте Креста Христова, восприемлем в сердце залог и жертвенного подвига Страстной Седмицы, и преизобильной радости Воскресения. Искать в таинствах Святой Церкви только дарований и утешений было бы тонким духовным грехом, корень которого в гордости. Так мы лишаем себя царственной полноты Креста Христова.

Приступающие к церковным таинствам только ради одного утешения духовного, без готовности к жертвенному освящению скорбями, легко отпадают от Церкви, когда наступает година искушений. Рано или поздно скорби обязательно последуют. Ибо не человеческой, а Божией волей и силой совершаются таинства. Священнодейственная сила таинств, по существу предвечная, не ограничивается временем их совершения. Залог великих Божественных дарований, полученный, например, при святом Крещении и Миропомазании, не ослабевает, не исчезает с течением времени, а помогает человеку своею благодатною силою. Помогает тем сильнее, чем более мы восприимем Крест Христов. Сей залог мы иногда погребаем грехами, и благодать отступает, однако не безвозвратно: при первом же вздохе покаяния, обращенном от всей души к Богу, благодать оживляет сердце.

Чрез восприятие таинств мы получаем и благословение, и милостивое попущение скорбей. Благословение преподает освящение, мир и радость, а попущением скорбей Господь испытывает нашу верность полученному освящению. Не случайно же после причастия бывает искушение от врага, который действует обычно через подставных лиц и наемников, через внушение греховных и прельстительных помыслов, через воздействие на душу искуснейшим духовным смешением лжи и истины. За освящение святыми церковными таинствами сатана мстит искушениями и отдельному человеку, и целой Державе. Бог попускает сему быть, чтобы освящение, дарованное благодатию таинств, мы подтвердили и собственным произволением, собственным участием в царственных страстях Христовых. Бог попускает сему быть, как и в случае с праведным Иовом, чтобы усугубить благословение и увенчать нас.

Но не всякая жертва угодна Богу, а только та, которая приносится по образу Христова смирения. Жертва гордого сердца своим злосмрадием услаждает диавола и привлекает не благословение, а проклятие. Благоугодна жертва Авеля, а жертва Каина отвергается.

Наперекор и взамен всему Христову диавол искусно выставляет антихристово, прикрывая его личинами благочестия и паразитируя на жизнодательной силе христианства. Взамен святых мощей, оклеветанных и поруганных, выставляет для ложного поклонения лжемощи вождя сатанической революции Ульянова (масона 31-й степени). Взамен Крестных ходов и молебнов организует демонстрации и митинги. Мучеников христианских подменяет лжемучениками – разномастными борцами за народное благо. На месте Помазанника Божия и самодержавной монархии строит коммуно-демократическую диктатуру во главе со своими наместниками. Молитвенную жизнь храмов Божиих замещает музейным и другими видами культурно-демонического плена…

Невозможно счесть все множество личин, которыми «церковь лукавнующих» во главе с сатаною пытается противостать святым ликам церкви Божией. Сатанисты для пущего обольщения простодушных могут даже приступать к святым таинствам церковным, но не ради получения благодати, а ради поругания Божественных Святынь. Например, известны случаи, когда Святые Дары сознательно выплевывают. Однако Бог поругаем не бывает. Можно осквернить вещество святыни, но не благодать и не Божество, ее освящающие. Одному подвижнику было открыто, как во время причастия Огнь Божества уходил в сторону алтаря от приступавших недостойно к Чаше Господней. А другой подвижник видел, что перед уничтожением храма все святые, покидая освященные изображения, поднимались на небо. Иуда Искариот, как предатель, приемлет на Тайной вечери не Тело и Кровь Христовы, а лишь хлеб и вино. Приемлет не искупление и очищение, а суд и омрачение, вмещает не Бога, а сатану. Поэтому Евангельское Слово свидетельствует, что Иисус «омочь хлеб, даде Иуде Симонову Искариотскому. И по хлебе тогда вниде в онь сатана»[63].

Приятие таинств по Иудину образу не только не сообщает благодать, но, напротив, соделывает человека законным вместилищем нечистого духа. В подобном состоянии душа уже всецело в руках пагубы и становится почти безнадежною для спасения. Вечным свидетельством сему соделывается позорная кончина Иуды Искариота.

«Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[64]. Так, лишившись всего, благодарит Бога праведный Иов Многострадальный и получает в ответ сугубое благословение. Так в своих величайших лишениях благодарит Бога и Святая Русь сердечными устами Собора новомучеников и исповедников Российских во главе со святыми Царем и Патриархом. Великая жертвенность, великая любовь и великое благодарение нераздельны в своем устремлении к Богу. Невозможно идти на мученический подвиг, не благословляя Бога в своем сердце. Жертвенное освящение – это уже и есть благодарение Богу. Благодарение самим делом – мученическим подвигом любви к Богу.

Слава Богу! Частое, неспешное, внимательное повторение сих слов является могущественным духовным средством сохранения мира в душе во время скорбей, гонений и клевет. Слава Богу! Чудодейственная сила сих благодарственных слов без промедления, тотчас угашает в сердце темный адский огнь ропота, недовольства, смущения, недоумения, раздражения и других видов разрушительной демонической энергии. Слава Богу! Всего два слова, а сатана исчезает прочь от их величественной Божественной Силы. Не лукаво, не устами только, но и сердцем подобает произносить: слава Богу! Ибо Сила Божия не бывает присуща устам лживым, внешне благодарящим, а внутренне далеко отстоящим от Господа. Подлинное благодарение вводит в душу чудный мир и радость, хотя бы человека обстояли одни скорби. А личина благодарения – личина и есть: она прикрывает греховное смятение и неустройство, бесчиние душевное.

Жертвенная, смиренная покорность воле Божией, благодарение Богу за все скорби и радости, любовь к врагам не могут быть поводом для покорности князю мира сего, для признания законности беззаконий сатанинских. Есть тончайшая грань духовная между всецелой покорностью благой воле Божией и мужественной борьбою со злой волей сатаны и его наместников, которые не без ведома Божия угнетают нас. Есть грань между любовью к врагам как созданию Божию и отвращением от их беззаконных дел и замыслов: не может быть любви к «церкви лукавнующих». В сокровении сердца мы за все благодарим Бога, в том числе за попущение власти князя мира сего, за испытание нас тягчайшим сатанинским игом. Но испытание Бог посылает нам не только для благодарения, а и для подвига жертвенного освящения – единого с благодарением.

В испытании игом сатанинским мы должны обнаружить себя истинными воинами Христовыми. Господь посылает нам Крест не только для благодарения, а и для жертвенного восприятия, для мужественного и решительного боя с «церковью лукавнующих», для сокровенного причастия Предвечной Троичной Победе над легионами сатаны.

Мы благодарим, за пагубной рукой сатаны постигая руку Божию, и так сокрушаем начальника пагубы. Благодарим за испытание, а само испытание с помощью Божией побеждаем. Благодарение за все не есть безразборное соглашение со всем находящим. Напротив, благодарение доброе утверждает, усугубляет, а злое умаляет, сокрушает. Благодарением Богу мы тотчас противостаем диаволу, и он, несмотря на все свои злоискусные навождения и пленения, не имеет удела в нашем сердце. Чрез благодарение Богу мы признаем во всем совершающемся, благом и скорбном, не власть князя мира сего (чего бы ему так хотелось!), а благословение или попущение Божие. Чрез благодарение Богу мы отрицаемся сатаны и с жертвенным смирением восприемлем спасительный Крест воли Божией. Сей крест – стоит восприять Его – сокрушает все наваждения и ухищрения великого злоискусника, обращает их к нашей славе.

Воля Божия не может быть вне Креста, вне освящения: Крест Христов и воля Божия нераздельны: воля выражается чрез Крест. Жить по воле Божией – значит идти путем Креста, путем жертвенного освящения и благодарения. Чем более мы восприемлем Крест Христов, тем полнее живем по воле Божией, по образу и подобию Божию.

***

Молитвою о властях начальствующим лицам подается от Бога благословляющая и удерживающая сила. Мы не были усердны в молитве о государях православных и утратили власть, чрез которую на нас и Отечество наше нисходило обильное благословение Божие. Взамен мы получили наместников сатаны, и опять не проявляем молитвенного усердия, не обращаемся к Царю царствующих и Господу господствующих о даровании России предержащей власти.

Иные из нас приходят в безнадежность при виде нестроений церковных и величайших опустошений и разрушений, которые претерпевает Россия от беспощадной руки сатанинской. Великий гипнотизер старательно наводит сомнение: по грехам, лжеверию и безбожию нашего поколения Россия уже не в силах возродиться и должна вот-вот погибнуть, уступив место новой демонической цивилизации. Но даже если сегодня наступит конец света или воцарится антихрист, и Россия не успеет принести плоды видимого возрождения – мы не должны ни малодушествовать, ни отчаиваться: Россия богата и велика плодом сокровенным. Сей великий духовный плод приносится Собором Новомучеников и исповедников Российских. Царство князя мира сего минет, как день вчерашний, а сокровенный плод, воспитанный в святых сердцах Крестом и Молитвой, пребудет во веки. Придет час, и царство князя мира сего расточится в мгновение ока: взыщешь его и не обрящешь, а сам князь будет навечно ввержен в озеро огненное и серное. Поэтому все нынешнее могущество сего пленителя и разрушителя иллюзорно, и не стоит при виде его приходить в безнадежие. Зато Царство Божие – сей сокровенный плод святых сердец, сие средоточие Креста – пребывает предвечно.

Молитва о Государе и Патриархе нужна не только Государю и Патриарху, но и нам, ибо все мы, молящиеся и не молящиеся, нуждаемся в том, чтобы «право правила» власть духовная и государственная. Молиться о других – живые они или усопшие – значит, молиться и о себе. Ибо все мы – ближние и дальние, малые и великие, грешные и святые, живые и усопшие являемся, как одушевленное творение Божие, единым человеком, единым Адамом. Сие единство зиждется Крестом. Тайна сего единства – тайна Молитвы, тайна Креста, чрез который простирается Божественная Любовь к человекам, сущим на небе, на земле и в преисподней. На небе Божественная Любовь ощущается человеком как чистое неизреченное блаженство, на земле – как блаженство, превозмогающее огнь скорбей и искушений, а в преисподней – как адская мука.

Молитва за преданных сатане, будь они здесь или во аде, действует на их души опаляюще. Воздействие молитвы, как и любой святыни, нестерпимо для них. Нестерпимо не для человеческой природы, которая изначально «добра зело», а для природы демонической, незаметно внедряющейся в их тела и души. Природа человека, причастного духу нечистому, настолько повреждается в своем уподоблении сему злоначальнику, что уже невозможно отличить человеческое от демонического.

Молитва о властях, духовной и государственной, имеет особое значение для благостояния всего мира и каждого из нас. Чем более высокою властию облечен человек, тем в сильнейшей молитвенной помощи он нуждается. Молитва поспешествует действиям духовного или светского властителя, освящает их, ограждает от коварства незримого злоначальника, привлекает Божие благословение. Чем выше власть, тем большей опасности подвергается начальствующее лицо от ухищрений и тончайших советов князя мира сего. Советов, искусно влагаемых и непосредственно в сердце начальствующих, и в уста их приближенных.

Молитвою о властях начальствующим лицам подается от Бога благословляющая и удерживающая сила. Благословляющая на дела и начинания спасительные и удерживающая от пагубных, совершаемых по совету лукавого. Мы не были усердны в молитве о государях православных и утратили власть, чрез которую на нас и Отечество наше нисходило обильное благословение Божие. Взамен, как попущение Божие, мы получили наместников сатаны, и опять не проявляем молитвенного усердия, не обращаемся к Царю царствующих и Господу господствующих о даровании России предержащей власти. Господь услышал бы наше прошение и одним мановением устранил власть лукавую и утвердил власть право правящую. Господь знает и слышит наше прошение еще прежде его зарождения в сердце. Слышит, но медлит иногда исполнять, чтобы мы потрудились молитвенно и ценили дарованное, как плод, выношенный во чреве. Ни одна чистая и искренняя молитва не остается напрасною. Господь дает по прошению сердца, однако не вопреки тайне нашего спасения.

По незнанию Божественного Промысла о себе и о мире мы можем погрешать в своих молитвенных прошениях, но Господь, как чадолюбивый Отец, с милосердием восполняет наше несовершенство самим ответом своим на детский лепет прошения. Господь подает отнюдь не обязательно по образу прошения нашего. Далеко не всегда мы получаем от Бога именно тогда и именно то, что просим. Но всегда Бог, безошибочный во временах и сроках, в мерах и судах Своих, дает по нашим молитвам все самое необходимое для спасения и освящения душ. Необходим плен – попустит быть плену. Необходимо благоденствие – благословит быть благоденствию. По немощи человеческой, по неведению премудрых путей Промысла мы молим: да минет нас Чаша сия. Но Господь посылает Крестную Чашу нашего ради спасения и воскресения. Посылает по образу собственной Чаши. Посылает в ответ на наше молитвенное прошение: так восполняется несовершенство человеческой молитвенной воли совершенством воли Божественной.

Перед восшествием на Крест Господь Иисус Христос молится: «Отче Мой, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты»[65]. Вечное Слово Евангелия свидетельствует: недостаточность, ограниченность молитвы человеческой восполняется превысшим совершенством Божества. На то и молитва, чтобы по ее слову чрез немощь человеческую сила Божия совершалась. Господь собственным Богочеловеческим примером учит и побуждает нас полагаться во время молитвы не на совершенство своего прошения, а на совершенство Божие: «обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты».

Сатана очень рад, когда мы в борьбе с ним и его наместниками используем оружие из адского арсенала. К нашей ревности по правде Божией великий злоискусник подмешивает свой гипнотический яд – раздражение, гнев, зависть, ропот, смущение, уныние, печаль. Даже малая капля сего яда греховного, попадая в сердце, отравляет весь наш состав, и вместо благого служения правде Божией, вместо победы над сопротивником мы им повержены в прах.

При выходе на брань с «церковью лукавнующих» мы пуще всего прочего должны блюсти сердце от стрел злобы. Злоба тотчас лишает покрова Божия и уподобляет нас ее начальнику – предвечно побежденному Крестом Христовым. Заражаясь от великого гипнотизера злобою, мы обезоружены и побеждены еще до начала брани. Прежде начала брани с нечестивым сборищем воззрим в свое сердце, рассмотрим состояние воли и ума. Если увидим себя причастными духу злобы даже в малейшей степени – воздержимся бросать вызов противнику дотоле, пока не утишим свои чувства и не вооружимся оружием мира. В состоянии страсти (ропота, раздражения и других видов злобы) мы не Богу послужим, как мечтаем о том, а сатане. Под видом брани с сопротивником мы действуем ему на радость. Под знаменем правды Божией невольно правду сию попираем. Устами возражаем служителям лукавого, а состоянием сердца оказываемся причастны их злобе. Довольно сей причины, чтобы полчища ада превозмогали над нами. Иной исход брани невозможен, ибо сила наших слов и поступков обессиливается, обескровливается злою змеей-вампиром, обитающей в нашем сердце. Пока не поразим сего древнего дракона в собственном сердце, ни наше слово, ни наше дело не будут иметь власти в борьбе с лукавым сборищем.

Бог попускает нам быть побежденными, чтобы чрез позор поражения и унижения безмерного привести нас в сознание подлинной причины нашего постоянного неуспеха в брани с адскими полчищами. Если сердце наше соделается сердцем Креста Христова, то мы всегда победители, даже при видимом торжестве разрушителя. А причастные духу злобы, пусть в малейшей степени и лишь в одном каком-нибудь отношении, мы всегда побежденные, даже при достижении очевидного успеха.

Есть Победа непобедимая, причастная Кресту, благословенная Богом, и есть победа, попущенная Богом – временная и призрачная, минующая, как день вчерашний. В пределах, в измерениях века сего Победа, благословенная Богом, может занимать, казалось бы, кратчайшее время. Может показаться ничтожною в сравнение с многовековым и пространным царством князя мира сего. Такова Победа над смертью и диаволом Самого Господа и Бога нашего Иисуса Христа. Такова Победа и святых Его. Сия Победа, сокрытая во Гробе – Престоле Великой Субботы, занимает немного места и немного времени, но мы не знаем ничего сильнее и величественнее Ее. Сия Предвечная Победа, сосредоточенная в сердце Креста Христова, побеждает ныне и присно и во веки веков. Аминь.

В одно время Господь, как власть имеющий, изгоняет торгующих из храма, а в другое время, на Страстной седмице, Сам безропотно подчиняется належащему беззаконию, ибо наступает, по Божию попущению, власть тьмы. Нет, не князю тьмы оказывает Господь послушание: подобная мысль может родиться лишь в недрах ума богохульного. Бог Сын оказывает жертвенное послушание воле Бога Отца, Который по величайшей милости и премудрости нашего ради спасения попускает безраздельно властвовать князю мира сего. Попускает властвовать, чтобы Предвечною Силой Креста сокрушить власть тьмы.

Уподобляется своему Господу и Святая Церковь. Соборным разумом Церковь различает время благословения Божия от времени попущения Божия, время изгонять торгующих из храма от времени терпеть поругание храма. И в благословении, и в попущении Святая Церковь усматривает волю Божию – и со смирением, жертвенно покоряется ей.

Жестокий и неправый суд выносят те, кто обвиняют Русскую Православную Церковь, ее патриархов в угодничестве перед богоборческой коммуно-демократической властью. Нет: не угодничество сатане, а мудрое послушание наказательному попущению Божию, не малодушие перед властью тьмы, а мужественное хранение православного духа в жесточайших условиях сей власти. В какие времена и какая церковь может уподобиться по своему жертвенному подвигу Русской Православной Церкви? Только из святых недр мог произойти Собор Новомучеников и Исповедников Российских во главе со святыми Царем и Патриархом. Неужели сего свидетельства недостаточно, чтобы заградить самые жестокие уста, прекратить самый неправедный суд? Неужели сей мученической крови мало и сочинителям приговоров хочется большего? Однажды Патриарх Сергий, которому особенно много достается от ревнителей правды, явился во сне священнику и с проникновенностью сказал: «Ты меня осуждаешь, а я каждый день каюсь».

Господь поставляет во главу духовной или светской власти всегда только тех лиц, которые будут править сообразно премудрым и спасительным намерениям Промысла Божия.

Глава 8

1995 год.

«Помянух в нощи имя Твое…»

Неустрашимость неверных даже перед лицом грозных, предупредительных знамений является одной из особенностей нашего последнего времени. Не желая даже задуматься над происходящим, они стяжают себе сугубое осуждение и устрашение. Им придется дать страшный ответ перед Богом, а распятые ими святыни Божии воскреснут тайносовершительною силою Креста Христова.

Начиная с 1991 года, вокруг Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря совершаются один или два Крестных хода. Так постепенно Промысел готовит сию крупнейшую из русских обителей к освобождению из сатанинского плена, к возрождению монашеского жития в ней. Три года подряд (в 1992–1994) Крестный ход возглавлялся епископом Вологодским и Великоустюжским Максимилианом. И только ныне, в 1995 году, Крестный ход ни разу не состоялся, хотя внешних препятствий не было. Тем, значит, сильнее было препятствие мистическое, допущенное по воле Божией. Отчасти по грехам нашим не были мы на сей раз удостоены такого великого духовного утешения, каким является большой Крестный ход вокруг монастыря (при малом ходе, только вокруг храма, и утешение меньше). Отчасти из-за недостатка молитвенного горения в сердцах священнослужителей. Отчасти из-за непонимания, сколь много теряем при добровольной сдаче духовных позиций извечному нашему супротивнику. Отчасти по успешному воздействию сатаны, который парализует нашу решимость и наше молитвенное дерзновение. Чувством сугубого стыда должно уязвиться наше сердце, ибо мы не просто проиграли, а сдались врагу, даже не приступив к брани. Сдались и по нечувствию духовному продолжаем считать себя хозяевами положения.

…4 (17) июня 1995 года после обеда, в день отдания праздника Пятидесятницы, накануне Всех святых над Кирилло-Белоезерским монастырем и городом разразилась сильнейшая гроза. Молния ударила в барабан собора Успения Богородицы и пролетела внутри его по направлению север-юг. Именно такое направление имеет нижняя перекладина Креста, которая означает мерило наших дел и является образом Суда Божия. Сей Суд отчасти происходит уже ныне, а в полноте совершится при конце мира. Молния – знамя Суда. В акафисте иконе Богородицы «Державная» есть стих: «Радуйся, молние, неверныя устрашающая».

Однако неверные не устрашаются, даже не задумываются над происшедшим: но так они стяжают себе сугубое осуждение и устрашение. Неустрашимость неверных даже перед лицом грозных, предупредительных знамений является одной из особенностей нашего последнего времени.

Первый предупредительный гром грянул еще 9 (22) июня 1992 года. Тогда в день преподобного Кирилла хранитель музея решительно отказала выдать Крест для Крестного хода. И тотчас вслед за отказом раздался гром. Удар был единичный: не наблюдалось ни начала, ни продолжения грозы. Изменила ли свое решение хранитель музея после грозового удара? Нет. И на повторную просьбу даже не обернувшись, она решительно пошла прочь. Вразумился ли кто-нибудь другой из неверных? Нет и нет. Сие-то и страшно. Сие-то и привлекает на нашу голову огнь Суда Божия.

Преподобный Кирилл – краеугольный камень Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря. Именно поэтому он отвергается зиждущими из «церкви лукавнующих». На протяжении 70 лет в роли такого зиждущего был музей. Средоточием злой отвергающей силы неизменно оказывается тот, кто ответственен более других. Меняются личины сатанинского плена – меняются и формы отвержения. Если в годы открытого богоборчества директор музея мог заявить: «Плевала я на вашего Кирилла Белоезерского», – то ныне в годы скрытого богоборчества, директор в газетном интервью чтит преподобного Кирилла устами, а сердце ее далеко отстоит от Бога и святых Его. Подтверждают сие – дела директора: тайное сопротивление открытию обители, недопущение народа Божия к мощам святого, нежелание дать лучшие монастырские иконы в церковь преподобного Кирилла и многое другое.

Так ли подобает чтить преподобного? Возрождение святой обители и святого жития в ней, ревностное подражание преподобию преподобного – вот в чем мы можем выразить свое подлинное почитание святого Кирилла.

В годы сатанинского пленения преподобный, как и все русские святые, разделяет общую участь поношения и поругания. Так выражается в пору ига неслитная нераздельность Церкви земной и Небесной. Страждет земная Церковь – вкупе с нею в лице святых мощей страждет и Церковь Небесная. В 20-е годы XX века старцу Алексию из Зосимовой пустыни в ответ на его недоумение и усердную молитву, почему Господь попускает поругание святых мощей, явился преподобный Сергий и сказал: «Когда подвергаются такому испытанию живые люди, то необходимо, чтобы этому подвергались и останки людей умерших. Я сам отдал тело свое, дабы град мой во веки был цел».

Правда, святые мощи Кирилла Белоезерского никто не тревожил, но поругание выразилось в других формах и в другом, более длительном, протяжении времени. Храм, посвященный святому, долгие десятилетия осквернялся музейными экспозициями, которые знаменовали попущенное Богом торжество разрушителя. К примеру, первое, что можно было видеть при входе в храм – скульптура Ленина. Здесь совершали ритуал приема в пионеры. Даже когда мощи многих и многих святых вновь обрели благоговейных почитателей, мощи преподобного Кирилла, благодаря усердию музея, остаются недоступными для поклонения молитвенного даже в дни сугубых праздников. Но сие бесславие попускается Господом ради сугубого прославления, ради сугубого Торжества Православия вопреки торжеству разрушителя.Так Церковь Небесная участвует в искупительных страданиях Церкви земной. Так едина Святая, Соборная и Апостольская Церковь вкупе с жертвою мучеников и исповедников участвует в великой Жертве Господней.

Святые в Царстве Небесном недоступны злобе злоначальника, неподвержены земным превратностям, но разделяют тяжесть Креста нашего в лице своих святых мощей, святых изображений, святых храмов и обителей. Поругание и пленение икон с изображениями Спасителя, Пресвятой Богородицы и святых, поругание и захват храмов и обителей, им посвященных, надругательство над другими святынями свидетельствуют о совершающейся тайне Креста Христова. Сия тайна спасения нашего совершается вопреки величайшему злоискусству величайшего злоначальника. Господь попускает быть плену и поруганию, ибо и Сам был пленен и поруган. Господь попускает быть области темной, ибо лишь в условиях сей области Святая Церковь может сугубо засвидетельствовать свою жертвенную верность Христу.

Святыни страдают не только от богоборцев, а и по естественным причинам, например, от времени, от сырости, от молнии, от пожара. Святые тоже страдают не только при наместниках сатаны, а и во времена, для Церкви благоприятнейшие. Господь допускает быть тому и другому, ибо и Сам «волею бо благоизволи плотию взыти на Крест» ради избавления нашего от работы врагу. Не будем же ни роптать, ни удивляться, ни колебаться в вере и надежде, ни отчаиваться при виде страждущих святых и святынь. Страждущих и по естественным причинам, а более всего сверхъестественно – по действию вражию. Страждущих ради спасительного причастия Кресту Христову.

Если святые несут великий жертвенный подвиг, то вкупе с ними, по таинственному сопричастию, разделяют сей подвиг и святыни неодушевленные. Ибо освящающая сила Креста проникает, неслитно соединяет, неизреченно преображает мир видимый и невидимый, одушевленный и неодушевленный. Из события Преображения Господня мы знаем, что от силы несотворенного Божественного Света даже темная одежда Христова соделалась световидною, белее снега. Отнюдь не бессилен Творец Неба и земли сообщать освящающую благодать даже неодушевленным вещам. «Днесь вод освящается естество»; «Освяти мене и воды, Спасе, вземляй мира грех». Так гласят тропари на великом водоосвящении в день Святого Богоявления. Вземлющий мира грех освящает естество и одушевленное («Освяти мене»), и неодушевленное («и воды»). Сила освящения простирается вначале на человека, как венец творения, а затем на остальной мир, знаменем которого является вода. Освященная вода имеет прогнательную силу на духов злобы. Так силою Креста Христова чрез материальную стихию побеждается злодуховная сила сатаны. Разве не великое посрамление и унижение для гордого, гениального и лукавого духа быть низлагаемым бессловесной и слабой водою?

Благоговейное почитание святынь не есть идолопоклонство, ибо мы чтим не вещество святынь, само по себе тленное, а неизреченно, недоведомо и неслитно соединяющуюся с ним освящающую силу Божию. Даже сатана свидетельствует об этом своим страхом перед святынями и своей величайшей ненавистью к ним. Сей злоначальник может пленять и осквернять святыни только в периоды попущения Божия, только в пределах, дозволенных Богом. Конечно же, не бездушное вещество святынь вызывает остервенелую злобу служителей ада, а действующая через святыни и неслитно присущая им Божественная благодать. Именно сию силу Божественного освящения ненавидит лукавый и трепещет ее.

Всевозможное посягательство на святыни, предание их в плен и поругание являются посягательством не столько на вещество святынь, сколько на самого Господа, их освящающего. Страшная участь уготована нераскаявшимся пленителям и разрушителям. Нужно быть опаснейшим врагом собственной души, чтобы посягать на святыни!

Одной из прикровенных форм посягательства является старательное удержание православных святынь в музейном плену под разными благовидными предлогами, основные из которых – сохранность и историко-культурное значение святынь. Лукавый дух во всем и всегда преследует одну цель: любым способом отвлечь нас от «единого на потребу» – от спасительного и благодатного единства с Богом и, напротив, вовлечь нас в пагубное единство с собою. Почитание и хранение святынь не как святынь, а как памятников истории и культуры есть одна из изощренных форм богоотступничества. Все причастные к подобному богоотступлению должны в нем покаяться. Хотя пленение святынь есть дело премудрого попущения Божия, но сие обстоятельство не освобождает «церковь лукавнующих» от ответа перед Богом. Господь попускает плен вовсе не для торжества разрушителя, а для Торжества Православия вопреки плену и разрушению. Господь попускает плен, чтобы, как никогда, обнаружилась свобода нашего сердца в служении Богу или сатане, в мужественном восприятии Креста или в бегстве от него, в уподоблении трем отрокам в росодательной пещи Вавилонской или в пагубном последовании за народом – богоотступником.

***

Подобало быть на высочайшей высоте духовной и державной, чтобы изначально не увлечься в борьбу с властью, от Бога попущенною. Даже сегодня, уже довольно искушенные сатанинским пленом, мы не видим сей высоты святого Царя-мученика Николая Второго, по образу Агнца – Христа, безропотно идущего на заклание во время Страстной седмицы.

Как часто, даже без предвзятости рассуждая о действиях патриархов и самодержцев, мы неизбежно погрешаем, ибо рукой патриаршей и государевой движет рука Божия. Какой ум, кроме обильно просвещенного самим Богом, может верно судить о подлинном характере и содержании власти – и попущенной, и благословленной Богом? Тайна власти – тайна Креста, чрез который ниспосылается на нас от Бога и попущение, и благословение. Ниспосылается по всей вертикали – и на властителей, и на подвластных. Власть является ведущим признаком и орудием попущения или благословения Божия. Чрез сугубое попущение сатанинских скорбей Господь приуготовляет нас к восприятию сугубого благословения и величия. Проявляя терпение, великодушие и смирение перед властию, попущенной Господом на время, определенное Его Премудростию, мы в таком случае покоряемся не наместникам сатаны, а воле Божией, которая через них попустительно совершается. Наша покорность Богу, а не «тайне беззакония» приближает час падения лукавого ига.

Такая покорность ненавистна сатане, ибо в ней сокрыто признание власти и воли Божией, а не князя мира. Такая мученическая, жертвенная покорность для начальника зла страшнее всякого человеческого сопротивления. Сопротивление человеческое силы ада могут безжалостно подавить, а перед всецелым послушанием воле Божией они бессильны, ибо имеют дело с Силой, превысшей Человека, с Силой Креста Христова! Лукавый дракон даже возбуждает нас на борьбу с собою, чтобы тем удобнее поражать неискусных и насыщать свое ненасытное, кровожадное чрево. Так возникает Белое движение в России, заранее обреченное. Так возникают смуты и гражданские войны. Не время изгонять торгующих из храма, когда попущено быть власти князя тьмы.

…В лихую годину революции больше всех понимает сие Царь-мученик Николай Второй. Понимает не человеческим опытом ошибок и искушений, а изначально и безошибочно, как святой Помазанник Божий – из глубины царственного сердца, пребывающего «в руце Божией». Ни армию, ни народ не вдохновляет святой Государь на борьбу с пришедшею к власти «тайною беззакония». Напротив, Николай Второй просит своих подданных быть законопослушными Временному правительству. Но прежде того – отречением от престола – Царь сам являет пример святого послушания воле Божией. Именно воле Божией, а не воле того беззаконного сборища, которое с наглостию требует у Царя сего отречения.

Немногие вняли мудрому примеру Государя, и в России началась продолжительная братоубийственная война, то надолго затихающая, то вновь вспыхивающая кровавою вспышкою. Подобало быть на высочайшей высоте духовной и державной, чтобы изначально не увлечься в борьбу с властию, от Бога попущенною. Мы даже сегодня, уже довольно искушенные искусителями сататинского плена, не видим сей высоты святого Царя-мученика Николая Второго. Высоты по образу Христову, по образу Агнца, безропотно идущего на заклание во время Страстной седмицы.

Господь, всегда обличавший и сокрушавший злоискусное лукавство иудеев, на Страстной седмице жертвенно предает Себя в плен и на распятие. Господь, имея власть над временами и сроками, знает, когда обличать и когда молчать. Сие знание Господь обильно сообщает и Своему Помазаннику. Среди Собора Новомучеников и Исповедников Российских Царь Николай Второй превосходнее всех по знанию времени плена: «се есть ваша година и область темная»[66]. Даже святой Патриарх Тихон поначалу обличает и анафематствует, и уж потом, спустя некоторое время, понимает всю силу и продолжительность сатанинской ночи, спустившейся на Россию. Святой Государь не обличает и не предпринимает решительных действий: он предизбран Господом для жертвенного безмолвия Страстной седмицы. Политики и историки осуждают Николая Второго как нерешительного Государя, ставят в пример его августейшего отца – Александра Третьего, который твердой рукой вел корабль государства Российского. Осуждают за наивысшее достоинство – за всецелое и жертвенное предание себя и государства в волю Божию.

Господь наш свидетельствует: «Мне подобает делати дела Пославшего Мя, дондеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати»[67].

Есть глубочайший Промысел Божий в том, что в России перед приближением страшной сатанинской ночи престол государства восприемлет человек, готовый к встрече с властью тьмы, готовый от дел дня перейти к святому, безмолвному, жертвенному послушанию Страстной седмицы.

Господь через пророческие откровения заранее приуготовляет Своего Помазанника к смертельному сражению с силами ада. Смертельному для ада, победоносному для Царя и Державы. Господь, как премудрый Промыслитель, как Попечитель нашего спасения, не может ошибаться, когда благословляет или попускает ту или иную власть. С воцарением Николая Второго сила удерживания зла в России и в мире не ослабевает, а становится более сокровенною, нежели в царствование Александра Третьего. На исходе дня, перед наступлением в России сатанинской ночи требовались не та твердость и не та решительность, которые отличали императора Александра Третьего. Требовалось побеждать врагов не изгнанием их из храма, не обличением их зла и лукавства, а святыми бездействием, безмолвием и покорностию воле Божией, которая попустила быть сей страшной ночи.

Перед грядущей властью тьмы Господь избирает и помазывает на Царство другого Государя – по видимости слабого в борьбе с демонической революционной заразой, а на деле несокрушимого. Господь знал, кто может и должен победить власть тьмы в самом начале. Победить не столько искусством политического и государственного маневрирования, сколько всецелым жертвенным послушанием воле Божией. Послушанием по образу Христову, по образу Победителя ада. «Побеждающему дам сесть со Мною на Престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на Престоле Его»[68]. Таким побеждающим, предвечно известным Богу, становится святой Царь-мученик Николай Второй. Совершая великое служение самодержавного правления, «дондеже день есть», святой Государь, извещенный пророчествами, в сокровении сердца готовится к служению величайшему, когда настанет власть тьмы, и уже «никтоже может делати».

День отречения Царя от престола соделывается разделительным между днем и ночью, между временем благословения Божия и временем попущения Божия. Сила противостояния аду при императоре Николае Втором не ослабевает, а обретает иное, более высокое качество. В день отречения от престола и в день мученической кончины сила сопротивления сатане достигает высочайшей степени. В сей день, по сути единый, Святая Держава в лице святого Царя одерживает величайшую, непобедимую Победу над начальником ада.

Отречение свидетельствует о прекращении дел дня и о начале того бездействия в условиях сатанинской ночи, которое пред судом Божиим окажется выше всякого дела. Ибо сие бездействие лишь внешнее: отрешаясь от великого бремени управления государством, святой Царь подъемлет бремя сокровенное и величайшее – бремя жертвенного подвига по образу Господню. Велик Государь в делах дня, в делах устроения и защиты России, и становится величайшим при наступлении ночи, «егда никтоже можетъ делати». Многие трудятся и подвизаются в пору благословения Божия, «дондеже день есть», но очень мало таких, кто, подобно Христу, может подъять неподъемное бремя Страстной седмицы. Толпы ходили за Господом, пока Он творил дела дня, но при наступлении власти тьмы даже ближайшие ученики, за исключением апостола Иоанна, оставляют Учителя. Оставляют, ибо не имеют еще всепобеждающего смирения, не укрепляют себя молитвою перед грядущим испытанием. Не случайно Господь, уже после Тайной вечери, и Сам трижды молится, и учеников просит: «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть: дух убо бодр, плоть же немощна»[69]. Но бесовское наваждение такой тяжестью ложится на души апостолов, что они не в силах молиться и погружаются в духовный сон и печаль. Апостолы, еще не укрепленные Святым Духом, молитвой и смирением, к встрече с властию тьмы не готовы.

Святой Царь-мученик Николай Второй с бодрым и крепким духом встречает наступление сатанинской ночи. Сие свидетельствует о святости Государя вопреки всем сомнениям сомневающихся. Мужество и великодушие, терпение и смирение, с которыми Николай Второй встречает человекоубийственную власть тьмы, являются безмолвным свидетельством подвига мученичества и преподобия. Сего свидетельства достаточно, даже если б не было никаких других. Государь являет святую безропотность не перед начальником воцаряющегося беззакония, а перед волей Божией, которая попускает быть сему беззаконию. Воля Божия, какая бы ни была, всегда премудра, всегда милосердна. Милосердна даже в попущении несправедливых гонений, скорбей, убиений. Так Господь дает нам право соучаствовать в Его Крестном Подвиге. Право по сути своей царское и священническое. Но далеко не все сие понимают. Многие по безумным внушениям духа гордости убегают от царской славы и священнического достоинства, отвергают почесть Божественного звания, сокрытую в жертвенном причастии Кресту Христову.

…Есть таинственная, святая обреченность в жертвенном последовании России и народа за своим Государем. Нехотя пришлось последовать даже тем, кто восстал против Помазанника и безумно радовался его отречению от престола. Убиение Государя и его августейшей семьи становится непреложным знамением убиения России. Начальник злобы знает, кого надо поражать первым. Но, благодаря святой жертвенности Государя, сатанинское злодеяние, облеченное в форму ритуально-политического убийства, побеждается и становится жизнодательным залогом для Царя и Державы. Не будь в Государе святой жертвенности и кроткого терпения при встрече с властию тьмы – жизнь России и мира была бы ныне еще более беззаконною. Царь-мученик Николай Второй не страшится первым принять на себя удар адской злобы, чтобы не только удержать, ослабить его разрушительную силу, но, с помощью Божией, чрез тайну Креста Христова, управить злое во благое.

Так Господь зависть и злобу иудейскую употребляет на созидание Победы. Призванию – быть Удерживающим – Николай Второй остается верным до конца. Своим жертвенным подвигом он удерживает мир от крайней пагубы – от воцарения антихриста. И не только удерживает, а вкупе с Собором Новомучеников и Исповедников Российских сеет спасительное семя Победы над властию тьмы. Очевидно на многие десятилетия в России наступает сатанинская ночь, а сокровенно, в недрах сей ночи, как во Гробе Великой Субботы, сосредоточивается Непобедимое «Царство и Сила и Слава» светлого Христова Воскресения.

***

Поверхность исторического и религиозного бытия России являет множество греховных примеров, множество бесовских успехов. Но это поверхность, а в глубине бытия, в глубинах сердец, скрываясь от ученой пытливости, таится жизнь Святой Руси, которая чрез Крест причастна «Царству и Силе и Славе» Божественным.

Государь строил храмы… Как Помазанник Божий он выполнял волю Царя царствующих и делал дела дня, «дондеже день есть». До наступления ночи подобало сделать все возможное, чтобы укрепить и освятить сердца человеческие перед встречею с силами ада. Когда наступила ночь, и рукотворные святыни разрушили и попрали, нерукотворное освящение, восприятое и удержанное душами людскими, осталось неповрежденным, не подлежащим ни плену, ни разрушению, ни поруганию…

«Тогда глагола им Иисус: вси вы соблазнитеся о Мне в нощь сию: писано бо есть: поражу пастыря, и разыдутся овцы стада»[70]. При наступлении духовной ночи сие Божественное слово в той или иной степени исполняется на каждой душе православной. Исполняется тем явственнее, чем ближе человек по образу своего служения Великому Архиерею и Царю царствующих.

«В нощь сию», которая длится в России уже 79-й год, ни о ком так не соблазнялись, как о святом Государе Николае Втором. Очевидное при свете духовного дня становится для большинства людей неразличимым, соблазнительным, сомнительным при мраке духовной ночи. Начальник темной области так ослепляет, пленяет наши сердца, так сильно воздействует на них духом лжи и всякого беззакония, что праведное мы видим лукавым, а лукавое праведным. Только в таком состоянии толпа народа могла требовать осуждения праведника Иисуса и оправдания разбойника Вараввы. По беззаконной логике власти тьмы большая святость окружается большею завистью, злобой, поруганием, клеветой. Вечным примером сему является сам Господь, неотступно сопровождаемый завистью и злобою иудейскою даже до сего дня. Та же самая зависть сопровождает и Царя-мученика Николая Второго. Зависть, конечно, не только иудейская, но мы именуем ее иудейскою за преимущество и совершенство иудеев в делах беззакония.

Сатанинская ночь наступает для святого Царя и Святой Державы не безвременно и случайно, не как придется, а благовременно и промыслительно, в час, предвечно известный и определенный, в час, к которому Господь укрепил, подготовил и Россию, и Государя. К сему часу готовились и Церковь Божия, и «церковь лукавнующих». Под еретическими и революционно-демократическими личинами усовершалась во зле «тайна беззакония», чтобы в нужный момент со знанием дела пленить Россию. И мы видим: когда утверждается власть тьмы, сатана не испытывает недостатка в служителях. Но зломудрие «тайны беззакония» сокрушается жертвенным подвигом многочисленных восприемников Креста Христова. О своей духовной готовности к наступлению власти тьмы Церковь Божия свидетельствует беспримерным подвигом Собора Новомучеников и Исповедников Российских во главе со святыми Царем и Патриархом. Сей Собор мог произойти только из недр Святой Державы. Поверхность исторического и религиозного бытия России являет множество греховных примеров, множество бесовских успехов. Но это поверхность, а в глубине сего бытия, в глубине сердец, скрываясь от ученой пытливости, таится жизнь Святой Руси, которая чрез Крест причастна «Царству и Силе и Славе» Божественным. Не согрешения священнослужителей, не коммуно-демократическая болезнь и сему подобное определяют существо России, а сокровенная жизнь во Христе. Не будь сей жизни – не явился бы и Собор Новомучеников. Сей Собор победоносно свидетельствует о верности Святой Руси Кресту Христову и в благословенное время духовного дня, и в тяжелейшую пору сатанинской ночи.

…Господь постепенно приготовляет Царя и Державу к встрече с властию тьмы. Предвестниками сатанинской ночи становятся и широкое революционно-демократическое движение, и поражение в японской войне, и мятежи 1905, 1907 годов, и война с Германией. Все это и многое другое являлось промыслительным упражнением и испытанием в брани с «церковью лукавнующих», боевой подготовкою в преддверии генерального сражения. Однако главная подготовка совершалась в сердцах, ибо и сражение с адом предстояло за сердца человеческие. Не случайно в царствование Николая Второго сооружаются тысячи храмов, и по настоянию Государя совершается прославление преподобного Серафима Саровского. Казалось, не было смысла строить то, что, спустя немногое время, окажется разрушенным, поруганным. Но Государь строит: как Помазанник Божий он выполняет волю Царя царствующих и делает дела дня, «дондеже день есть». Именно до наступления ночи подобало сделать все возможное, чтобы укрепить и освятить сердце перед встречею с силами ада. А таким укреплением и освящением являлись молитва и Святые Таинства Святой Церкви, преподаваемые в храмах. Чрез рукотворные храмы душе сообщалось нерукотворенное освящение и сила «на сопротивныя».

Настала ночь, и рукотворные святыни пленены, разрушены, попраны. Но освящение нерукотворное, восприятое и удержанное душой, подтвержденное мученическим подвигом, пребывает во веки – не подлежит ни плену, ни разрушению, ни поруганию. Государь строит, зная о своей участи, зная о предстоящем разрушении. Не будь сего строительства, и разрушение России было бы еще более колоссальным, а ночь еще более тяжкою. Не будь сего укрепительного строительства, и мы бы оказались более слабыми при бранной встрече с силами ада. Именно великою должна была встретить Россия сатанинскую ночь: иначе бы не пережила ее, не увидела наступление дня. Как Удерживающий и Помазанник Божий, Николай Второй делает все возможное для того, чтобы Россия перед пленением получила великий Божественный залог – достаточный для победы над адом. Святым подтверждением сему является Собор Новомучеников. Чрез подвиг Собора Новомучеников в зловещем мраке сатанинской ночи обнаруживается и сияет свет Христов. Сей свет, прикровенный во время благоденствия, обнаруживается во всей силе, славе и красоте при наступлении ночи. Не случайно и Рождество, и Воскресение Христово совершаются ночью. Господь наш великие дела делает, «дондеже день есть», а величайшие совершает во время сатанинской ночи, «егда никтоже может делати»[71].

Страстная седмица, генеральное сражение с силами ада предлежат каждому последователю Христову, в какое бы время он ни жил – в пору благоденствия или при власти тьмы. Час сего сражения определяет Господь. Обилие ниспосланного освящения свидетельствует о множестве восприемников Креста Христова. Не будь восприемников – не было бы и жертвенного освящения. Господь попускает быть сатанинской ночи в России, ибо предведает: в недрах сей ночи, – длинной-длинной, темной-темной, – воссияет великий свет Собора Новомучеников. Свет до поры сокровенный.

Бог – краеугольный камень, без которого разрушается и душевный дом, и государственный. Святые, как причастники державной Силы Божией, тоже являются краеугольным камнем, без которого мир не стоит. Таким камнем был и Царь Николай Второй. Сатанинская ночь не могла вступить в свои права, пока не совершилось отречение Царя от Престола. Требовавшие отречения не понимали, чего лишается не только Россия, но и весь мир. С устранением Государя царство мира сего стало рушиться, а Царство Божие, сокровенное в святых сердцах, пребывает неколебимым и непобедимым. С наступлением власти тьмы царские Престол, Скипетр, Держава и Венец, как принадлежности Помазания Божия, возвращаются к своему Источнику – Небесному Самодержцу. Сатана бессилен пленить царскую власть как силу духовного удерживания: сия освященная власть, по свидетельству явленной иконы «Богородица Державная», остается Божиим достоянием.

В Страстную седмицу подвергается пленению и поруганию человеческое, а не Божественное естество Иисуса. Божественное пребывает бесстрастным и неприкосновенным для сатанинской злобы, сколь бы она ни ухищрялась в своем беззаконии. Подобным образом и святые: по мере причастия Божеству становятся неприкосновенны, бесстрастны для поруганий и страданий, наводимых начальником злобы и муки. И не только святые: каждый человек по мере освящения и воспитания Святыми Таинствами святой Матери-Церкви соделывается неподвластен князю мира сего. Ибо освящающая Сила Святых Таинств приобщает, при нашем содействии, души Царству Божию. При нападениях вражиих освящающее воздействие Святаго Духа на нашу душу даже усиливается, если все скорби и искушения мы принимаем с жертвенным терпением и благодарением Богу. За предание себя в волю Божию мы получаем сторицею. Жертвуя временным, все равно подлежащим тлению, наследуем нетленное Царство Божие.

При Миропомазании на Царство в числе даров Святаго Духа Царь получает благодать державности, которая усугубляется святостию приемлющего. Благодать державности помогает принимать Государю решения, угодные не судам человеческим, а судам Божиим. Подчас Государь поступает вопреки собственной воле, вопреки земным интересам своего Отечества. Но это «вопреки» оказывается в согласии с волей Божией, действующей всегда «нашего ради спасения».

Святой Царь-Мученик Николай Второй против своей воли вступает в мировую войну, а затем отрекается от Престола. Очевидным последствием того и другого шага становится наступление сатанинской ночи. А последствием сокровенным является величайшее прославление Веры, Царя и Отечества чрез восприятие Жертвенной Царской Славы Креста Христова. Святой Царь идет против своей воли не ради человекоугодия, не из страха, а подобно Христу: «Отче мой, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты»[72]. Жертвенное движение сердца возносит Государя неизмеримо выше принудительных обстоятельств, соделывая святого Царя свободным и бесстрастным в условиях несвободы и низких человеческих страстей. В ночь после отречения Царь-Мученик записывает в дневнике: «Кругом измена и трусость, и обман!..» По бесстрастию сия запись подобна летописной. В ней нет ни укора, ни ропота, ни смятения, а есть внутреннее величие, есть Царская высота – жертвенная высота Креста Христова.

***

Мы не можем жить одним залогом той святости, какую являла некогда Святая Русь. Каждое поколение должно явить свой подвиг веры и благочестия. Без жертвенного восприятия Креста Христова мы не вправе считаться причастными былой святорусской славе, не вправе величаться чужим величием. Иначе мы уподобимся тем иудеям, которые гордо именовали себя чадами Авраама, а дел Авраама не творили.

Велика, безмерна разница между властию благословенной и властию попущенной… Так помазанник Божий не превозносится своим властным могуществом, ибо не себя, а Бога считает Источником власти. Власть благословенная на всех ступенях своей иерархии в той или иной мере понимает сие, и поэтому прежде всего угождает не себе и людям, а Богу, считая себя глубоко ответственною перед Дарователем. Власть попущенная утверждается не на смирении, а на гордыне: полученные полномочия расценивает как собственность безраздельную и даже не допускает мысли о том, какой страшный ответ ей придется держать перед Царем царей за злоупотребление дарованными полномочиями…

И ныне зримое торжество разрушителя есть его погибель и сокрушение. Мы ежегодно становимся свидетелями сего в день Святой Пасхи, в день Светлого Христова Воскресения. Чем более торжествует разрушитель, тем ближе к большему его посрамлению. Для всех верных Кресту Христову Святая Пасха становится ежегодным вселенским торжеством над мраком, лукавством и беззаконием мира сего.

У каждого из верных личная Пасха может быть в любое время, может стать, как у преподобного Серафима, непрестанною. Но Пасха как вселенское, всецерковное торжество празднуется единожды. «Пасха, двери райския нам отверзающая», в условиях сего мира, в условиях греховной ночи, не может быть для всех верных непрестанною. Богослужебным сему подтверждением являются царские врата, отверстые в алтарь лишь в течение Светлой седмицы. Семь пасхальных Крестных ходов являются живым образом нашего Пути к избавлению и к Избавителю. «Пасха Христос Избавитель», – поем мы в одном из песнопений пасхальных. Пасхальные Крестные ходы есть образ нашего Крестного Пути в Царство Премирное, есть наша Пасха – Христос Избавитель. Во время Крестного хода свеча освещает, а Крест пролагает и указует нам Путь, изображает Христа – начало, средоточие и завершение сего Пути. Мы должны идти за Крестом до конца. Идти видимо и невидимо, идти не только в радости («Крестом бо прииде радость всему миру»), но и в скорби («распятие бо претерпев»).

…Печальное знамение, печальное попущение Божие: в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре не состоялся завершающий пасхальный Крестный ход в день празднования иконе Пресвятой Богородицы «Живоносный Источник» (Пасха Христова 1995 год). Малое водоосвящение совершалось не на кладязе, а в Михайловском соборе. Идет, мол, дождь и могут намокнуть облачения. Предлог, внушенный незримым врагом Крестного хода. Сие особенно очевидно потому, что дождь едва моросил. А ведь тою же монастырскою братией в день Успения Пресвятой Богородицы в 1993 году совершался под ливневым дождем грандиознейший Крестный ход вокруг обители. Не власть безбожная запретила, а мы сами не явили разумную и блаженную ревность в борьбе с «тайною беззакония». Мы сами сложили одно из важнейших оружий – Крестный ход. Сами уступили врагу одну из духовных позиций. Пишем сие не ради осуждения кого-либо (да не будет!), а себе в назидание и предостережение. Пишем не претыкания ради при виде временной немощи наших отец и братий во Христе, а для утверждения в незыблемых правилах веры.

Мы не можем жить одним залогом той святости, какую являла некогда Святая Русь. Каждое поколение должно явить свой подвиг веры и благочестия. Без жертвенного восприятия Креста Христова мы не вправе считаться причастными былой святорусской славе, не вправе величаться чужим величием. Иначе мы уподобимся тем иудеям, которые гордо именовали себя чадами Авраама, а дел Авраама не творили.

…Историческое и духовное бытие Святой Руси убеждает: самая большая опасность угрожает нам всегда с Запада. Главною твердынею Православия на западном рубеже земли святорусской становится Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, не потому ли сей монастырь остается действующим даже в пору богоборческого лихолетья, когда почти все русские обители были закрыты? Божие попущение не могло простираться до того, чтобы и здесь, на западном рубеже, угасла лампада.

Изначала сей монастырь возникает как пещерный – по образу жизнодательного Гроба Господня. Впоследствии монастырь возрастает, расширяется, и сие возрастание совершается по образу Гроба, по образу единой большой пещеры. По возвышенному наружному краю сей пещеры располагаются стены, башни и два храма – Архангела Михаила и святителя Николая. Внутренняя часть пещеры-обители находится в углублении. Здесь, в углублении, сокрытом от наружного мира, живут насельники – и ныне здравствующие, и тысячи уже почивших о Господе.

К внутренней части, к средоточию обители ведет спускающаяся вниз дорога, которая является видимым образом невидимого нисхождения нашего и заключения во глубине сердца, во глубине жизнодательного духовного гроба – пещеры со Светом Светлого Христова Воскресения. Зримо сей путь подводит нас к зримым пещерам с храмами Успения Богородицы и Воскресения Христова. Незримо же сей путь научает тайне нашего духовного воскресения: со смирением и молитвою, шаг за шагом мы нисходим во гроб своего сердца – и так сочетаемся с жизнодательным сердцем Креста Христова. Храм Воскресения Христова является пещерным, отвне невидным, и сие знаменательно: Господь наш восстает из Гроба, вход в который был сокрыт камнем.

По краям обители, как единой пещеры, располагаются: на восток – церкви Благовещения Пресвятой Богородицы и Сретения Господня, на запад – собор Архангела Михаила и церковь святителя Николая, на юг – церковь праведного Лазаря Четверодневного, на север – церкви Успения Богородицы и Воскресения Христова. Восток является образом рая, образом Христа – Солнца Правды, о чем в Псково-Печерской обители храмоздательно напоминают нам праздники Сретения Господня и Благовещения Пресвятой Богородицы. Запад, в противоположность востоку, знаменует начало, Истине сопротивное. Не потому ли при своем Крещении мы, обратившись лицом на запад, трижды отрекаемся от сатаны?

Собор Архангела Михаила, победителя сатаны, и церковь святителя Николая, ревнителя чистоты Православия, ограждают западный рубеж пещерной обители от злобных наитий разрушителя. Юг несет тепло и свет животворящего, просвещающего и воскрешающего Божественного Солнца, образом чего становится больничный храм праведного Лазаря Четверодневного. Того Лазаря, воскресение которого предуверяет, соделывает несомненным наше общее воскресение. На север от сего храма, в ожидании общего воскресения, почивают в пещерах тысячи отец и братий наших. Север, в противоположность югу, является образом диавольского хлада и мрака. Но сей мрак побежден Силой и Светом Христова Воскресения, о чем возвещают расположенные на север храмы Успения Богородицы и Воскресения Христова.

Псково-Печерская обитель самим расположением своих храмов свидетельствует: восток-запад, юг-север проникает, исполняет, освящает Сила Божия. «Исполнь небо и земля Славы Твоея». Монастырь – место сугубого освящения, сугубого присутствия и покровительства Божия. Знаменем Сего покровительства над пещерной обителью становится воздвигнутый над храмом Успения храм Покрова Пресвятой Богородицы.

Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь являет собою единую пещеру, отвсюду огражденную, отвсюду неприступную, созданную и существующую вопреки князю мира сего. Пещера сия, Гроб сей самим своим обликом поучает нас: иметь смирение, какое явила Богородица при Благовещении, быть тотчас готовым, подобно Архистратигу Михаилу и святителю Николаю, поразить любое восстание сатаны, сокрыться во гробе по образу Лазаря Четверодневного, чтобы воскреснуть силою Воскресения Христова. Спасительным поучением и напоминанием о жизнодательном Гробе Господнем, «Источнике нашего Воскресения», является и посвящение обители Успению Пресвятой Богородицы. Успение Богородицы есть недомыслимое преставление к Животу матери Живота. Путь насельника обители есть путь к Гробу – пещере, к блаженному успению, высочайшим образом которого является Успение Богородицы.

Само название обители ко многому обязывает ее насельников, ко многому призывает, о многом свидетельствует в исторических и духовных судьбах Святой Руси. Глубоко промыслительным является расположение Свято-Успенской обители на западном, особо опасном рубеже русской Державы. В лице сей обители сама Царица неба и земли удерживает «тайну беззакония» в попущенных пределах и соделывает торжественное шествие разрушителя шествием к собственной пагубе. Сатана везде победил, весь мир живет по его сценарию, а на Святой Руси сценарий всегда захлебывается, и одно из свидетельств сему – неугасимая лампада – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. По пророчеству сия лампада будет гореть до скончания века, и никакой адский вихрь ее не задует. Сия лампада будет гореть и при Успении Святой Руси, свидетельствуя о ее вечном причастии Троичному Царствию и Силе и Славе…

Благодаря мистическому единству Церкви, как Тела Христова, все обители русские являются единой соборной обителью. Святая Русь есть соборная обитель, в которой живет соборная личность, соборная душа народа русского – единого и в день своего Крещения, и в день Успения, в день Страшного Суда. Как при Успении Богородицы окончательно посрамились все сопротивники пред лицом славно Прославившейся, так будет и при Успении Святой Руси. Пророчественным предзнаменованием и духовным залогом сего являются многочисленные храмы и обители, посвященные преславному Успению Пресвятой Богородицы.

Нечто из видимой жизни святых обителей может вызывать недоумение, смущение, осуждение, соблазн. Сие не удивительно: монастырь – высочайшая, наитруднейшая школа борьбы с наитиями вражиими. Не каждый из нас и не всегда в вещах искусительных, смутительных и соблазнительных может усмотреть враждебное наитие сатаны. Не признав бесовское присутствие в том или ином событии монастырской жизни, мы окружаем неприязнию не злокозненного врага рода человеческого, а пострадавших от него отец и братий наших.

Мы ведем строгий учет разного рода церковных нестроений и не видим чудо, совершающееся в Церкви Христовой из века в век, из года в год, изо дня в день: Церковь живет и освящает, согревает нас по-матерински вопреки непрестанной войне, которую ведет против нее сатана. Войне открытой и скрытой, войне лицом к лицу и через греховную немощь человеческую. Без учета сего обстоятельства нам не понять бытие святых обителей и Святой Руси: многое и многое будет для нас соблазном и камнем преткновения. Смуту и нестроения, ереси и расколы, присущие неустанному воздействию «тайны беззакония», мы станем ложно отождествлять с жизнью самой Церкви. Недопустимо смешивать смертоносное дыхание ада с животворящим дыханием Божиим. Единая Святая, Соборная и Апостольская Церковь живет не бесчинием смут и браней, грехов и нестроений, а вопреки им. В условиях области темной Святая Церковь ведет брани не из любви к браням, а из любви к Истине. «Образ кротости» – святитель Николай решительно ударяет еретика Ария, и так восполняет духовную брань с ересью бранью физической. Святитель, стяжавший «смирением высокая», подает нам пример, сколь иногда благовременно для ограждения святынь веры выразить силу духовную силой физической. Сам Господь подтвердил истину поступка святителя Николая.

***

Чем большее освящение получаем в таинстве Святого Причастия, тем злейшую месть готовит нам князь мира сего. Мера воспринятой благодати из Чаши Господней является и мерою ответной злобы в виде всякого рода скорбей, искушений, греховных приражений. Господь премудро и милосердно попускает быть сему насильству над нашими душой и телом, ибо так испытываемся на верность Кресту Христову.

«Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими…» – молитвенно просим мы Господа и Бога нашего перед приятием Святых Тайн Тела и Крови Христовых. Молитвою о причастии Тайной вечери мы молим о причастии Кресту Христову. Чрез восприятие Пречистых Тела и Крови в таинстве Евхаристии мы получаем залог не только мира, радости, славы, но и скорби великой. Тайная вечеря соединяет неслитно смертельную скорбь и позор Страстной седмицы с Царственной славою и радостию Светлого Христова Воскресения. Пречистые Тело и Кровь, как самый величайший из даров Божиих человеку, приобщают нас всей полноте Креста Христова, всей полноте Пресвятой Троицы.

Таинство Святого Причастия является главнейшим, средоточным Таинством Святой Церкви. Неизреченною силою только сего таинства мы неслитно соединяемся с Богом. Таинства Крещения, Миропомазания, Покаяния, Священства приуготовляют, предочищают, предосвящают одних из нас к восприятию таинства Евхаристии, а других, в лице иереев, и к восприятию, и к совершению сей величайшей из священнотайн. Восприятие Тела и Крови Христовых является и Даром величайшим и величайшей ответственностью, ибо в храм души и тела жертвенно, всецело, неслитно и нераздельно входит Царь царей и Господь господствующих Апостол Павел свидетельствует: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром»[73].

Главный признак недостойного причащения есть нерассуждение «о Теле Господнем», то есть гордое непонимание, какой величайшей святыни мы приобщаемся. Гордое сердце не может иметь дар подлинного рассуждения. Как творение, добровольно причастное греху, мы все недостойны к неслитному единству с Творцом в таинстве Евхаристии. Лишь смиренное помышление о своем недостоинстве является единственным условием достойного причащения Тела и Крови Господней. Только узким и тесным путем смирения мы можем войти в безграничную, неописуемую духовную свободу Царства Божия. Сей путь Креста Христова чрезвычайно узкий, тесный, скорбный, искусительный в области неизбежного соприкасания с князем мира сего. А в области всемогущия Божия сей путь необычайно свободный, легкий, светлый, радостный, беспрепятственно и победно простирающийся в высоту-глубину, широту-долготу мира Небесного, земного и преисподнего.

Таинство Причастия, наиболее полно сокрывающее тайну Креста Христова, приобщает нас к Царству не от мира сего, и это неизменно вызывает сугубые нападения духа злобы и всякого беззакония. После причастия подобает не расслабление духовное, не беспечное самоуспокоение при ощущении Богом дарованного мира, а жертвенная воинская готовность к диавольским нападениям с самой неожиданной стороны. Диавол может уязвить и тотчас по Причастии, и – спустя некоторое время.

Чем большее освящение получаем в таинстве причастия, тем злейшую месть готовит нам князь мира сего. Мера воспринятой благодати из Чаши Господней является и мерою ответной злобы в виде всякого рода скорбей, искушений, греховных приражений. Господь премудро и милосердно попускает быть сему насильству великого насильника над нашими душой и телом, ибо так испытываемся на верность Кресту Христову. Так познаем, что силою Креста мы гораздо сильнее диавола. Так пребываем во смирении, не забывая о своей великой немощи и о великой помощи Божией. Так соделываемся тверже и искусней в брани, не оставляя сатане и малейшей надежды на победу над нами. Так получаем ясное извещение – от сопротивного – о вверенных нам Господом сокровищах, ибо дух беззакония не стал бы приступать, если б не разжигался злобой и завистию при виде наших спасительных успехов и дарований.

Со страхом и верою приступая к Чаше Господней, станем и по приятии Святых Даров хранить сей спасительный страх и сию веру. Мы неопально восприемлем Тело и Кровь Господню «в соблюдение от всякаго диавольскаго действа…во умерщвление страстей», «во обручение будущия жизни и царствия». Но Святые Дары соблюдают от диавола, прилагают Божественную благодать и обручают Царству Божию не вопреки, не помимо, а лишь в согласии с нашей волею, в соответствии со степенью нашего смирения и восприятия Креста Христова. Приобщаясь «страшныя жертвы Животворящаго Тела Владычня», мы обожаемся, очищаемся, освящаемся душою и телом в той мере, в какой сами жертвуем в ответ на Великую Жертву Господню. «Жертва Богу дух сокрушен; сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит»[74].

Но как без крестных испытаний Страстной седмицы обнаружится «дух сокрушен» и подтвердится наша верность Кресту Христову? Испытание диавольскими нападениями нужно нам, а не Богу. Бог и без испытания знает наше сердце, знает, кому мы послужим, знает сынов погибели и сынов Царства. Греховные приражения, скорби и искушения, которыми, по Всевышнему попущению неустанно нападает на нас сатана, являются в глубинной сути своей зовом Божиим – взять Крест свой и идти вслед за Христом – в Царство не от мира сего. Сие Царство находится не в далекой стране, а пребывает близ – в сердце. Все разнообразие скорбей, грехов, искушений, которыми пленяет, обольщает нас лукавый и злобный дух, служит единой цели – отвлечь от пребывания внутрь сердца во внешнюю страну. В страну тленных мыслей, образов, чувств, желаний и дел. В страну, чуждую царственной силы и славы Креста Христова. В содействие сему диавол, как величайший злоискусник, использует и злое, и благое, смотря по расположениям и склонностям воли человеческой.

По видимости благое не является благим, если рассредоточивает, путеводит во внешнюю страну, отвлекает от Царства Божия, сокровенного в сердце. Напротив, все по видимости злое, скорбное, искусительное, греховное служит сугубому благу, привлекает освящение душ и телес наших, прилагает Божию благодать, если мы превозмогаем сие сатанинское воздействие подвигом жертвенно-смиренного нисхождения ума в сердце – в сердце Креста. Ум, увлеченный во внешнюю страну – в область князя мира сего – беспрепятственно подхватывается любым греховным ветром, открыт для любого сатанинского внушения, бессилен при встрече со всяким искушением, наваждением и обольщением. Напротив, человек, ум которого молитвенно сосредоточен в сердце Креста, не рабствует во внешней стране, а именем Царя царствующих побеждает лживую власть «церкви лукавнующих». Власть, сильную над душой лишь в той мере, в какой она сама поддается мифическому могуществу лукавого духа.

Не ужасаться, не унывать, не роптать, а благодарить Бога должны мы за попущение быть сему миру под многовидною властию сатаны. Не будь сего премудрого, милосердного, таинственного попущения и не было бы Адамова падения. А вследствие сего не было бы величайшей Жертвы Христовой «нашего ради спасения», Воскресения, Вознесения и Седения одесную Отца. Не было бы и нашей жертвы в ответ на Жертву Христову.

Споспешеством злобы диавольской человек утрачивает рай только на время, чтобы по милости Божией вновь войти в него уже в высочайшем состоянии души и тела – войти освященным чрез причастие Жертве Христовой. По образу Адама каждый из нас подвергается завистливой злобе вселукавого духа. Но не каждый превозмогает и побеждает сие пагубное воздействие на ум смиренно-жертвенным восприятием Креста Христова. Подобает непрестанное противостояние сатане, а не в избранные дни и часы. Если с малодушием встречаем малое искушение – не устоим и в великом. Господь попущением малых искушений приготовляет нас к встрече с великим. Сокровенный зов Божий к смиренно-жертвенному восприятию Креста звучит ежедневно, непрестанно. Сей зов сокрыт в попущении малых и великих скорбей, грехов, искушений, которыми неутомимо, многовидно искушает нас сатана. Искушает лишь в меру попущения Божия и ни на йоту более. Искушает в меру полученной или ожидаемой нами благодати. По получении или перед восприятием, перед дарованием еще большей благодати сатанинские нападки усиливаются. Сие неудивительно: не может мир во главе с князем своим принимать то, что не от мира сего. Благодать – не от мира. Слово благодати – не от мира: в нем заключается ненавистная лукавому сила Божия. Господь в молитвенном обращении к Богу Отцу свидетельствует: «Аз дах им слово твое, и мир возненавиде их, яко не суть от мира, якоже Аз от мира несмь»[75].

Каждый православный христианин, как малое или великое вместилище невместимого Слова Божия, невместимой благодати Духа Святаго, подвергается злобной зависти и ненависти области тьмы. Ненависти по видимости бессмысленной, беспричинной, а по сути – глубоко закономерной и неизбежной, ибо мир отца лжи не может не враждовать на мир Божий. Вражда неизмеримо усиливается, когда Бог попускает на какой-то период властвовать духу злобы и над отдельным человеком, и над целым народом. Когда настает «година и область темная», и мы уже не можем изгонять торгующих из храма и посылать бесовские легионы в пучину морскую – даже тогда свидетельство об Истине не прекращается. Господь, даже плененный, не предается совершенному молчанию и безответности в ответ на ложные обвинения и жестокие нападки. На удар слуги «отвеща ему Иисус: аще зле глаголах, свидетелствуй о зле: аще ли добре, что мя биеши»[76]. При наступлении «годины и области темной» противостояние сатане и лжи мира сего не только не ослабевает в верных Христу сердцах, а усиливается, усугубляется. Усиливается за счет молитвы и смиренно-жертвенного восприятия Креста Христова, ибо в условиях плена и сатанинской ночи брань очевидная с врагами Церкви становится почти невозможной.

Но сие не значит, будто мы должны вовсе устраниться от обличения лжи, от защиты себя и Святой Церкви. Не отступая перед лицом воинствующей клеветы, мы так защищаем не только себя, но и Церковь. Недопустимо ложное смирение в брани с сборищем сатанинским. Сдача позиций, казалось бы только личных, приводит к ослаблению, пусть и незаметному, всего тела Церкви, малым членом которого ты являешься. Не случайно апостол Павел так неотступно и последовательно защищался от иудейских нападок: в лице себя он и Церковь отстаивал. Святитель Филарет (Дроздов) писал: «Люби врагов своих, ненавидь врагов Христа и бей врагов Отечества».

Лукавою особенностию нашего сугубо смутного и лукавого времени является призыв к миру и единению, призыв любить врагов. Из чьих уст исходит и к кому обращен сей призыв? Исходит из уст «церкви лукавнующих» и обращен к Церкви Божией. В устах отца лжи даже великие слова истины служат исключительно лукавым и пагубным целям. Сей человекоубийца печется не о мире, не о любви к врагам, а о беспрепятственной, безраздельной власти над нами. Прикрываясь лицемерным призывом к миру и любви, сатана и его служители хотят столь искусным образом парализовать Церковь Божию, лишить ее спасительной воли к сопротивлению «тайне беззакония». Сборище сатанинское преизливается ненавистью, а призывает к любви: не будем внимать обманчивому внушению, а – силою Креста Христова – встанем на борьбу с исконными врагами Церкви, Царя и России.

***

Не следует смешивать опасным смешением похвальную любовь к человеку, как творению Божию, с преступным попустительством злым делам и намерениям сего человека. Как творение Божие мы должны любить, жалеть, прощать, благословлять даже своего злейшего врага, но злу должны решительно противостать даже в ближайшем друге.

По видимости Россию не любят за огромность и силу, а сокровенной причиной ненависти является святость русских святых. Не верьте: не могут страны антихристовой цивилизации любить Россию. Мир во главе с лукавым князем своим признает лишь себе подобное. Лукавый миродержец дышит беззаконием и смертию на все, избранное Богом – будь то человек или Держава. Тайная причина всех малых и великих войн, которыми воевали против России, одна – беспредельная ненависть сатаны к Святой Державе. Предлоги и образы нападений многоразличны, а как причина, так и тайная цель их тоже одна – обессилить, обескровить и поразить Святую Церковь – сердце России. То сердце, без которого Россия мертва. Но что видим мы на всем протяжении русской истории, начиная с Крещения Руси? Неизбежным итогом всех сатанинских нападений являлось неизменное физическое и духовное возрастание, возвеличение России. Россия жертвенно освящалась и духовно мужала в непрестанной брани с видимыми и невидимыми врагами. Освящает не сама по себе и не любая брань, а только та, в которой мы с жертвенным смирением восприемлем благое иго Креста Христова. Брань иного рода не только не освящает, а производит пагубу – и телесную, и духовную. Именно такою бранию всех против всех преисполнен ныне наш мир.

Господь молится за своих врагов и прощает их, но в то же время изгоняет торгующих из храма и постоянно обличает злобу и лукавство иудеев. Тайна сего неслитного единства – тайна Креста. Крестом сокрушаем врагов Божиих, и только силой Креста можем любить врагов своих. В жизни православного христианина личный враг является, как правило, и врагом Божиим. Не следует смешивать опасным смешением похвальную любовь к человеку, как творению Божию, с преступным попустительством злым делам и намерениям сего человека. Как творение Божие мы можем любить, жалеть, прощать, благословлять даже своего злейшего врага, а злу должны решительно противостать даже в ближайшем друге. Пример сему показывает Сам Господь, когда на предложение апостола Петра – уклониться от Крестной Чаши – отвечает своему ученику: «Иди за Мною, сатано, соблазн Ми еси: яко не мыслиши яже Божия, но человеческая»[77].

Сатаною Господь называет, конечно, не Петра, а ту злую сопротивную силу, под воздействием которой оказался Петр. Подобало словом Истины сокрушить слово льсти, чтобы отец лжи под видом любви ко Христу не утверждал в душе апостола начало пагубы и беззакония.

В лице Своих учеников единожды и навсегда Господь говорит всем православным христианам: «Аще мир вас ненавидит, ведите, яко мене прежде вас возненавиде. Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы: якоже от мира несте, но аз избрах вы от мира, сего ради ненавидит вас мир»[78].

Человек, имущий мир Божий в сердце, имущий благодать Святаго Духа, неизбежно противостоит области и людям князя мира сего. Мы неизбежно изменяем миру Божию и благодати Духа Святаго, если ищем мир с князем мира сего. Наше призвание – угождать Богу, а не князю бездны и его служителям.

Движение обновленчества и реформаторства в церковной жизни выражает стремление к преступному миру с лукавым миродержцем. Предательским угождением «церкви лукавнующих» мы волей-неволей отлучаемся от Церкви Божией, приуготовляем тот льстивый мир во всем мире, который установится при всемирном царе антихристе. Разве не к такому льстивому миру направлено и экуменическое движение? Под личиной мира и соединения христианских церквей пытаются разрушить святое Православие и приблизить час торжества мировой универсальной антихристовой религии. Бездействуя или явно попустительствуя лукавым миротворцам, мы служим «тайне беззакония» – хотим того или не хотим.

Все извращается, чего бы ни коснулось смердящее дыхание злого духа. Сей дух лукавый внушает нам быть миротворцами там, где следует решительно противостать зломудрым ухищрениям «тайны беззакония». И, напротив, сей дух возбуждает разделение и ревность не по разуму, где подобает быть единству и миру. Сей дух внушает идеи обновления или, напротив, возврата к древнейшим церковным традициям, но не по разуму, не во благо, а с целью разрушения, расчленения исторически и духовно цельного православного бытия. Православная культура, как часть сего бытия, возрастала на протяжении многих столетий от силы в силу. Были, конечно, и болезни роста, и немощь падений, но они не пошатнули то, перед чем бессильны даже «врата адовы». Попущенное Богом испытание болезнями и немощами лишь убедительнее подтверждает величие и красоту православной культуры. Сие испытание не препятствует, а содействует Торжеству Православия вопреки торжеству разрушителя. Конечно, не силой человеческой зиждется сия тайна, а силой Духа Святаго, силой Креста Христова.

Вернуться во всем к первоначальному христианству мы уже не можем. Сие во внешнем отношении столь же невозможно, как взрослому мужу вновь стать младенцем. Дух Христов един, неизменен и в первом, и в двадцатом, и в будущем веке. Имей сей дух, а буква приложится: сам дух изобразит ее в соответствие с историческим временем и обстоятельствами. Нарочито, без духовного разума обновлять бытие Святой Церкви или, напротив, возвращать ему древние формы – сие от лукавого. Например, возврат православной культуры к первому веку лишил бы нас прекрасных храмов с прекрасными иконостасами, которых у первых христиан еще не было.

Неразумные ревнители старины и обновленцы были в Церкви во все времена. Те и другие действуют по внушению лукавого советчика, привносят дух раскола в жизнь Церкви. Как ни странно, и старообрядчество, и обновленчество являются двумя сторонами единой медали, отчеканенной в преисподней великим злохудожником. Ныне нередко можно в одном человеке встретить творческую тягу и к обновленчеству, и к старообрядчеству. Сие неудивительно, ибо источник и творческого обновления, и творческого возрождения былых церковных традиций один – лукавый злохудожник. Сердце человеческое не терпит пустоты, и если нет в нем Бога и Царства Его, оно превращается в общежитие для всевозможных идей, страстей и бесов. Обновленческий дух реформаторства, как и родственный ему дух старообрядчества, подменяют дух Божий, животворящий всяческая, на мертвую букву закона. Новый закон или старый – сие безразлично, ибо задача одна: подменить стяжание животворящаго Духа Святаго мертвящей заботой о соблюдении или обновлении буквы.

Господь многократно обличает иудеев – ревностных блюстителей буквы закона. Не случайно именно блюстители закона под видом справедливости распинают Законодателя и Жизнодавца. Дух Божий дышит, животворит, где хочет, как хочет, когда хочет и в ту меру, в какую Сам благоизволит. Не буква закона определяет, каким, где и когда быть Духу, а Дух формирует букву, исполняет ее своей неземной животворящей Силой. Если допустить, что Церковь утратила и Священное Писание, и Священное Предание, то на этом жизнь Церкви не прекратилась бы. Дух Святой, «иже везде сый и вся исполняяй», не бессилен бы был восполнить утраченное через новых богоносных мужей. Не буква закона, обряда хранит Дух, но Силой Духа стоят закон, обряд: «Святым Духом всяка душа живится…». И не только душа: живится, исполняется Силой и чистотою каждый храм, каждая икона, каждый обряд, каждое песнопение и таинство Святой Церкви. И не только Святая Церковь: все мироздание стоит силой Духа Божия, Силой Креста. Сам сатана со своим богоборным полчищем не устоял бы ни мгновения, не сотворил бы ни единого зла, если б не попустил Бог по премудрому смотрению.

Не забудем: державная сила Креста простирается и в бездну ада, и в высоту бесовского поднебесья, и в широту-долготу земных владений лукавого духа. Поднебесье космического пространства, земля и преисподняя являются областью князя мира сего лишь на мгновенье земного века. Мгновенье, ничтожное в сравнение с вечностью Царства Отца и Сына и Святаго Духа. Но в пределах сего мгновения власть низринутого с Неба не беспредельна. Сам Господь силой Креста не только удерживает злобу сатаны в премудро установленных пределах, но и употребляет сию злобу на службу премудрым целям Своего Божественного Промысла. Бог еще до сотворения ангелов знал, что один из них гордо воспротивится Творцу и станет сатаною, увлечет в духовную пагубу треть небесных служителей, совратит человека, породит «тайну беззакония», вдохновит иудеев распять Господа, рукою своих наместников убьет миллионы христиан, наконец, в лице антихриста, своего полномочного представителя, торжествующе воцарится над миром. Обо всем этом зная, Творец все же дает жизнь своему будущему лютому сопротивнику, чем являет Свое особое величие и всемогущество. Отказ от сотворения падшего ангела мог бы свидетельствовать о некоторой слабости и боязни Творца перед последствиями Своего творения. Но Бог, как истый Самодержец, ни от кого и ни от чего не зависящий, создает и ангелов, и человека, свободными в выборе ужасного начинания – быть богоборцами. Чудом неизмеримого всемогущества Бог заставляет самое богоборчество служить Царственной Силе и Славе Креста Христова.

На протяжении всей духовной истории человечества «тайна беззакония» вопреки собственному желанию служит тайне спасения. Сие подтверждает и духовный путь Святой Руси. Крещение Руси совершается вопреки торжествующему язычеству. Объединение русских земель начинается вопреки царящему междоусобию. Воцарение дома Романовых происходит вопреки смуте. Русская Церковь вопреки беспримерному богоборчеству утверждается на камне патриаршества. Прославление Новомучеников и Исповедников Российских, открытие множества храмов и монастырей идет вопреки невиданному разгулу бесовщины, вопреки искуснейшему сопротивлению и клевете сатанинских служителей. Благодаря всем этим «вопреки» мужала и возвеличивалась Святая Русь.

Чем сильнее сопротивление «церкви лукавнующих» тому или иному святому начинаю, тем величественнее обещает быть конечное величие сего начинания. По самой силе адского сопротивления, даже не будучи пророком, можно предсказать конечное торжество какого-либо благого начинания. Господь при Вознесении на Небо в лице своих учеников благословляет весь род человеческий. Благословляет единожды, а сила сего Божественного Благословения простирается во все века, на каждого человека, на каждое мгновение нашей жизни. И если не каждый из нас и не во всякое мгновение освящается силою сего великого Благословения, то виновны в этом только мы сами. Ибо мы сами продаем или отвергаем Благословение, прельщаясь лживыми внушениями лукавого духа.

Сила Благословения беспредельна, но действует не вопреки нашей воле, которая создана свободной. Действует лишь в меру восприятия нами Креста Христова. Не наша, а Божия Сила действует, когда мы благословляем друг друга. Благословение священническое, родительское или какое иное, а Сила Божия. Сия Сила преподана нам единожды и навсегда – в день Вознесения Господня. Благословляя кого-либо или приемля благословение, будем с молитвенным смирением памятовать об этом. В благословении мы приимем или преподадим тем большее освящение и совершительную силу, чем более смиримся в молитвенном и жертвенном причастии Кресту Христову. В день Святой Троицы, в день Пятидесятницы единожды и навсегда нисходит Дух Святой, и в лице апостолов весь род человеческий приемлет «Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки» («Символ Веры»). Нисходит единожды, чтобы уже навсегда быть для нас «везде сый и вся исполняяй». «Вся исполняяй» беспредельно проникновенной силою Креста Христова. «Исполняяй» и жизнь подаваяй в меру нашего причастия Кресту, и, конечно же, сверх всякой меры, ибо не в меру Бог дает Духа. Господь подает в меру, будучи справедлив, а сверх меры – будучи щедр и милостив. Получая дары Святаго Духа, не возомним, будто заслужили их в меру своего духовного подвига. Сколь бы ни был велик подвиг наш, он бесконечно мал в сравненье с несравнимым Даром, а Дар сей – Сам Господь.

«Свят, свят, свят Господь Саваоф, исполнь Небо и земля славы Твоея». За каждою литургией звучит сия священная песнь, но проникаем ли мы в неизмеримое величие слов ее? «Исполнь» не только Небо, но и земля – казалось бы, привычная область князя мира сего. «Исполнь» славой триединого Божества, ибо слова «свят, свят, свят» выражают троичность, а слова «Господь Саваоф» выражают единство. Сия литургическая песнь является кратким всемогущим свидетельством всемогущия Божия, а не диаволя. Не по закону и благословению ныне властвует и прельщает диавол, а по Божию попущению. Однако даже на миг, в пределах сего преходящего века, сила сей попущенной власти обманчива, ибо «исполнь Небо и земля» Славы, Царства и Силы Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

***

Иногда молитва становится невозможною: так сильно облегает душу свинцовый, давящий сумрак духа нечистого. Смущение, смятение, уныние, безнадежие облегают душу не случайно, а по Божию смотрению – нашего ради смирения. Когда душа попадает под гнет сумрачных сил ада, и нет Божией помощи, поневоле постигаешь свою немощь.

 

Мы подчас изнемогаем при виде повсюду торжествующего зла и приходим к мысли о бесполезности наших молитв. Мысль сия внушается начальником беззакония, который боится молитвы и делает все возможное для ее прекращения. Ибо молитва в условиях процветания всякого зла и лжи удерживает наш мир от окончательной пагубы.

Россия, а в лице ее и весь мир на волоске от гибели: зло видимое и невидимое стремительно атакует мир. Поэтому – нет, не напрасна молитва: она нужна нам, как дыхание жизни, она нужна, чтобы ложь и беззаконие не перевесили. Усугубляется зло – усугубим и молитву. Даже малейшее смиренно-молитвенное воздыхание восходит к Престолу Всевышнего и не остается без ответа. Многие дела и мысли, кажущиеся великими в пределах мира сего, преходят, минуют, как минет и мир. А сие молитвенное мгновение является не мгновением, ибо приобщает нас к вечности, к Источнику бессмертному. В очах Божиих одно молитвенное мгновение дороже многолетия великих дел, совершаемых без Бога и без молитвы. В мгновении, прожитом по внушению духа Божия, заключена вечность, а в годах и десятилетиях, прожитых по внушению духа лукавого, заключены пустота и тление.

Нет подлинной молитвы и служения Богу, если мы считаем затратой времени молитву и богослужение. При молитве и богослужении мы не тратим, не иждиваем время, как кажется поверхностному уму. Напротив, взамен времени превратного, тленного обретаем вечное, недвижное, сосредоточенное в сердце Креста, причастное Предвечному Совету Пресвятой Троицы. При молитве высота времени будущего, глубина времени прошедшего и широта настоящего державно соединяются, сосредотачиваются в предвечном сердце Креста. Молитва отверзает дверь из сего мира в неотмирное Царство Божие, сокровенное внутрь нашего сердца – в сердце Креста.

Иногда молитва становится невозможною: так сильно облегает душу свинцовый, давящий сумрак духа нечистого. Смущение, смятение, уныние, безнадежие облегают душу не случайно, а по Божию смотрению – нашего ради смирения. Господь по временам отъемлет благодать молитвы, дабы нам не превознестись мнением, будто мы великие молитвенники. Когда душа попадает под гнет сумрачных сил ада, и нет Божией помощи, поневоле постигаешь свою немощь. Животворящая благодать Божия может оставить тебя даже в храме, во время богослужения.

По разным причинам оставляет человека благодать Божия. Святых оставляет по образу Христову: «Боже Мой, Боже Мой, вскую мя еси оставил»[79]. Господь оставляет святых своих на краткое время, чтобы они в возможной для человека полноте восприяли и ощутили благое иго Креста, иго великой жертвы. Именно в час оставления Божия наиболее может проявиться в нашей душе готовность к жертве, неизменная верность Кресту Христову.

Грешных благодать оставляет по преимуществу за гордость, как корень и средоточие всех грехов. Господь наказательно попускает гордым остаться один на один с главным нашим мучителем – духом гордости и всякого беззакония. Чрез сие поучительное попущение Господь смиряет и народ, и человека. Если в ответ мы смиримся и с терпением, как Крест, понесем тугу оставления благодатию, то благодать возвратится и оживотворит нас. Возвратится и оживотворит чудодейственной силой Креста Христова. Любые, даже малые скорби и искушения становятся нестерпимым игом, если мы с ропотом воспринимаем их. В основе ропота, хотя бы и безотчетного, кроется гордое недовольство Богом. Именно в сей момент ропота, момент тяжкого, горького недоумения и недовольства нам нужно устремить взор в свое сердце: разве не гордость сердца причина скорби и туги? Разве не гордость сердца восстает на Промысел Божий и требует у Бога отчета, почему сие происходит с нами так, а не иначе? Из сердца смиренного такой вопрос не исходит. Сердце смиренное с кротостию встречает и благословение, и попущение Божие, ибо и в том, и в другом видит проявления Божественной любви. Любви милующей и наказующей. Благословение и попущение Божие смиренное сердце встречает не бездеятельно и безответно, а откликается жертвенным восприятием Креста Христова и в радости, и в скорби. Смиренное сердце является благоухающей жертвой Богу и во время благоденствия, и в годину искушения.

«…И ждах соскорбящаго, и не бе: и утешающих, и не обретох»[80]. В положении, когда нет соскорбящего, промыслительно оказывается не только человек, но и целая держава. Именно в таком положении душа человека и душа народа могут наиболее подтвердить свою неизменную верность Кресту Христову.

Россия в лице своих святых подтверждает верность Кресту Христову и в начале, и в середине, и в конце своего исторического и духовного пути. Особенно величествен конец и предшествующее ему время. Еще величественнее будет время последующее. Сей конец, сие успение завершает земное шествие Путем Креста и отверзает врата для шествия Небесного. Ни для человека, ни для народа Путь Креста пределами земной жизни не ограничивается, ибо Крест беспределен и в высоту неба, и в глубину ада, и в широту земли. От Креста никому из нас никуда не уйти ни в нынешнем веке, ни в будущем. Крест отвергающие наследуют беспредельность ада, беспредельность вечного мучения. Крест восприемлющие наследуют беспредельность вечного блаженства. Муку или блаженство вкушаем отчасти уже ныне, до наступления будущего века: такова всепроникающая всемогущая и вездесущая сила Креста Христова.

Путь Святой Руси и ее сопротивников не завершается днем Страшного Суда, а продолжается уже в ином духовном качестве. Отныне Святая Держава может беспрепятственно соединяться с Державой Креста. Отныне и навсегда Господь отъемлет власть, временно данную сопротивникам, а князь мира сего ввержен в озеро серное и огненное. Отныне слава Церкви Божией безмерно возвеличивается, а позорное бесчестие «церкви лукавнующих» безмерно умножается, ибо впереди Вечность. Вечность, царственная для святых, и позорная для полчища сопротивных. Вечность с Богом в безмерной славе и вечность с сатаною в безмерной, беспросветной бездне.

Святая Русь всю себя посвящала Богу, и день Успения, день Страшного Суда будет для нее днем сугубого прославления. В Страшном Суде заключается страшная тайна. Тайна окончательного, всецелого Торжества Православия и всецелого, вечного поражения всех сил, Богу сопротивных. Страх Страшного Суда будет воздействовать совершенно по-разному на верных спасительной тайне Креста и на служителей «тайны беззакония». И верные, и неверные соделаются свидетелями Царства Божия, пришедшего в силе. Все, на всем земном пространстве увидят на небе Крест, сияющий ярче солнца, а затем явление на Суд Верховного Судии. В сердцах верных сие явление вызовет тот благочестивый страх и изумленный трепет, какой испытали любящие ученики при виде Преображения Господня. А сердца сопротивных проникнет не страх и трепет вечной любви, но страх и трепет виновных в богоотступничестве. На Страшном Суде особым действием Силы и Правды Божией каждому богоотступнику будет явлен весь ужас измены Господу и Кресту Его, вся отвратительность греха, некогда сладкого и привлекательного. Возразить, произнести что-нибудь в свое оправдание будет нечего: столь неотразимою в глазах всей вселенной будет Правда Божия. Ибо в час Страшного Суда всемогущим действием Божиим навсегда упразднится всякая ложь, и отец лжи безвозвратно утратит всякую власть обольщать человека легионом лукавых личин.

Ныне, для испытания нашей верности Кресту Христову, сатане попущено сеять ложь по соседству с истиною. Ныне, на краткий миг земного века, сатана имеет доступ к душе и может под видом добра внушать нам всякое беззаконие. Ввиду сего становятся неудивительны нестроения, расколы, ереси, которые сопровождают жизнь Церкви на протяжении всей ее истории. Разномыслие, нестроения иногда так умножались, что угрожали самому существованию Церкви. Тогда для утверждения и ограждения Истины, для определения воли Божией по сомнительным вопросам Церковь созывала поместные и вселенские соборы. Не отдельный человек, а соборный разум, движимый Духом Святым, предавал анафеме всякую ложь и беззаконие, определял истину вещей.

Церковная история знает примеры, когда по немощи человеческой и по внушению вражию колебался в определении Истины даже соборный разум. Не станем роптать на Церковь и смущаться сим обстоятельством: в преходящем царстве мира сего волей Божией суждено пшенице Господней расти вкупе с плевелами сатанинскими. И так продолжится до дня Страшного Суда, на котором единым мановением Господа упразднится сила лжи и беззакония. В мгновение упразднится та самая «тайна беззакония», в борьбе с которою Церковь непобедимо шла на подвиг мученичества и исповедничества, а православный Царь совершал жертвенное служение «удерживающего ныне». Бесследно расточатся всякие злоухищрения сатанинские, побеждая которые прославилось великое множество святых. День Страшного Суда засвидетельствует перед лицом всей вселенной совершенное бессилие начальника злобы. В сей день даже сатанинским полчищам и самому их вождю станет очевидною условность и всецелая зависимость лукавой силы от премудрых попущений Промысла Божия.

Ныне, ослепленный надмением, князь мира сего считает себя полновластным владетелем царств земных. А в день Страшного суда – единый с днем Светлого Христова Воскресения – вдруг обнаружится, что власть сия была получена сатаною от Бога с неведомой ему целью – прославить Церковь Божию и посрамить «церковь лукавнующих».

Памятуя о преславной славе дня Страшного суда, не станем предаваться унынию, расслаблению, разленению и всякому иному греху. В день Страшного Суда Истина Христова воссияет, как никогда до того, и разрешатся все сомнения, недоумения за всю прожитую жизнь. При свете сей Истины каждому человеку станут очевидными все до единого согрешения, все до единой добродетели. Во свете Христовой Истины мы увидим не только свою личную жизнь, но жизнь мира от его сотворения и до конца. Перед каждым в меру нашего духовного возраста предстанет течение мировой жизни, славное вседержительной силой и славой Креста Христова. Перед неизмеримым победоносным величием сей царственной силы и славы совершенно исчезнет ложное величие князя мира сего. Всем станет ясно: не князь управлял жизнью мира, а Господь.

Только в день Страшного Суда диавольскому полчищу, слепому в рассуждении вещей Божественных, соделается очевидной простая истина: вся разрушительная злоба князя мира сего, как Богом попущенная, была всецело на службе у Божественного промысла. Сатана, воображая себя сопротивным Богу, исполнял великую задачу: испытывал наши сердца великим духовным испытанием, всемерно содействовал жертвенному восприятию царственной славы Креста Христова. И через милость благословения, и через скорбь попущения Господь зовет нас к Себе: «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии…»[81]. Не вина Божия, если мы остаемся глухими к сему зову. День Страшного Суда со всей очевидностию даст нам увидеть собственную вину. В меру причастия силе Креста Христова мы уже ныне можем отчасти свидетельствовать и о Страшном Суде, и о будущем веке. А через тайну богослужения можем не только свидетельствовать, но и участвовать в тайне Суда и в тайне Царства и Силы и Славы будущего века. Аминь.

Глава 6.

1996 год. Завет Первосвятителя

Декларация митрополита Сергия 1927 года, осуждаемая многими ревнителями Православия, не посягнула на догматы веры, не воспрепятствовала воздавать «Божия Богови». Как тяжкая дань кесарю в условиях беспримерного сатанинского гнета, Декларация явилась личным подвигом митрополита Сергия, подвигом своеобразного юродства на вершине церковной власти. Юродства, необходимого для блага Церкви.

Идея устроения Царства Божия на земле есть гордое и ложное внушение сатанинское. Только Сам Господь властен в День Страшного Суда преобразить наш мир в сие нескончаемое Царство. А до наступления сего Дня мы можем лишь ослаблять и удерживать силу зла в кесаревом мире. Наилучшей формой такого удерживания является православная монархия. При Помазаннике Божием дань кесарю становится минимальною. До наступления сего Дня все мы по воле Божией должны воздавать «кесарева кесареви, и Божия Богови». Воздавать «кесарева кесареви» приходится тем более, чем более высокое положение занимаем. Сия неизбежная дань увеличивается в периоды пленений и смут сатанинских. Такую тяжелейшую дань пришлось и приходится платить иерархам Русской Православной Церкви в наше время – время торжества разрушителя. Один из ярких примеров – Декларация митрополита Сергия 1927 года.          Сия Декларация, осуждаемая многими ревнителями Православия, не посягнула на догматы веры, не воспрепятствовала воздавать «Божия Богови». Сия Декларация, как тяжкая дань кесарю в условиях беспримерного сатанинского гнета, является личным подвигом митрополита Сергия. Подвигом своеобразного юродства на вершине церковной власти. Юродства, необходимого для блага Церкви, оказавшейся в условиях беспросветной ночи. На действия митрополита Сергия была воля Божия: так по молитве открылось одному из старцев Псково-Печерского монастыря. Другому старцу того же монастыря явился во сне митрополит Сергий и, положив руку на его плечо, сказал: «Ты меня осуждаешь, а я каждый день каюсь».

Ложь Декларации у всех на виду, а ежедневные слезы покаяния первосвятителя ведомы и дороги одному Богу. Ложь Декларации средь беспросветной лжи наступившего лукавого царства была необходимым прикрытием истин веры.

Святейший Патриарх Тихон как-то сказал: «Пусть погибнет мое имя в истории, лишь бы Церкви была польза». Всеми преемниками патриаршего престола слова сии восприняты как духовный завет, как великое жертвенное право. Жертва никогда не бывает обязанностию, иначе она не жертва. Первосвятительское служение в многолетнюю Великую Русскую Смуту является ежедневным подвигом воздаяния «кесарева кесареви и Божия Богови». Подвигом защиты веры и паствы путем юродства, лжи во спасение, путем мудрого заискивания и унизительнейших уступок надменной богоборческой власти. Лжи, заискивания и уступок не ради себя, не из трусости, а ради сохранения Церкви, ради того, чтобы народ мог приступать к Святым Таинствам и получать освящение.

Сие есть подвиг особого первосвятительского юродства, еще неслыханный в истории Церкви, ибо и гонение настало неслыханное по своей изощренности, изуверству, жестокости и размаху. В России начальник ада применил усовершенный опыт всех предыдущих гонений. Беспримерное злоискусство гонителя подобало встретить всеоружием подвига – беспримерного не только по множеству мучеников и исповедников явных, но и по мученичеству тайному, прикрытому юродством, неслыханным доселе – юродством сотрудничества иерархии с богоборческой властью. Мученичество явное всеми ублажается, а кто ублажит первосвятителя Сергия и его последователей на патриаршем престоле или епископских кафедрах?

Святая Церковь, чтобы быть неодолимою в небывалое лихолетье, утверждается не только на явном мученичестве и исповедничестве. Церковная полнота зиждется разного рода служением, разного рода подвигом. Мы проявим ревность не по разуму, если от всех пастырей и архипастырей станем требовательно ожидать мученического подвига. А именно ревность не по разуму становится одною из главных причин церковных расколов. В основе сей ревности таится тончайшая гордость, которая и влечет к разделению, к отпадению от церковной полноты. Под видом любви к чистоте Православия враг незаметно приводит нас к забвению Христова завета: «воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови». Сердце свое мы отдаем Богу, нетленное посвящаем всецело Нетленному, а преходящее воздаем преходящему кесарю.

Свою преданность Кресту Христову в лице догматов и таинств Церковь содержит неизменно, а дань кесарю может меняться. Меняться в зависимости от того, кого Бог благословит или кому попустит властвовать в мире, подвластном сатане до Дня Страшного Суда. Именно до сего Дня, только лишь на краткое время, Господь попустил сатане быть главным кесарем – быть князем мира сего. Кесарь временный и над миром временным. Любая власть, кроме православной монархии, выражает в той или иной степени интересы сего кесаря. Воздавая «кесарева» богоборческой власти, мы через нее приносим дань самому князю мира сего. «Дух сокрушен», как вечное и бесценное, жертвуем Богу, а тленное приносим начальнику тления. Здесь нет служения двум господам. Даже в малом воздаянии «кесарева кесареви» мы поступаем не богопротивно, а оказываем мудрое послушание Царю царствующих. Ибо все царствующие, в том числе и князь мира сего, царствуют либо по благословению, либо по попущению сего Царя.

За всех ли без различия врагов мы должны молиться? Ответ на сей вопрос дает Сам Господь. Он молится на Кресте за тех распинателей, которые «не ведят бо что творят»[82]. За Иуду, как «сына погибели» и подобных ему участников богоубийства Господь не молится. Сознательно грешащий, сознательно ненавидящий есть «сын погибельный», который неизбежно, по свободному произволению своему, самоуничтожается, идет в свое место – в вечную пагубу. В Молитве молитв, которую Господь произносит перед Распятием, Он молится не о всем мире и сущих в мире: «Аз о сих молю: не о всем мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть»[83] .

Сия Молитва, произнесенная единожды, простирает свою благодатную Божественную силу на все времена, на всех людей, соделывающихся верными Богу. Сия Молитва не о мире, а о тех, кто через причастие Кресту Христову выше мира. О сынах погибельных, привязанных к миру и князю его, Господь не молится, ибо предведает: в своем слепом, злом и гордом упорстве они предпочтут не Бога Всемогущего и Животворящего, а духа погибели – предвечно обреченного на позор и самоистребление.

В устах Господа нет ни одного слова, сказанного туне, а особенно в Молитве молитв. Главную Молитву Господь посвящает не миру, а тому, что выше мира – своим последователям от времен Адама и до Дня Страшного Суда. Сей Молитвою, как Крестом, объемлются не только апостолы, но и все верные Богу от сотворения и до конца мира. Сей Молитвою Господь молится о Церкви Своей – единой на земле и на Небе, нераздельной в прошлом, настоящем и будущем. Всемогущим Словом сей Молитвы Господь соединяется неслитным Троичным Единством не только с избранными учениками, но и со всеми верными Кресту: «Не о сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя: Да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в нас едино будут»[84].

Видеть славу Божию, быть ей причастным мы можем еще здесь, если молитвенно сосредоточиваемся в глубине сердца – в сердце Креста. По отшествии нашей души от мира сего видение славы Божией усугубляется. А в еще большем совершенстве, в еще большей полноте мы приобщимся сей царственной славе в День Страшного Суда. Каждый воскресный день, а особенно ежегодная Пасха Христова являются для нас образом Дня Страшного Суда. Светлое Христово Воскресение становится залогом всеобщего воскресения мертвых в День Страшного Суда. При неотмирном Свете Христовом, который преизобильно воссияет в сей День, соделаются очевидными для всей вселенной праведность праведных и самоистребительная греховность сынов погибели. В тот страшный День Свет Христов еще более просветит верных Кресту и станет еще более нестерпимым для всех неверных. Сей Свет и будет Судом. При Свете Правды Божией обличатся самые затаенные и забытые согрешения и просияют ярче солнца самые сокровенные совершенства.

Своим Преображением на горе Фавор Господь предуказует, предъявляет, предизображает Свет Дня Страшного Суда. Сей нетварный Свет чудесно проявится и в славном прославлении святых, и в сиянии во все небо знамения Креста, и в сиянии ангельских чинов, и в видении «Сына человеческаго грядуща на облацех небесных с силою и славою многою»[85]. Сей Свет станет немеркнущим Светом нескончаемого восьмого Дня. Именно в сей День во всей полноте совершится молитвенное прошение: «И не введи нас в напасть, но избави нас от лукаваго: яко Твое есть Царствие и Сила и Слава во веки. Аминь»[86].

…На каждой литургии раздается из алтаря возглас: «яко Твое есть Царствие и Сила и Слава во веки. Аминь». Каждая литургия и приобщает нас уже ныне к сему Царствию, и приближает День Страшного Суда – День Царствия Божия, приходящего в силе. Знаменательно, что в конце литургии звучит молитва Господня со словами: «Да приидет Царствие Твое…» Да приидет и ныне – в сокровенную глубину нашего сердца, и в День Страшного Суда – воочию всех колен небесных, земных и преисподних.

***

Чрез многие события святорусской истории изображается Крест, начертывается вертикаль воли Божией и горизонталь попущения Божия. Одним из свидетельств сего является промыслительное мистическое соединение тех или иных церковных празднований с началом или окончанием исторических событий…

…3/16 июня 1996 года в день празднования Всех святых, в земле Российской просиявших, состоялись выборы Президента России. Совпадение мистическое, промыслительное, предзнаменующее большое изменение в жизни Державы. В 1941 году празднование русским святым совпало с началом Великой Отечественной войны и предзнаменовало для народа нашего крестную скорбь, которая увенчалась радостию Победы, радостию возрождения Русской Православной Церкви. Враг был побежден – и видимый, и невидимый. Сия Победа особенно дорога, ибо совершалась в недрах сатанинского плена и вопреки ему. Сия Победа, как неотъемлемое звено в чреде Побед Святой Церкви, предначинала, предвозвещала то окончательное Торжество Православия, которым ознаменуется великий и царственный День Страшного Суда.

Празднование Всем святым, в земле Российской просиявшим, в начальный день войны свидетельствовало: мы не оставлены Богом в сей скорби великой. Святые, в земле Российской просиявшие, идут нам на помощь и в начале Великой Отечественной войны, и в день выборов главы русского государства. Война по молитвам святых увенчалась блистательнейшею Победою и послужила нам во спасение. Предзнаменованием еще одной Победы Святой Церкви станут и выборы главы государства. Ставленник Божий или ставленник сатаны возглавит русское государство – на сие будет или воля, или попущение Божие. Смиримся же под благое иго Господне! Невидимо вершится воля Божия, и глава государства поставляется не народом, не масонами, не сатаною, а самим Господом, который свидетельствует: «…се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Аминь»[87].

Без позволения Господня бесы не могут властвовать над нами, а если властвуют, то исключительно по Божию попущению. Господь попускает быть лютой и лукавой године, ибо знает: она минет, как день вчерашний, а Его Царствие и Сила и Слава пребывают во веки. Господь попускает пагубное шествие разрушителя и возрастание «тайны беззакония» из уважения к свободе человека и падшего архистратига, чтобы на Страшном Суде каждый оправдался или осудился от собственных дел и слов.

Господь, точно бы устраняясь собственной воли, попускает быть злу в мире по злой воле человека и падшего ангела. Казалось бы, попущение Божие действует вопреки воле Божией. По видимости действительно так и есть: вертикаль воли Божией направлена вопреки горизонтали попущения Божия. Однако в средоточии, в сокровенном сердце сего Креста воля и попущение Божии неслитно соединяются. В сердце Креста попустительное «вопреки» подчиняется всеблагому всемогущию воли Божией. Горизонталь воли попущенной – воли сатанинской и человеческой оказывается в сердце Креста подвластной вертикали воли Божией. Господь наш Иисус Христос за каждого из нас простирает руки на горизонтали Креста в знак всецелого добровольного подчинения несовершенной воли человеческой всеблагому всесовершенству Воли Божией.

Чрез многие события человеческой истории, особенно святорусской, изображается Крест, начертывается вертикаль воли Божией и горизонталь попущения Божия. Одним из свидетельств сего является промыслительное мистическое соединение тех или иных церковных празднований с началом или окончанием исторических событий…

День Куликовской битвы соединяется с Рождеством Пресвятой Богородицы. Отречение Николая Второго от Престола соединяется с явлением иконы Богородицы «Державная». День Октябрьского переворота 1917 года оказывается в благодатном соседстве с празднованиями иконе «Богородицы «Всех скорбящих радость» и великомученику Димитрию Солунскому. Начало Великой Отечественной войны совпадает с днем Всех святых, в земле Российской просвиявших. А окончание – с празднованием великомученику Георгию Победоносцу. Августовские события 1991 года приходится на дни Преображения Господня, а сентябрьские события 1993 года – на дни Рождества Пресвятой Богородицы и Воздвижения Креста. Выборы главы государства (1996 год) мистически сочетаются с днем Всех святых, в земле Российской просиявших, и перенесением мощей благоверного царевича Димитрия из Углича в Москву (1606). Постоянное соединение праздников Святой Церкви с историческими событиями является для нас постоянным Божественным напоминанием о всесвятой воле Предвечного Совета Пресвятой Троицы, которая тайно совершается несмотря ни на что, вопреки попущенному до времени торжеству разрушителя.

…В благословении действует сила не человеческая, а Божия. Действует тем сильнее и благодатнее, чем святее человек, который преподает нам благословение, чем большею властию видимой и невидимой наделен он от Бога, чем глубже его молитвенное чувство при благословении. А глубину чувства молитвенного дарует при благословении Бог, если Ему особо угодны благословляемый и дело его. Господь благословляет Своих избранников сугубым благословением, ибо они достойные сосуды даруемого освящения. Напротив, чуждых освящения не освящает даже благословение святых. Вот таких-то, по внушению Господню, святые либо вовсе не благословляют, либо благословляют без молитвенного усердия – в соответствие с малой мерой приемлющих.

Примером подобного благословения является история с ветхозаветным Исавом. Господь все так устраивает, что не Исав по праву первородства получает преимущественное отеческое благословение, а его брат Иаков. Из сего же примера мы видим, что благословивший Иосиф не властен взять назад собственное благословение. Ибо чрез благословение действует сила Божия, и только Бог может изменить или отъять благословение. С какою ответственностию, с каким благоговением подобает и брать, и преподавать благословение! Берем Божие и преподаем Божие. Говорим: «Патриарх благословил», а разумеем: «Бог благословил чрез Патриарха». Не потому ли на просьбу: «Благословите», иногда отвечают: «Бог благословит».

Велика власть Патриарха – велика и сила патриаршего благословения. Велика и другая власть – власть святых: особая сила заключена в их благословении. Молитвенно празднуя дни памяти тех или иных святых, мы получаем от них сугубое благословение. А приобщение Святых Христовых Таин в дни праздников святых сокровенно соединяет нас с Предвечным Царствием и Силой и Славой, наследниками которого святые соделались. Соединяясь со Христом в Таинстве Причастия, мы соединяемся и со святыми, в которых Господь почивает, и так получаем от них сугубое благословение. Мы умножаем сие благословение, если после Божественной литургии, по принятии святых Таин, совершаем Крестный Ход в день памяти святого. Отнюдь не безразлично, причащаемся мы или нет в дни Господних или Богородичных праздников. Святое Причастие Телу и Крови Христовым в праздничный день приобщает нас к полноте Божества, полноте Креста Христова и в то же время приобщает величию и неповторимости именно сего праздника. Каждый из праздников содержит и часть тайны спасения, и полноту ее.

Рождество Пресвятой Богородицы, Рождество Христово, Светлое Христово Воскресение, Вознесение Господне, День Святой Троицы и другие святые события являются неповторимыми и в то же время нераздельными частями единого Крестного Пути, единой Истины и Жизни. Источник и средоточие сего Пути в сердце Креста. Здесь, в сердце Креста, и начало творения, и его завершение, его вечное бытие после Дня Страшного Суда. Здесь, в сердце Креста, сокровенно сосредоточиваются и отсюда исходят все события Священной истории, все Святые Таинства и Богослужения.

…Вполне закономерен вывод современной науки о расширяющейся Вселенной, которая первоначально вмещалась в точке, меньшей атома. Выражаясь иными словами, Вселенная, как творение Божие, происходит из вневременного и внепространственного средоточия Креста, которое меньше самой малой элементарной частицы и ничем измерено быть не может. Вселенная во главе с человеком, как венцом творения, приходит в бытие, является в пространстве и времени, простирается в высоту-глубину, широту-долготу – созидательной силою отрогов Креста, происходящих из сокровенного сердца Креста. Средоточие, сердце Креста есть самое сокровенное из всего сокровенного, ибо здесь почивает Господь, здесь тайносодержится Его Царствие и Сила, и Слава, здесь тайно пребывает жизнодательный Источник нашего освящения и спасения, здесь тайно совершается Предвечный совет Пресвятой Троицы.

Человек сотворен по образу и подобию Божию, по образу и подобию Креста. Поэтому жизнодательное сердце Креста не вне, а внутрь нас: столь неизмеримо велика милость Божия к нам! Столь близь Господь, чтобы освящать, спасать и животворить нас! Столь рядом Господне Царствие и Сила и Слава! Стоит лишь умом при содействии воли молитвенно низойти в сердце и там пребывать неисходно, чтобы вкушать и видеть «яко благ Господь». А мы, неблагодарные и несмысленные, непрестанно увлекаемся вниманием во внешнюю страну, особо подвластную начальнику гордости и всякого иного греха и беззакония. Так мы раскрываем двери чувств, и в душу беспрепятственно входит злоначальник, и сердце наше становится не сердцем Креста, не обителью Пресвятой Троицы, а жилищем сего духа нечистого.

Мы не храним чувства, и греховная энергия свободно проникает в нас, особенно чрез зрение и слух. Мы не храним ум, и он пленяется наитием всевозможных помыслов, которые отвлекают нас от умного делания – от молитвенного пребывания в сердце Креста, от всеблаженного, всенасыщающего причастия Троичному Царствию и Силе, и Славе. Нехранение чувств и ума, интерес к видению и слышанию душетленного, наитие помыслов и любое греховное возбуждение, телесное или духовное, искусно производит в нас падший архистратиг.

В случаях возникающих духовных опасностей сохранять неотъемлемость освящения весьма помогают слова святого праведного Иоанна Кронштадтского, с которыми мы мысленно-твердо и решительно обращаемся к духу нечистому: «Всуе ты трудишься во мне, падший архистратиг. Я раб Господа моего Иисуса Христа. Ты, вознесенная гордыня, унижаешь себя, так усиленно борясь со мною слабым». Сие обращение к сопротивнику успешно отражает любую греховную опасность. Иоанн Кронштадтский советует: «Так мысленно говори злому духу, лежащему тяжским бременем на сердце Твоем и нудящему тебя ко злу разного рода. Гордому духу как бич огненный эти слова, и он, посрамленный твоею твердостию и мудростию духовною, убежит от тебя. Ты это сейчас увидишь, осяжешь и удивишься чудной в себе перемене: тяжкого, убийственного для души бремени в сердце не станет, сделается так легко, легко, и убедишься ты осязательно, что есть духи злобы поднебесные, ищущие постоянно погибели нашей…»

***

Не только перед воинами Белого движения – перед каждым из нас зачастую встает вопрос: идти на поле Куликово или по примеру святого Государя отречься от Престола – дать место прискорбному, наказательному, премудрому попущению Божию?

«Не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец ваш дати вам Царство»[88]. Здесь в лице апостолов Господь обращается ко всем верным Кресту Христову, в какое бы время они ни жили. Большое стадо людей мира сего намного преобладает над верными, превозмогает и торжествует, но преимущественно не своей силой, а содействием своего злоначальника. Попуская злоначальнику злоначальствовать, Бог приобщает к Своему Царству и Силе и Славе лишь «малое стадо» верных Кресту. Сие «малое стадо», причастное вечному Царству, неизмеримо сильнее и величественнее всего мира и князя его. Не чудо ли: «малое стадо», которое мир попирает, отвергает, презирает, умерщвляет, становится во главу угла! Божественную участь – быть «малым стадом» – избирает и Святая Русь...

Словами – Святая Русь – объемлется не только дух, но душа и тело народные. Не только святость святых, как духовного сердца нации, но и святость Державы, святость самой земли русской. Сия земля освящена и множеством храмов, монастырей, и молитвенными слезами преподобных, и святыми мощами ведомых и неведомых святых, и жертвенной кровию мучеников бесчисленных, а также воинов, положивших живот «за други своя», за Веру, Царя и Отечество. Природа святости подобна природе Креста. Святость пребывает и сокровенною в сердце, и освящает окружающий мир – видимый и невидимый. Широта, беспредельность русских просторов становится одним из зримых свидетельств сего освящения. Святая Русь не могла не стать широкою в своих державных просторах: видимым величием Руси возвещается миру и невидимое величие.

Вопреки всезлобной тактике и стратегии «церкви лукавнующих», Святая Русь по праву Царства, данного ей от Отца, сосредоточивается в непобедимом сердце Креста, и уже оттуда возносится в высоту Неба, нисходит в глубину ада и простирается в широту русской земли. Сосредоточивается в глубине сердца для соединения с Богом – Источником нашего освящения. Уже из сего Источника сообщается освящение духу, душе и телу Святой Руси. Сила сего освящения столь велика, что она не может ограничиться одним духом или одним местом или одним временем. Силой Креста сие освящение сообщается всему пространству и всему времени бытия Святой Руси – будущему, настоящему и прошлому. Сила сего освящения простирается к Дню Страшного Суда, с которого начинается единый невечерний «День, егоже сотвори Господь».

…В пределах сего мира царственное достоинство Святой Руси олицетворял святой Царь-Мученик Николай Второй. Олицетворял более, чем кто-нибудь другой из царей. Именно поэтому святая личность Государя Николая Александровича вызывала к себе самый опасный вид злобы – духовную зависть. Сей духовной завистью были движимы иудеи в своей лютой ненависти ко Христу. Духовная зависть к духовному достоинству и совершенству святых уподобляет завистников диаволу – отцу и внушителю сего всезлобного чувства. Падение падшего ангела началось гордостью, а завершилось ее злейшим порождением – завистию. Зависть по природе своей смертоносна. Зависть к райскому блаженству первого человека соделывает диавола человекоубийцей: по внушению сего лукавого змия Адам согрешает и чрез грех наследует смерть и страдания. По зависти Каин убивает своего брата Авеля: так проливается первая кровь от руки человеческой. По зависти иудейской совершается богоубийство. Зависть смертоносна для окружающих, а в первую очередь для самого завистника. Сердце, уязвленное завистию, умирает для Бога, для Его Царства и Силы и Славы. Сие сердце не знает покоя и горит непрестанным черным огнем адской ненависти. Снедаемый мукой зависти добровольно присуждается к аду прежде своего вселения во ад. Только из завистливой утробы диавола и его служителей мог произойти ненавистнический лозунг – «Долой самодержавие». Самодержавие содействовало величию России, придавало ей царское достоинство.

Любая ненависть к России питается злобной завистию к ее зримому и незримому величию Божественному. Когда ненавидят православную монархию, Россию и народ русский, то ненавидят не сами по себе форму правления, державу и народ. Ненавидят сокрытое во всем этом неотмирное Божественное освящение. Истоки сей ненависти находятся во аде. Люди могут завидовать – ненавидеть безотчетно, не понимая подлинной причины своего злобного состояния, а начальник ада знает, чему завидует, и что поэтому ненавидит. Знают и ближайшие сотрудники предводителя лукавых полчищ, против кого и чего они ополчаются. Первосвященники и начальники иудейские ведали, что творят: они сознательно шли на богоубийство.

Подобным образом происходит и в наше время: зависть к сокровенному Божественному величию нераздельных Веры, Царя и Отечества вдохновляет новых богоубийц на новые преступления. Цареубийство является преступлением не уголовным, не политическим и не государственным. Сие преступление совершается в высшей духовной области. Гордость и зависть падшего ангела привели его к войне с Богом и с человеком, как венцом Божественного творения. Желание богоубийства начальник и сыны погибели удовлетворяют не только ритуальною казнию или пленением, осквернением и уничтожением святынь. Главный фронт проходит через сердце человеческое. Убить Бога в сердце человека – вот задача «церкви лукавнующих». Убить, исходя из обстоятельств, либо тотчас, либо постепенным греховным растлением.

В таких, как Иуда Искариот, Бога можно убить сразу, ибо подлинной веры в нем нет. Подлинная вера не соблазняется и не предает, а если изменит Кресту по немощи человеческой, то силою покаяния вновь обращается к Богу. Обращается неизменно, и сия неизменность становится залогом получения сугубых дарований Божиих. Сие подтверждают и притча о блудном сыне, и пример с апостолом Петром, и Адамово покаяние.

Адам, изгнанный из рая, за свои слезы, покаяние и смирение получает по Божию милосердию не тот же рай, но неизмеримо большее. Изгнание из рая является для Адама и великой трагедией, и величайшей к нему милостью Божией. Сия утрата становится началом обретения, по благодати и милости Божией, неизмеримо большего – Предвечного Троичного Царства и Силы и Славы. Господь лишает Адама царства земного и тварного, чтобы приобщить к Царству Нетварному, Предвечному.

Как Адам за отступление от Бога и за доверие лукавому теряет рай и царское достоинство, так и Россия лишается православного Царя за ослабление любви к Царю царствующих и за увлечение соблазнами и внушениями князя мира сего. Подобную же милость Господь оказывает и России: лишает ее царского достоинства, изгоняет из земного рая православной монархии и отдает под бич начальника беззакония в лице коммуно-демократических властей. На многие десятилетия попускает Господь терзать Россию соединенным силам врагов внешних и внутренних, врагов во плоти и бесплотных. Господь предведает: беспримерному бесовскому ополчению на Святую Русь духовно противостанет беспримерное множество новомучеников и исповедников Российских во главе со святым Царем Николаем Вторым. Господь предведает: беспримерная Смута на русской земле будет залогом не погибели, а сугубого спасения Святой Руси и сугубого ее увенчания в День Страшного Суда.

Мы можем жить в России, но быть козлищами средь овец Господних. Мы можем ходить в храм и быть козлищами. До Дня Страшного Суда, до Дня разделения на пшеницу и плевелы, на овец и козлищ святость должна терпеливо нести иго своего соседства с беззаконием. Сие и Господь показал, будучи распятым посреди двух разбойников. Не стоит удивляться при виде царского престола в окружении козлищ. Путь Святой Церкви, путь Святой Руси совершается средь козлищ. Взирая на сие, не станем недоумевать, смущаться, сомневаться или соблазняться. Не станем отпадать от Матери-Церкви, уходя в раскол, ересь или безбожие. Напротив: вооружимся на козлищ оружием, сообразным месту и времени, сообразным воле Божией.

Не всегда нужно выходить на битву Куликову. Иногда, против своей человеческой воли, подобает дать место премудрому попущению Божию. По-человечески святой Царь-Мученик Николай Второй не хотел отречения от Престола, а как Помазанник Божий он слышит в своем сердце сокровенный глас Господень и – отрекается. В манифесте, изданном в день восшествия на Престол, Николаем Вторым сказаны и такие фразы: «Богу Всевышнему угодно было, в неисповедимых путях Своих, прервать драгоценную жизнь горячо любимого Родителя Нашего Государя Императора Александра Александровича… Горя нашего не выразить словами, но его поймет каждое русское сердце…»

В сих словах, уже в день восшествия на Престол, мы видим великое, всецело преданное Богу сердце. Чрез невероятную человеческую скорбь Государь понимает: «Богу Всевышнему угодно было…» Пред нами уже сегодня то святое сердце, которое чрез много лет произнесет слова жертвенного отречения от Престола. Святой Царь восходит на Престол в канун праздника Казанской иконы Богородицы, а отрекается от Престола в день явления иконы Богородицы, именуемой «Державная». И в первый, и в последний день царствования Богородица являет державное покровительство Царю и России. «Богу Всевышнему угодно было, в неисповедимых путях Своих», и восшествие на Престол Николая Второго, и его жертвенное отречение от Престола.

И в том, и в другом действии есть святая жертвенность всецелого угождения и служения Богу. О цели поступков Государя нельзя судить только по документам: многое остается сокрытым в глубине сердца, а сердце Царево в руце Божией. Недостаточность документальных свидетельств Господь восполняет по особому усмотрению и благоволению свидетельствами премирными, Божественными. Уже не документ, а чудо открывает нам подлинный смысл происходящего. Чудесным явлением иконы «Богородица Державная» открывается величие сердца Царя, устраняется любое двоемыслие в истолковании царских намерений, указывается Преемница Престола Святой Руси.

…В 1917 году Россия четко разделяется на Русь Святую, верную Богу и Царю, и на Русь неверную, преданную темной области князя мира сего. Днем разделительным становится день отречения от Престола. С сего дня Святая Русь в лице святого Царя отрекается от царствования в мире, попустительно преданном сатане.

Отрекается ради исполнения Всевышней воли, ибо ныне не время изгонять торгующих из храма, а время быть изгоем, быть преданным, поруганным и распятым. Ныне не время выходить на поле Куликово для победы над полчищами неверных: Господь не благословляет. Сие подтверждает и обреченность на поражение Белой армии. Руководители Белого движения не последовали примеру святого Царя, не поняли особое величие подвига, совершенного в день отречения. Совершенного по воле Божией – вопреки своей воле. Тем жертвеннее становится подвиг отречения. Любовь Царя к Царю царствующих столь велика, что нет у него своей воли перед лицом воли Всевышней. Поэтому Николай Второй победитель, о чем и царское имя свидетельствует. А в основе жертвенного благородства воинов Белой армии не столько Божия, сколько своя воля, и они терпят поражение. Несовершенство послушания Богу восполняется ради спасения воинов мученическою кончиною их на поле брани.

Не только перед воинами Белого движения – перед каждым из нас зачастую встает вопрос: идти на поле Куликово или по примеру святого Государя отречься от Престола – дать место прискорбному, наказательному, премудрому попущению Божию? Быть (каждый в своем чине) удерживающим мир от зла или устраниться от внешней брани с воплощенным беззаконием и уйти от мира сего в глубину своего сердца? Что предпочтительнее, и на что есть воля Божия? Как нам, грешным, разрешить сей трудный вопрос?

Один из ответов мы можем найти в богоподобном житии наших святых, в полноте исторического и духовного бытия нашей Матери-Церкви. И окажется: воинствовать на поле Куликовом и заушать еретиков мы можем не всегда, а только в час, Богом благословенный. Зато ничто и никогда не препятствует нам вести брань со злом бесплотным и обретать Царствие Божие, сокрытое в нашем сердце – в сердце Креста. Сия брань суть главная и всегда Богом благословляемая.

В жизни и народа, и человека есть периоды сугубого Божия благословения на сию брань, на сие обретение сокровенного Царствия. Любой поступок, совершенный из любви к воле Божией, является отречением от сатаны. Жертва несовместима с ропотом на людей, на обстоятельства места и времени. Ропот, обида и укор на жертву не способны, ибо в нападениях людей и обстоятельств не постигают Промысла Божия – всегда благого и спасительного. Жертва есть всецелое послушание воле Божией. Только ощущая на то волю Божию, можно решительно идти на жертвенный подвиг. Только в таком случае сей подвиг исполнен спасительной силою.

***

Свинцовая тяжесть духовной ночи действительно велика и невероятно гнетет душу. Однако сия тяжесть не является ни признаком силы, ни признаком победы диавола. Именно сия ночь, как ничто другое, благоприятствует восприятию спасительного ига Креста Христова. Именно сия ночь, как никакое иное время, озаряется подвигом беспримерного мученичества, явного и тайного.

Мы зачастую безуспешно стараемся воплотить правду Божию в жизнь мира сего, который по лукавой природе своей совершенно чужд сей правды. Совсем отказаться от воплощения правды Божией мы не можем, иначе беззаконие «тайны беззакония» станет еще более наглым и торжествующим. Нужно сохранить хотя бы островок правды в океане воинствующей лжи. Таким островком может стать наше собственное сердце. Только здесь мы остаемся самодержцами, не подвластными диктату окружающей злобы. Духовная арифметика такова, что сей островок Царства Божия значительно превосходит океан торжествующего беззакония. Устраняясь мира и молитвенно пребывая в сердце, мы – по духовному закону Креста Христова – воздействуем на мир, удерживаем его от окончательной пагубы. Чем более устранимся мира и заключимся в молитвенной глубине сердца, тем сильнее и спасительнее сможем воздействовать на мир. Если сами не устраняемся мира, Господь всемерно содействует сему устранению, посылая многие и многие скорби, смуты, нестроения, поражения. За сие – слава Богу, ибо так душа наша постепенно научается не надеяться на мир и яже в мире.

Чем больше скорбь, тем больший урок извлекаем: во всем полагаться на одного Бога, во всем доверяться наказательной милости и премудрости Промысла Божия, за все благодарить. Скорбь, восприятая с благодарностью, как от руки Господней, сочетает с раем, приобщает нас Царственной Славе Креста Христова. А скорбь, восприятая с недовольством, ропотом, противоречием, сочетает с адом, приобщает позору, муке, отчаянию – беззаконным и безысходным.

Причиняет скорбь все, что происходит вопреки нашим мыслям, чувствам и желаниям. Поэтому поводы для скорби есть на каждом шагу. Но поводы для скорби станем обращать в поводы для благодарения – и скорбь расточится! Все сопротивное нашему уму, сердцу и воле будем встречать со смирением и благодарением, как от десницы Господней. Истинное значение всего происходящего с нами таким и является. Не люди, не обстоятельства, не сатана, а Сам Господь полагает сокровенный залог всех жизненных событий – личных и исторических. Первопричина – Господь, а люди, обстоятельства и сатана суть лишь орудия Его благого и премудрого Промысла. А потому стоит нам в чувстве смирения воздать благодарение Богу, как самое искусное зло, самая тяжкая скорбь, причиненные начальником пагубы, обращаются неизменно во благо, служат спасению душ. Стоит нам в самом тяжком и мрачном обстоянии принести благодарность Богу не только устами, а сердцем – и как сразу легко на душе! Но и самое великое благо, если не смиряемся и не благодарим, оказывается содействием к погибели…

Многие десятилетия страшной сатанинской ночи, спустившейся на души наши и на Россию, перед лицом вечности ничтожно малы. Стоит ли нам устрашаться сего страха? «Страха же вашего не убоимся, ниже смутимся: яко с нами Бог». Свинцовая тяжесть духовной ночи действительно велика и невероятно гнетет душу. Однако сия тяжесть не является ни признаком силы, ни признаком победы диавола. Именно сия ночь, как ничто другое, благоприятствует восприятию спасительного ига Креста Христова. Именно сия ночь, как никакое иное время, озаряется подвигом беспримерного мученичества, явного и тайного.

Своим ученикам, вопросившим о кончине века, Господь отвечает: « Услышати же имате брани и слышания бранем. Зрите, не ужасайтеся, подобает бо всем быти…»[89]. В ужасающих событиях любого времени уже присутствует кончина века. Но мы, по слову Господню, не должны приходить в ужас, что бы ни происходило: подобает бо сему быти по явленной или сокровенной воле Всевышней. Все происходящее с каждым из нас, с Россией, с миром мы должны воспринимать с благодарением, как от Десницы Божией, как благословение или попущение Божие – для души равно спасительные, если душа не против собственного спасения и готова к несению Креста Христова.

Не нужно ужасаться перед тем, чему «подобает…быти», но и нельзя оставаться безразличным, бездеятельным, теплохладным. Лукаво и преступно прикрывать словами – «такова воля Божия» – свое духовное безучастие к происходящему. Господь, раздавая таланты, посылая скорби и радости, испытывает так наше сердце и ждет от нас живого ответа словом, делом, молитвой.

Господь попускает быть нестроениям, смутам, войнам вовсе не затем, чтобы мы бездеятельно, безучастно мирились со всем совершающимся под видом послушания воле Божией. Послушание попустительным или благословенным действиям Божественного Промысла отнюдь не обязывает нас к безучастному отношению к сим действиям. В дарованном нам мире или убийственной войне, в пришедшей радости или тяжком горе мы постигаем Десницу Господню, которая всем происходящим ведет нас к Царственной Славе Креста Христова. Каждый в своем звании, в меру сил и способностей должен откликнуться на зов Божий. Ради послушания Богу мы должны вести непрестанную духовную брань со злым сопротивником. Смирение, благодарение, молитва, жертвенная любовь являются нашими благословенными, крестными, непобедимыми оружиями в сей брани. Нет власти и силы, способной лишить нас сего оружия. Только по собственной воле мы можем стать беззащитны.

…В двадцатом столетии Россия дала обильную жатву мучеников, не только от безбожной власти пострадавших, но и убиенных еще в материнской утробе, по материнской воле. Россия, начиная с 60-х годов, не имеет себе равных по количеству загубленных в утробе младенцев. Даже по официальным данным, например, в 1993 году на 1 000 родов приходилось 200 абортов. Сия статистика греха свидетельствует, каким страшным ослеплением ослепил материнские души исконный человекоубийца и отец «тайны беззакония». В России идет ужасная, необъявленная война, на которой матери убивают младенцев в собственной утробе.

Многие даже не подозревают, что они совершают убийство: таково одно из последствий отречения от Матери-Церкви. Исконный человекоубийца радуется миллионам кровавых жертв, миллионам согрешающих матерей. Однако есть и иной, сокровенный счет – миллионы невинных младенцев-мучеников, которые крестятся в собственной крови и наследуют Царство Небесное. Как знать: не омоются ли слезами покаяния и матери согрешающие? У Бога свой счет всему, своя мера, никакими человеческими мерами не измеримая. Повинные в убиении младенцев могут по благому действию Промысла понести такие скорби и испытания, которые приведут их к покаянию и очищению.

Господь попустил России великую смуту и плен великий не для торжества сатанинского, а для прославления беспримерного числа мучеников, в том числе и младенцев-мучеников. Вся Россия соделывается единым жертвенником, на котором приносится великая совокупная жертва. Конечно, не сего вожделел начальник зла.

Младенцы-мученики, убиваемые в утробе, безмолвно отходят в обитель небесную: они даже голос не могут возвысить в свою защиту. Почему Господь попускает быть сему? Вполне до Страшного суда, нам невозможно знать ни тайну Божия попущения, ни тайну Божия благословения. Ныне, в сумерках мира сего, в сумерках греха, лишь отчасти мы можем понимать происходящее. Как знать, кем бы стали младенцы сии по своем возмужании? Как знать, не погубил ли бы души их исконный человекоубийца? Нет, не безвременно вземлет души их Господь времени – буди имя Господне благословенно во веки!

Иногда, по злому воздействию темного и лукавого духа, нами овладевают безотчетное беспокойство, беспричинная тревога, мрачное смятение. На душу ложится незримая тяжесть – тяжесть Страстной седмицы, тяжесть Креста. Сатана пытается подавить, парализовать наши душевные и телесные силы. Тревога в душе неизбежно приводит к болезненным явлениям в теле, вызывает всевозможные физические расстройства. Можно без всякого преувеличения свидетельствовать: сокрытым виновником, тайным возбудителем всех духовных, душевных и телесных болезней является князь мира сего.

Князь мира сего, одаренный знанием природных стихий и процессов, может не только производить болезни, но и останавливать их течение, заниматься целительством. Однако как в наведении болезни, так и в ее прекращении движут диаволом только злоба и желание нашей погибели. Он исцеляет при посредстве экстрасенсов, колдунов и прочих своих служителей отнюдь не безмездно и не по любви к человеку. Напротив, меньшую беду заменяет на большую: ценою временного выздоровления тела обольщает, повреждает нашу душу и привлекает ее к своим путям пагубы. В природе исцелений, совершаемых «отцом лжи», нет подлинного чуда и всемогущества, свойственных единому Богу. Сей злоцелитель избавляет от болезни либо за счет прекращения своего болезнетворного воздействия на организм человека, либо за счет искусного паразитирования на жизненной силе здоровых людей (ловко и незаметно похищает у одних и дарит краденое другим), либо за счет перераспределения энергий в самом человеке (например, от здоровых органов к больным: один член лечит, а другой калечит). Конечно, по форме словесного выражения мы весьма обобщаем, упрощаем гениально-изощренные способности адского «врачевателя», однако смысл и подлинное положение вещей не искажаем.

Виною, злоначальным источником всевозможных смут, войн, революций, болезней, грехов, душевных скорбей и тягот является сатана. Но, отчетливо сознавая сие, не будем придавать князю мира неподобающее значение. Радость и скорбь, благословение и попущение Господне перекрещиваются в нашей жизни, составляют духовный Крест. Если мы принимаем радость и благословение, а отвергаем скорбь и попущение – значит мы отвергаем Крест и собственное спасение. Все совершающееся с нами, и благое и скорбное, является Крестом, который в нашей воле либо отвергнуть, либо восприять – с жертвенным за все благодарением.

***

Все должно знать свой чин и порядок. Муж и жена в Таинстве Брака венчаются как Царь и Царица – в знак того, что они являются образом Царя царствующих. В супружестве, которое сознает себя малою Церковью, удерживащая и освящающая сила Креста и Молитвы простирается на все, уцеломудривая и близость супружескую.

Не придавая сатане сверхдолжного значения, мы однако не можем пренебречь изучением его разрушительной стратегии и тактики. Лучше зная повадки лукавого духа, удобней пренебрежем сим бессильным обманщиком, блистательней посрамим его злобу и зависть. Нечистый дух любит, к примеру, прикрывать свое тонкое греховное воздействие свойствами, требованиями человеческой природы…

Внушает грехи чревообъядения и сребролюбия под видом нашей нужды в пище и материальном обеспечении. Внушает грех блуда во всем его сладострастном разнообразии под видом естественных движений в нашем теле. Исподтишка лукавый дух действует при заражении человека и другими грехами: так легче уловлять нас в пагубу. Сей дух стоит у колыбели всех грехов. Даже плотская страсть, казалось бы материальная по природе, возбуждается и взращивается духом нечистым. Возрастание или искоренение сей страсти зависят не от количества потребляемой пищи, а от горделивого или смиренного состояния нашего духа. Воздержание в пище лишь умаляет, но не искореняет страсть, причина которой находится в мире духовном.

Нимало не возомним о себе, если наша плоть пребывает в целомудренной чистоте и покое. Сия недвижность ко греху дарована нам Господом: Ему воздадим славу и благодарение, а не себе. Устыдимся осквернять свое тело каким бы то ни было видом греховного услаждения, ибо каждый член нашего тела освящен, избавлен от сатанинской пагубы вочеловечением Бога. Устыдимся осквернять свою плоть, которая через восприятие Святых Таинств церковных приобщается плоти Господней – воскресшей, вознесшейся на небеса и седящей одесную Отца.

Сия святейшая плоть Господня во всех членах своих подобна нашей, о чем свидетельствует, например, обрезание Господне. Нет посему членов, достойных унижения и порицания: все сотворены Богом, все пребывают в нераздельном единстве, все озарены великою славою Христова Воскресения и Вознесения, все предстанут пред лице Господне в День Страшного Суда.

Наше тело предназначено быть живым храмом Господним, и как это мы не страшимся соделывать его греховным вместилищем? Члены свои, подобные пречистой плоти Господней, унижаем, омрачаем, оскверняем всякого рода грехом и беззаконием. Обрезание Господне соделывается таинственным Божественным залогом нашего обрезания, отсекающего источник скверны видимой и невидимой. Восьмой день, в который Господь смиренно претерпевает обрезание, является образом будущего века. В сей век всякая человеческая плоть, причастная пречистой плоти Господней, обновится, освятится, преобразится. Напротив, всякая плоть человеческая, причастная не Богу, а сатане, соделается совершенно бесславною, мрачною, охваченной черным пламенем вечного мучения. Сему пламени уже ныне предшествует пламень сладострастия и всякой злобы. Устрашимся сего нечистого пламени!

Христианский брак таинственно путеводит супругов от упоения вином чувственным к вину духовному – от десницы Господней. Таинство брака дарует супругам сокровенный залог освящения. Однако залог не лишает свободы, и вместо большего и большего освящения мы, по злой воле, можем преуспевать в греховном сладострастии. Сугубую вину возлагает на себя приявший залог освящения в Таинстве Брака и продолжающий служить духу блуда. Таинством Брака освящается семья – малая Церковь, и разве не страшный ответ придется держать супругам, уклонившимся от духовных целей брака?

Все должно знать свой чин и порядок. Муж и жена в Таинстве Брака венчаются как Царь и Царица – в знак того, что они являются образом Царя царствующих. В супружестве, которое сознает себя малою Церковью, удерживащая и освящающая сила Креста и Молитвы простирается на все, уцеломудривая и близость супружескую. Господь дает благословение и обильную, целительную благодать в Молитве и в Святых Таинствах. Силою сей благодати, если мы приемлем, а не отвергаем ее, очищается, освящается вся наша жизнь земная от зачатия «въ беззакониих» и рождения «во гресех» до самой кончины.

Например, молитвы жене в первый день после родов гласят: «Владыко Господи Вседержителю, исцеляяй всякий недуг, и всякую язю, сам и сию днесь родившую рабу Твою, имярек, исцели, и возстави ю от одра, на немже лежит: зане, по пророка Давида словеси, в беззаконии зачахомся, и сквернави вси есмы пред Тобою…Владыко Господи Боже наш, Сам и сию рабу твою, днесь родившую сие отроча помилуй, и прости вольная и невольная ея прегрешения, и сохрани ю от всякаго диавольскаго мучительства: и из нея рожденнаго младенца соблюди от всякаго яда, от всякия лютости, от всякия бури сопротивнаго, от духов лукавых, дневных же и нощных».

…Беспредельно лукавство лукавого духа. Сей отец лжи искусно уловляет нас в свою пагубную сеть даже под видом святой верности заветам и заповедям Священного Писания. Не так ли – ссылками на авторитет Божественного Писания – был искушаем Господь в пустыне? Но если Господь решительно отверг и посрамил ложь отца лжи, то мы, к великому сожалению, иногда легко поддаемся внушениям темной силы. Одним из таковых является лукавый совет быть во всем покорным любой власти, ибо «несть власть, аще не от Бога». Действительно, даже власть князя мира сего тоже от Бога: сатана и шага не может сделать без Божия попущения. Но следует ли отсюда, что мы никоим образом не можем и не должны противостать сему злоначальнику и его служителям? Нет, нет и нет!

В одной из молитв к Господу о спасении России наряду с прошением о помиловании врагов («помяни всех врагов наших») есть и прошение об избавлении от богоборческой власти: «Отечество наше от лютых безбожников и власти их свободи…» В сей молитве мы молимся о тех врагах, «ненавидящих и обидящих нас», которые еще способны обратиться к Правде Божией: «…и не воздаждь им по делам их, но по велицей милости Твоей обрати их: неверных ко правоверию и благочестию, верных же во еже уклонитися от зла и творити благое». В то же время мы молитвенно противостоим лютым безбожникам и их власти.

Если по Божию попущению случились пожар, наводнение, мор, глад, война, то мы не станем сидеть сложа руки. Напротив, соберем и напряжем все свои силы, в том числе и молитвенные, на преодоление бедствия.

Исторический и церковный опыт Святой Руси свидетельствует: плен побеждается лишь обоюдоострым оружием духовной и военной брани. Главная брань с злоначальником, конечно, духовная, но без военного содействия полной победы быть не может. Крестом низлагаем полчища зла бесплотного, а мечом – полчища зла воплощенного.

Великая Отечественная война, как и все войны, которые вела Россия, была мужественной, жертвенной бранью с обоюдным злом – бесплотным и воплощенным. Здесь Святая Русь не изменила своему великому крестному призванию и долгу. Особое же величие и беспримерность сей войны в том, что воевать приходилось в условиях сатанинского плена, в условиях безбожия, возведенного в государственный принцип. Война сия явилась ударом не только по внешним, но и по внутренним врагам России, по безбожию, по пагубным замыслам древнего дракона. Не случайно же главный полководец носил имя в честь великомученика Георгия Победоносца[90].

Война сия не избавила окончательно от власти врага внутреннего: не пришло еще Божие на то благословение. Однако само основание плена было уже решительно поколеблено. Подобным образом оно было поколеблено в Куликовской битве. Отечественная Война вкупе с жертвенным подвигом Новомучеников Российских соделалась великим посевом и залогом предстоящей Победы над сатанинским игом. Победа 1945 года стала предтечею и славною провозвестницею иной Победы – над врагом, куда более опасным и злоискусным, нежели полчища Гитлера.

Ныне этот враг, Россию пленяющий, называет себя другом и благодетелем. По совету сего «благодетеля» Адам лишился рая. По внушению сего «благодетеля» мы, вслед за Адамом, предаемся, усовершаясь во зле, всякому греху и беззаконию. По вине сего «благодетеля» Россия, которая пятьдесят лет назад победила в Великой войне, ныне завоевана и повержена мировым злом, как никогда. Но именно это обстоятельство становится тайным свидетельством Победы, близкой, как никогда. Близкой, вопреки всем человеческим и демоническим расчетам.

…Разрушительная премудрость начальника ада начинает войну в Чечне с целью окончательного уничтожения России. Но ни хозяйственная разруха, ни предательское правительство, ни ложные миротворческие и антиармейские призывы в средствах массовой информации оказываются не в силах подавить тысячелетнее державное чувство, сокровенно причастное Державе Креста, и неизменно спасавшее Россию в гибельных обстоятельствах. Сценарий чеченской войны, разработанный разрушителями Святой Державы, непредсказуемо изменяется, благодаря державным действиям армии. И правящая власть, как и во время Великой Отечественной войны, вынуждена действовать вопреки своему подданству князю мира сего.

Сие-то и удивительно, что космополитическая, национально безответственная власть делает, наконец, смелый державный шаг, делает вопреки собственной природе. Державное чувство, еще не угасшее в России, оказывается сильнее воли наместников ада. Правители России не все могут, что хотят, и что требуют от них силы мирового зла. Сатанинская власть может лишь то, на что есть попущение Власти не от мира сего. Господь попустил демократам вооружить Чечню против России русским же и оружием. Попустил не ради разрушителей, а ради предивного конечного торжества Святой Державы. Блестяще подготовленный чеченский сценарий оборачивается против его преисподнего автора: древний дракон угрызает сам себя. Чечня становится не наемной убийцею России, как замышляло демоническое коварство и предательство, а, вопреки себе и незримому заказчику, приближает освобождение Державы от многолетнего ига. Сатанинская власть преследует цели, противные Божию замыслу. А выходит все по замыслу Божию – вопреки лукавым и пагубным намерениям.

***

Чрез прославление святых Господь не только возвеличивает их служения в глазах наших и всего мира, но и нас побуждает, нас благословляет, воздвигает и укрепляет подвизаться теми же подвигами, прославляться тою же славою – вопреки греховной тьме мира сего, вопреки всем беззакониям «тайны беззакония».

…Почти восемь десятилетий, как нет на Руси Царя – хранителя веры православной, а вера, вопреки наместникам ада, жива. Сим Господь свидетельствует и напоминает, Кем стоит и утверждается Святая Церковь. Господь попускает крушение Православного Царства, чтобы тем удивительней оказалось Торжество Православия и восстановление Царства. Без Торжества Православия невозможно и восстановление на Руси Царства Православного, как земного подобия Царства Небесного.

У Бога в Книге Жизни Царь-мученик Николай Второй давно канонизирован, давно в лике святых предстоит Престолу Божию. А здесь, на земле – в году 1996, мы видим промыслительное промедление. Прославление Николая Второго в лике святых ниспошлет сугубую помощь Церкви земной от Церкви Небесной, низведет из преизобильных недр Церкви Небесной поток освящающей благодати, которая отверзет наши слух и зрение, просветит помраченные сердца. Прославление Царя-мученика в лике святых будет особенно великим и славным, особенно вопреки всем неустанным клеветническим стараниям князя тьмы.

Каждый вновь прославленный святой, даруемый Церкви Богом, усиливает, усугубляет нам помощь в подвиге святости и преподобия, в противостании злу, а особенно в том служении, в каком сам наиболее угодил Господу. Прославление Патриарха Тихона в лике святых открыло для Русской Православной Церкви и для ее Первосвятителя ток живительной благодати, укрепляющей и наставляющей в тягчайшем патриаршем служении в период усиления смуты и беззакония.

Прославление в лике святых праведного Иоанна Кронштадтского и святителя Филарета Московского, кроме общецерковного значения, весьма примечательно и в том отношении, что оба святых были горячими ревнителями самодержавной и православной государственности на Руси. Прославление сих святых, а также второе обретение святых мощей преподобного Серафима Саровского, который пророчески обещал прославить Царя Николая Второго, готовит духовную почву для канонизации Царя-мученика.

Несомненно, за последнее десятилетие (1985–1995) усилилась атака адских сил на Россию. Однако еще более несомненно другое: усилилась, усугубилась помощь Божия той части Единой Святой Церкви, которая страждет и изнемогает в борьбе с бесовскими полчищами.

Вспомним! В 1988 году Поместный Собор Русской Православной Церкви, посвященный 1000-летию Крещения Руси, причисляет к лику святых девять подвижников, среди которых благоверный князь, блаженная, четверо преподобных и трое святителей. Численно преобладает лик монашествующих – преподобные и святители. Сие знаменательно в отношении и прошедшего, и грядущего времени: Святая Русь и прославилась, и паки прославится подвигом, прежде всего, монашеским. Монашество являлось и будет являться идеалом русского человека. По сути своей родствен монашескому и подвиг мучеников, благоверных князей, блаженных и Христа ради юродивых. Например, отнюдь не случайно увенчалась пострижением в монахи жизнь святого благоверного князя Александра Невского. Именно монашеское отречение от мира и князя его и вожделение Царства Божия соделали Русь Святою.

Далеко не все жили в стенах монастырских, но идеал был у всех монашеский, и Святая Русь являлась и паки явится единой великой Обителью. Послушания в сей Обители разные, а цель общая – стяжание, прежде всего, Царствия Божия.

Канонизация не бывает ни запоздалой, ни преждевременной: Бог дарует нам новых святых всегда благовременно, всегда в помощь и благословение в предстоящих нам служениях. Святые, пришедшие к нам в последние годы, прославились в самых разных служениях. Здесь есть благоверное княжение и святительское поприще, иконописание и богословие, аскетический подвиг и духовное писательство, старчество и молитвенное созерцание, чудотворение и прозорливость, мученичество и исповедничество, а также другие служения. Чрез прославление святых Господь не только возвеличивает их служения в глазах наших и всего мира, но и нас побуждает, нас благословляет, воздвигает и укрепляет подвизаться теми же подвигами, прославляться тою же славою – вопреки греховной тьме мира сего, вопреки всем беззакониям «тайны беззакония». Каждый новопрославленный святой напоминает и свидетельствует нам о Дне Страшного Суда. О Дне, в который мы либо спрославимся со святыми, либо осудимся с грешными.

В благоверное или в смутное время совершается причисление к лику святых – сие есть всегда чудо и дело рук Божиих. Чудо сугубое, если новые святые приходят к нам при наместниках сатаны. Разве не великое чудо причислять к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских в период, когда весь ад ополчился на Святую Русь? Чудом еще более великим станет канонизация Царя-мученика Николая Второго. В канонизации святых Сам Господь устанавливает премудрую последовательность: прежде прославляет Собор Новомучеников и Исповедников Российских, а затем увенчивает сей Собор славою Царя-мученика. Господь прославлением Новомучеников премудро предуготовляет нас к прославлению Помазанника Божия – мистического главы Святой Державы не по собственной воле, а по воле Царя царствующих.

Помазанник Святой Тайной Миропомазания на Царство соединяется нерасторжимым мистическим единством с народом и Державой. Ритуальным убийством Николая Второго начальник ада руками своих злослужителей посягает не только на Царя, но и на все Царство, на мистическое единство Помазанника и народа. Более того: в лице Помазанника Божия сатана посягает в дерзком безумии и злобе на Самого Бога и Его Царствие и Силу и Славу. Годы и события, последовавшие за убиением Государя, становятся страшным подтверждением сему: неустанно духом злобы делается все возможное для оклеветания и уничтожения самого имени Святого Царя, Святой Руси и Пресвятого имени Божия. Лукавый дух напрягает все силы для разрушения неслитного единства – Бог, Царь, Русь. Лукавый дух понимает: именно сие единство соделало Русь Святою, сие единство заставило трепетать бесовские полчища, сие единство привлекло обильную благодать удерживания.

Все годы и события, казалось бы успешные для сил ада, приводят сатану к бесспорному поражению: таково действие всемогущей Десницы Божией. Одним из свидетельств сего является канонизация Новомучеников и Исповедников Российских на Архиерейском Соборе весной 1992 года. А канонизация Царя-мученика окончательно возвестит всему миру о сокрушительном поражении сатаны в том третьем плене, каким он пленял Святую Русь.

Из трех великих наитий, которые совершал ад на Святую Державу руками монголов, поляков и евреев, последнее является величайшим и злоискуснейшим. Трижды искушает Господа диавол. Трижды – в знак верности Пресвятой Троице – отрекаемся мы сатаны и всех дел его при Святом Крещении. Трижды соборная душа русского народа решительно отрекается от трехкратного сатанинского искушения и наития под видом монгольского, польского и еврейского плена. Последнее и решающее отречение первым произносит от лица народа святой Царь-мученик Николай Второй. За ним следует соборный глас Новомучеников и Исповедников Российских. Вслед за Царем и Новомучениками произнесет отречение и весь народ.

Среди канонизированных святых, в земле Российской просиявших, есть благоверные князья, но нет доныне ни одного Царя-Помазанника Божия. Господь промыслительно медлит с прославлением Своих Помазанников, чтобы первым из них прославить последнего – Царя Николая Второго. Канонизация последнего из Помазанников положит начало прославлению и других, ибо есть среди них угодившие Господу и подвигом личного благочестия, смирения и подвигом удерживания от зла. Канонизация Царя-мученика Николая Второго восполнит лик русских святых первым Помазанником Божиим и откроет нам живительный ток особого вида благодати – благодати удерживания. Именно сей благодати особенно не хватает в наше время величайшей смуты и беззакония. Господь отъемлет благодать удерживания от соборной души народа русского на многие десятилетия за то, что мы не оценили вполне сей дар великий. Господь отъемлет сей дар по милости, чтобы мы в искусительных условиях смуты и плена сами пожелали стяжать благодать удерживания, сами захотели обрести Помазанника Божия.

---

[1] Протоиерей Александр Куликов, настоятель Храма свт. Николая в Кленниках.

[2] Мф. 11:29.

[3] Мф. 11:30

[4] Протоиерей Тихон Пелих. †4(17) июля 1983 г. Издана книга о нем: Старец протоиерей Тихон Пелих. – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2009.

[5] Там с 1979 г. жил о. Тихон Пелих, уйдя за штат на покой. Старец служил в Храме Покрова Пресвятой Богородицы села Акулова (станция Отрадное под Москвой). Настоятелем храма в то время был протоиерей Валериан Кречетов.

[6] Иеросхимонах о. Серафим (Орлов) (1890†1975) – потомственный священник, с 1946 года - настоятель Храма Покрова Пресвятой Богородицы села Акулова. После его кончины настоятелем стал о. Валериан Кречетов.

[7] Ин. 2:16.

[8] Пс.113:9. Этой псаломской строкой благодарил Бога Государь Император Александр I за победу России в войне с Наполеоном.

[9] Из дневника о. Тихона Пелиха: «Брак церковный. Каждая женщина есть икона Божией Матери. И осквернители брака уподобляются безбожным хулителям, которые плюют на икону Божией Матери». Из книги «Старец протоиерей Тихон Пелих». – М., 2000. – С. 90.

[10] Быт. 1:26.

[11] Мф. 13:32.

[12] Быт. 2:3.

[13] Мф.27:46.

[14] Ин. 24:6.

[15] Часы Святой Пасхи.

[16] Ин. 14:6.

[17] Ин. 18:36.

[18] Пс. 126:1.

[19] Ин. 16:33.

[20] Откр. 6:14.

[21] Ин.13:2.

[22] Рим. 13:1.

[23] Мф. 11:29.

[24] Ин. 14:6.

[25] Мф. 11:28.

[26] Мк. 10:38.

[27] Ин. 18:36.

[28] Ин. 14:27.

[29] Лк. 17:21.

[30] Пс. 23:1.

[31] Мф. 26:39.

[32] Мф. 26:39.

[33] Лк. 17:21.

[34] Эти строки написаны в конце 1992 года.

[35] Ин. 16:33.

[36] Откр. 12:11.

[37] 2 Фес.2:7.

[38] Об этом свидетельствует, например, то, что в 1941 году Сталин тайно становится монахом Георгием. И в 1945 году в день великомученика Георгия Победоносца, на Пасху Германия капитулировала.

[39] Пс. 104:15.

[40] Пр. 21:1.

[41] 1 Пет. 2:17.

[42] Ин. 21:15–17.

[43] Нилус С. Святыня под спудом, 1991.

[44] Ин. 17:1.

[45] Ин. 15:5.

[46] Ин. 8:39.

[47] Лк. 17:21.

[48] После Светлой седмицы, до отдания праздника Пасхи мы совершаем по воскресеньям еще пять пасхальных Крестных ходов. И в итоге шествуем с Крестом 12 раз – по числу двенадцати апостолов.

[49] Ин. 14:6.

[50] Мф. 6:33.

[51] Ин. 21:15.

[52] Ин. 17:19.

[53] Ин. 3:8.

[54] Пс. 50.

[55] Откр. 3:21.

[56]Мф. 4:4.

[57] Мф. 4:6.

[58] Мф. 4:7.

[59] Мф. 4:10.

[60] Мф. 11:28.

[61] Рим. 13:1.

[62] 2 Кор. 8:2.

[63] Ин. 13:26–27.

[64] Иов 1:21.

[65] Мф. 26:39.

[66] Лк. 22:53.

[67] Ин. 9:4.

[68] Откр. 3:21.

[69] Мф. 26:41.

[70] Мф. 26:31.

[71] Ин. 9:4.

[72] Мф. 26:39.

[73]1 Кор. 11:26–32.

[74] Пс. 50:19.

[75] Ин. 17:14.

[76] Ин. 18:23.

[77] Мф. 16:23.

[78] Ин. 15:18–19.

[79] Мф. 27:46.

[80] Пс. 68:21.

[81] Мф. 11:28.

[82] Лк. 23:34.

[83] Ин. 17:9.

[84] Ин. 17:20–21.

[85] Мф. 24:30.

[86] Мф. 6:13.

[87] Мф. 28:20.

[88] Лк. 12:32.

[89] Мф. 24:6.

[90] В чессть сего святого был пострижен и Сталин осеньлю 1941 года. – Газета «Русь Державная». – № 11. – 2018. – С. 5. – Статья «Как любит Господь нашу землю!..»

Глава 10.

1997 год.

Рождество в Печорах.

Католики в Кириллове

Двойственность, сложность, борьба противоположностей являются приметами природы демонической. Природы саморазрушительной и несущей разрушение, ибо все сложное и двойственное распадается и разлагается на бесчинное множество разрозненных частей.

Сказано: «Муж двоедушен неуправлен в путях своих»… Дух нечистый умеет различать интонацию и расположение нашей воли: только на словах или же действительно противостали мы его греховному наитию. Наш враг духовный внимательно следит, насколько соответствует слово сердечному расположению. Враг не устрашается нашим словом молитвенным и вменяет его ни во что, если сердце наше далече отстоит от Бога. Враг жестоко смеется над двоедушным и в нечаянный час приводит его в посрамление и падение.

Двоедушие – вот одна из причин бездейственности нашей молитвы и бессилия нашего слова. Двоедушие есть детище диавола, и, конечно, всегда на радость ему. В двоедушных начальник ада провидит свою добычу. По видимости служа Богу, двоедушный на деле служит силе сопротивной.

…Ныне начальником тления побежден почти весь мир: остается лишь малое стадо, лишь малые островки благочестия и чистоты. Но даже в недрах Церкви многие ли со святой ревностию служат Богу? Мы, например, можем совершить Крестный ход в день престольного праздника, но под благовидным предлогом не совершаем. В период открытого богоборчества Крестные ходы были запрещены в России. А ныне, в период богоборчества тайного, когда уже не возбраняется богослужение ни в храме, ни на улице, мы сами не позволяем благую ревность в деле Господнем.

…Разве не дух пагубы наводит на нас теплохладность, разленение, расслабление? Именно по воздействию сего тлетворного духа не состоялся Крестный ход вокруг Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря в день Успения Пресвятой Богородицы (в 1996 году). Настоятель приходского храма причину объявил: «У меня после службы крестины». А крестин и не оказалось. Да если бы и оказались – разве допустимо под каким-либо предлогом делать уступки тайному злосоветчику? Выиграли полтора часа времени, а проиграли неизмеримо больше. Уступку совершили, казалось бы в частном случае, а последствия добровольного проигрыша будут иметь вселенский характер. Ибо отказом от Крестного хода мы волей-неволей укрепили позиции князя мира сего. Чем не замедлит он воспользоваться для усиления своей разрушительной работы в мире.

Совершая дело Господне с духовным расслаблением, мы неизбежно усиливаем пагубную власть злоначальника, поневоле содействуем умножению греха и беззакония и во всем мире, и в собственном сердце. Уступая злолукавым внушениям сатаны в собственном сердце, мы не только себя предаем его пагубной власти, а содействуем усилению злоначалия в целой вселенной…

…В прошлом году 9 (22) июня мне впервые за шесть лет не дали нести Крест впереди Крестного хода в день памяти преподобного Кирилла Белоезерского. Быть отстраненным от дела столь важного есть не частное огорчение, а предзнаменование многих и многих других огорчений. В ответ на мою скорбь архимандрит Иоанн (Крестьянкин) написал: «А огорчения – это очень хорошее средство. Благодарите Бога. И впереди их еще очень и очень много должно быть – готовьтесь». Прозорливое слово святого старца не замедлило сбыться: огорчения последовали одно за другим…

Слава Богу, Который чрез огорчения воспитывает нас в духе смирения и в духе мужества неодолимого перед лицом всевозможных наитий злолукавой силы! Господь попускает наития – наш долг в духе смирения встретить их и в духе мужества отразить их. Со смирением встретить – значит уже отразить и победить. Только смирением, как царицей и матерью добродетелей, воспитывается подлинное мужество.

Иудеи все злоискусство прилагали к изгнанию Иисуса из своей среды и в ответ услышали из уст Его грозное пророческое слово: «Се, оставляется вамъ домъ вашъ пустъ»[1]. Сие слово Господне, произнесенное единожды, всесильно действует до скончания века. Действует чрез всех, кто следует путем Креста Христова. Люди мира сего старательным изгнанием последователей Христовых навлекают на себя грозную силу слова Господня: «Се, оставляется вамъ домъ вашъ пустъ».

Изгнанному миром следует чаще приводить на память утешительное псаломское слово: «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитаетъ…»[2]. Невыносимое бремя личного креста тотчас соделывается легким, если мы соединяемся с победным всемогущием Креста Христова. Мир, безумно торжествуя изгнание из своей среды праведных, отлучается благодати Божией, навлекает на себя гнев Господень, усугубляет мучительное, пагубное иго сатаны над собою.

Когда праведный Лот оставляет город, сей город подвергается гибели. Когда православные монахини по воле градоначальника были изгнаны из Ташкента, сей город подвергается землетрясению. Именно то место, где проживали монахини, становится эпицентром землетрясения, и здесь не остается в живых ни одного человека. Дом оставляется пуст в любом случае: уходит ли праведник сам, по внушению Божию, или же изгоняется злолукавою властию. И в добровольном, и в вынужденном отречении от местопребывания или должности действуют неслитно и нераздельно воля и попущение Божии. По воле Божией праведник сам уходит из дома, который за свое злолукавство и богоборчество оставляется пуст, подвергается разрушению.

От Бога и воля Божия, и попущение Божие: пусть сия истина смирит и утешит нас перед лицом минувших, настоящих и будущих испытаний. Чрез попущение Божие, чрез скорбь и тяжесть всевозможных наитий вражиих премудро совершается в нашей жизни спасительная Тайна Креста Христова. Возблагодарим Бога: чрез всевозможные наития вражии Он воспитывает, укрепляет в нас дух мужества и смирения, умудряет наше сердце в различении добра и зла, соделывает способными к жертвенному несению Креста, приуготовляет к Победе над сопротивною силою.

Воля человеческая в незримом сочетании с волей бесовской всегда противоречит воле Божией. Когда совокупная воля человека и сатаны мешает осуществиться воле Божией, тогда Господь попускает торжествовать злолукавым силам. Однако попускает, ограничивая время и степень сатанинского торжества. Попускает не вопреки Своей всесвятой и всемогущей воле, а в премудром и сокровенном соответствии с нею. Например, Господь попускает сатане мучить праведного царя Иова, но не беспредельно и лишь на краткое время, чтобы таким путем осуществить Свою волю: сатану поразить сугубым поражением, а праведника увенчать сугубым венцом.

Господь попускает быть Иосифу проданным в рабство по зависти собственных братьев, чтобы таким путем предивно возвеличить его не только над братьями, а над всем народом. Господь попускает быть Николаю Второму окруженным, преданным, оклеветанным и убиенным масоно-бесовской нечистью, чтобы такой Крестною жертвою спасти Россию от окончательной пагубы, соделать залог ее воскресения, а Царя – страстотерпца освятить сугубым освящением, увенчать сугубою славою.

Господь попускает масоно-бесовской гидре возрастать вблизи престола русских самодержцев, чтобы гидра сия, набравшись сил и злолукавого опыта, ниспровергла, наконец, самодержавие и установила диктатуру беззакония. Господь попускает возрастать гидре сатанинской не только в меру умножающихся грехов народа, но и в меру умножающейся святости в сердцах «малого стада» самых верных. Где умножается грех, по свидетельству Священного Писания, там преизобилует и благодать Божия.

Как позор Распятия становится непреложным залогом Светлого Христова Воскресения, так заклание Николая Второго, нераздельное с закланием России, соделывается залогом совокупного прославления Царя и Державы. Именно канонизация Царя-страстотерпца станет свидетельством воскресения России. Именно прославление Царя Страстотерпца в лике святых вызовет на Россию преизобилие освящающей благодати, особенно благодати державности.

Каждая канонизация отверзает нам двери Царства Небесного, являет Свет Светлого Христова Воскресения, ниспосылает на землю России, на землю наших сердец именно те благодатные дарования, которыми особенно прославился отныне почитаемый святой.

К примеру, прославление преподобного Андрея Рублева в лике святых (1988 год) сообщает благодатный дар иконописания многим и многим иконописцам нашего времени. В лице преподобного Андрея Господь подает благовременную помощь Русской Церкви в деле украшения иконами и росписями многих открывающихся храмов и монастырей. Канонизация святых всегда благовременна, и есть дело не человеческое, а Божие. За время многолетней сатанинской ночи первая канонизация святых совершилась в год тысячелетия Крещения Руси. Сия канонизация и другие за ней последовавшие предвозвестили о приближающемся рассвете и укрепили нас заступничеством новых святых на одоление сатанинского ига, особенно злолукавого при своем конце…

Тайна царского служения есть тайна Креста Христова. Чрез Миропомазание на Царство Помазанник восприемлет Крест власти, как величайший дар от Бога, и как величайшую ответственность пред Богом. В Таинстве Миропомазания на Царство Помазанник силой Креста обретает глубокое мистическое единство с Церковью, народом и Державой. Сие единство, неслитное и нераздельное, помимо Креста невозможно.

Приятие печати Креста при Миропомазании на Царство знаменует сугубое приобщение силе Креста Христова. Именно сугубое, потому что в среде верных только Царь удостоивается приять Тайну Миропомазания дважды. Сугубое восприятие силы Креста Господня необходимо Помазаннику, чтобы со властию удерживать силы ада, решительно защищать от всякой пагубы веру, народ и отечество, право созидать и утверждать Святую Державу. Источником власти Помазанника – Удерживающего является Бог, Который свидетельствует о Себе: «Аз есмь Бог-ревнитель. Славы Моея иному не дам». Сия истина смиряет и сердце Помазанника, и сердце народа. Ибо и Царь, и народ не себя, а Бога считают Источником власти. И Царь, и народ выполняют общее, единое служение Царю царствующих и Господу господствующих. Сие служение по своей сокровенной сути является крестоподобным…

Вертикалью и горизонталью Креста изображается неслитное и нераздельное служение Царя и народа. А сердцем Креста знаменуется Бог – Источник и Средоточие власти и всякого блага. Власть тоже благо, и разве не высшим знаменем власти является Крест, увенчивающий и царскую корону, и патриарший клобук, и архиерейскую митру? Десницей Креста Господь державно правит иерархией сил небесных, земных и преисподних. Крест, как знамя Господне, на царских скипетре, державе и венце, безмолвно назидает Царя и народ смиренному сознанию истины о премирном, Божественном происхождении власти. Крест свидетельствует, какою властию, какою силою Царь царствует. Сила служения царского, сила благодати удерживания, ниспосылаемая Помазаннику, усугубляется личным благочестием и молитвенным подвигом Царя.

Известен, например, случай в русской истории, когда Москва без войны избавилась от врага по святой молитве Царя Феодора Иоанновича. Силу и святость имеет лишь молитва, единая со Крестом. Молитва, единая со Крестом, является в духовном смысле жертвенным пролитием крови: Крест и жертва нераздельны. Молящийся святою молитвою всего себя приносит на алтарь сей молитвы: «Твоя от твоих Тебе приносяще о всех и за вся». Святой молитвы трепещут бесы. Пред святою молитвою отверзается Небо: ей внимает Господь. В святой молитве наши ум, сердце и воля соделываются нераздельны, неслитны, крестоподобны. Собственным примером Господь научает нас: молитва есть залог причастия Царствию Божию, пришедшему в силе. Царствию Божию не в будущем веке, не в слове и мечтании, а уже ныне – в силе, живой и осязательной для нашего сердца. Причастник Царствия Божия становится для окружающих источником неотразимого благодатного воздействия.

Подобным воздействием обладал святой Царь Николай Второй… С.А. Нилус, даже спустя двадцать лет так вспоминает о своей встрече с Государем в 1904 году: «Тут я и имел радость, более того, восторг видеть глаза и взгляд Государя. Передать выражения ни словами, ни кистью невозможно. Это был взгляд Ангела-небожителя, а не смертного человека. И радостно, до слезного умиления радостно, было смотреть на него и любоваться им и…страшно, страшно от сознания своей греховности в близком соприкосновении с небесной чистотой»[3].

***

…Знаком окончания ночи станет канонизация Николая Второго. В истории русской святости сия канонизация будет иметь совершенно особое, беспримерное значение, беспримерные последствия. Впервые в лике русских святых предстоит прославить не святителя, не монаха, не благоверного князя, а Царя-Помазанника Божия.

…Начиная с осени 1990 году, время от времени велся публичный разговор о необходимости открытия Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря. Вот уже 1997 год, остается несколько месяцев до шестисотлетия со времени основания монастыря, а православный народ по-прежнему лишен возможности поклониться мощам преподобного Кирилла. Даже приблизиться к стене, за которою покоятся мощи, теперь невозможно: именно сие место без всяких хозяйственных оснований старательно загромождено строительной арматурой. Послушными умами и руками музейных работников действует злоискусный враг. За последнее десятилетие решительно изуродована внутренность самого большого в обители корпуса архимандричьих келий. Здание сделали нежилым, в музейных целях устроили в нем сплошную анфиладу. Так страждет и попирается врагом физическое тело обители.

А ведь Кирилло-Белоезерский монастырь является одним из средоточий Святой Руси, и все здесь происходящее знаменательно изображает происходящее с нашей Державой. Промыслительно само промедление с возрождением сей величайшей русской обители. В плену у наместника сатаны обитель – в плену и Россия. А воскресение обители станет знаменем воскресения России: так тесно связаны конечные судьбы России и Кирилло-Белоезерского монастыря. Есть на сие особое тайное изволение Божие.

Одним из свидетельств сего промыслительного изволения является посвящение крупнейшего монастыря Державы Успению Пресвятой Богородицы. Нет случайности и в том, что уже все крупные обители возобновили монашескую жизнь, а Кириллова обитель еще медлит, еще страждет в руках богоборцев, еще на Кресте закалается и во Гробе почивает вкупе со Христом Жизнодавцем. Для сатаны Кирилло-Белоезерский монастырь есть последний плацдарм, на котором он продолжает удерживать ведущие позиции в показание своего наглого торжества над Россией, над соборной душой народа русского…

Дух злобы отчетливо видит, кто мешает, а кто содействует его душепагубным предприятиям. Поэтому вся сатанинская сила обращается наиболее на того, кто наиболее противостоит аду по промыслительному избранию Божию, по роду своего служения Богу и жертвенному изволению сердца. Священное Писание, Священное Предание, история Святой Церкви и Святой Руси свидетельствуют: первый и тягчайший удар адской злобы и зависти приходится всегда на святых и на властителей, право правящих по благословению Господа господствующих.

Чем большею властию наделен человек от Бога, будь то власть церковная, государственная или молитвенная – тем сильнейшему давлению злоначальника подвергается. Давление внешнее усугубляется внутренним. Извне сатана давит клеветой, злоискусной интригой, злонамеренным советом, революцией, смутой, перестройкой, войной и многими иными образами. А изнутри ложится многовидной духовной тяжестью на сердце: наводит печаль, уныние, расслабление, разленение, сомнение, беспокойство, раздражение, затмение чувств и ума, бессилие воли, недоумение, ощущение безвыходности положения, иго скорби смертной. Изнутри, по Божию попущению, производит болезни всевозможные. Господь попускает быть демоническим наитиям извне и изнутри, ибо как сердцеведец знает о предательстве предателей, о верности верных, о малодушии малодушных. Благодаря демоническим наитиям обнаруживается наше тайное устроение, становится очевидно, кто раб Господень, а кто раб сатанин.

«Сердце Царя – в руце Господа…Куда захочет, Он направляет его»[4]. Сей текст из Писания свидетельствует о небесном происхождении царской власти, о воле Божией, действующей чрез волю царскую. «В руце Господа» и сердце Патриарха, епископа. Сие слово Писания в какой-то мере применимо ко всей иерархической вертикали власти благословенной. Особенно же полно сию истину олицетворяет Помазанник Божий, а в личности святой олицетворяет сугубо. Напротив, сердце властей, Богом попущенных, находится в руце диавола: вольно или невольно они творят его волю. Сугубо пагубным становится сочетание злоискусства диавольского со злоискусством человеческим.

Древний вождь еврейского народа говорил Господу: «Для чего ты мучишь раба Твоего? И почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя народа сего? Разве я носил во чреве весь народ сей, и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его на руках твоих, как нянька носит ребенка…Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня»[5].

В отличие от вождя древнего Израиля, Царь Николай Второй, как вождь нового Израиля, безмолвно несет тяжкое бремя народа своего «даже до смерти». Быть избранным для жертвенного несения столь тяжкого бремени есть особая и величайшая милость Божия, есть свидетельство величайшей святости избранника, ибо мужу грешному сие не по силам. Милость особая потому, что за жертвенное несение величайшего бремени величайшая награда от Господа уготована.

Неисчислимое множество ведомых и неведомых мучеников, страстотерпцев предстоят ныне в славе перед Престолом Божиим. И ближе всех – святой Царь-мученик Николай Второй. Ибо «бремя народа сего», утяжеленное тяжестию обстоятельств злолукавых, не имело себе равных среди мученических. Ибо наитие злобы сатанинской на Царя, как на Помазанника и Удерживающего, тоже не имело себе равных. Столь беспримерное наитие злолукавой силы Господь попускает не ранее того, как династическое древо царственного рода Романовых произрастит столь святой плод. Благовременно миропомазуется на Царство святой Царь: Церкви, народу и Державе была уготована великая милость – испить Чашу Господню, приобщиться, как никогда ранее, Кресту Христову, одолеть и победить небывалое наитие сатаны, увенчаться венцом Царствия и Силы и Славы Божественных.

…Малодушные маловеры всегда готовы усомниться в Славе и Победе при виде господствующего по сей день «отца лжи» и беззакония, при виде поруганной, растерзанной России. Царя и Державу ненавидят, пленяют, унижают и убивают за что? За верность Христу, за хранение истин веры, надежды и любви, за служение не князю мира сего, а Царю царствующих и Господу господствующих. Именно в сей верности Христу и есть Слава нетленная, Победа Пасхальная, Сила неодолимая. Если бы Церковь, Царь, народ и Держава были от мира и князя его, то мир свое любил бы. Но раз они не от мира, то ненавидит их мир, а при Божием попущении подвергает позору, поруганию и закланию.

Отречение Николая Второго от престола воспринимается в мире земном как слабость и малодушие Государя, как крушение самодержавия в результате злоискусно разработанного и коварно осуществленного мирового масонского заговора. В мире преисподнем сие отречение воспринимается как величайшее достижение в борьбе с Церковью Божией, как устранение главного препятствия для торжества «тайны беззакония». Но истина находится не в мистической области «отца лжи», а в мистической области Господа господствующих, в Мире Премирном.

В личности святого Царя Николая Второго соединяются и подвиг преподобия, и подвиг мученика, страстотерпца. Святой Царь увенчивает преподобнический путь Святой Руси и открывает, возглавляет путь мученический – на Голгофу. Первая из заповедей блаженства – «Блажени нищии духом» – полагает именно в смирении незыблемое основание для всех других блаженств и совершенств. А последняя заповедь – «Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради» – венчает духовные блага и совершенства мученическим Крестом, в котором заключается радость, препобеждающая скорбь: «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех…»

…Знаком окончания ночи станет канонизация Николая Второго. В истории русской святости сия канонизация будет иметь совершенно особое, беспримерное значение, беспримерные последствия. Впервые в лике русских святых предстоит прославить не святителя, не монаха, не благоверного князя, а Царя-Помазанника Божия. Соборное признание святости Николая Второго станет в то же время нашим соборным покаянием в богоборческом грехе цареубийства и в преступлении народной клятвы, данной на Земском соборе 1613 года.

Соборное прославление Николая Второго в лике святых станет всероссийским отречением от сатаны и всех дел его, привлечет утраченную благодать державности, приблизит восстановление самодержавия, вновь соединит, примирит Россию с Царем, а через Него, как Помазанника, и с Царем царствующих. Соборным прославлением в лике святых не мы удостоим чести Николая Второго, а сами удостоимся в знак того, что помиловал Господь Россию, исполнилась мера вразумительного наказания одних, жертвенного освящения других и праведного приговора третьим. Соборным прославлением Николая Второго, Как Помазанника Божия, мы прославим, возвеличим Святую Русь и посрамим ее злолукавых врагов – видимых и невидимых. Как день жертвенного отречения Царя от Престола мистически знаменует заклание России, так прославление Царя в лике святых будет свидетельством ее воскресения.

…Подлинный смысл всего происходящего не знают ни мир земной, ни мир преисподний. Только у Бога, в Мире Премирном, тайносодержится Истина всех вещей, видимых и невидимых. В общем служении Богу у каждого из нас свое послушание, свой чин, в который мы призваны Господом. Один служит Богу в чине монашеском, другой – в святительском, третий – в царском, четвертый в воинском и так далее. Степень совершенства, святости в столь различных служениях определяется верностью Богу и непримиримостью к сатане и делам его. Единые для всех святых смирение, любовь к Богу и ненависть к сатане выражаются различно в тех или иных видах святости, в тех или иных святых и их служениях. К примеру, различны святость преподобного и благоверного князя. Если преподобный воительствует против злоначальника обоюдоострым мечом Креста и Молитвы, то благоверный князь самим характером своего служения призван сочетать Крест и Молитву с ратным подвигом. Если преподобный призван сокрушать зло в его невидимом, источном виде, то благоверный князь служит Богу и людям, поражая зло преимущественно в воплощенном виде.

При оценке святости того или иного служения подчас (при искусном содействии лукавого духа) допускается смешение понятий, подмена характеров святости. И мы, ослепленные наитием злолукавой силы, начинаем под видом любви к милосердию обвинять Царя в грозности и кровавости, в отсутствии качеств, присущих иному служению. Обвиняем в том, что следует ставить в заслугу, учитывая особый характер державного служения Царя как Помазанника Божия, как Удерживающего. Милость, проявленная Царем к врагам Церкви и Отечества, к сеятелям пагубы, обернется для всех неисчислимыми бедами, приведет к возрастанию «тайны беззакония». Напротив, грозное, своевременное пресечение зла окажется благотворным по последствиям не только для Церкви, народа и Державы, но и для вершителей всякого беззакония.

Сила Царской власти, если и не образумит служителей сатаны, то удержит их пагубные вожделения и тем самым умалит их вину пред Богом, ослабит степень вечного мучения. И как знать: мука казни или тюремного заключения не приведет ли в чувство покаяния иных лиходеев? Мы не виним врача, если к больному члену он применяет сильные средства или даже вовсе отсекает его ради спасения всего тела. Почему же виним Царя, который долгом своего служения жертвенно обрекает себя удерживать распространение сатанинского зла всеми возможными средствами, в том числе и хирургическими? Виним исключительно по внушению злоначальника. Суд Божий не взирает на все наши обвинения, а, что удивительно, обращает их к сугубому увенчанию и прославлению Своих Помазанников, к сугубому ублажению.

Особенность царского положения в том, что у Царя нет врагов исключительно личных. Враг личный волей-неволей оказывается противником и той Божией власти, которая промыслительно действует через Царя. Поэтому Царь во всем должен быть Царем, всегда должен быть проникнут чувством величайшей ответственности своего служения, возложенного на него Самим Богом чрез Таинство Миропомазания на Царство. Но иногда Царь по немощи, присущей природе человеческой, забывает о чрезвычайном достоинстве и чрезвычайной ответственности своего служения и увлекается внушениями сатаны, теряет державную зоркость и бдительность, и поэтому не препятствует служителям пагубы.

Мы знаем: некоторые русские Государи по неведению вступали в масоны (Павел Первый, Александр Первый, Александр Второй), доверяясь лживому фасаду сатанинского храма вольных каменщиков. Например, масон Бебер обратился к Александру Первому с ходатайством о разрешении масонства в России. «По сведениям из масонских источников, Александр Первый подробно расспросил Бебера о целях, организации и истории масонства в разных странах, а в конце аудиенции заявил, что не только готов разрешить в России столь «полезную» организацию, но и сам готов к ней примкнуть»[6]. Но, убедившись в подлинных целях масонского движения, Александр Первый рескриптом от 1 августа 1822 года запрещает «все тайные общества, под какими бы именами они ни существовали».

Мы видим: в Помазаннике Божием державное начало, несмотря ни на что, берет верх. Господь по Своему премудрому Промыслу попускает лукавой силе злоискусно обмануть Царя, но только на время, только для испытания Царя и Державы, для обнаружения подлинных намерений строителей сатанинского храма. «По делам их узнаете их». Император Александр Первый, как и другие русские Государи, узнал их: за личиною красивого слова обнаружилось смертоносное змеиное жало. Жало древнего дракона, который свивает гнездо заговора в первую очередь у Престола церковного и царского. Ибо диавол прекрасно понимает, в ком сосредоточена главная сила, удерживающая, обуздывающая служителей «тайны беззакония».

Царь и Церковь, Царь и Держава настолько нераздельны, что удар злоначальника по Царю является ударом и по Церкви. Здесь нет очередности, кто первый, второй или третий: Вера, Царь и Отечество страждут вкупе. Иудеомасонство, как видимая часть невидимого сатанинского корня, тянется своими паразитическими щупальцами особенно к Царю, как средоточию церковно-державного тела Святой Руси. Царь православный, как и Патриарх, есть не только явное, но и сокровенное средоточие Святой Руси.

Дар удерживания зла в мире, дар власти благословенной, полученный чрез Таинство Миропомазания, Царь или умаляет личным грехом, или умножает личною святостию. Грех соделывает сердце Царя более доступным для воздействий со стороны «церкви лукавнующих». А святость открывает сердце Царя для воли Божией.

Николай Второй, не будучи грозным в грозное время, знал: многие его не поймут «и рекут всяк зол глагол». Мы видим, сколь изворотлив начальник злолукавой силы. Грозного Царя обвиняет в грозности, а кроткого в кротости, чуть ли не в малодушии и бессилии. Мало того, не довольствуясь одним обвинением, обвиняет во всем: за событие 9-го января называет Николая кровавым, за русско-японскую войну – слабым, за отречение от Престола – малодушным… Сколько событий царствования – столько и обвинений. Если же верить не внушениям «отца лжи», а проникнуть в подлинный мистический смысл царствования Николая Второго, то мы поведем счет не ошибкам, а достижениям и святым заслугам в жертвенном исполнении воли Божией.

Царствование императора Александра Третьего было для России наиболее благоденственным. Государь управлял сильной, твердой и мудрой рукой. Александра Третьего тревожило, как станет управлять великой державой его сын Николай. Отец не видел в сыне всей совокупности качеств, необходимых для царского служения. Николай Второй был человеком сильной воли, но не в такой степени, какая необходима для царя. Преподобный Серафим Саровский в письме, адресованном Николаю Второму, советовал тому стать Патирархом. В таком случае Россию ожидало благоденствие. При неисполнении этого условия Царя и Россию ожидало Мученичество. Царь, следуя совету старца, в разговоре с членами Синода предложил себя кандидатом в Патриархи. В ответ на предложение Государя члены Синода предательски промолчали. И Россия во главе с Царем была обречена идти на Голгофу. Преподобный Серафим чутко предвидел, что Николаю Второму будет более свойственно не царское, а патриаршее служение.

Нет, не случайно и не безвременно в расцвете державных сил отходит ко Господу Александр Третий – Император твердой, железной воли. Надлежало придти другому Императору, сила которого будет действовать более сокровенно. Мученическая кончина Александра Второго предваряет, преднаписует скорбный путь его внука. Господь попускает убиение Государя Александра Второго и смерть Александра Третьего в предзнаменование и страшное предостережение о тех событиях, которые грядут в царствование последнего русского Царя и увенчаются беспримерным, небывалым в святорусской истории событием – отречением Государя от Престола. В событиях царствования Николая Второго, как ни в каком ином, ощущается попустительное действие Десницы Господней, которое завершится отречением Царя от Престола и Его убиением.

Святой Царь-страстотерпец молитвенно приуготовляет к встрече с областью темной и себя, и народ: строит тысячи храмов для освящения и укрепления людей Господних Святыми Таинствами, прославляет преподобного Серафима, намеревается укрепить Церковь патриаршеством. Государь Сам собирался покрыть Россию патриаршим омофором: столь великое значение придавал он восстановлению патриаршества в борьбе с надвигающейся «областью темной». Однако в ответ на желание Государя – стать Патриархом – постыдное молчание членов Синода. Но Господь, в отличие от Синода, не останется безответным на желание Своего Помазанника. Государь из послушания воле Предвечного Царя и Первосвященника делает все возможное, чтобы люди Господни молились и освящались перед близ грядущим наитием области сатанинской. В личности Николая Второго соединяются царское и первосвященническое служения.

Зачастую императоры и созывали церковные соборы, и председательствовали на них. Отнюдь не случайно: в таком виде выражалось и царское, и первосвященническое назначение Помазанников Божиих. Есть примеры в истории, когда и первосвященники являли себя в служении царском, например, патриарх Филарет. Царские черты отчетливо являл в своем служении и патриарх Никон.

Общность служений Царя и Патриарха в том, что они властию, данной от Бога, удерживают и побеждают сатанинское зло. Особенность же царского и патриаршего служений в том, что Царь борется по преимуществу со злом воплощенным, очевидным, а Патриарх – со злом сокровенным. Но оба зла действуют совокупно, поэтому и отражает их обоюдоострый меч власти царской и патриаршей. Поражая зло очевидное, мы неизбежно наносим удар и по незримому злоначальнику. А сокрушая силу бесовского полчища, мы зиждем победу и над легионами зла воплощенного. Поэтому в служении царском есть и патриаршее, а в патриаршем – царское.

Мы видим: русский первосвятитель митрополит Алексий по характеру своей деятельности был в то же время и князем благоверным. Мы видим: Царь Николай Второй увенчивает свое державно-первосвященническое служение принесением себя и России в жертву Предвечному Царю и Первосвященнику: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся».

***

Паразитическое сидение музеев в недрах святых храмов и обителей предизображает антихристово время, антихристово восседание в храме и является неотъемлемой частью «тайны беззакония» в ее последовательном возрастании и приближении к собственному сокрушительному концу.

Хорошо известна, благодаря труду многих ученых, политическая, внешняя история нашей Державы. Сия история представляет нам подчас беспорядочное нагромождение событий. Только при духовном, православном взгляде на вещи мы видим в событиях русской истории тайносовершительный священный порядок. Достойно внимания: Куликовская битва происходит в праздник Рождества Пресвятой Богородицы (8 сентября 1380 года), Бородинская – в праздник иконы Богородицы Владимирской (26 августа 1812 года), последний наполеоновский солдат изгоняется из пределов России в день Рождества Христова, а Великая Отечественная война завершается фактически на Пасху, в день великомученика Георгия Победоносца (23 апреля 1945 года)[7].

Мы видим: даже предельно краткий перечень главных исторических событий в их мистической связи с событиями Премирными сообщает происходящему великий смысл и священный порядок. Сей священный порядок существует в событиях той державной и личной жизни, которая причастна освящению, стремится к Источнику сего освящения. Напротив, нет, и не может быть священного порядка в жизни, причастной и стремящейся к сатане – источнику бесчиния и порядка греховного, злоначального. Примером сего злоначального порядка является четкая и жесткая организация, которая присуща всемирному иудео-масонскому сообществу. Система сатанинского злоначалия является лжеподобием священноначалия Божественного. У «отца лжи» нет ничего самобытного: все мысли, желания, чувства, дела его становятся паразитическим, мертвенным лжеподобием жизнодательного Предвечного Царствия и Силы и Славы. Сей злоначальник может представиться нам ангелом светлым и даже Христом: такого великого совершенства достиг он в искусстве лжеподобия. Храм или монастырь, превращенный в музей, есть мертвое, паразитическое лжеподобие монастыря или храма. Через музей диавол дом молитвы соделывает мирским жилищем. Через музей и своих послушных служителей в нем начальник тления пытается, хотя бы на время, превратить православные святыни в бездыханное тело.

История с праведным Иовом является вечным свидетельством всемогущия Божия и бессилия сатанинского. История с музейным пленением православных святынь тоже свидетельство всемогущия Божия и бессилия сатанинского. Всемогущия, ощутимого не только по окончании, но и в продолжение плена. Как три святых отрока становятся непобедимыми победителями в плену пещи Вавилонской, так и церковные святыни непобедимы музейным пленом. Святыни в недрах сатанинских, под властию богоборцев, но – живы, подобно трем отрокам, ибо жив Господь, их соблюдающий ко дню Торжества Православия. И даже те святыни, которые порушены злобою злоначальника, Господь не бессилен воздвигнуть, и мы видим, как в центре Москвы вновь возвышается храм Христа Спасителя. Возвышается в посрамление разрушительной злобы начальника пагубы.

Храм Христа Спасителя сооружен был в знак Победы над масоно-французским нашествием 1812 года. Последние захватчики были выдворены за пределы России в день Рождества Христова, поэтому и храм освящен в честь сего праздника. При наступлении области темной храм взорван, чтобы вновь быть воздвигнутым – в знак неизменного Торжества Православия. Поразительно: храм воздвигается в разгар Смуты, при иудео-масонской власти. В период иудео-масонского господства, казалось бы совершенно безраздельного, восстанавливается храм, знаменующий Победу над масонским нашествием. Сие чудо в ряду многих других свидетельствует: «Истина Господня пребывает во век»[8]. На всем протяжении многолетней области темной, пленившей Россию, Истина Господня неизменно побеждает и торжествует вопреки мнимому торжеству разрушителя. Побеждает чрез решительное отречение от «отца лжи» и всех дел его в исповедническом, мученическом, преподобническом подвиге русских святых.

Историческое бытие Кирилло-Белоезерской обители нераздельно с бытием Святой Руси. Обитель, как и Русь, миновала пору монгольского ига, Смуту начала XVII века – минует и Смуту XX века. Последнее из сих трех сатанинских пленений самое злолукавое, самое злоискусное. Сатана, как «отец лжи», непрестанно видоизменяется, гениально приспосабливается к тем или иным обстоятельствам – личным и историческим. Сей злоначальник повсюду внедряется под цвет среды, всем и всегда готов услужить, помочь на пути к вечной пагубе. Нашей ради погибели он готов преобразиться даже в ангела светла и самого Христа. Поэтому отнюдь не удивительно, когда святыни Святой Церкви лукавый дух культурно пленяет и цепко держит рукою музеев, которые искусно паразитируют на исторической, духовной и молитвенной славе православных святынь. Меняется время – меняются формы, но не суть паразитирования.

…В 1977 году, в 550-ю годовщину со дня блаженной кончины преподобного Кирилла, директор музея в гневно-презрительном тоне заявляет: «Плевала я на вашего Кирилла Белоезерского!» Ныне, чтоб сохранить ярлык на кормление, музей готов уважать преподобного, но только по букве, а не по духу.

Почитая святых, мы должны почитать, исповедать во всей полноте спасительной и ту Истину, которая чрез них являлась. Устами «единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви», а, значит, и устами преподобного Кирилла, сказано на трех Вселенских соборах: «Единожды освященным, по изволению епископа, монастырям пребывати монастырями навсегда: принадлежащыя им вещи сохраняти, и впредь не быти оным мирскими жилищами»[9]. Пусть же, наконец, расточится пред светом сей Истины Господней упорная ложь «отца лжи» и его верных служителей!

Обращаясь к тем или иным святым заветам святых отцов, видишь, насколько мы во всем далеки от Истины Господней. Мирское жилище в лице музеев прочно сидит в недрах самых именитых храмов и обителей. Нечто небывалое в истории Святой Церкви! Сатана хочет быть неповторим в своем злогениальном художестве, а Господь попускает сие: неверным за отступление от истин веры Православной, а верным ради усовершения в брани с новыми и новыми наитиями силы сопротивной, для увенчания за победу в сей брани. Паразитическое сидение музеев в недрах святых храмов и обителей предизображает антихристово время, антихристово восседание в храме, является неотъемлемой частью «тайны беззакония» в ее последовательном возрастании и приближении к собственному сокрушительному концу. Дух Божий, дух молитвенный животворит, сообщает нам благодатную силу, а дух сатанин, дух антихристов мертвит, проникает ложью, грехом, придает силу и искусство в совершении всякого беззакония. Разнообразно животворит дух Божий – разнообразно мертвит дух сатанин.

Музей есть одна из форм омертвления православных святынь, один из видов тайного иконоборчества и язычества, при которых икона, храм, монастырь физически не уничтожаются: сатана совершает мистическое убийство святынь – лишает их литургической жизни. «Отец лжи» делает убийственную подмену: участники Божественной литургии становятся экспонатами, предметами искусства, культурным достоянием. Святыни православные рождаются в молитвенном творчестве, посвящаются Богу и призваны к молитвенно-богослужебной жизни, призваны содействовать нашему освящению. А диавол лукаво и преступно подменяет святое назначение святынь и низводит их до уровня памятников культуры. В общий ряд памятников культуры попадают на равных и мусульманская мечеть, и православный храм, икона и языческий истукан, крест и египетская пирамида. Многими способами, в том числе и таким, приучает нас дух лукавый к наступлению религии антихриста – универсальной во лжи и всяком беззаконии.

Музей, преподавая нам святыни как памятники культуры, оказывает близ грядущему антихристу неоценимую услугу. Благодаря музею мы постепенно привыкаем воспринимать православные святыни в отрыве от жизнодательной, освящающей силы молитвы и литургии. Через музейное пленение святынь «тайна беззакония» приуготовляет нас к антихристову времени, когда будут храмы, но не будет в них жизни молитвенной и литургической. Как искусно ведет себя начальник плена: особо прославленные святыни он удостоивает чести быть внесенными в перечень особо ценных памятников культуры. Именно таким лукавым путем «отцу лжи» удается продолжить пленение святынь, ограничить права Церкви на свое исконное достояние. Через музей сатана совершает по премудрому Божию попущению мистическое заклание святынь православных.

Так святыни вкупе со святыми разделяют жертвенный подвиг, который увенчается жизнодательным Торжеством Православия. Святыни вкупе со святыми восходят на Крест, умирают, полагаются во Гробе, чтобы таким путем победить силу «отца лжи» и смерти. Музей – гроб для святынь, и пока святыни находятся во власти гроба, во власти начальника тления, не будем обманываться на счет воскресения России. Преждевременно радуясь и празднуя победу, по внушению злоискусника, мы сами себе готовим сугубую скорбь и неожиданное поражение. Даже со знаменем Победы в руках мы должны помнить слово Господне – «бдите и молитеся», ибо враг наш неусыпен и в любой момент может похитить знамя из расслабевшей руки. Отнюдь не случайно русские Цари и в пору войны, и в пору мира были неизменно в воинском одеянии, так знаменуя свою неусыпную ратную бдительность в том, чтобы удерживать, отражать и побеждать зло.

Святой старец Нектарий Оптинский писал: «Ищите во всем великого смысла. Все события, которые происходят вокруг нас и с нами, имеют свой смысл. Ничего без причины не бывает…»

Особенно великий смысл заключается в событиях жизни Помазанника Божия, Патриарха, Святой Державы и святых Божиих. Ибо в них мистическое средоточие жизни всего мира. В особенности чрез них, чрез события их жизни проявляется, открывается воля Божия и действует всеблагой, всепремудрый, всесвятой Промысел Божий.

Только святому сердцу, единому с сердцем Креста Христова, может открываться высокий, предвечный смысл событий, происходящих с нами и вокруг нас. Чрез события святое сердце постигает благословляющее или попустительное действие неизменно благой Десницы Божией.

Провидя смысл своего предстоящего убиения, Царь-мученик Николай Второй говорит: «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой – да свершится воля Божия!»

В сложении обстоятельств, вынуждающих Государя к отречению от Престола, есть величайший смысл: таким путем Господь попускает быть мистическому закланию святого Царя-мученика.

Внешние и ближайшие последствия отречения от Престола кажутся ужасными, катастрофичными. Действительно: на глазах у всего мира в одночасье рушится Православное Царство. А сокровенно, по чудесному свидетельству иконы Богородицы «Державная», вопреки очевидному разрушению Святой Державы идет ее сугубое укрепление, утверждение, созидание. Духовным началом и залогом сего тайносовершения становится жертвенный, мученический подвиг святого Царя Николая Второго.

…«Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию», – говорил Государь не раз еще задолго до своего заклания. Уже в 1901 и 1903 годах Царь знал пророчества (в частности, монаха Авеля, преп. Серафима Саровского, блаженной Паши Дивеевской) о своей судьбе и судьбе России. Царь считал себя предвечно уготованным на Крест. Все царское служение Николая Второго являлось тайносовершительной подготовкой к закланию на уральской Голгофе, посреди государства Российского. Убиение совершается на границе между Европой и Азией в знак освящения и соединения всех земель святорусских. Чрез убиение Помазанника «тайна беззакония» спешит воцарить антихриста. Но именно убиение, благодаря жертвенному подвигу Николая Второго, сокрушает злолукавые сатанинские планы, и приход антихриста отсрочивается.

«…И ждах соскорбящаго, и не бе: и утешающих, и не обретох»[10]. Непреложная истина сего слова Господня неизменно подтверждается на каждом, кто так или иначе подвергается от сатаны мистическому закланию за верность Богу. Силу своего мистического смертоносного удара исконный человекоубийца зломудренно соразмеряет с силой святости и степенью власти противника. Величайшему противнику причиняется и удар величайший. Именно такой удар наносит сатана по святому Царю Николаю Второму.

Удерживать нечестивые полчища силою государственною становится уже невозможно. Один из признаков сего усматривается в участившихся убийствах высших должностных лиц империи (П.А. Столыпин, Великий князь Сергей Александрович и другие).

Кровь, пролитая на Ходынке, война с Японией, революционно-демонические беспорядки 1905–1907 годов, война с Германией, волна покушений на царских чиновников, на жизнь самого Государя – все эти и многие другие знаки попущения Божия предвозвещают неудержимое наитие области лживой и темной. Перед лицом сего неотвратимого сражения с сатаною Николай Второй, как Помазанник Божий, совершает державнейшее деяние – отрекается от Престола, идет на заклание. Ибо страдания Царя являются сакральным условием возрождения и спасения Царства. Своим святым сердцем, которое всегда «в руце Божией», Николай Второй понимает: внешние поражения силой Креста Христова соделываются победой. Царь волею идет на внешнее поражение в день отречения от Престола, чтобы мистически победить злолукавую силу и спасти Россию, удержать ее на краю адской бездны.

Мы видим на примере Самого Господа: чем большее внешнее поражение Он претерпевает (Суд Пилата, шествие на Голгофу, Распятие, положение во Гроб), тем ближе к непобедимому Торжеству Светлого Своего Воскресения. Силой Креста Христова, на весь мир освященного благодатию и кровию Господа нашего Иисуса Христа, величайшее внешнее поражение или разрушение неизменно обращается, претворяется в величайшую, непобедимую Победу. Даже гибель всего нашего мира в огненной стихии (так предсказано) Господь обратит в созидание Нового Неба и Новой Земли.

Так отречение от Престола, благодаря святой жертвенности Государя, из политического, государственного деяния преобразуется в священнодействие: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся».

***

…Только силою и действием Святаго Духа можно постигать святость святых. И, напротив, только силою и действием духа нечистого можно не видеть святость святынь и святых. Дух лукавый в таком случае удерживает наш ум в некоем помрачении, и мы, видя, не видим и, слыша, не слышим: самые очевидные свидетельства вменяем ни во что.

Великий пост – время сугубой жертвы, сугубого соединения с Непоколебимой Державой Пресвятой Троицы. И поэтому: «солнца светлее пост возсиявый, многосветлая благодать, благовествует всем крестныя лучи, и зари честныя страсти, и Воскресения день спасительный»[11].

Служба в понедельник первой седмицы Святого Великого поста содержит 19,20,90 псалмы, которые, по слову вещего монаха Авеля, открывают всю судьбу Святого Царя: «Ныне познах, яко спасе Господь Христа Своего, услышит Его с Небесе Святаго Своего, в силах спасения десницы Его»[12]. «Велия слава его спасением Твоим, славу и велелепие возложиши на него»[13]. «С ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое»[14].

Жизнь Царя, в особенности святого, подлежит сугубому мистическому воздействию Божию, а Царь мистически воздействует на жизнь Державы. События царской жизни предначертывают, предзнаменуют события жизни державной. За внешней чредой событий государевой жизни мы, как правило, не видим величайшее безмолвное страдание, которое претерпевал мученически Николай Второй в течение всего царствования, а особенно со дня отречения от Престола по день убиения. Претерпевал от сугубого наития сатанинской злобы, которая действовала и непосредственно на сердце Царя, и через людей, обстоятельства, события царствования. Претерпевал и от сознания своей жертвенной участи, заранее известной ему из целого ряда пророчеств.

В самом рождении своем в день Иова Многострадального Царь предощущает мученичество. В 1909 году, по свидетельству французского посла М. Палеолога, Николай Второй в разговоре с П.А. Столыпиным тоном глубокой грусти сказал: «…у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания; но я не получу моей награды здесь, на земле. Сколько раз применял я к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне»[15].

Выражение – «Сколько раз применял я к себе слова Иова…» – свидетельствует о многострадальной, мученической участи Николая Второго еще задолго до мистического и физического заклания. Даже по фотографиям Государя видно: с первого дня вступления на Престол на нем уже лежит святая печать мученичества. Перед нами – жертвенный агнец, предвечно уготованный на заклание. Глубиной святого сердца Николай Второй чувствовал свою предвечную уготованность на жертвенное заклание. В смутных и грозных событиях времени Царь видел предначатие распятия своего и России. Уже при виде державного отца, который умирал от смертельной болезни, Николай Второй мог применить к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня…». Смерть Александра Третьего от злодейского содействия его ненавистников разве не предызобразила юному Николаю его собственную участь – быть закланным? Вся жизнь святого Царя была вольным мученичеством и закланием из всецелого послушания воле Божией. «Се, раб Твой», – ответствует Господу из глубины сердца Николай Второй и безропотно, с покорностию агнца идет на заклание во всех обстоятельствах своей царственной жизни. Еще в 1905 году Государь получил благословение старца Варнавы Гефсиманского на принятие мученического конца. В 1906 году, когда в Кронштадте вспыхнул вооруженный бунт, то Государь, по свидетельству министра А.П. Извольского, несмотря на звуки канонады, отчетливо слышные в Петергофе, оставался спокоен. «После доклада Государь сказал: «Если вы видите меня столь спокойным, то это потому, что я имею непоколебимую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей»[16]. Из сего признания Царя-мученика мы видим, сколь великими, непоколебимыми были в его сердце вера в Бога, надежда на Бога, любовь к Богу. Незыблемым основанием веры, надежды и любви становится величайшее жертвенное смирение Николая Второго: «Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей». Подлинное смирение, как и любовь, всегда жертвенно.

В обстоятельствах, сопутствующих отречению от Престола, и в давнем совете блаженной Паши Дивеевской («Государь, сойди с Престола сам») Царь-мученик постигает проявление воли Божией, и жертвенно склоняется перед Нею.

Дух сатанин, враждебный Божественному духу веры, надежды и любви всею силой своей ненависти ненавидит Святого Царя по слову Господню: «Я передал им слово Твое, и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира»[17].

…Только силою и действием Святаго Духа можно постигать святость святых. И, напротив, только силою и действием духа нечистого можно не видеть святость святынь и святых. Дух лукавый в таком случае удерживает наш ум в некоем помрачении, и мы, видя, не видим и, слыша, не слышим: самые очевидные свидетельства вменяем ни во что.

Одним из многочисленных свидетельств святости Николая Второго является письмо его дочери – Великой княжны Ольги (из Тобольска): «Отец просит передать всем тем, кто Ему остался предан. И тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь…»[18].

Всех простить и за всех молиться сообразно лишь величию Царя. Царя благочестивого не по букве только, но и по духу. Святые прекрасно видели праведность и благочестие царского сердца. Еще в 1905 году, задолго до жертвенного отречения Царя от Престола, святой праведный Иоанн Кронштадский писал: «Царь у нас праведной и благочестивой жизни, Богом послан ему тяжелый крест страданий, как Своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю»[19].

Многие ли вняли слову сему? Нет и нет. Николаю Второму и при жизни, и по мученической кончине Господь судил быть в поругании у многих ради сугубого увенчания и сугубого приобщения неизреченному блаженству в Предвечном Царстве Пресвятой Троицы. Ибо Слово Божие всесильно свидетельствует: «Блажени есте, егда поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради…»[20].

Мы видим: блажен не каждый, кого поносят, а только тот, кто несет иго клеветы и гонения Бога ради. Сам Господь несет иго клеветы и гонения не только при земной жизни Своей, но и после преславного Воскресения. И так будет до славного и царственного Второго Пришествия Господня, когда всецелыми и всеочевидными станут Победа и другие духовные блага, таинственно сокрытые в недрах страдания, переносимого ради Бога, ради спасения души.

…Каждое прославление в лике святых новых и новых угодников Божиих расточает злоухищрения и наветы «отца лжи», но не всецело и не окончательно: так угодно премудрому изволению Божию. Свет Светлого Христова Воскресения благодатно сияет в каждом прославлении новых и новых святых. Сияет для всех, но не все видят и чувствуют животворность Божией благодати, действующей чрез святых. Ибо многие из нас мертвы для освящающего воздействия святых и святынь. Мы или вовсе отвергаем святых и святыни, или воспринимаем их без самого главного – без Духа Божия, Который сообщает им освящение. В обоих случаях мы навлекаем на себя гнев Господень за отвержение Бога Духа Святаго.

В проповеди (1991 г.), посвященной памяти святых отцов Седьмого Вселенского Собора, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Вот и в нынешние весьма сложные и трудные времена, когда новое язычество вновь ослепило мир, не новое ли иконоборчество во весь голос заявляет о себе? Иконы сейчас не уничтожают, их собирают, за ними охотятся, но одни видят в них лишь красоту старины – экзотику, другие пленяются профессиональным совершенством изображения, третьи святотатственно простирают к ним руки, чтобы превратить их в сребро или злато. Не кощунство ли это?! И держат они в руках своих и на стенах своих домов иконы, но не ведают того, что Дух Святой, ища в обладателях икон живые одушевленные храмы, достойные вселения святости, и не найдя таковых, – отступает. И произносит о них горестный приговор: «Несть разумеваяй и несть взыскаяй Бога. Вси уклонишася, вкупе непотребни быша…»[21]. И гнев Божий пребывает на них. Дорогие мои, не страшно ли это? То, что должно освящать человека, делает его еще более грешным, присоединяя к прочим грехам тяжкий грех оскорбления Святаго Духа. И Дух Святой удаляется, а человек становится слепым и уже не может зреть чудес Божиих»[22].

Видимое преобладание нового язычества и нового иконоборчества продолжается по сей день во свидетельство всеобщего отступления от Бога, Его святых и святынь. Сколь искусно начальник злобы и лжи меняет личины, сколь неповторимым пытается быть! Ныне он не уничтожает иконы и другие святыни, а борется с ними иным образом, дабы успешнее достичь пагубы – и нашей, и собственной. Сей дракон – иконоборец, потерпев поражение от святых отцов Седьмого Вселенского Собора, и захлебнувшись в крови новомучеников Российских, счел за лучшее в достижении своих богоборческих целей не гнать, а ценить иконы. Но ценить не как образцы Первообраза, несущие живительную благодать Духа Святаго, а как предметы культуры, имеющие лишь эстетическую и материальную ценность. Сатана лживо и кощунственно придает святыням только такое значение ради отвержения Духа Святаго. Уже несколько поколений людей воспитаны не в православном духе молитвенного поклонения святыням, а в духе антихристовом, богоборческом. Уже для многих и многих стало совершенно неведомо благодатно-молитвенное поклонение Кресту или иконе, которое незыблемо зиждется на любви к Богу и святыням Его.

В Крестопоклонную седмицу Великого поста Святая Церковь в числе многих других песнопений воспевает: «Предлагается днесь живоносная радость: приидите, вси поклонимся со страхом Христову честному Кресту, да приимем Духа Святаго», «Освящения подательную благодать даруя нам, святый Кресте…днесь предлежиши на поклонение всей вселенней…»[23]. «Предлагается днесь всесвятый Крест: приступим, целуим Его, ибо есть нам рог спасения. Благодать Твоя и изображением Твоим приходит, прогоняющи бесовское множество, Кресте Христов, оружие непобедимое»[24]. «Крест, всех благих подательный, зрится покланяемь, и вся тварь празднует в радости, просвещаема благодатию на Нем волею вознесшагося Бога нашего»[25].

Только в сердце, исполненном любви к Богу, могли родиться подобные песнопения! А сердце, подвластное области темной, чуждается неизреченных даров Божией благодати, которая опаляет, очищает, освящает всего человека. Такое сердце волей-неволей становится иконоборческим, а, значит, и богоборческим. Услаждаясь культурной и материальной ценностью икон, такая душа отвергает Духа Святаго и навлекает на себя гнев Господень. Гнев сугубый за грех сугубый, за то, что в общении со святынями человек оскорбляет Святаго Духа, невидимо и неслитно присущего святыням.

Так Иуда Искариот был постоянно с Господом, но не признал в Нем Господа, предал Его. Богочеловека признавать только за человека, а в святых и святынях не видеть сердечным оком действующего чрез них Духа Святаго есть свидетельство возобладания над нами духа антихристова, духа «отца лжи». Таким путем лукавый дух с нашим участием оскорбляет Духа Святаго, неслитно присущего святым и святыням. Таким путем злолукавый дух ввергает нас в пагубу сугубого греха – греха богоборчества, одно из проявлений которого и есть иконоборчество.

Святые суть живые иконы (образы) Божии. Война с Богом неизбежно становится войной с Его святыми, святынями и верными служителями. В сей непрекращающейся сатанинской войне одной из главных ударных сил является министерство культуры и его подразделения, в первую очередь музеи. Ибо именно музеи по Божию попущению становятся безбожными распорядителями самых именитых святынь. Через музеи безбожная власть узаконивает на уровне государства искусное отчуждение у Церкви ее главных святынь. Сатанинские аппетиты не ограничиваются пленением святынь: совершается их мистическое поругание и убиение путем искуснейшего извращения и подмены истинного назначения святынь ложным. Что ж, «отец лжи» верен себе, а в наше время в особенности. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) свидетельствует: «Самый же страшный способ богоборчества и уничтожения Православной Церкви в настоящее время – это извращение истинного христианства и подмена его ложным»[26].

Злолукавая подмена осуществляется служителями сатаны не только в церковной ограде, но и за ее пределами – в средствах массовой информации, при помощи политики, культуры, образования, науки, литературы. Нет ни одной области жизнедеятельности, где бы нас ни поджидала ловушка диавольской подмены. Скрытое богоборчество не станет ругать Бога и явно попирать святых и святыни Его, напротив, будет признавать и славить, но не православно: «Бесовская хитрость и лукавство, как правило, услужливо идут навстречу нашим же желаниям и стремлениям, даже доброе и невинное они способны превратить во оружие свое»[27].

***

Лукавый дух, захватывая ныне позицию за позицией, усиленно внушает чадам Святой Церкви мысль о смиренной покорности людям, начальствам и обстоятельствам. Чрез них, как лукаво нашептывает злосоветчик, действует воля Божия. Отнюдь не всегда: в иных случаях действует, по Божию попущению, и воля бесовская, которой мы, как Церковь воинствующая, должны решительно противостоять. Противостоять духом истины духу лжи.

Все века русской истории, все поколения русского народа мистически связаны силой предвечного единства – силой креста Христова. Однако мы и настоящее подлинно не знаем ни в себе, ни вокруг себя, ибо неусыпный «отец лжи» искажает смысл происходящих событий. Сей злолукавый дух посредством внушения гениально клевещет нам и на прошлое, и на настоящее, и на будущее. Только Господь, как Промыслитель, обладает подлинным ведением былого, настоящего, будущего. Только по мере освящения и уподобления Богу можем и мы быть причастными сему ведению.

Един во Христе мир не всех живых и усопших, а тех, которые со Христом пребывают. Силой мистического предвечного единства проникнуто во времени и пространстве лишь бытие, причастное Кресту Христову. Ибо Сила Креста Христова не только соединяет, но и разделяет ангелов, людей, времена, страны, народы благодатным разделением на тех, кто со Христом, и тех, кто против Него. Сим благодатным, победительным разделением Крест отсекает ложь от истины, смерть и грех от жизни и блага. Крест благодатно и победительно, как триобоюдный меч, отсекает от наших ума, воли и сердца сатану и все полчища его зримо-незримые и все дела его. Сие подтверждает и Слово Господне: «Не мните, яко приидох воврещи мир на землю: не приидох воврещи мир, но меч: Приидох бо разлучити человека на отца своего и дщерь на матерь свою, и невесту на свекровь свою. И врази человеку домашнии его»[28].

Какие домашние? Конечно же, такие домашние и в тех лишь случаях, когда воздействует чрез них сатана. Такими домашними оказываются иногда не только наши близкие, но и те наши мысли, желания, чувства, которые отлучают от спасительного, благодатного единства с Крестом Христовым. Таким домашним оказался на какой-то миг даже апостол Петр, когда стал препятствовать Иисусу в Его шествии на вольную страсть. Иисус же «воззрев на ученики своя, запрети Петрови, глаголя: иди за Мною, сатано: яко не мыслиши, яже Божия, но яже человеческа»[29].

Большинство из нас почти не отдает себе отчет, какие из наших душевных движений «яже Божия», а какие «яже человеческа». В таком отсутствии духовного разума таится великая опасность. Дух сатанин с позором расточается от «яже Божия» в нас и, напротив, искусно сочетается с «яже человеческа». Исключительно человеческих мыслей, желаний и чувств не существует. На каждого из нас воздействует или дух Божий, или дух сатанин. Произволением удаляясь от Бога, мы неизбежно обрекаем себя на сочетание с сатаною, и за нашими, казалось бы, человеческими мыслями, желаниями, чувствами, поступками скрывается злодуховная сила. За внешностию любых человеческих мыслей, чувств, желаний, действий кроется мистическая глубина, таится промыслительное воздействие Божие. Характер сего воздействия всемогущего бывает либо благословенный, либо попустительный.

Потребна величайшая рассудительность и осмотрительность при оценке мистического значения событий. По внушению и действию злолукавого духа мы можем ошибочно принять за волю Божию искусные наития воли бесовской. Сатана, как главный тать и разбойник, прекрасно понимает, что действуя укромно, из засады, он вернее достигнет своей пагубной цели, нежели в открытой брани. Лукавый дух, захватывая ныне позицию за позицией, усиленно внушает чадам Святой Церкви мысль о смиренной покорности людям, начальствам и обстоятельствам. Чрез них, как лукаво нашептывает злосоветчик, действует воля Божия. Отнюдь не всегда: в иных случаях действует, по Божию попущению, и воля бесовская, которой мы, как Церковь воинствующая, должны решительно противостоять. Противостоять духом истины духу лжи. Противостоять триобоюдной силой слова, дела и молитвы. В условиях сатанинской ночи не всегда возможно прибегать к оружию слова и дела. Зато воинствовать молитвою мы можем во всякое время и на всяком месте. Поэтому враг так старательно отвлекает нас от молитвы, наводит расслабление, леность и нерадение, угнетает печалью, унынием, малодушием, рассеивает помыслами – благовидными и неблаговидными.

Злолукавый дух неустанен в стремлении лишить нашу молитву огненной силы и дерзновения. Молитва расслабленная, рассеянная, колеблемая посторонними помыслами, уже не молитва, уже лишена воительной силы, и врагу не опасна. Молитве, с Крестом нераздельной, присуща благодать Божия – опаляющая, очищающая, освящающая всего человека. Молитва, с Крестом нераздельная, расточает бесовские полчища, а человека преображает. Мы знаем: Господь наш преображается на Фаворе именно во время молитвы. Своим Божественным Преображением Господь чудесно являет нам премирный плод молитвы: тленное молитва соединяет с Предвечным, человеческое освящает Божественным, она преображает нашу греховную природу, приобщает силой Креста Христова Троичному Царствию и Силе, и Славе. Своим Божественным Преображением во время молитвы Господь и нам подает преизобильную молитвенную силу для освящения и преображения нашего греховного естества. Молитва, нераздельная с Крестом, есть Царствие Божие, пришедшее в силе в нашу душу.

…Древние иконоборцы прославились лукавою славою лишь в явном, открытом иконоборчестве. А иконоборцы нашего времени, по наущению умудрившегося во зле диавола, ведут, искусно применяясь к обстоятельствам, и явную, и тайную брань с Богом, Его святыми и святынями. Одним из подтверждений сей истины являются злославные деяния музея, который по Божию попущению пленил Кирилло-Белоезерскую обитель после ее закрытия в 1924 году. Неоднократно сей музей (последний раз в 1970-е годы) списывал и уничтожал иконы хорошей сохранности только под тем предлогом, что они недостаточно древние. Из крестов-мощевиков музей изъял святые мощи многих угодников Божиих и сложил в ржавую консервную банку, которая лежала за печным боровом на чердаке церкви Введения во храм Богородицы. В 1980-е годы при передаче музейных фондов от одного хранителя к другому банка с мощами бесследно исчезла.

Наряду с явным иконоборчеством особое злославие стяжал музей в иконоборчестве тайном, которое тем более усиливается, чем ближе возрождение святой обители. В апреле 1997 года Кириллов монастырь вносят в перечень особо ценных памятников культуры, и он становится федеральной собственностью. В том же апреле в Великий Понедельник в монастырь приезжает группа испанских католиков, чтобы договориться с музеем о приспособлении ряда монастырских строений для туристической гостиницы. В результате обнаружилось совпадение интересов у западных и отечественных иконоборцев в том, чтобы совместным усилием попирать и пленять одну из величайших твердынь Православия.

Многолетнее существование в недрах сугубо мужской обители женского коллектива во главе с женщиной-безбожницей является особою формою поругания святыни и ее святого устава. История Святой Церкви не знает подобного. Сие мог придумать и воплотить только диавол, как неустанный новатор, рационализатор и изобретатель всякого зла и лукавства. Наместница в юбке вкупе с единоверным коллективом не только паразитирует на теле обители и удерживает ее в своих иконоборческих руках, но с гордою дерзостию и в безумном ослеплении решается на варварскую внутреннюю перестройку архимандричьего корпуса. В результате самое большое жилое здание обители превращено в нежилое анфиладное пространство для передвижения туристических групп. Даже в самые лютые богоборческие времена музей не отваживался на подобные преступления. С такою же убийственной дерзостию «наместница» вопреки воле правящего архиерея, настаивает на том, чтобы поместить в церковь преподобного Кирилла не лучшие, а худшие иконы. Мы видим: Господь попускает злославно властвовать в святой обители такого рода «наместнице». Но попускает отнюдь не затем, чтобы Церковь Божия всегда и во всем с покорностью уступала «церкви лукавнующих».

Слово Господне, единожды сказанное, имеет власть пророчески исполняться во все времена, в любых обстоятельствах. «И вниде Иисус в церковь Божию, изгна вся продающыя и купующыя в церкви (…) И глагола им: писано есть: храм Мой храм молитвы наречется: вы же сотвористе и вертеп разбойником»[30].

Ныне в роли продающих выступают музеи, которые продолжают пленять главные святыни Русской Православной Церкви. Музеи наряду с реформаторами Православия соделывают Дом Молитвы в «пещеру разбойником». Экуменисты, реформаторы, обновленцы пытаются изнутри убить Святую Церковь, а музеи наносят внешний удар. Такова историческая особенность нашего времени. Чрез реформаторов всевозможных диавол всегда восставал злочестиво против Божией Церкви. А быть гонителем Церкви и осквернителем, похитителем ее святынь под музейной личиной есть одно из новых и гениальны изобретений начальника пагубы. Музеи суть пещь вавилонская для церковных святынь: они похищаются в культурный плен сатаною, но продолжают быть достоянием Божиим, опаляются богохульным огнем иконоборчества, но остаются неопалимы, по видимости насильно исторгаются из благодатных молитвенных недр Святой Церкви, предаются поруганию, распятию и заключению во Гробе, но сокровенно неразлучны с молитвенной, освящающей силой Креста Христова.

Чрез попустительное предание, поругание и заключение во Гробе святыни церковные вкупе с народом церковным разделяют Крестный Путь Господень, который увенчивается незаходимою Славою Воскресения. Святыни церковные, проникнутые действием и наитием Святаго Духа, проникнутые молитвенной, освящающей силой Креста Христова, принадлежат не только земной, но и Небесной Церкви. Принадлежат Вечности, а не только сему мимотекущему времени. Поэтому злолукавый иконоборческий порыв диавола бессилен простираться в Вечность и в Церковь Небесную. Сатана может иконоборствовать явно и тайно лишь самое краткое время, лишь в Церкви земной. Его иконоборческая злоба чрез святых и святыни восстает на Самого Бога. А Бог поругаем и побеждаем не бывает. Бог всегда торжествует, даже во Гробе, а с Ним торжествует и Православие. По слову архимандрита Иоанна (Крестьянкина) «Торжество Православия в Церкви будет праздноваться всегда, ибо это торжество не о видимой славе Православия, но о том единственном, что дает миру жизнь и чего не могут отнять теперь уже никакие внешние беды и никакие враги, – это торжество Божественной любви к миру и вечная жизнь мира в этой любви, этой любовью…»[31]

***

Ныне лукавый дух действует исподволь: либо прячется под ризу православного архиерея, либо печется о восстановлении монархии, либо строит и украшает храмы, либо преподает христианство, либо на широкую ногу отмечает юбилеи святых обителей, либо, как первоначальный и главный музейщик, бережно хранит святыни, либо содействует открытию монастырей и усердствует в миссионерской, благотворительной, просветительской, патриотической и прочей, прочей деятельности… Мы же в это время утешаемся мыслию о своей смиренной покорности воле Божией. А на самом деле мы позорно капитулируем под натиском воли бесовской.

Сегодня явная и тайная иконоборческая злоба сатаны направлена и против святых – живых, одушевленных образов Бога Живаго, и против святынь – неодушевленных образов Бога Живаго. Явная может обнаружиться по Божию попущению лишь изредка, а тайная действует непрестанно и многовидно…

К примеру, в XVIII веке в церкви преподобного Кирилла Белоезерского в Кирилло-Белоезерском монастыре устанавливают иконостас со светской живописью. Не одно ли из действий тайного иконоборчества перед нами? В начале XX века мы видим в Кирилловой обители иеромонаха Антония, одержимого идеей образовать музей в стенах монастыря. За сие начинание, по духу отнюдь не монашеское, Антония успешно выдворили. Но автор идеи – лукавый противник – остался и ждал лишь удобного времени, чтобы чрез два десятилетия воплотить сей тайный иконоборческий замысел.

Мы видим: малое и, казалось бы, случайное, шутейное злоначинание иеромонаха Антония при неусыпном диавольском содействии возрастает, усовершается в великое зло. На многие десятилетия обитель оказывается под иконоборческою властию музея. Враг уничтожает колокола, множество икон, расхищает утварь, но в то же время безвластен посягнуть на святые мощи преподобного Кирилла, на храмы и многие здания его обители, на некоторые древнейшие иконостасы, не допускает людей Господних к святым мощам преподобного Кирилла, упорно не выдает исторические святыни для Крестных ходов, но уже бессилен запретить Крестные ходы, и они полновластно, начиная с 9 (22 июня) 1991 года, идут против “духов злобы поднебесной”. И сие мистически знаменательно: Крестные ходы Молитвою и Крестом приуготовляют воскресение великой обители, ослабляют узы сатанинского плена, расточают незримую нечисть, возвещают Торжество Православия посреди пещи Вавилонской. Предзнаменательно и то, что с 1994 года епископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан в день памяти преподобного Кирилла Белоезерского служит водосвятный молебен на Сиверском озере во время Крестного хода. Служит явно по внушению Божию: освящение воды в озере, на берегу которого стоит монастырь, усиливает благодатное действие Крестного хода. Мы не должны забывать: сердце православного владыки, как и сердце Царево, «в руце Божией»..

Казалось бы, великая обитель преподобного Кирилла в шестисотое лето своего бытия продолжает оставаться в руках наместников сатаны. Но так ли в сокровенной действительности? Освящающая сила Крестных ходов свидетельствует: нет и нет! Когда 9 (22) июня 1997 года владыка Максимилиан совершал водосвятный молебен на Сиверском озере, то вокруг солнца образовалась радуга. Появление радужного ореола вокруг солнца в день Всех святых, в день преподобного Кирилла Белоезерского, есть знамение сугубое. По молитвам святых Господь пременяет гнев на милость, и мрак сатанинской ночи будет слабеть и неотвратимо отступать.

Ныне же за каждую из святынь лукавый держится изо всех сил, до последнего, ибо прекрасно понимает: каждая святыня, возвращенная Церкви, умаляет могущество "области темной", лишает возможности паразитирования на благодатной силе и славе святынь. Сатана боится святых и святынь и в то же время, как исконный человекоубийца и первоначальный тать, испытывает к ним тягу пагубную, хищническую. Чрез царя Ирода сатана приближается к Славе Рождества Христова и – безжалостно убивает тысячи вифлеемских младенцев. Чрез Иуду Искариота сатана приближается к Господу Иисусу, но не ради спасения, а чтобы предать и убить Его. Чрез музеи сатана внедряется в храмы и монастыри с целью паразитирования и мистического пленения, поругания и убиения их. Чрез масонов сатана окружает Царя Николая Второго плотным кольцом измены и обмана, чтобы совершить мистическое, а затем и физическое заклание святого Государя, и таким путем заклать Россию. Мир, движимый сатаною, боится святости и величия России, и в то же время постоянно приближается к ней с целью всевозможных видов завоевания и паразитирования на благодатном могуществе Святой Державы.

Ныне отступивший от Бога Запад уже не довольствуется высасыванием материальных богатств России и растлением народной души. Богоотступнический мир ненасытимо жаждет все большего: ныне подавай ему святыни православные, но не для обращения в веру православную, а для утонченного паразитирования и искусного попрания святынь сей веры.

…Например, в шестисотое лето бытия обители преподобного Кирилла испанские католики получают со стороны директора музея согласие на размещение туристической гостиницы в стенах монастыря. Мистически знаменательно: на Страстной седмице, в Великий Понедельник приезжают в Кирилло-Белоезерский монастырь представители князя мира сего и при содействии музейного директора замышляют поругание и заклание святой обители рукою еретиков. Разве не поругание, когда в исконно православном монастыре намереваются устроить ресторан и гостиницу для иностранцев-еретиков? Древний дракон лучше нас понимает, в какой мистической степени зависит возрождение России от возрождения Кирилло-Белоезерского монастыря. Здесь он будет держаться до последнего, прилагая труды к трудам…

В шестисотое лето бытия обители преподобного Кирилла Белоезерского ни в день памяти сего святого (9/22 июня), ни в день Успения Богородицы ни одна из монастырских икон или других святынь не принимала участие в Божественной литургии и Крестном ходе. Икона "Успение Пресвятой Богородицы" начала XV века, перед которою молился преподобный Кирилл Белоезерский, так и не обошла Свято-Успенскую обитель в год ее шестисотлетия. Сие печальное обстоятельство мистически свидетельствует: еще не миновало сатанинское лихолетие, а мы, прикрываясь личиною ложного смирения и покорности воле Божией, оправдываясь рассуждением, что не можем нашею немощною рукою остановить распространение тлетворного и злолукавого духа времени, предаемся малодушному бездействию.

Действительно, до Дня Страшного Суда Господь попускает князю мира сего господствовать в разных формах. Но попускает отнюдь не затем, чтобы мы во всем и всегда подчинялись сему злолукавому господству, сему богоотступническому духу того или иного времени.

Обратимся к примеру из ветхозаветной истории: из всего иудейского народа, отведенного в плен вавилонский за отступление от Бога, только три отрока в решающий момент воспротивились господствующему языческому духу времени. Они отказались поклониться ложным богам. Они остались верны Богу истинному, и посрамленный дух времени отступает. Три отрока подчинялись условиям плена, но разве во всем и всегда? Телом они принадлежали пленителям, а сердце всецело отдавали Богу. Когда языческий дух времени потребовал отдать ему и сердце, то отроки решительно воспротивились, и Бог помог им низложить и посрамить злоначальника.

Допустимо ли оправдывать свое малодушное бездействие и унылое расслабление ссылкою на господствующий дух времени, на попущение Господне? Нет и нет! Ибо Господь попускает быть области темной не только за наши грехи, но и ради сугубого Торжества Православия, для испытания свободы нашей и веры, для жертвенного свидетельства об Истине Господней, для всецелого восприятия Креста Христова. Господь попускает, а уже каждому из нас предстоит выбор: или волей-неволей приобщаться области темной, или вопреки ей тайносовершительно прославляться царственною Славою Креста Христова.

Одною из особенностей нашего предантихристова времени является попущенное Богом смешение воедино несоединимых вещей. Именно таким путем в наших сердцах готовится почва для насаждения будущей универсальной сатанической религии. Синкретизм, смешение, совмещение несовместимого мы видим и на бытовом уровне, и на уровне Всемирного совета церквей, в деятельность которого искусно втянуто множество вер, начиная православными иерархами и кончая служителями сатанических культов. Ныне могут сослужить константинопольский патриарх Варфоломей и римский папа Павел.

Ныне при праздновании 850-летия изначально православного града Москвы обходили Крестным ходом храм Христа Спасителя, а в то же время во многих местах столицы людей потешали бесовскою потехою. По замыслу видимых и невидимых режиссеров сего юбилея злоискусное языческое начало явно преобладало над православным. Православная столица православной Державы оказалась в дни своего юбилея в руках языческого торжества.

Подобное же наблюдалось и при праздновании шестисотлетия Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря. К примеру, накануне дня памяти преподобного Кирилла около стен обители были устроены развеселые пляски и песни. Даже ночью не было молитвенной тишины, и шум скоморошьего ликования, усиленный звукотехникой, проникал в монастырские кельи. Злоначальный режиссер не ограничился бесовскими игрищами, которыми он искусно отвлекал людей от службы церковной. Ни в день памяти преподобного Кирилла (9/22 июня 1997 года), ни в день Успения Богородицы, который завершал юбилейное торжество, ни одна из монастырских намоленных святынь не участвовала в литургии и Крестном Ходе. Именно по мановению сего режиссера музей отказался выдать святыни. Ох, как боится, ох, как не хочет лукавый, чтобы святыни усилили мистическую силу Крестного Хода! Но Бог в недостатке не бывает: явление радуги во время Крестного Хода на безоблачном небе вокруг солнца в день памяти преподобного Кирилла чудесно и прикровенно предвозвестило нам о милости Божией, которая будет дарована и великой обители, а в ее лице и великой России.

…Злолукавый дух либо чинит расколы, либо примиряет непримиримое, соединяет несоединимое. Разве не примером такого ложного соединения является ересь экуменизма? Жизнь нашего предантихристова времени являет великое множество примеров злолукавого соединения вещей несоединимых. Из своей многовековой борьбы со Святою Церковью сатана прекрасно усвоил: открытая ненависть и борьба приносят ему неизменное поражение. Зато куда успешнее борьба прикровенная, борьба в личине друга. Поэтому сей злоначальник, не оставляя открытой войны, ведет неустанно войну скрытую: лживо примиряется с Церковью, всячески приближается к ней, внедряется в ее организм. История знает: наиболее успешно с сей задачею справилась ересь жидовствующих, которая за личиною православия искусно скрывала оскал сатанизма.

Вот и ныне исконный человекоубийца, захлебнувшись в крови новомучеников Российских и потерпев поражение в открытой брани, вовсю и многовидно изощряется в скрытой брани. Лукавый дух либо прячется под ризу православного архиерея, либо печется о восстановлении монархии, либо строит и украшает храмы, либо преподает христианство, либо на широкую ногу отмечает юбилеи святых обителей, либо, как первоначальный и главный музейщик, бережно хранит святыни, либо содействует открытию монастырей и усердствует в миссионерской, благотворительной, просветительской, патриотической и прочей, прочей деятельности… Но за что бы ни взялся, в какую бы область церковной жизни ни внедрился "отец лжи" в лице своих ставленников – он не имеет той жизнодательной, всепобеждающей силы, которая присуща Истине господней и Ее исповедникам.

Злогениальный дух умеет паразитически приспосабливаться к самым благородным движениям нашего сердца. Благое лукавый злодейственно извращает в греховное. Чистое стремление смириться перед людьми и обстоятельствами нечистый дух омрачает грехами малодушия, печали, уныния. Мы подчиняемся людям и стечению обстоятельств с мыслию об управляющей ими деснице Господней. Мы при том утешаемся мыслию о своей смиренной покорности воле Божией. А на самом деле мы позорно капитулируем под злодейственным натиском воли бесовской.

…Известно, что святые по смирению своему охотно уступали начальствование другим лицам и удалялись безмолвствовать. Но учтем очень важное обстоятельство: уступали не безбожникам, а православным собратиям, уступали по смирению, а не по малодушию. А кому уступаем мы в наше смутное, безбожное время? Ответ очевиден: под видом смирения мы малодушно и неразумно слагаем оружие при злоискусном наитии сопротивной силы. Вспомним: преподобный Сергий Радонежский по смирению оставляет настоятельство на какое-то время, но с мужественной решимостью воздвигает святаго благовернаго князя Димитрия Донскаго на брань с полчищами иноверных. Вспомним: по святой молитве святаго Василия Великаго был убит на поле брани император Юлиан Отступник, который намеревался извести, погубить христиан. Будем ли малодушно и лжесмиренно уступать лукавому сопротивнику, имея такие примеры и множество им подобных?

Иногда мы мужественны и решительны в противостоянии злу, но лишь на краткое время, движимые горячим сердечным порывом. Остывает порыв, и мы опускаем крылья, слагаем духовное оружие, расслабляемся и подписываем акт капитуляции в угоду торжествующему врагу. Подписываем, извиняясь мыслию: "Так Богу угодно". Мысль, незаметно внушенная "отцом лжи". Мысль, которую лукавый лукаво оправдает в наших глазах советами ближних и примерами из Священного Писания, приведенными не ко времени и не к месту. Стоит же нам проявить мужественную решительность вместо малодушной уступчивости, как нечистый дух устами людей обвинит нас в несмирении и агрессивности. Похвальное мужество и решительную защиту святынь веры лукавый объявляет греховною гордостию и агрессией. Налицо злодейственная подмена понятий с целью расслабить в нас державную волю. Не стоит нам оглядываться на мнение человеческое, за которым зачастую скрывается мнение демоническое. Малодушно и угодливо озираясь на мнение человеческое, мы изменяем Истине Господней, вовек пребывающей.

Глава 11.

1998 год. Хождение

по зыбким водам…

Река святости не прерывается в своем историческом течении. Иногда она течет широким, полноводным потоком. Иногда стеснена узкими берегами. Иногда скрывается от взоров и течет глубоко под землею, а мы думаем: иссякла река. Так думали иудеи: «Умер Иисус», – и в злобном торжестве налагали свою печать на камень над дверью гроба. Так думают и современные потомки распинателей Христа, когда по-хозяйски, властно, гордо и злобно торжествуя, опечатывают гроб с убиенной Россией, с убиенными святыми и святынями.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) пишет в одном из писем (февраль 1998 года): "Живем теперь одним днем и учимся в жизни ходить по водам зыбким и неверным... А пророчеств и было много, а теперь несть числа. Но определяется истинность пророчества не иначе, как исполнением его".

Зыбкость нашего крайне неверного времени обусловливают многие причины, в том числе пророчества, которым "теперь несть числа". Зыбкость, неверность нашего времени мы можем наблюдать во всех областях жизни. Даже погода становится небывало изменчива, неспокойна. Вчера, к примеру, мороз 30⁰, а сегодня тает. Природные стихии, повинуясь попустительному повелению Творца, своим сугубым непостоянством усиливают общее состояние зыбкости и неверности мира, который все более и более изменяет непреложной, непревратной Державе Креста.

Умножение пророчеств и несбыточность большинства из них колеблют, расшатывают и без того шаткие человеческие умы и сердца. И такими, и многими другими путями Господь испытывает сердца и утробы. И только "сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит"[32]. Ибо только смиренное сердце пребудет твердо и неколебимо в вере, надежде и любви посреди зыбкого и неверного мира. Особенно в наше злолукавое время Господь попускает быть миру зыбким и неверным, чтобы верные бежали от сей сатанической пагубы в спасительную пещеру своего сердца и ничего не боялись. Праведники, молитвенно сокрывшиеся от бесовских наитий в сердце Креста Христова, уже ничего не страшатся. Ибо здесь, в глубине сердца, они приобщаются Предвечному Царствию Божию – всемогущему, всесовершенному, всеславному, всеблаженному.

В понедельник, вторник, среду и четверг первыя седмицы Святаго Великого поста на великом повечерии воспеваются те же стихи[33], что и на Рождество Христово: «С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся: Яко с нами Бог… Бог крепок, Властитель, Начальник мира: Яко с нами Бог. Отец будущаго века: Яко с нами Бог».

«Не бойтесь, чадца Божии! Наш путь, истина и жизнь родились во Христе. И нам ли не веровать Божиим обетованиям: "Аз есмь с вами во вся дни до скончания века"», – укрепляет нас святой старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в своем Рождественском слове. Укрепляет в предведении сугубых страхований и грозных наитий, которые готовит нам князь мира. Только по особому праву смирения и любви можно было обратиться с таким посланием. Сказать: – Не бойтесь! – можно лишь по праву святости, по праву человека, который сам уже препобедил все страхования и угрозы вражии. Отеческое увещание – «Не бойтесь!» – проникнуто верою, надеждою и любовию. Оно звучало, звучит и будет звучать в нашем мире, все более обуреваемом всевозможными наитиями сатанинскими. Ибо всегда были, есть и будут живые сосуды благодати в Церкви Божией. Слово «Не бойтесь!» может быть властным и действенным только в святых устах человека, который сам силою Креста Христова сумел одолеть все недоумения, смущения и страхования вражии. А в праздных устах и слово будет праздным, лишенным силы животворного, благодатного воздействия.

Река святости не прерывается в своем историческом течении. Иногда она течет широким, полноводным потоком. Иногда стеснена узкими берегами. Иногда скрывается от взоров и течет глубоко под землею, а мы думаем: иссякла река. Так думали иудеи: «Умер Иисус», – и в злобном торжестве налагали свою печать на камень над дверью гроба: "Они же шедше утвердиша гроб, знаменавше камень с кустодиею"[34]. Так думают и современные потомки распинателей Христа, когда по-хозяйски, властно, гордо и злобно торжествуя, опечатывают гроб с убиенной Россией, с убиенными святыми и святынями.

…Исторически беспримерное открытие музеев в храмах и монастырях является той иудейской печатью, которая видимо свидетельствует о безраздельном господстве области темной, о торжестве иконоборцев и богоборцев. Но за сей печатью по священнотайному действию промысла Божия сокрывается жизнодательная Сила Воскресшего Господа. Иисус единожды полагается во Гроб и единожды восстает из Гроба. Но непобедимая Сила Воскресения Христова многажды и неистощимо сообщается святым и святыням. Сообщается священнотайно – чрез Крест Христов. Непобедимая жизнодательная Сила Светлого Христова Воскресения избавляет от смерти не только поругаемых, убиваемых и заключаемых во гробе святых, но и святыни.

В пяток третьей седмицы Великого поста на утрени Церковь воспевает: «На древе проклятем завистию убивше тя, Христе, иудее беззаконнии не умалиша Державы Славы Твоея: еси бо всех Владыка, волею пострадавый».

Держава сей Славы Христовой чрез Крест благодатно сообщается святым и святыням. Славу сию бессильны умалить беззаконные преемники беззаконных иудеев. Ни пленение святых и святынь, ни поругание и иконоборческое оклеветание, ни убиение и заключение в опечатанном гробе не только не умаляют их святость и величие, но умножают, не только не отлучают от Державы Славы Христовой, но еще более соединяют с Нею силою Креста в священнотайное единство.

Подлинно: сатана является безумнейшим существом в мире. Сей князь мира, гениальный в безумии, неустанно, с одержимостию исконного самоубийцы, усугубляет собственное поражение и – вопреки желанию – содействует возвеличению и освящению святых.

По воскрешении Лазаря иудеи исполнились еще большей зависти и злобы: «Собраша убо архиерее и фарисее сонм и глаголаху: что сотворим; яко человек сей многа знамения творит… от того убо дне совещаша, да убиют Его»[35]. С поразительной последовательностию и организованностию исполняют беззаконные иудеи свое богоубийственное намерение. Даже предусмотрительно «пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать»[36].

Но мы видим: и сатана, и слуги его бессильны исполнить богоубийственный замысел прежде часа, премудро определенного Самим Господом. Злолукавая воля диавола не может исполниться, пока Господь не попустит. А Господь только затем многажды попускает видимое торжество «тайны беззакония», чтобы вопреки ей неизменно совершалась невидимая победа тайны спасения. Весь очевидный ход мировой истории свидетельствует о злоискусном господстве сатаны и его служителей, среди которых иудеи являются избранными из избранных.

К примеру, в книге Дугласа Рида «Спор о Сионе» (М., 1993), Мы видим, с каким демоническим, непревзойденным искусством дирижируют иудеи мировыми событиями, начиная с библейских времен и заканчивая новейшей эпохой. Но сокровенно, вопреки сему беспримерному злоискусству любимейших избранников сатаны, торжествует не «тайна беззакония», а тайна спасения. Сию истину всемогуще подтверждает жизнодательный Гроб Господень, источающий воскресение всем, кто восприемлет животворящее, благое иго Креста Христова. Но не будь сатаны и верных ему иудеев – как бы мы тогда последовали за Господом нашим, как бы восприяли спасительное, блаженное иго Креста Его?

В своей книге Дуглас Рид сообщает о событии, имеющем глубокое мистическое значение: «Перед падением Иерусалима в 70 г. по Р.Х. две группы людей покинули его: ученики Иисуса Христа и фарисеи. Первые несли человечеству новую весть народившегося христианства; вторые, предвидя, что грозит Иерусалиму по их же собственной вине, искали себе новый центр, чтобы оттуда (как левиты из Вавилона) управлять "евреями", куда бы судьба ни забросила этот народ.

Эти две маленькие группы странников оказались провозвестниками света и тьмы, которым, как человеку и его тени, суждено было пройти через все столетия истории, двигаясь все время с Востока на Запад. Корни кризиса сегодняшнего "Запада" ведут именно к этому исходу из обреченного Иерусалима 19 веков тому назад, поскольку эти две группы людей принесли нашему миру идеи, примирить которые между собой невозможно. Раньше или позже, одна из них должна восторжествовать над другой, и сейчас, на глазах нашего поколения, разрушающая идея со всей силой стремится к победе.

Борьба этих двух идей…была главным содержанием истории прошедших столетий…После взятия Иерусалима римляне отчеканили медаль в знак своей победы: "Sudaea devicta – Sudaea capta". Однако, торжество их было преждевременным, ибо Иерусалим можно было разрушить, а евреев выселить, но правящая секта осталась свободной и победоносной».

Всемогуществу Божию не было угодно погубить в гибнущем Иерусалиме вождей "церкви лукавнующих". Господь попустительно соблюдает сатанинское семя и в период гибели Иерусалима, и в последующее время, чтобы «тайна беззакония», все более совершенствуясь во зле, могла явить нашему миру антихриста. Исход из Иерусалима служителей Бога и служителей сатаны является событием, которое видоизмененно повторяется на протяжении всей последующей человеческой истории. Таким путем совершается «тайна беззакония» и – вопреки ей – священнодействуется непобедимая тайна спасения. Таким путем каждый из нас, в какое бы время ни жил, может последовать либо за «отцом лжи» в смертельные недра вечной муки и вечного поражения, либо за Господом на Крест и во Гроб – в животворящие недра Его Предвечного Царствия и Силы и Славы.

Что же уготовляет себе иудейское полчище за лютую ненависть к Богу, Его святым, святыням и верным служителям? Один из ответов на сей вопрос мы находим в слове Господнем, обращенном к праведному праотцу Аврааму: «И благословлю благословящыя тя, и кленущыя тя проклену…»[37].

В лице Авраама, безусловно послушного воле Божией, Священное Писание подразумевает и всех подобных ему. Мы видим: страшную, проклятую участь готовит себе иудейское полчище, нераздельное в двух личинах – сионизма и коммунизма. И сионизм, и коммунизм есть два пути, ведущие иудеев к безраздельному господству над миром, в первую очередь над святыми и святынями. Поэтому отнюдь не случайно, что именно в России, в Святой Державе, паразитически сосредоточилась перед революцией 1917 года самая злолукавая часть богоборческого, сатанинского племени.

Бесплодная смоковница, которую Господь проклинает в Великий понедельник, прообразует иудейское, сатанинское соборище. Словами стиха из первой песни малого повечерия в Неделю ваий Церковь свидетельствует: «Добрых неделание уподобися смоковнице: сего убо уклонимся, да не изсхнем якоже она тогда, соборище, листвием покрывающееся, преднаписующая».

Проклятие бесплодной смоковницы глубоко знаменательно: оно свидетельствует об обреченности беззаконного соборища. Сие соборище, покрываясь листвием ложной силы и славы, единожды и навсегда предано проклятию всемогущим словом Господним. Фарисейскую, талмудистскую, сионистскую, масонскую или еще какую личину принимает на себя сие соборище – оно обречено на вечное поражение, на вечную смерть.

***

Если бы Царь не отрекся от Престола Сам, то грех нарушения Соборной клятвы 1613 года пагубным бременем ложился на плечи народа. В грехе клятвопреступления, казалось бы, по внушению лукавого не столь уж и важном, таилась сугубая пагуба отречения от Царя и от Бога. Грех народа Николай Второй по царскому праву Помазанника Божия, по святому долгу Удерживающего жертвенно берет на свои плечи, Сам отрекаясь от Престола.

Революционный коммунизм и революционный сионизм зарождаются и вскармливаются в недрах исконного революционера – сатаны. Сионизм действует разрушающе по преимуществу сверху, на правительства, а смертоносное действие коммунизма идет снизу. Обеими ногами – сионизма и коммунизма – идет «тайна беззакония» в наше время к мировому господству. Идет неуклонно и неустанно, идет, ни с кем и ни с чем не считаясь, идет с гениальной злобой и ненавистью. Сатана беспощадно расправляется даже со своими верными служителями, если они вдруг станут злодействовать не так злодейски, как требуется злоначальнику. Американский президент Рузвельт, столь длительно и старательно служивший сионизму, был тайно и безжалостно убит сионистами[38]. История хранит множество подобных примеров.

Мы видим: сатане и его приспешникам совершенно неведомо чувство подлинной благодарности. Сие божественное чувство не может родиться в сердце, исполненном ненависти к Богу и святым Его. Подлинная благодарность есть проявление смирения и любви. Подлинно благодарящий приносит благодарение вначале Богу, а уж потом человекам, как Его служителям. Только святое сердце может исполниться чувством святой благодарности. А «отец лжи» и его чада отравляют грехом и лицемерием любые мысли, чувства, желания и поступки. Отнюдь не удивительно: ангел, изменивший Богу и своему высшему, небесному назначению, становится источником всякой измены и предательства, всякого неустройства и разрушения, всякой смуты, революции и войны. Можно не удивляться при виде того, как революционная мясорубка поглощает не только противников, но и сторонников революции. И нет ничего странного в том, что при масонской власти масоны могут подвергаться самой ужасной гибели (например, генерал Рузский, предавший своего Государя, был зверски изрублен большевиками в начале Гражданской войнвы).

Служители «тайны беззакония» погибают от руки беззаконников. Зло всегда действует саморазрушительно и самоубийственно. Лучший из примеров тому – судьба Иуды Искариота.

Как в древности у распинателей Господа все шло по злонамеренному плану, и богоубийственный заговор упивался победой при виде запечатанного Гроба – так происходит и ныне. По властному закулисному мановению правящей иудейской секты меняются правители, изгоняются и убиваются святые, претерпевают плен и поругание святыни, происходят революции, перестройки, войны, сеется всякого рода смута и беззаконие. В исследовании Дугласа Рида честно и документально изображается последовательное осуществление иудеями мирового антихристианского заговора.

В начале сего века только Россия имела благодать державности в лице Помазанника Божия – святого Царя-Мученика Николая Второго. Весь остальной мир был уже под пятой сатаны. Следовало в соответствие с всемирным заговором пленить и Россию. И Господь попускает пленять Россию самым злогениальным силам ада. Господь знает: Его Помазанник не дрогнет, не убоится, а с жертвенным величием и смирением, с неколебимым мужеством противостанет смертоносной сатанинской злобе и зависти. Господь попускает, чтобы весь наш богоотступнический мир впал в XX веке в жестокие, богоубийственные руки иудеев. Уже в начале двадцатого столетия чуткое православное сердце ощущало: антихрист на пороге. Но приход антихриста и конец мира были отсрочены: на пути разрушительных полчищ становится Царь-Мученик Николай Второй. Не одна Россия, а весь мир должен быть благодарен Царю-Мученику Николаю Второму за Победу, которую Он одержал в святой брани с сатанинским полчищем. Лучшим выражением сей благодарности было бы прославление и почитание Царя в лике святых всею полнотою Церкви Православной.

…Замысел сатанин расточился: по милости Божией и по молитвам преподобного Кирилла Белоезерского инославное нашествие на Свято-Успенский Кирилло-Белоезерский монастырь победоносно отражено. Иуды просчитались, а враги Православия не решились настаивать на устройстве туристической гостиницы в стене святой обители. В день отдания праздника Богоявления (1998 год) губернатор Вологодской области В. Е. Позгалев твердо обещал Патриарху Московскому и всея Руси Алексию Второму, что гостиницы не будет. А в Светлую среду в интервью областному телевидению директор музея Г. Иванова вынуждена была прибегнуть к лицемерию: никто, мол, и не собирался устраивать гостиницу, а виноваты во всем злонамеренные люди из среды верующих, распространявшие ложные слухи.

Нашествие на Свято-Успенский Кирилло-Белоезерский монастырь в очередной раз расточилось. Врагам Православия не удалось внедриться в великую русскую обитель. И сия победа глубоко знаменательна не только для обители, но и для Державы нашей. Благая примета: защитников великой русской обители оклеветали в злых намерениях. Будем знать: своею злостною клеветою и ненавистию, чего бы она ни касалась, злоначальник неизменно свидетельствует о праведности совершаемых нами действий. Духовная аксиома: угодное Богу ненавистно сатане, а ненавистное Богу угодно сатане. Станем радоваться, а не огорчаться при виде клевет и поношений, при неправедном изгнании нашем или пленении. Однако будем помнить: блаженны не любые изгнанные, а «изнани правды ради»[39]. Блаженны не все, о ком «рекут всяк зол глагол», а лишь те, на кого лгут «Мене ради», – свидетельствует Господь. Блаженны не все мученики, а лишь претерпевшие за правду Божию, за Веру, Царя и Отечество, за Бога, Его святых и святыни.

Блаженны и Царь-Мученик Николай Второй, и Россия, ибо вся злоба мира и князя его сосредоточились на Святом Царе и Святой Державе. Нет ни одного поступка царского в святой жизни Николая Второго, который бы избежал искусного или откровенно грубого оклеветания. Чем важнее, богоугоднее то или иное державное деяние Царя, тем большей клеветою окружает его начальник клеветы. Особую ложь лукавый дух возводит на отречение Николая Второго от Престола…

Документ от 2 марта 1917 года, фальшиво выдаваемый за Манифест отречения Николая Второго от Престола, был на деле телеграммой Государя в Ставку, начальнику штаба Алексееву: "…В эти решительные дни в жизни России…признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную Власть. Не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаем наследие Наше Брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу…". Сей документ – единственный среди царских документов – подписан карандашом и, всего вероятней, намеренно составлен Государем с нарушением Закона. Николай Александрович, согласно Законам Российской Империи, не имел права при живом наследнике передавать царскую власть своему брату. Тем более, что в первой телеграмме от 1 марта и в третьей от 3 марта Государь отрекался в пользу Сына. Текст второй телеграммы был составлен, как мудрый, прикровенный призыв к противодействию силам заговора, в плену у которых оказался Царь. Командир 3-го конного корпуса генерал-лейтенант Келлер так и понял обращение Государя, и в ответ послал телеграмму: «3-й конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от Престола. Прикажи, Царь, придем и защитим тебя». Но сатанинский заговор уже так опутал Россию и ее армию, что ни Царь не мог приказать, ни верный генерал не мог Его защитить: Келлер был тотчас отстранен Ставкой от командования корпусом.

Мы видим: Царь в самом отречении от Престола продолжает быть всецело верным Престолу, верным святому долгу Помазанника Божия. Царь, даже плененный предателями и, казалось бы, подчиненный их диктату, остается Удерживающим. Акт отречения от Престола от 2 марта 1917 года действовал державно, безошибочно и спасительно при любом стечении обстоятельств. Услышали бы народ и армия призыв своего Государя или не услышали – в любом случае Николай Второй избавлял народ от тяжкого греха – нарушения Соборной клятвы, данной в 1613 году на верность царскому роду Романовых. Нарушением Соборной клятвы 1613 года народ русский допускал сугубый грех: он изменял таким путем не только Помазаннику, но и Богу, помазавшему Его на Царство.

2 марта 1917 года Россия стояла на краю бездны: в лице Думы, верховного командования армии, демонизированной интеллигенции, одураченных солдат и рабочих Россия отрекалась от Царя и от Бога, вставала на путь сугубой пагубы. Как ликовала сатанинская «церковь лукавнующих», как упивались победой масоно-иудейские полчища! Но – напрасно! Ибо в лице Царя-Мученика Николая Второго Россия осталась верной Богу и всецело послушной Его всесвятой и всеблагой воле. Если бы Царь не отрекся от Престола Сам, то грех нарушения Соборной клятвы пагубным бременем ложился на плечи народа. В грехе клятвопреступления, казалось бы, по внушению лукавого не столь уж и важном, таилась сугубая пагуба отречения от Царя и от Бога. Грех народа Николай Второй по царскому праву Помазанника Божия, по святому долгу Удерживающего жертвенно берет на свои плечи, Сам отрекаясь от Престола.

«В эти решительные дни в жизни России…признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную Власть». Так заявляет Государь в телеграмме в Ставку 2 марта 1917 года. А в телеграмме от 3 марта, адресованной председателю государственной думы, но так и не отправленной генералом-изменником Алексеевым, «чтобы не смущать умы», Царь смиренно, жертвенно и величественно свидетельствует: «Нет той жертвы, которую Я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родимой Матушки-России. Посему Я готов отречься от Престола в пользу Моего Сына, чтобы Он остался при Нас до совершеннолетия при регентстве Брата Моего Великого Князя Михаила Александровича. Николай». Сей документ свидетельствует: отрекаясь от Престола в пользу Сына, Государь не отменял Царское Самодержавие в России, а Своею Жертвою утверждал и освящал Престол нашей Святой Державы.

В 1613 году на Земском Соборе русские люди клялись за себя и своих потомков в неизменной верности царскому роду Романовых. А в 1917 году последний Царь из рода Романовых отречением от Престола жертвенно-мистически подтверждает Свою неизменную верность народу, России и Богу. В трех телеграммах от 1, 2 и 3 марта Николай Второй трижды отрекается от Престола: трижды подтверждает верность Престолу. Акт отречения есть акт величайшего послушания воле Божией. Сию волю Царь-Мученик знал и из пророчеств, и постигал ее в действиях лиц и обстоятельств. Предельно лаконично и правдиво обозначает Государь действия обстоятельств и лиц, Его окружавших: «Кругом измена и трусость и обман». Генерал Алексеев «настоятельно советует отречься» и, как начальник штаба, собирает подобные же предательские «советы» от всех командующих фронтами. Великий Князь Николай Николаевич «в согласии с мнением генерал-адъютанта Алексеева обратился к Государю Императору с верноподданнической мольбой – ради спасения России и победоносного окончания войны принять решение, признаваемое нами единственным выходом при создавшихся роковых условиях». Вторит им и генерал Рузский в «настойчивом совете Царю ради блага России и победы над врагом отречься от Престола». А Гучков, по воспоминаниям Рузского, на вопрос Царя, что ему делать, «тоном, не допускавшим двух решений, заявил: "Вам нужно отречься от Престола"».

Сие злолукавое сборище масонов-заговорщиков выполняло роль первосвященника Каиафы, который, того не ведая, пророчески выразил волю Божию об Иисусе.

Воля царская нераздельна с волей Божией. Свидетельствуют о том не только величественно-жертвенные поступки Государя, но и мысли Его, согласные со словом Священного Писания. В книге Ветхого Завета, принадлежавшей Николаю Второму, есть карандашные пометы Царя, которыми выделены, например, такие строки: «…не бойся, ибо Я с тобою»[40], «не бойся, Аврам; Я твой щит»[41], «Бог твой есть Бог благий и милосердый; Он не оставит тебя и не погубит тебя…»[42], «Будь ты посредником от народа пред Богом, и представляй Богу дела Его…научай его постановлениям Божиим и законам Его, указывай ему путь Его, по коему он должен идти, и дела, какие он должен делать…»[43], «…что мне делать с народом сим, еще немного, и они побьют меня камнями»[44], «…Господи, для чего Ты мучишь раба Твоего? и почему я не нашел милости пред очами Твоими, что Ты возложил на меня бремя всего народа сего? разве я носил в чреве весь народ сей? и разве я родил его, что Ты говоришь мне: неси его в недре твоем, как нянька носит ребенка?…Я один не могу нести всего народа сего, потому что он тяжел для меня…»[45], «Господь медлен на гнев и велик в милости, прощает беззакония и преступления, но виновного не оставляет без наказания, наказывает беззаконие отцов в сынах, до третьего и четвертого рода. Прости грех народу сему по великой милости Твоей…»[46].

***

Одного нашего покаяния, обращенного к Богу, еще недостаточно. Бог долготерпеливо ожидает нашего молитвенного обращения к Царю-Мученику. И в ответ на нашу молитву Святой Царь помолится о нас Господу. И Господь услышит молитву Царя-Мученика, как никакую другую, и пременит Свой праведный гнев на милость, и ниспошлет Свое благословение на Церковь русскую, на Державу русскую и на народ русский.

Чрез Миропомазание на Царство Государь в числе других даров Святаго Духа получает благодать державности – особую силу Божию, помогающую удерживать зло. И как Удерживающий Николай Второй не мог не видеть главную причину все возрастающего зла в ослаблении веры в сердцах человеческих. И вот, перед генеральным сражением с силами ада, Царь спешит именно в своем лице воссоздать патриаршество – одну из главных духовных опор православной Церкви. Но воссоздание патриаршества не состоялось: члены Синода не откликнулись на святое желание своего Государя. И Царь, и Россия отныне почти уже неотвратимо пойдут навстречу всем злогениальным ужасам «области темной». Мы видим: Царь делает все возможное для удержания зла, а оно попустительно обрушивается на Россию. Но победителем будет не зло, а Царь. Об этом заранее свидетельствует само имя Его: Николай, что значит по-гречески: побеждающий народ.

«Мое старое сердце», – писал Государыне еще молодой Государь. Так Он невольно свидетельствует о неизмеримых скорбях царского служения, которые состарили Его царское сердце. К примеру, убийство слуг царевых мистически предшествует убийству Царя. И сие понимает Царь, и каждый выстрел болью ударяет в Его державное, любящее сердце. «Блажени есте, егда…рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради»[47]. Кто еще может сравниться с Царем-Мучеником в исполнении сей последней из заповедей блаженства? «Всяк зол глагол» в виде всевозможных клевет обрушивается на главу Государя и при Его жизни, и по кончине. Ради Бога и вечной Правды Его мученически претерпевает Царь бесчисленные клеветы.

Что ни делает Государь, великое или малое, Он всегда и во всем всецело отдается тому служению царскому, к которому призвал Его Господь. Государь всегда внутренне собран и сосредоточен. В каких бы обстоятельствах ни находился Николай Второй, с кем бы ни беседовал, Он оставался неизменно спокойным, невозмутимым, по-царски величественным. Сие свидетельствует об особой внутренней силе и неколебимости Царя-Мученика в святом исполнении святого долга Помазанника Божия. Только имея глубокую сердечно-молитвенную тишину, Николай Второй мог мужественно противостоять мятежным силам ада. Господь именуется Начальником Тишины. Достойным причастником сей неизглаголанной Божественной Тишины был и наш Святой Государь. Царь, по свидетельству Жильяра, во время церковных служб никогда не поворачивал головы: так глубоко Он был сосредоточен в молитве, так нелицемерно и благоговейно предстоял Царю царствующих в своем уповании только на Него.

История промыслительно сохранила нам знаменательный диалог, который был у Государя со Столыпиным:

– Знаете ли Вы, Петр Аркадьевич, когда день моего рождения?

– Разве я мог бы его не знать? – 6 мая.

– А какого Святаго праздник в этот день?

– Простите, Государь, не помню!

– Иова Многострадального.

– Слава Богу! Царствие Вашего Величества завершится со славою, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием.

– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня больше, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность: я обречен на страшные испытания; но я не получу моей награды здесь на земле. Сколько раз примерял я к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне».

Разве одного Николая Второго постигла участь Иова Многострадального? Нет: в лице Царя сия участь постигает и Церковь русскую, и Державу, и народ русский. Царь Николай подобно Царю Иову побеждает наитие сатанинское и тем полагает святой мистический залог Победы над сатаною, которую одержат Церковь, Народ и Держава. Но одержат при условии мистически-молитвенного единения с Царем-Победителем. Сам Господь чрез книгу Иова прообразовательно возвещает об этом: «Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов»[48].

Сам Господь молитву Иова выставляет непреложным условием помилования и спасения тех, кто заслужил Его праведный гнев: «только лице его Я приму». Мы видим: Господь не довольствуется даже полною жертвою из семи тельцов и семи овнов, которая должна быть Ему принесена. Подобает еще, чтобы о прогневавших Господа помолился праведный Царь Иов: «только лице его Я приму».

Подобным образом и Церковь русская, и Россия, и народ русский: непременным условием их всецелого возрождения является мистически-молитвенное единение с Царем-Мучеником Николаем Вторым. Одного нашего покаяния, обращенного к Богу, еще недостаточно. Бог долготерпеливо ожидает нашего молитвенного обращения к Царю-Мученику. И в ответ на нашу молитву Святой Царь помолится о нас Господу. И Господь услышит молитву Царя-Мученика, как никакую другую, и пременит Свой праведный гнев на милость, и ниспошлет Свое благословение на Церковь русскую, на Державу русскую и на народ русский. Ибо чрез книгу Иова Господь прообразовательно свидетельствует о Царе-Мученике Николае Втором: «только лице его Я приму». То есть только его царскую молитву Бог услышит.

В ряду канонизаций малых и великих святых канонизация Царя Николая Второго будет иметь особое, исключительное значение по своим великим, благодатным последствиям для Святой Державы нашей, а, значит, и для всего мира. Сия канонизация ознаменует конец в России сатанинского плена – наилукавейшего, наипагубнейшего из известных в мировой истории. Сия канонизация ниспошлет нам изобильно благодать державности, приведет к Самодержавию в России и станет залогом прославления в лике святых многих из русских Царей. Сия канонизация усугубит, несравненно усилит мистическое, молитвенное единство Царя и народа. И таким путем окончательно расточатся чары безбожия, и Россия вновь обратится к Богу и воспрянет в духовном величии, и посрамит врагов видимых и невидимых, и сокрушится сатана под ногами ее, как уже много раз бывало сие.

Рухнет область сатанинская, и со всех православных святынь спадут золотые музейные оковы: ад отдаст своих узников, беспрекословно повинуясь жизнодательной силе Господней. Сила сия священнотайно действует в Таинствах Церкви, в Божественной литургии, в Крестном ходе, в молитвах святых, живущих с нами и отошедших ко Господу. Сила сия действует самодержавно, где и когда хочет. И хотя сатана по-прежнему через музеи пленяет святыни, но уже не безраздельно: уже Церковь совершает литургии в соборах Московского Кремля и Крестные ходы. С каждою литургиею, с каждым Крестным ходом приближается поражение области сатанинской.

…Со стороны Церкви возникло желание совершить первую литургию в соборе Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря в связи с шестисотлетием обители. И что же? Музей наотрез отказал: «Я и сама против, и сделаю все возможное, чтобы Министерство культуры тоже было против». Здесь под благовидным предлогом сохранения фресок Дионисия скрывается желание сохранить безраздельную власть над собором. Ибо сопротивная, лукавая сила прекрасно понимает: даже одна литургия в плененном храме полагает залог его возвращения Церкви. Лукавый знает сие по печальному опыту поражений. Одно из таковых он потерпел в церкви преподобного Кирилла Белоезерского в год шестисотлетия Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря. В день Успения Пресвятой Богородицы здесь, в мистически убиенном и оскверненном храме, отслужили Божественную литургию при участии трех владык и совершили Крестный ход. Спустя два месяца, ад утратил свою беззаконную власть над храмом, и теперь в нем постоянно идут богослужения.

Зачастую злоначальник чинит препятствия к совершению Крестного хода чрез священнослужителей. Он усердно внушает им помыслы о мокрой траве, о грязной дороге, о моросящем дожде и тому подобных извинительных причинах для отмены Крестного хода. На фронте никто не отменит намеченную атаку из-за того, что дождь пошел. А почему мы, члены Церкви воинствующей, участвуя в еще более опасной незримой брани, проявляем пагубное малодушие, расслабляемся ленью и нерадением при святом служении Богу? Однажды в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре в день Успения Пресвятой Богородицы шел проливной дождь, но, несмотря на сие, Крестный ход с чудотворным образом Богородицы состоялся. И вечером архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в духовной радости сказал московским батюшкам: «Когда на молебне кропят святой водой, то попадет на нас какая капля или нет, а тут преизобильно Сам Господь с неба окропил по Своей милости».

Пусть же сей Крестный ход будет примером для всех нерадивых и малодушных, для всех, кто следует лукавым вражеским внушениям. Мы должны всегда ясно сознавать: если вдруг возникают причины, препятствующие Крестному ходу, то сие исходит, как правило, от врага. И поэтому нужно с сугубой решимостью, вменяя их ни во что, идти Крестным ходом и попирать силой Креста Христова всю силу вражию и освящать высоту, глубину, широту плененного сатаной мира. Особое внимание уделим тому, чтобы в Крестном ходе вкупе с другими святынями участвовала икона Царя-Мученика Николая Второго. Ибо именно Ему Правдою, Премудростию и Благостию Божией дарована сугубая благодать державности для одоления сатанинского ига.

В числе многих свидетельств тому есть сновидение о Государе раба Божия Романа Сафронова. Приснился ему Царь в ночь на 2 (15) марта – на день отречения от Престола, накануне празднования иконе Богородицы «Державная», что само по себе мистически знаменательно. «Стою я в магазине, – описывает свой сон Роман, – и вдруг заходит моя покойная бабушка, а в руках у нее портрет. На нем изображены Царь и Царевич Алексий. И в этот миг я оказываюсь в какой-то пустыне, в горах. Рядом стоял Царь Николай и с ним какой-то лысый человек, одетый, как кришнаит. Они пошли в гору. Царь позвал меня, и я пошел за ним. На горе я увидел Крест, а на нем распятого Господа Иисуса Христа. Вокруг креста – какие-то люди в черных одеждах, они кричали и чему-то радовались. Я стоял в стороне. Вдруг слышу голос: "Тот, кто рядом с Царем, это демон". Этот лысый демон подводит Царя к распятию и что-то ему говорит. В этот момент я подумал про себя: зачем он с ними разговаривает, это же бесы? И тут я внезапно оказался у подножия горы и уже смотрел на все снизу. Вижу такую картину: Царь подымает этого демона на руки и бросает его с горы. Внизу песок расступается, бес падает в яму, и песок его засыпает. Небо из серого, становится голубым. Я посмотрел вверх и увидел, как белый голубь спускается с неба, очень плавно и красиво. Слышу опять голос: "Это Дух Святой". И все кругом преобразилось. Из пустыни все превратилось в такую красоту! Я обернулся и увидел Царя. Он стоял рядом, весь светился белым светом и улыбался. И голос вновь сказал: "Так и будет, но нужно прославить", – как я понял, – прославить Царя Николая. Проснулся я с такой радостью в душе!»[49].

За оставление святого Помазанника Бог праведно воздает нам оставлением не только в вещах видимых, но и в благодатных Своих дарованиях. Мы не помогли Удерживающему в первой решающей битве с сатаною, оставили Царя один на один с всезлобною силою. И Бог праведно предает нас во власть сей адской силы, по сей день (1998 год) причиняющей неисчислимые материальные и духовные лишения.

В истории Церкви еще ни одна из канонизаций не вызывала столько споров, столько ожесточенного сопротивления, как канонизация Царя. Разве сие не свидетельствует об особом тайносовершительном величии Царского подвига? Разве сие не предвещает об особом мистическом значении всецерковного прославления Царя для России, а, значит, и для всего мира? Как Крест Господень одни хулят, а другие поклоняются Ему, так и Царский Крест вызывает в одних злобу и соблазн, а в других почитание. Среди противящихся канонизации Царя есть и священнослужители. И не удивительно, если вспомнить иудейских первосвященников: именно они возглавили гонение на Иисуса.

…Ни одно из сословий великого Православного Царства не встало на защиту Православного Государя. Изменили не только Дума, великие князья, министры, генералы, интеллигенция. Изменили епископы и священники, промолчало крестьянство. Только пять иерархов оказались верными Государю в дни бесовского переворота: митрополит Петроградский Питирим, митрополит Московский и Коломенский Макарий, архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), епископ Тобольский и Сибирский Гермоген, епископ Камчатский Нестор. В одном из Обращений (9.3.1917) Св. Синод приветствовал революцию: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути (…). Доверьтесь временному правительству: все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы».

По свидетельству генерала А. И. Деникина в февральско-мартовские дни 1917 года «духовенство оказалось совершенно бессильным для борьбы». Хотя, казалось бы, именно духовенству подобало первым выступить против беспримерного бесовского наития. На заседании Св. Синода (26 февраля) товарищ обер-прокурора Св. Синода Н. Д. Жевахов предложил митрополиту Киевскому Владимиру (впоследствии священномученику) выпустить воззвание к населению с грозным предупреждением Церкви. Но предложение не нашло отклика, так как «митрополит, – по мнению Н. Д. Жевахова, - подобно многим другим, не отдавал себе отчета в том, что в действительности происходило, и его ответ явился не отказом высшей церковной иерархии помочь государству в момент опасности, а самым заурядным явлением оппозиции Синода к Обер-Прокуратуре...»[50].

Мы видим: в период крушения Православной Монархии «область темная» очаровала пагубным очарованием даже церковное священноначалие. В нужный момент по внушению бесовскому не проявили духовную бдительность, проспали сном теплохладности, не разглядели величайшую опасность, грозящую Царю и Отечеству. Сдали врагу одну позицию – пришлось сдавать и другую. Пришлось приветствовать беззаконную власть и новый, водворяемый в России беззаконный порядок. Подобное уже было с ближайшими учениками Господа. Иисус молился в Гефсимании перед наитием области сатанинской, а трое учеников Его, вопреки Божественному призыву – «бдите и молитеся» – спали тягостным сном, наведенным нечистою силою. Сей сон расслабил, парализовал их молитвенную волю и бдительность. И как следствие сего – их малодушие при встрече с областью сатанинской. У Креста Христова остался только один – апостол любви Иоанн Богослов. А апостол Петр трижды отрекся от Христа. Сам Господь не осудил малодушных: можем ли мы осуждать? Господь предвидел Петрово покаяние, предвидел, что на смену малодушию, маловерию приидет верность даже до смерти.

И отречение, и последующее покаяние апостола Петра предизображают и мистически объясняют поведение русского духовенства в лютую годину торжества «области темной». Служители алтаря поначалу не дали отпора бесовскому полчищу, изменили святому долгу – быть верными Помазаннику Божию. А потом искупили сей грех подвигом исповедничества и мученичества. По дивному Своему Промыслу Господь попускает всем обстоятельствам сложиться так, чтоб в день отречения от Престола Царь встретил один на один всезлобное и вселукавое наитие сатанинское. Не будь сего – как бы тогда подвиг Царя уподобился в наивысшей степени подвигу Самого Царя царствующих, Который тоже был всеми оставлен? Оставлен, пленен, поруган и распят, чтобы именно таким путем – Путем Креста – всех привлещи к Себе.

Одна из тайн Креста есть тайна оставленности, наивысшим выражением которой являются слова распятого Иисуса: «Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил»[51]. Оставленность всеми и даже Самим Богом есть знак сугубого избрания, сугубой милости Божией: ибо камень, отвергнутый зиждущими, ставится Господом во главу угла. Таким Камнем явился Сам Господь. Таким Камнем по благодати Бог соделывает и Своего величайшего избранника – Царя Николая Второго. Именно в сугубой оставленности может подтвердиться сугубая верность Богу, Святой Церкви и Святой Державе.

Именно при встрече один на один с силами ада познается настоящий воин Христов, настоящий Удерживающий. Явление иконы Богородицы «Державная» было мистическим свидетельством Победы, одержанной Николаем Вторым в генеральном сражении с сатаною. В лице Собора новомучеников и исповедников Российских народ и Держава мистически последовали святому примеру своего Государя. Вслед за священнотайною, богоподобною оставленностию Царя-мученика свою чашу поругания и оставленности дано Богом испить и России, и народу русскому. Чаша сия уготована не одному, не двум, а нескольким поколениям: такова и правда, и милость Божия. За оставление святого Помазанника Бог праведно воздает нам оставлением не только в вещах видимых, но и в благодатных Своих дарованиях. Мы не помогли Удерживающему в первой решающей битве с сатаною, оставили Царя один на один с всезлобною силою. И Бог праведно предает нас во власть сей адской силы, по сей день (1998 год) причиняющей неисчислимые материальные и духовные лишения.

Мы отреклись от святого Помазанника, и за сие по суду правды Божией мы претерпеваем многие и многие лишения. Но праведный суд Божий неизменно совокупляется и с милостию Божией. Наша оставленность и вызванные ею всевозможные лишения есть знак не только праведного суда, но и великой милости Божией к нам, грешным. Благодаря сей оставленности Русская Православная Церковь смогла преодолеть пагубный дух реформаторства, обновленчества, смогла явить беспримерный подвиг новомученичества. Без сей оставленности как бы мы последовали святому примеру Царя, как бы приняли смиренно-жертвенное участие в Кресте Христовом? Без сей оставленности как бы мы искупили грехи клятвопреступления и цареубийства?

Как Крест Христов не спасает, а сокрушает, расточает всех противящихся Его царственной Силе и Славе, так действует и Крест царский, сопричастный Кресту Христову. Разве сегодня не причастны духу пагубы те лица, которые сознательно препятствуют канонизации Царя-Мученика Николая Второго? Находятся даже доктора богословия, которые решительно против прославления Царя. Но у всесильного Бога могут и камни, и бесы воздать хвалу Святому Царю. Одна такая хвала была произнесена еще в 1891 году, до восшествия на Престол Наследника Цесаревича Николая Александровича, во время Его путешествия по Японии.

…Сие путешествие описано князем Ухтомским в его двухтомном труде. Именно на Ухтомского ссылается епископ Митрофан (Зноско-Боровский) в своей проповеди, произнесенной в день Тезоименитства Царя-Мученика: «Да благословит меня Господь поведать вам, мои дорогие, об этой интересной и исключительно важной…странице из жизни Царя-Мученика прежде, чем приступим к молитве о нем. Во время этого путешествия общее внимание...привлекали те особые знаки почитания и почести, которые оказывались Наследнику Цесаревичу буддийскими священнослужителями при посещении им буддийских храмов. Это не были просто почести, оказываемые Наследнику Престола Великой Державы, – в лице их как бы весь буддизм склонялся перед Цесаревичем…При входе Цесаревича в храм буддийские священнослужители повергались пред ним ниц, а когда он их подымал, смотрели на него с благоговением и с трепетом, торжественно, едва касаясь его, вводили его в святилище своего храма»[52].

В той же проповеди епископ (тогда протоиерей) Митрофан приводит слова буддийского монаха-затворника Теракуто, обращенные к Наследнику: «О, ты, Небесный Избранник, о великий искупитель, мне ли проречь тайну земного бытия Твоего? Ты выше всех. Нет лукавства, ни лести в устах моих пред Всевышним. И вот тому знамение: опасность витает над Твоей главой, но смерть отступит, и трость будет сильнее меча…и трость засияет блеском. Два венца суждены Тебе, Царевич: земной и небесный. Играют самоцветные камни на короне Твоей, Владыко могущественной Державы, но слава мира преходит и померкнут камни на земном венце, сияние же венца небесного пребудет во веки. Наследие предков Твоих зовет Тебя к священному долгу. Их голос в Твоей крови. Они живы в Тебе, много из них великих и любимых, но из них всех Ты будешь величайшим и любимейшим. Великие скорби и потрясения ждут Тебя и страну Твою. Ты будешь бороться за ВСЕХ, а ВСЕ будут против Тебя…Блажен, кто кладет душу свою за други своя. Трижды блаженней, кто положит ее за врагов своих. Но нет блаженней жертвы Твоей за весь народ Твой. Настанет, что Ты жив, а народ мертв, но сбудется: народ спасен, а (Ты) свят и бессмертен. Оружие Твое против злобы – кротость, против обиды – прощение. И друзья и враги преклонятся пред Тобою, враги же народа Твоего истребятся. Вижу огненные языки над главой Твоей и Семьей Твоей. Это посвящение. Вижу бесчисленные священные огни в алтарях пред Вами. Это исполнение. Да принесется чистая жертва и совершится искупление. Станешь Ты осиянной преградой злу в мире. Теракуто сказал Тебе, что было открыто ему из Книги Судеб…»

Взволнованный возвращался Цесаревич и просил не рассказывать о предсказании Теракуто. Через несколько дней в Киото состоялось покушение на жизнь Наследника Цесаревича. Фанатик-японец ударил его саблей по голове, но удар лишь скользнул, причинив неопасное ранение. Принц Георгий Греческий изо всей силы ударил преступника бамбуковой тростью, чем спас жизнь Цесаревичу. По возвращении Наследника Цесаревича в С.-Петербург, беседуя с принцем Георгием, Император Александр Третий выразил желание получить на время трость. Император вернул ее принцу Георгию уже в оправе тончайшей ювелирной работы, всю осыпанную бриллиантами. Сбылось знамение, первое предсказание старого Теракуто: трость оказалась сильнее меча, и трость засияла[53].

***

На протяжении тысячелетия всему миру на примере Святой Руси преподается святой урок, как сила Божия в немощи совершается. Но мир, ослепленный грехом, не внемлет сему уроку.

Мы должны смотреть на своего Царя не холодным, надменным взглядом иудейского соглядатая, а очами веры и любви, признательности и благоговения. Лишь при таком условии нам может приоткрыться мистическая глубина тайносовершительного служения Царя-Мученика Николая Второго. В противном случае любое из царских деяний мы понимаем поверхностно и превратно, вне связи с священнотайным служением Помазанника Божия. Неверно усматривать в царских намерениях и деяниях лишь волю человеческую, зачастую ошибочную в своих порывах и подлежащую праведному суду Божию. В Царе чрез Миропомазание на Царство сугубо действует помимо несовершенной воли человеческой всесовершенная воля Божия. В Царе святом действие сей воли проявляется особенно сильно. В Царе святом воля человеческая не вступает в противоречие с волей Божией.

В Священном Писании чрез Книгу Иова Господь показывает нам, сколь можно ошибаться в суждениях о Царе даже друзьям Царя. Друзья Царя Иова укоряют его, движимые, казалось бы, похвальным чувством – ревностию о Правде Божией. В подтверждение своих суждений о несовершенствах Иова они привлекают слово Божие – слово Священного Писания. Но Господь отвергает человеческие мудрования друзей Иова о Боге и Царе и свидетельствует им о праведности праведника: «…И раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов»[54].

Неверные суждения друзей Иова касались и Бога, и Царя. Иначе и быть не может: мистически не разумея слова и деяния Помазанника Божия, мы тем более не можем верно судить о Помазавшем на Царство. Направляя стрелы осуждения на Царя или святого, мы волей-неволей нацеливаем их и на Бога, Который является Источником святости и царской власти. Поэтому словом – «вы говорили о Мне не так верно» – Господь нераздельно обозначает и Себя, и праведного Царя Своего. И разве не напоминают нам друзья Иова Многострадального друзей Царя Николая Второго?

По сей день по-дружески продолжают не понимать и осуждать великого Государя. К примеру, ублажают за личный подвиг смирения, но укоряют за государственное строительство, в котором Николай Второй допустил будто бы немало ошибок. Но как можно разделять Царя на праведного в личной жизни и не праведного в царском служении? Кто и на каких весах возьмется взвесить правильность государственных решений, принимаемых Помазанником Божиим в мистической глубине сердца Его, которое находится «в руце Божией»? Нет, Царь не разделился в самом Себе. Напротив, пред нами пример святой цельности, святого единства в подвиге личном и царском, в подвиге внутреннем и внешнем. И если сердце Царево пребывает «в руце Божией», то сердце Царя святого – тем более. Исполнение во всем всесвятой воли Божией было для Царя-Мученика одною из главнейших целей царского служения. И правильные царские решения, и будто бы неправильные – все содействовали исполнению предвечно предопределенного Богом и для святого Царя, и для Святой Державы.

В связи с этим мы совершенно не вправе судить о неправильности тех или иных решений Помазанника Божия. Царь решает – быть по сему или не быть по сему – в священнотайном совете с Царем царствующих. Как Бог благословит или попустит, так и Царь решит. Царь внимает прежде всего не своему и не нашему немощному человеческому рассуждению, а советам святых и совету Божию, который звучит в Его сердце. Таинство Миропомазания на Царство соделывает сердце царское особенно чутким к восприятию внушений Божиих. Еще более отзывчивым на благословение или попущение Божие становится сердце Царя святого. И мы, не являясь Помазанниками Божиими, не имея присущей им благодати державности, самоуверенно дерзаем судить, дерзаем сомневаться в правильности царских решений.

Мы знаем: Николай Второй не хотел воевать с Германией, но война неотвратимо надвигалась, и Государь объявил мобилизацию. Германский император Вильгельм Второй тоже не хотел воевать с Россией и телеграммой передал русскому Царю просьбу о мире, о прекращении мобилизации, и Царь пошел навстречу императору, но приказ Его не исполнили: «Государь был уверен, что мобилизация остановлена… Император Вильгельм с нетерпением ждал от России благоприятного ответа…но когда ему доложили, что Россия…двигает войска на запад, тогда он вскипел яростным гневом и дал согласие на объявление войны…»[55].

Не ошибся ли Государь, вступая в войну с Германией? Не стал ли Он игрушкою и заложником политических действий мирового сатанизма? Не посмеялись ли над честностию Государя бесчестные чада «отца лжи»? («Император Николай Второй на момент объявления войны с Германией не знал, что его воля не была исполнена, и пылал огнем негодования на коварного Вильгельма; также и последний, не зная, что Николай Второй остался верным своему слову миролюбия, пылал гневом и непримиримой злобой на коварного, по его словам, Николая Второго…»)[56].

Если судить только по видимости, по букве произошедших событий, то Царя, действительно, нагло и с адским хохотом обыграли, обманули, победили, добившись, вопреки Его желанию, разжигания войны. Но подлинный, мистический, священнотайный смысл произошедшего совсем иной…

Человеческая природа в Николае Втором не могла не ужасаться предстоящей войны и ее возможных последствий. Не столько лично для себя, сколько для России и народа ее. По-человечески Царь просит, чтоб миновала Его и Россию сия горькая чаша. Но как Помазанник Божий, по примеру Царя царствующих Он говорит: «обаче не Моя воля, но Твоя да будет»[57]. Как Помазанник, Он жертвенно восприемлет бремя испытания – неотвратимого, Богом попущенного. Уже после начала войны с Россией Германия неоднократно ищет мира, но мир не дается, мир не нужен тайным правителям мирового зла. По сути война у Царя и России идет не с Германией: военную мощь сей страны используют как орудие в злогениальных руках масоно-сионизма.

Свой удар Германия и в первой, и во второй мировой войне замышляет на Запад, но магическая рука сатаны злоискусно, злолукаво обращает ее на Восток – на Россию. И Господь попускает силам ада и тьмы во всеоружии выступать против Веры, Царя и Отечества, а в лице их против Бога, Его Царствия и Силы и Славы. Неизменными возбудителями нашествий монгольского, польского, французского, немецкого и прочих являлись богоубийцы иудеи – ненавистники Святой Руси, ее благоверных князей и царей. Все малые и великие войны, какие вела Русь Святая со времени своего Крещения и до сего дня, в мистическом отношении, несмотря на их видимое разнообразие, имеют цельный, неизменный, единый характер, присущий святой брани с силами ада. Святая Русь воевала не из побуждений корысти или властолюбия, но из желания встать за Веру, Царя и Отечество, из стремления во что бы то ни стало выполнить свой святой долг – удерживать разрушительные вожделения всемирного зла. Удерживать иногда ценою неисчислимых лишений, страданий и жертв. И, несомненно, основная тяжесть подвига по удерживанию сатанинского зла легла на плечи Помазанника Божия. Николай Второй, насколько было в Его силах, избавлял Россию от надвигавшейся через войну с Германией «области темной». Царь мог отсрочить начало генерального сражения с сатаною, но вовсе избежать его было невозможно.

…Когда бы и в какой бы области жизни ни выражалась царская воля, она неизменно и священнотайно направлена на удержание зла. И война является одною из форм удержания зла и победы над ним. Победы даже при виде неисчислимых лишений и кажущегося поражения. К примеру, мы знаем: война с языческой Японией не увенчалась для Николая Второго блистательною победою. Недоброжелателями Царя и России сия война приводится в пример их бессилия и бесславия. Безусловно, блистательной, для всех очевидной победы не было. И Бог за теплохладную веру, а то и вовсе неверие иных военачальников не благословил русское оружие так, как сие бывало ранее. Но главная задача Царя – удерживать и побеждать зло – в войне с языческой Японией была выполнена. Несмотря на революционную смуту в стране и прочие неблагоприятные обстоятельства, Царь державно укротил бесовский порыв, угрожавший дальневосточным рубежам нашего Отечества. С тех пор Япония уже не отваживается на большую войну против России. И не только Япония: ее участь послужила усмирительным примером для других стран Востока. Разве сие не победа?

Близок был Царь к победе и над Германией, если б не измена высших военачальников, не предательский удар революции и не вынужденное отречение от Престола. Но и тут, при всем кажущемся поражении Царя и России, при всем кажущемся торжестве адских сил, Бог благословляет Царя Николая Второго одержать величайшую, священнотайную Победу над сатаною и его злолукавыми полчищами. Бог благословляет Своего Помазанника на Победу мистическую – за всецелое Себе послушание, за неизменную верность Кресту Христову и святому царскому долгу.

Чрез Царя к Победе призвана и Россия, ибо они едины священнотайным единством чрез Таинство Миропомазания на Царство. Расторгнуть сие единство Царя и России не властны ни человек, ни сатана. Если судить только по внешности происходящих событий, то можно сделать неутешительный вывод о пагубном разрушении благодатного союза Царя и России. Да, в действительности очевидной – мимотекущей и преходящей – мы не найдем живых подтверждений сего союза. Иначе и быть не может в условиях господства «области темной». Но в действительности сокровенной, церковно-мистической, молитвенной, причастной Божественной Вечности, сей святой союз ни на мгновение не расторгался. И очевидным подтверждением сего станет всецерковное прославление Царя-Мученика Николая Второго в лике святых.

Не возник бы и вопрос о канонизации Царя, если б не было нерушимого мистического единства Царя и России. Не будь сего святого единства – зачем бы тогда ожесточенно сопротивлялись враги канонизации? Уж они-то лучше всех знали, каким сокрушительным поражением для адских полчищ явится всецерковное, всемирное прославление Царя-Мученика Николая Второго. Ибо тогда-то и воскреснет ненавистная лиходеям Россия и вновь осознает свое предвечное призвание, свой святорусский долг – воздвигать Крест Христов, утверждать Царство Божие, проповедать Евангелие, по завету Спасителя, до последних пределов земли[58].

Сему предвечному призванию России служили и войны… Все русские войны, кроме междоусобных, имели священный характер. Даже Великая Отечественная война, начатая при богоборческом режиме, в первые же дни песенным словом была провидчески названа «священною». И не сия ли война священнотайно содействовала обращению многих и многих сердец к Богу? И не сия ли война помогла возрождению и утверждению Церкви Православной, способствовала воцерковлению Сталина? И не сия ли война была святою войною за Крест и против того дракона, которого побеждает святой воин – Георгий Победоносец? И случайно ли сия война умолкает на день памяти великомученика Георгия Победоносца? И разве не в ознаменование нашего святорусского долга – биться с драконом и сокрушать его – герб России украшен изображением воина Георгия Победоносца?

С бесплотным злом Святая Русь борется подвигом молитвенным, духовным, подвигом святости и преподобия. А на борьбу со злом воплощенным Святая Русь выступает подвигом ратным, военным. Лишь святою, нераздельною силою обоих подвигов наша Святая Держава могла распространиться и пронести правду Царствия Божия до последних пределов земли: на Восток-Запад, Юг-Север. Через земное, через расширение и оборону своих пространств Святая Держава ищет небесного, вечного, ибо с Царством русским расширяется и крепнет, и утверждается, и прославляется на земле Царство Христово. Чрез освоение новых и новых земель внешне выражалось глубокое внутреннее побуждение нести Свет Христов до последних пределов земли.

Святая Русь, верная Кресту Христову, не только сосредоточивалась в молитвенной глубине сердца, но и просвещала, удерживала от зла силою благодати Божией широту-долготу необозримых земельных пространств. Иначе и быть не могло: таково благое последствие благой верности Кресту Христову, всемогущая Сила которого и сосредоточена в его сердце, и просвещает, держит в богозданном единстве весь мир. Ибо нераздельная сила Креста и молитвы не знает границ.

Святая Русь – это те праведники, без которых и мир не стоит. Не будь Святой Руси – и тогда невозможно представить все пагубные последствия, какие бы обрушились и на русское государство, и на весь мир. Одно несомненно: тогда миру не устоять. Чтобы мир стоял, нужны праведники не только в Церкви Небесной, но и в земной. Иначе полный мрак будет во главе с князем тьмы. Святая Русь, расширяясь на Восток-Запад, Юг-Север, теснила «область темную», державно наступала на ее злоначальника. Сей святой долг перед Богом Святая Русь исполняла либо содействием священной войны, либо основанием храмов и монастырей на новых землях. И Бог благословлял брань и с воплощенной, и с бесплотной злобой. В обоих случаях непобедимая сила Креста выступала против предвечно обреченной силы дракона. И Крест побеждал дракона даже в периоды явного бесовского торжества и ликования.

Умаляется Святая Держава или возрастает, унижается или прославляется – в обоих случаях она остается непобедима, пока есть в ней более десяти праведников. Мы знаем: географическая Россия неоднократно умалялась, но лишь затем, чтобы еще более расширить свои границы. Господь смирял Россию рукою бесчисленных врагов, чтобы затем еще более ее возвеличить. Мы видим: исторический путь России идет не от поражения к поражению, а от славы к славе. Путь Креста иным не бывает. На Крестном пути именно во время поражения, унижения и распятия сеется семя победы, славы и воскресения. Господь попускает одолевать Русь языкам – монгольскому, польскому, французскому, немецкому и прочим, чтобы показать всему миру ее неодолимость. Господь попускает Руси быть до предела униженной и ослабленной, чтобы более прежнего возвеличить ее и усилить.

На протяжении тысячелетия всему миру на примере Святой Руси преподается святой урок, как сила Божия в немощи совершается. Но мир, ослепленный грехом, не внемлет сему уроку.

Чтобы мы не упали духом в недрах всезлобной пещи иудейской, Господь посылает нам многие малые и великие предзнаменования грядущего прославления России. Повсеместное мироточение и обновление икон, восстановление и освящение порушенных и оскверненных святынь, канонизация новомучеников и исповедников Российских и другие знаки милости Божией являются как бы прохладительною росою, которая избавляет Святую Русь от всезлобного, смертельного огня сатанинского, огня геенского. Сей огнь палит, но не сожигает, и мы на протяжении всей святорусской истории видим, как сила Божия в немощи совершается. Сугубо подтверждает сие наше время – время жесточайшего гнета…

Мы видим: вавилонская башня Дворца Советов, замышленная на месте разрушенного Храма Христа Спасителя, так и не появилась. Вместо башни, штурмующей небеса, как бы в посрамление богоборческих замыслов, возникает мелкий водоем, а на его месте к 2000-летию христианства вновь созиждется Храм Христа Спасителя. Мы видим: из иконоборческих музейных пут постепенно освобождаются православные святыни мистическою силою литургии и Крестных Ходов. Мы видим: вопреки всем злолукавым, клеветническим потугам все более и более молитвенно прославляется Царь-Мученик Николай Второй.

***

В день Распятия Господня мечом Креста были разделены разбойники – благоразумный и безумный, а в лице их и все человечество во всех поколениях, которые жили, живут и будут жить до Второго Пришествия Господня. В преславный и царственный День Страшного Суда Господь совершит последнее и окончательное разделение между Истиною и ложью, Добром и злом, Светом и тьмою, Праведными и грешными.

 

Святой Государь Николай Второй является священнотайным средоточием святорусской истории. Иначе и быть не может: святой искупительный подвиг Царя-Победоносца увенчивает, освящает и прославляет не только пройденный Россиею путь, но и путь предлежащий. В 1917 году Россия, как никогда ранее, была близка к тому, чтобы изменить Кресту Христову, изменить своему победоносному, премирному призванию, променять Царствие и Силу, и Славу Божественные на пагубу тленных диавольских утех. Но неотвратимое шествие России к краю бездны державно остановил Царь-Мученик Николай Второй ценою Своей великой жертвы, принесенной за Веру, Народ и Отечество. Сие подтверждают многие мистические свидетельства, в частности, видения, которые были митрополиту Московскому Макарию и матросу Силаеву.

Митрополиту Макарию было открыто: «Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен». А матрос Силаев в первую же ночь после причастия видел страшный сон: «Вышел я на огромную поляну, которой конца-краю нет, сверху ярче солнечного льется свет, на который нет мочи взглянуть, но этот свет не доходит до земли, и она как будто вся окутана не то туманом, не то дымом. Вдруг в небесах раздалось пение, да такое стройное, умилительное: "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!" Несколько раз повторилось оно, и вот вся поляна заполнилась людьми в каких-то особых одеяниях. Впереди всех наш Государь-Мученик в царской порфире и короне, держа в руках чашу, до краев наполненную кровью. Справа рядом с Ним – прекрасный отрок, Наследник Цесаревич, в мундирчике, тоже с чашей крови в руках, а сзади них, на коленях – вся умученная Царская семья в белых одеждах, и у всех в руках – по чаше крови. Впереди Государя и Наследника на коленях, воздев руки к небесному сиянию, стоит и горячо молится о. Иоанн Кронштадтский, обращаясь к Господу Богу, словно он видит Его, за Россию, погрязшую в нечисти. От этой молитвы меня в пот бросило. "Владыко Всесвятый, виждь кровь сию невинную, услыши стенания верных чад Твоих, иже не погубиша таланта Твоего, и сотвори по великому милосердию Твоему ныне павшему избранному народу Твоему! Не лиши его Твоего святого избранничества, но возстави ему разум спасения, похищенный у него по простоте его мудрыми века сего, да поднявшись из глубины падения и на крылах духовных воспаряя в горняя, прославят во вселенной имя Твое пресвятое. Верные мученики молят Тя, принося Тебе в жертву кровь свою. Приими ее во очищение беззаконий вольных и невольных народа Твоего, прости и помилуй".

После этого Государь поднимает чашу с кровью и говорит: "Владыко, Царю царствующих и Господь господствующих! Прими кровь мою и моей семьи во очищение всех вольных и невольных прегрешений народа моего, Тобою мне ввереннаго, и возведи его из глубины падения нынешняго. Вем правосудие Твое, но и безграничную милость благоутробия Твоего. Вся прости и милостивно помилуй, и спаси Россию".

За ним, простирая вверх свою чашу, детским голосом заговорил чистый отрок Царевич: "Боже, воззри на погибающий народ Твой и простри ему руку избавления. Боже Всемилостивый, приими и мою чистую кровь во спасение невинных детей, на земле нашей развращаемых и гибнущих, и слезы мои за них приими..." И вдруг все множество народа, опускаясь на колени и воздевая свои чаши к небу, в один голос начало молить: «Боже, Судия праведный, но добрый милующий Отец, приими кровь нашу во омовение всех скверн, содеваемых на земле нашей... И по молитвам святых Твоих, в земле нашей милостию Твоею просиявших, верни народу Твоему избранному, в сети сатанинския впавшему, разум спасения…"

И слышу напоследки по всему небу пронеслось торжественное пение "Славно бо прославися", неумолкаемо перекатывающееся от одного края неба до другого. Поляна вмиг опустела и стала как будто совсем другая. Множество церквей вижу, и такой прекрасный колокольный перезвон разливается, душа возрадовалась. Подходит ко мне о. Иоанн Кронштадтский и говорит: "Божье солнышко взошло над Россией снова. Смотри, как оно играет и радуется! Теперь великая Пасха на Руси, там Христос воскресе…"»[59].

Сие Богом данное видение приоткрывает нам тайну спасения России, изображает мистическую последовательность сего спасения. Мы видим: искупительный подвиг Царя мистически обуславливает, предначинает, предосвящает подвиг новомучеников и исповедников Российских. Силу освящения, полученную чрез жертвенное восприятие Креста Христова, Царь сообщает тайносовершительно великому множеству новомучеников. Без подвига Царского Господь не собрал бы столь обильную жатву святых новомучеников на Святой Руси.

Под воздействием клеветнических чар «отца лжи» и его чад большинство народа утратило горячую любовь к Государю и не возмутилось глубоко и праведно Его пленением и убиением. Но злые чары не смогли повредить мистическую глубину народного сердца: в нем, несмотря на омраченный ум, оставалась нить живой связи с Помазанником Божиим. Веками созидалась сия связь церковными Таинствами Причастия и Миропомазания на Царство. Сия связь передавалась от поколения к поколению и была намного прочнее, живее связей на основе какого-либо договора, закона. И посему не удивительно, когда епископ Василий (Родзянко) приносит покаяние за своего деда – цареотступника.

Бесовский призыв «Долой Самодержавие!» отравил народную душу отнюдь не всецело и не навсегда, отнюдь не в мистической глубине ее, а лишь на поверхности мыслей, желаний и чувств. Веками воспитывалось монархическое сознание в народе русском не только силою слова церковного, но и священнотайною крестною силою таинств церковных, прежде всего, таких как Миропомазание на Царство и Причащение. Чрез сии таинства Бог, Царь и народ соединялись нерасторжимым, святым триединством.

В день отречения Государя Николая Второго от Престола самодержавие не упраздняется, а сокрывается в мистическую область, не доступную для сатанинских порывов. Чудесным извещением об этом становится явление иконы Богородицы «Державная». Сия икона свидетельствует: боговластие не упраздняется в России властию сатаны, прикрытой личиной народовластия.

…Уже несколько месяцев, начиная с 25 октября (7 ноября) 1998 года, чудесно мироточит образ Царя-Мученика Николая Второго в Московском храме Вознесения Господня на Гороховом поле. Начало мироточения знаменательно совпадает не только с днем октябрьского переворота, днем великого бесовского торжества, но и с Димитриевской родительской субботой. Началу мироточения предшествует празднование иконе Богородицы «Всех скорбящих радость», а последует день памяти великомученика Димитрия Солунского.

Возврат к спасительному триединству – Православие, Самодержавие, Народность – будет подобным неизбежному, естественному, счастливому пробуждению от мрачного бесовского сновидения. Мы проснемся – и расточатся бесовские чары, и восстановится Престол Царей православных в богоизбранном Царстве Российском. Нам не придется долго и мучительно привыкать к Самодержавию: мы с радостию вспомним забытое и облегченно вздохнем, благодарно перекрестимся при виде рухнувшей области сатанинской.

Многие считают: Россия еще не достойна, еще не готова для принятия Царя православного. Но разве готова, достойна была языческая Русь приять святое Крещение и другие бесценные Божии милости и дарования? И кто из нас дерзнет считать себя достойным и готовым общаться со Христом в Таинстве Причастия? Не достойны и не готовы, но по великой милости Божией все же удостоиваемся «со страхом Божиим и верою» приступать к общению с Царем царствующих. И если нам, грешным, Господь во время Божественной литургии дарует Самого Себя («Тело Христово приимите…»), то почему же Он не может вновь даровать нам Царя православного? Только духовно больной, только зараженный безумством главного безумца может отвергать бесценный дар Божий – православную монархию. Только возлюбивший тьму может стремиться к народовластию и другим государственным формам «области темной». Третьего во власти государственной не дано: либо мы избираем путь православно-монархический, либо идем путем «области темной».

Мироточение царского образа духовно знаменательно во многих отношениях. Нас, «спящих от печали» под гипнотическим воздействием «области темной», чудо мироточения возбуждает к спасительному молитвенному деланию. Чрез сие чудо Сам Господь обращается к нам: «И востав от молитвы и пришед ко учеником, обрете их спящих от печали и рече им: что спите; воставше молитеся, да не внидете в напасть»[60].

Господь, являя чудо мироточения чрез икону Царя, безмолвно побуждает нас молиться Царю и прославить Его в лике святых. Мироточение царского образа обещает нам не только великую милость Божию и Победу над областью сатанинской, не только прощение грехов клятвопреступления, цареубийства и богоотступничества. Сие мироточение предупреждает нас и о великой скорби. Ибо где великая победа, там и великая скорбь: такова священная тайна Креста Христова.

Глубоко знаменательно и то, что мироточивая икона была принесена прихожанкою в храм Вознесения Господня, и именно в этом храме иконе суждено было остаться по благословению самого Патриарха. Мы знаем: святой Царь-Мученик Николай Второй родился в день Вознесения Господня, который был в том году и днем памяти праведного Иова Многострадального. Днем рождения святого Помазанника Господь предначертал Его великую скорбь и великую славу. Скорбь распятия разделяет с Царем и Русь Святая, чтобы вкупе с Ним наследовать по действию всемогущей благодати Божией великую славу Воскресения, Вознесения и Седения одесную Отца в Предвечном Троичном Царствии. Священнотайной силой Креста соединяясь со Христом, мы с мистическою неизбежностию соделываемся общниками Его Распятия, Погребения, Воскресения и Седения одесную Отца. А отвергая Крест, мы безумно, по примеру начальника безумия, отвергаем и величайшие дарования, которые Господь чрез Крест священнотайно сообщает нам.

…Ныне в России по Божию попущению все унижено и поругано, начиная рублем и кончая душами человеческими и святынями православными, многие из которых доселе находятся в богоборческих руках. Но положение может измениться: Господь не бессилен подать силу униженному русскому рублю и посрамить лживо, паразитически превозносящийся бесовско-иудейский доллар. Сама символика доллара есть символика князя мира сего и его злопослушных чад. С помощью доллара иудеи, как самые неизменные поклонники золотого тельца, умело паразитируют на богатствах всех стран. Доллар в их руках стал одним из орудий господства над народами, в первую очередь над русским народом. Именно в России осуществляется беспримерное ограбление народа и страны в знак господства над Святою Державою. Жадная, завистливая рука простирается на все: и на материальное наше богатство, и на наши святыни. Злопроницательный гений сатаны избирает именно иудеев быть орудием своей ненависти ко Христу и ко всему, что имеет на себе святую печать христианства. Мы видим: именно в среде иудейского народа вочеловечивается Господь. И отнюдь не случайно, отнюдь не потому, что сей народ был самым достойным вместилищем и хранителем Божественной Истины, проповеданной Иисусом. Напротив, Свет Христова Воскресения воссиял там, где сильнее всего было господство «области темной».

Господь премудро провидит: именно иудеи дадут не только апостолов, но и сребролюбивого Иуду-предателя, и лукавых фарисеев, и злобных богоубийц, и беззаконного царя-антихриста. Господь провидит: именно иудеи на протяжении многих веков, до скончания века будут наилучшим орудием злобы сатанинской и неизменным средоточием гордости, лжи и всякого беззакония. Но тем победоноснее, вопреки злогениальным иудейским усилиям, становится Победа всех Христовых последователей.

Обесценивание и поругание русского рубля, беспримерное многократное ограбление русского народа являет чрез материальное вещь духовную, свидетельствует в совокупности с множеством других утрат об испытательном и наказательном попущении Божием, по которому мы терпим скорби и лишения ради получения сугубого Божия благословения. Далеко не все из верных Кресту получат сие благословение еще в земной жизни, по примеру Иова Многострадального. Судьба многих уподобится судьбе Царя-Мученика Николая Второго: они наследуют сие сугубое благословение в Царстве Небесном.

Именно такою была судьба многочисленных новомучеников и исповедников Российских. Но Россия ради великой жертвы Царя-Мученика и Собора новомучеников и исповедников Российских приобщится великой славе еще здесь, еще до скончания века. И сия слава будет предзнаменованием, предначатием вечной славы Святой Державы и вечного позора области сатанинской. Господь вернет России утраченную благодать, и «область темная» расточится. И мы видим множество благих предзнаменований, чрез которые Господь возвещает о приближающемся падении жесточайшего иудейского ига.

Мы видим: России вернули ее имя и герб, на русской копеечке, обещая достоинство русскому рублю, победоносно явился Георгий Победоносец. Мы видим: Русской Православной Церкви постепенно возвращают святыни, повсюду в беспримерном множестве мироточат иконы, в ряде храмов, монастырей и епархий почитают Царя-Мученика в лике святых. Нет, не до конца оставил Господь Святую Русь – свое любимое чадо.

Страдают оба разбойника, распятых по сторонам от Иисуса. Но спасительным оказывается страдание только того разбойника, который благоразумно признал в Иисусе Господа и со смиренным молением обратился к Нему: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии си»[61]. А безумного разбойника, который хулит Иисуса, и крест не спасает. Безумного и страдание не врачует. Для безумного земное страдание становится залогом и предначатием страдания вечного.

«Не мните яко, приидох воврещи мир на землю: не приидох воврещи мир, но меч»[62]. Меч, о котором говорит здесь Господь, есть Крест. Ибо сила Креста Господня действует не только соединительно, но и разделительно. Меч Креста отражает и сокрушает демонские полчища, отсекает ложь, грех и всякое беззаконие. Ибо не может быть мира и единства между Богом и сатаною, между Истиной и ложью, между Светом и тьмою, Добром и злом. Святое Евангелие многократно свидетельствует о решительной непримиримости Иисуса ко всякого рода злу и беззаконию. Не было ни одного случая, когда бы Господь вел себя примирительно к злолукавой области иудейской, области сатанинской. Господь неустанно обличает злобу, зависть и лицемерие иудеев.

В день Распятия Господня мечом Креста были разделены разбойники – благоразумный и безумный, а в лице их и все человечество во всех поколениях, которые жили, живут и будут жить до Второго Пришествия Господня. В преславный и царственный День Страшного Суда Господь совершит последнее и окончательное разделение между Истиною и ложью, Добром и злом, Светом и тьмою, Праведными и грешными. И «отец лжи», навечно побежденный, осужденный и посрамленный, уже не сможет злолукаво смешивать нечестивым смешением ложь и Правду, зло и Добро. Диавол уже бессилен будет примирять непримиримое, соединять несоединимое. Вот тогда и исполнится в совершенстве слово ангельской песни: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение»[63]. Тогда уже никто не будет омрачать и оклеветывать тот неизреченный Божественный мир, который Господь обещал Своим верным последователям: «Мир оставляю вам, мир Мой даю Вам…»[64].

А ныне «отец лжи» и его злолукавые чада громко и лицемерно кричат о мире во всем мире, чтобы таким путем усыпить бдительность людей, обезоружить их в борьбе с беспримерным наитием всех сил зла, подготовить к принятию мирового правителя. Диавол, выдавая себя за миротворца и мироносца, на деле чужд миру, источником которого является смирение. Сей исконный начальник смуты и революций спешит быть миротворцем именно там, где более всего необходима решительная, святая брань за Правду Божию. Одни и те же Божественные Уста возвещают нам: «Блажени миротворцы: яко тии сынове Божии нарекутся. Блажени изгнани правды ради: яко тех есть Царствие Небесное»[65].

Совершенно очевидно: нельзя быть изгнанным правды ради, если находишься в мире с диаволом, если не ополчаешься против зла и не отстаиваешь правду Божию всем образом своей жизни. Решительная борьба со злом не противоречит миротворчеству. Кто подлинный миротворец, тот и воин Христов. Ибо стяжавший правду и мир Божий в свое сердце неизбежно вступает в брань с диаволом – похитителем и разрушителем сего мира. Брань не ограничивается сердцем: каждому воину Христову рано или поздно приходится выходить на свое поле Куликово и в решительной битве побеждать область злолукавую, область иудейскую. Побеждать самой своей смертию, со Христом умирая и со Христом воскресая.

По роду своего мистического служения Помазанник Божий обязательно является миротворцем, а, значит, и изгоняемым правды ради. Способов изгнания у «отца лжи» существует множество, начиная клеветою и кончая убийством. Одна из смертельных опасностей угрожала жизни Царя Николая Второго в 1907 году в день Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна. Правды ради пострадал Креститель Господень, и в день его святой памяти Церковь молитвенно поминает всех, положивших живот свой за Правду Божию. Убиенным за неколебимую верность Истине Господней становится и Царь-Мученик Николай Второй. Мистическое предзнаменование сего убиения есть в угрозе царской жизни, которая последовала именно в праздник Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна. Совпадение смертельной опасности для Царя с этим великим праздником свидетельствует о таинственном единстве между Иоанном Предтечей и Царем-Мучеником.

Глава 12.

1999 год. Сербия.

Фарисейская закваска

Все пронизано ложью: и область материальная, и область духовная. Пользуясь чарующей силой обмана и детской доверчивостью русского народа, сатана и его приспешники совершают беспримерное ограбление России. Грабежу исконного татя и разбойника подвергается каждое из поколений, которому пришлось жить в условиях апостасийной ночи. Чреда материальных лишений становится закономерно-неизбежным последствием лишений в области духа – лишений куда более тягчайших.

В марте 1999 года было совершено нападение на Сербию странами Запада во главе с богохульной Америкой. Военный блок НАТО послушно выполнил разбойничий приказ мирового иудейского правительства. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй сказал властное и решительное слово в защиту Сербии, но рука сатанинских служителей не остановилась. Современные наследники богоубийц не вняли гласу Патриарха…

Не напрасным ли оказалось патриаршее слово? Стоило ли обнажать меч истины против злодействующих злодеев? Ответ нам дает Сам Господь устами Божественного Евангелия. Из евангельского повествования мы видим, сколь многократно обличает Господь гордых, завистливых, алчных, лукавых, злобных иудеев. Обличает, казалось бы, напрасно. Обличает, заранее предведая их нераскаянное, злоупорное пребывание во зле и беззаконии. Нет и нет: не напрасно звучит глас Истины Господней. Истина Господня во век пребывает, а зло и ложь диавольские расточаются, исчезают. Глас Истины Господней предначинает Суд Божий, предизображает Победу всецелую и окончательную. Истина Господня является светом, который во тьме светит. Истина Господня не может молчать при виде лжи и беззакония. Меч Истины Господней мистически расточает и сокрушает ложь, парализует и умерщвляет ее злодейственную силу.

Злолукавые иудеи, несмотря на очевидность Истины, остаются верны лжи и беззаконию, темной зависти и богоубийственным замыслам. Но мы видим: на сие не взирая, Господь неустанно возвышает против них меч Истины. И побеждают не иудеи: побеждает Господь, воскресший и посрамивший Крестом злогениальность диавола и чад его. Не случайно же Святая Церковь в своих песнопениях о Кресте выразительно проповедует: «Крест премудрости Книга». Крестом совершается наше общение с Богом в церковных молитвах и таинствах, особенно в Таинстве таинств – в Святом Причастии.

Главная задача иудейского плена в том, чтобы всячески удалять нас от Креста, от общения с Богом и всячески приближать к общению с сатаной. Выполнить сию задачу без лжи невозможно. И поэтому все пронизано ложью: и область материальная, и область духовная. Сатана и его приспешники, пользуясь чарующей силой обмана, совершают беспримерное ограбление русского народа. Грабежу исконного татя и разбойника подвергается каждое из поколений, которому пришлось жить в условиях апостасийной ночи. Чреда материальных лишений, в том числе невиданное обесценивание рубля и рублевых накоплений, является закономерно-неизбежным последствием лишений в области духа – лишений куда более тягчайших. Несколько поколений силой чарующего, злогениального обмана были лишены жизнодательного, благодатного общения с Богом, Его святыми и святынями.

Легко подсчитать ущерб денежный, материальный, причиненный народу русскому полчищем безжалостных разрушителей и алчных, ненасытных паразитов. Но какою мерою измерить несравнимо большие, несравнимо опаснейшие лишения духовные? Какой страшный ответ будут держать исконный тать и его приспешники! Безусловно, народ и сам повинен в обрушившихся на него беспримерных бедствиях. Повинен своим постепенным отступлением от Веры, Царя и Отечества. Но не будем закрывать глаза и на ту существенную причину, которая содействовала сему отступлению. Мы знаем: русский народ доверчив, как дитя. И злолукавым чадам «отца лжи» без особого труда удавалось и удается обманывать русский народ, главным образом, с помощью слова.

Исключительное доверие к слову явилось результатом многовекового воспитания на устном и письменном Слове Божием. Зломудрые сеятели пагубы и разрушения злоискусно использовали в своих целях детскую доверчивость русского народа. Благочестивый обычай доверия и послушания Слову Божию лукавое племя богоубийц с наглым коварством употребило нашей ради погибели. Свои душетленные измышления сборище иудейское, сборище сатанинское иногда, для пущей убедительности, подкрепляет незыблемым авторитетом Слова Божия. Да и сам сатана разве не Словом Божиим, сказанным не ко времени, искушает Иисуса в пустыни?

В оболочке правды иудейское сборище с сознательной злонамеренностию преподает ложь, заквашивает жизнь нашу пагубным квасом лицемерия. А мал квас, по свидетельству Священного Писания, все смешение квасит. Даже малейшего кваса лжи достаточно, чтобы отравить им все учение иудейских фарисеев и саддукеев. В лице апостолов Господь и нас предостерегает от пагубного кваса лжи: «Иисус же рече им: внемлите и блюдитеся от кваса фарисейска и саддукейска»[66]. Фарисейский квас лицемерия, квас лжи особенно опасен своей незаметностию для того человека, в котором он действует. Гордость и ложь нераздельны. Гордость ослепляет нас, соделывает безумными, а ложь лукаво оправдывает, поддерживает и умножает сие пагубное, самоубийственное безумие. Квас лжи тонкою отравою проникает и омертвляет весь наш душевный состав. Гордость отлучает иудеев от Господа, а ложь всемерно оправдывает, книжнически, научно обосновывает сие самоубийственное отлучение от Источника бессмертного.

Воскресением Христовым расточается злобезумная ложь иудеев. Но что мы видим? Иудеи так злоупорно возлюбили ложь и тьму, что даже Свет Христова Воскресения не приводит их в чувство Истины. Напротив, иудеи усугубляют злобу, ложь и безумие. Чтобы оклеветать не доступного никакой клевете Воскресшего Господа, иудеи подкупают стражу и наущают ее солгать правителю: «Рцыте яко ученицы Его нощию пришедше украдоша Его, нам спящым: И аще сие услышано будет у игемона, мы утолим его и вас безпечальны сотворим. Они же приемше сребреники, сотвориша, якоже научени быша»[67].

Характерная особенность лжи и зла: они, чувствуя свою беззаконность и внутреннюю слабость, не могут быть одиноки, а ищут союзников по злодействию и находят их с помощью денег. Сребрениками иудеи вовлекают в беззаконие и утоляют сребролюбие Иуды, воинов и игемона Пилата. Мы видим: сатана не ограничивает свое злодействие пределами родной и ближайшей ему области иудейской, но заражает духом лжи, пагубы и безумия всех, склонных к богоотступничеству. В злодейственных руках иудеев деньги становятся одним из главных орудий их паразитического, лукавого, беззаконного господства над миром. У них даже Сам Господь продается за тридцать сребреников, беззаконно осуждается, пригвождается ко Кресту и заключается во гробе, к которому сии безумцы прилагают печать в знак своей лживой, мнимой победы над Предвечным Победителем.

В сравнение с тем, что учинили иудеи над Владыкою мира, все несправедливости, скорби и беззакония, переживаемые нами от «области темной», ничего не значат. А мы-то думаем, какие мы мученики, терпеливцы и смиренники при злолукавых наитиях сатанинских! При виде испытаний тяжких, личных и Россией переживаемых, приведем себе молитвенно на память вечный пример Господа, страдающего безмерно от области сатанинской, и мы утешимся. Утешимся молитвенным чувством глубокого смирения при сравнении нашей малой скорби с величайшей, безмерной скорбию Господа Иисуса. Утешимся молитвенным чувством спасительного единства с Крестом Христовым.

Собственный Крест кажется невообразимо тяжким, пока молитвенно не соединишь его с Крестом Христовым. Ибо только при всемогущем и вездесущем содействии Креста Господня мы сможем смиренно, с богоподобным достоинством нести и скорби, и радости, принимать и благословения, и попущения Божии.

…Печать сего святого, неизменного достоинства была на всей жизни Царя-Мученика Николая Второго. Но многие упорно, даже будучи в церковной ограде, отрицают святость Царя. Природу сего отрицания неправедного мы можем понять из слов апостола Павла: «А нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух все проницает, и глубины Божии. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия…Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может»[68].

Сие слово апостольское всецело можно применить и к Царю Николаю Второму, и к Святой Руси. Поистине Царский путь Царя и Державы мы не можем разуметь, рассуждая душевно, только по-человечески, без премудрого содействия Духа Божия. Ибо жизнию Святого Царя и святой Державы священнотайно водительствовал Дух Божий.

В укор Николаю Второму в числе множества других обвинений ставят и Манифест от 17 октября 1905 года. Да, манифест ослабил удерживающее начало в государстве, и злодеи получили большую свободу в осуществлении своих злодейских намерений. Такова видимость произошедшего, и если судить исключительно по вещам очевидным, то мы не можем не укорить Государя за малодушную, пагубную уступчивость в отношении «области темной». Но если судить духовно, по вещам сокровенным, то мы увидим: нет и нет: Государь уступает не темной области иудейской – да не будет сего греховного, нечестивого малодушия! Царь, движимый чувством святого послушания Царю царствующих, уступает во всех своих государственных действиях только Его воле, а не диаволовой. Своими святыми уступками, которые увенчались отречением от Престола, Царь не сдает Россию врагам видимым и невидимым, а дает место премудрому, святому попущению Божию.

…Священномученик протоиерей Иоанн Восторгов свидетельствует: «И нужно сказать, что ни один народ в мире, сколько знает народов история, не развил в себе до такой изворотливости и изумительной тонкости порок лицемерия, как народ еврейский. И если вы вчитываетесь в Евангелие, то видите, как часто и как грозно изобличал Господь лицемерие иудеев в книжниках и фарисеях, в саддукеях, в своих слушателях, в законниках и учителях народа. Своих учеников Он с особенною настойчивостию предупреждал: "берегитесь закваски фарисейской и саддукейской"[69]. И Сам объяснил: "закваска эта – лицемерие"[70]. И поистине, это в полном смысле закваска в тесте: малая и в немногом количестве она проницает и заквашивает все тесто, все поведение, все настроение, весь духовный уклад человека! История и наблюдение свидетельствуют, что и ранее, и теперь, где только коснется еврейская рука, где только проникнет еврейское влияние, где хоть сколько-нибудь приразится к жизни еврейский уклад духа и мысли: там неизбежно воцаряется самое отвратительное лицемерие. Страшно оно для такого простодушного народа, каков, например, народ русский, верящий, по доброте своей, в искренность слов всякого человека, особенно, если он говорит о Боге, об Его законе, о Церкви, об Евангелии»[71].

Многолетнее иудейское иго в России сказалось особенно страшной закваской лицемерия, которая проникла во все области нашей жизни, внешней и внутренней. Проникла и в ограду Церкви. Но Господь, при нашем искреннем желании, не бессилен избавить нас от сей диавольской закваски: в Его всемогущей власти расточить мечом Истины и явную ложь, и самую тончайшую, незаметную, прикрытую одеждами благочестия и чистоты, оправданную и в собственных глазах, и в глазах ближних.

Вечным примером тончайшей лжи является начальник синагоги, который лицемерно говорит народу по поводу исцеления Спасителем скорченной женщины: «Шесть дний есть, в няже достоит делати: в тыя убо приходяще целитеся, а не в день субботный»[72]. Словом святой ревности о Боге и Его законе начальник синагоги прикрывает свою лютую зависть и ненависть ко Христу, к Которому народ относится с восторженною любовию. У начальника синагоги выверено и точно, тонко рассчитано каждое лицемерное слово, каждое лицемерное движение. Он опасается обнаружить свое подлинное лицо и низменность намерений прикрывает заботою о благочестии. Он не обвиняет ни Иисуса, ни исцеленную женщину, а взывает, в глазах народа, к незыблемому авторитету закона Божия.

Но Иисус посрамляет злолукавство «отца лжи» и его служителя обличительным ответом: «Лицемер! Не отвязывает ли каждый из вас вола своего или осла от яслей в субботу, и не ведет ли поить? Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих в день субботний?»[73].

Читая Евангелие, мы видим: ни разу Господь не оставляет без ответа лицемерие лицемеров. Иудейскую ложь Господь решительно сокрушает мечом Истины. Слово Господне имеет всемогущую силу расточать ложь не только при произнесении в лицо злолукавым иудеям минувшего времени, но и по сей день, и до скончания века. «Силы и Власти Христова подвига, – по слову архимандрита Иоанна (Крестьянкина), – даровавшего миру Воскресение из мертвых, хватит на все времена, на все народы, на всякого человека, – только полюби Страдавшего за тебя и Воскресшего Спасителя, – и полюби подвиг жизни. И реальность жизни в Боге принесет нам познание Вечной Радости Воскресения».

Слово Христово не изнемогает по истечении времени – только бы мы сами были верны Истине Господней, вовек пребывающей. Только бы не малодушествовали и не впадали в печаль и уныние при виде господства лицемерной области сатанинской. Ибо сия область единожды и навсегда побеждена мечом Креста Христова, мечом Силы и Правды Божией. Но одной Правды для полной победы над областью злолукавой еще недостаточно: нужна правда в содействии с Силою.

«Не раз случалось, что за мечом христианских народов, после их побед над язычниками, неожиданно быстро среди побежденных распространялось Евангелие. Язычникам часто нужно было прежде опытно познать силу Креста, чтобы потом уверовать и в правду Его. Так крестилась восточная римская империя, когда представитель ее – язычник Лициний пал в борьбе с равноапостольным Константином под Адрианополем в 323 году». – Писал священномученик протоиерей И. Восторгов[74].

Но, в отличие от язычников, область иудейская, опытно познавая силу Креста, злоупорно не хочет последовать правде Его. Сия область подражает во всем злогениальному безумию сатаны. И поэтому ее можно и должно, как и сатану, со властию подчинять, решительно ограничивать в злонамерениях, победоносно расточать и сокрушать. Иного языка злолукавые полчища не понимают.

Битва и победа на поле Куликовом стали ярким историческим свидетельством обоюдного действия мечей духовного и ратного. Перед нами святая Победа: молитва преподобного Сергия помогла мечу святого князя Димитрия. Отнюдь не случайно в гербе нашей Державы присутствует образ святого Георгия Победоносца – образ святой Победы над диаволом обоюдным оружием, обоюдным подвигом – духовным и ратным.

На протяжении всей святорусской истории подвиги ратный и духовный были нераздельны. Все святорусские войны имели мистическое освящение и предназначение: они неизменно шли против сатаны и его полчищ наземных. Мы воевали не только ради обороны своих земель или присоединения новых. Не только ради державного достоинства и величия. Мы воевали не из любви к войне и новым, и новым землям. Мы воевали из любви к Богу и Вере православной, поэтому и возник святой девиз: «За Веру, Царя и Отечество».

Своим кровопролитным, жертвенным ратным подвигом Святая Русь на протяжении веков удерживала алчные, беззаконные, пагубные порывы мирового зла и постепенно отвоевывала у сатаны под свой святодержавный покров новые и новые области. Постепенно присоединяла ко Христу новые и новые племена. Именно Крест Христов придавал сокровенную силу нашим военным походам на восток-запад, юг-север. Россия своими ратными движениями на все стороны света исполняла великую миссионерскую задачу: жертвенно нести Крест Христов и проповедать Евангелие до последних пределов земли.

Русские святые прекрасно сознавали великое миссионерское призвание России и всегда благословляли походы русского воинства. Начало Великой Отечественной войны в день Всех святых, в земле Российской просиявших, знаменовало сугубое небесное благословение на сию священную войну. По видимости в войну вступило богоборческое государство, в котором уже не было ни Царя, ни веры. А в действительности сокровенной сия война неизменно продолжала святорусский подвиг борьбы с мировым сатанинским злом.

И разве не священна сия война, если она явила миллионы воинов-мучеников, оставшихся верными святорусскому долгу: смело и жертвенно идти на сатанинские полчища: «За Веру, Царя и Отечество». Хотя воевали под красными знаменами с бесовскими пентаграммами и шли в бой «За Сталина!», «За Родину!», но мистически, того, как правило, не сознавая, умирали за «Веру, Царя и Отечество». Ибо ратный подвиг на полях Великой Отечественной войны мистически соединялся с ратным, мученическим подвигом в других войнах, под другими знаменами. Победа была куплена ценой крови миллионов людей: Россия уцелела. Уцелела не для красных знамен, не для коммунистических и демократических вождей, не для иудейского гнета, не для алчных вожделений мирового правительства и его злоначальника – нет: все сие преходяще и минует, как день вчерашний. Россия уцелела для своего предвечного, великого предназначения – следовать за Христом, хранить и проповедать всему миру Истину Господню.

«А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море»[75]. Русский народ, как доверчивое дитя Божие, есть един «от малых сих», искусно обманутых и соблазненных зломудрыми иудеями. Один из обманов – демократия. С помощью сего лживого слова и ему подобных «отец лжи» властвует со своими приспешниками в нашем мире.

…Слово демократия (народовластие) является лживым по своему смыслу. Народ властвует, но над кем, кто ему подчиняется? Или это не власть, когда властвуют все, или действительные бразды правления находятся в руках нескольких лиц, лживо прикрывающихся именем народа. Мировая история свидетельствует исключительно в пользу последнего утверждения. Мистическая природа демократии скрывается в аду, в недрах сатанинских: «отец лжи» ничего, кроме лжи, пагубы и беззакония породить не может. Демократия есть для сатаны один из способов подчинения тел и душ человеческих. Демократия приуготовляет народы и государства к воцарению антихриста. Демократия изгоняет добро и насаждает зло, изгоняет из сердец Бога и вселяет диавола, воздвигает гонение на правду и святых и умножает ложь, превозносит злодействие злых, отворяет врата всем силам ада. Демократия есть прекрасный костюм для «тайны беззакония». Под предлогом демократии злоначальник может творить все, что угодно, а самое главное – изгонять Христа из всех областей нашей жизни.

Демократия, как исчадие диавольское, во всем исполнена лицемерия. На словах она может выказывать заботу о Церкви, а в действительности пылает убийственной ненавистию. Демократия с хамским панибратством уравнивает в правах Небо и землю, ложь и Истину, Бога и диавола. Уравнивая неравное, соединяя несоединимое, демократия чудовищно кощунствует и лжет. Именно демократические страны готовят лживое соединение всех религий в одну универсальную религию антихриста. Для демократии нет ничего святого: она разрушает не только свою противоположность – Церковь Христову, но и себя, и собственных чад. К примеру, демократы безжалостно выбрасывают из своей среды тех, кто уже не нужен: мавр сделал свое дело. Острие демократического сомнения и отрицания направлено против всего и вся. То, что вчера превозносилось, сегодня с легкостию и насмешкою ниспровергается. Демократия – разновидность лжи, а ложь злобезумна и самоубийственна.

Самоубийственность и злобезумие демократии становятся особенно очевидны в России – в государстве, исторически и религиозно чуждом сему диавольскому изобретению. Поэтому именно в России поражение демократии особенно позорно и сокрушительно.

***

Мама…она самоотверженно и мужественно несла единый со мною Крест, неизменно помогала мне бороться именно с тем злом, с которым и я боролся. Где я ослабевал – она оставалась неослабною. Где я, бывало, капитулировал, она изъявляла неизменную готовность стоять до конца. Где я уставал и изнемогал, она пребывала неустанною. Пребывала неустанною, хотя устала жить посреди «области темной», посреди зла и лукавства.

 

…Сегодня девятый день, как отошла ко Господу моя мама. Покинула сей мир еще одна праведница. Уход каждого праведника есть утрата невосполнимая. Утрата становится особо невосполнимою, если уходит мать…

Праведники привлекают в сей мир благодать Божию, и с их отшествием ко Господу умаляется та сила добра, которая удерживает приход антихриста. И когда праведников станет совсем мало, тогда и придет антихрист, а оставшиеся святые будут, по свидетельству Апокалипсиса, взяты на небо.

Праведники уходят на Небо, умножают силу и славу Церкви Небесной, и сие утешительно, но их уже нет в Церкви земной, и сие прискорбно. Мы знаем: Церковь Небесная и земная нераздельны, и мир живых и усопших во Христе един. Однако сердце наше не может не скорбеть великою, невыразимою скорбию при кончине самого близкого и дорогого существа. Даже святейшая всех святых Богородица страдала величайшим страданием при виде страданий и кончины возлюбленного сына Иисуса Христа.

…Когда маме было еще 53 года, врачи удивлялись: «Как она еще до сих пор живет?» И вот, несмотря на врожденный порок сердца, по великой милости Божией мама жила почти девяносто один год. Много раз умирала на моих глазах, но восставала с одра болезни при чудном содействии святой воды, молитв и церковных Таинств. Мама не боялась смерти: она устала жить в лукавом и беззаконном мире. Мама тяготилась мыслию, что ее старческая немощь связывает меня по рукам и ногам. Об этом я узнал от своей сестры уже после кончины маминой. Мама, напрасно ты так думала: узы любви не бывают в тягость.

Отец Кирилл, узнав о смерти моей мамы, сказал: – Вот вы теперь и свободны. Но я не рад сей свободе, и мало кто понимает, что уход за мамой нисколько не тяготил меня. С мамой было всегда удивительно легко, и я не помню, чтобы хоть когда-нибудь она была мне в тягость. И последняя болезнь ее, и похороны не оказались бременем: все по ее молитвам и по милости Божией совершалось точно бы само собою.

Болезнь пришла за пять дней до Вознесения Господня, и мама в простоте сердца, перекрестившись, вздохнула: «Вот бы мне на Вознесение вознестись вместе с Господом!» И Господь услышал вздох ее усталого, измученного сердца. В день отдания праздника Пасхи 6 (19) мая мама причастилась, а 13 (26) мая после соборования и Святого Причастия отошла ко Господу. На третий день в 15 часов было совершено отпевание и погребение у церкви Покрова Богородицы, в нескольких километрах от Кирилло-Белоезерского монастыря. Знаменательно: третий день пришелся на отдание праздника Вознесения Господня. А девятый день совпал с празднеством Владимирской иконы Божией Матери и равноапостольных царя Константина и царицы Елены. Сороковой день (21 июня (4 июля) – воскресный. В сей день Святая Церковь воспоминает обретение мощей преп. Максима Грека. Духовное знамение есть и в двадцатом дне, в который отмечается память преп. Дионисия, игумена Глушицкого. Один из престольных праздников Кирилло-Белоезерского монастыря посвящен сему святому. Совершенно очевидно: и начало, и середина, и завершение сорокадневного пути моей мамы знаменательно изображают великую милость Божию, явленную почившей рабе Божией Антонине в Царствии Небесном.

Еще несколько лет назад архимандрит Иоанн (Крестьянкин) сказал о возможности монашеского пострига для моей мамы, а мне приснилась икона святой с надписью: преподобномученица Антонина. Такой святой нет в месяцеслове: в Церкви совершается память лишь двух Антонин, и обе они мученицы. Преподобномученица Антонина – это для меня – моя мама. Святая, миру не ведомая. За несколько лет до кончины Господь приоткрыл мне тайну ее подвига. Но облечься в иноческий образ мама так и не успела, но по бесстрастию, смирению, мужеству и любви она уже была готова. …Когда я кончил читать последование на исход души от тела, мама тотчас затихла, дыхание ее прекратилось. Безропотно покорная воле Божией при жизни, раба Божия Антонина явила удивительное послушание и в смертный час. Душа ее всецело покорилась исходным молитвам и при их последнем звуке предалась в руце Божии…

Кончина мамы поразила до глубины сердца своей неожиданностию. Сам ее возраст и старческие немощи указывали на близость конца, приуготовляли к расставанию с самым дорогим существом. Но мама была так дорога, что никакое приуготовление не могло приучить мое сердце к мысли о маминой смерти. «Не надо умирать, не надо!» – взывал я к маме при виде того, как ее, и так совершенно беспомощную, оставляют последние силы. Я надеялся, что смогу вымолить маму, и по милости Божией ее земной путь продлится. Продлится и мое счастие быть рядом с такой праведницей, согреваться в лучах ее любви, чувствовать ее неизменную заботу и мужественную поддержку. В нашей лукавой, малодушной, расслабленной жизни мама являла образец непобедимого воина Христова. Под покровом материнских молитв и мне было легче противостоять постоянному наитию злобы адской. Мама не боялась смерти и давно была готова отойти из сего мира. Но я всем сердцем, всем сыновним существом своим молитвенно желал, чтобы мама жила. И она жила.

…В Светлое Христово Воскресение 1983 года я попросил отца Тихона (Пелиха), чтобы он благословил мою маму пожить подольше. И святой старец благословил: встал и осенил крестным знаменем все четыре стороны света. После сего пасхального благословения мама прожила еще 16 лет: такова сила святого благословения святого старца. Именно сие старческое благословение содействовало и моим молитвам о мамином здравии. Но на сей раз по премудрому суду Божию молитва моя не была услышана. Нет слова, которым можно было бы описать неописуемость моего горя. Умерла мама – умерла часть меня самого. Теперь мой уход не нужен ей, теперь можно не спешить домой: там меня никто не ждет. Теперь не страшны ни война, ни Страшный Суд. Теперь не имеет значения, садить огород или нет, работать где-либо или быть без работы, идти в монастырь или не идти. Теперь события, ранее интересные, уже не интересны. Кто теперь меня встретит с улыбкой кроткой любви, кто проводит с материнским благословением?

«Божия Матерь воспитала русских матерей», – сие слово отца Тихона становится особенно значительным и понятным при воспоминании о моей маме. Теперь и праздник не в праздник. В день Святого Духа в церкви преподобного Кирилла Белоезерского читался акафист празднику, а я молился об упокоении новопреставленной Антонины и, оставшись один в алтаре, плакал.

Меня с мамой соединяли не только кровные узы, но и узы сильнейшие, крепчайшие – узы молитвенные. Мама самоотверженно и мужественно несла единый со мною Крест. Она неизменно помогала мне бороться именно с тем злом, с которым и я боролся. Намеревался ли злоначальник повернуть северные реки на юг или устроить гостиницу для иностранцев в стенах Кирилло-Белоезерского монастыря – мама тотчас шла мне на помощь, воодушевляла своей смиренно-спокойной готовностью не уступать сатане ни на йоту. Где я ослабевал – она оставалась неослабною. Где я, бывало, капитулировал, она изъявляла неизменную готовность стоять до конца. Где я уставал и изнемогал, она пребывала неустанною. Пребывала неустанною, хотя устала жить посреди «области темной», посреди зла и лукавства. Жила, хотя уже несколько лет желала умереть. Жила ради меня. И умирала ради меня, чтобы не обременять своими физическими немощами. Но вот чудо любви: мама обременяла необременительно. Способна на такое чудо только подлинная любовь материнская. Уже в предсмертные дни, мучимая тягчайшим недугом, мама почти не стонала, и я не знал бессонных ночей. В своей совершенной беспомощности мама становилась мне еще дороже.

…Незадолго до смерти мама видела во сне несколько Крестов, лежавших на домашнем столе. Среди белых Крестов был один розовый – самый большой и красивый, и мама выбрала себе розовый – в знак мученичества, в знак пламенеющей любви к Богу.

В первой песни Канона Честному и Животворящему Кресту мы воспеваем: «На Кресте, Всенепорочная, твоего Сына яко узрела еси, оружие скорбное утробу твою растерза, и восклицала еси рыдающи в болезни: но абие прославила еси Креста силу».

Сия песнь свидетельствует: Крест причиняет Богородице безмерную скорбь, но и подает силу, помогающую превзойти скорбь. Крест для Богородицы есть прискорбнейшее знамя смерти Ее Сына возлюбленнейшего. Скорбное оружие Креста точно мечом отсекает Сына от Матери, и сердце материнское исполняется безмерною болью. Но Крест является не только мечом разделяющим, а и силой животворящей, соединяющей. Соединяющей Мать и Сына. Потому и прославила Богородица Креста силу.

Сия соединяющая, животворящая сила Креста священнотайно действует и сообщается нам в церковных Таинствах, в особенности в Таинстве Причастия. Силою сего Таинства мы превозмогаем скорбь и боль от утраты дорогого человека. Силою сего Таинства мы, вопреки очевидной утрате, тайносовершительно соединяемся с душою усопшего, и боль утраты исчезает, недуг сердечный исцеляется. И всей глубиною своего сердца мы ощущаем себя причастниками тайны Креста Христова, силою которого скорбь и надгробное рыдание претворяются в светлую и радостную песнь аллилуйя. Силою сего Таинства мы, при потере близкого человека, уподобляемся скорбящей Богородице, Которая «восклицала еси рыдающи в болезни: но абие прославила еси Креста силу».

Как при жизни своей мама ни в чем не была для меня обременительною, так и по смерти: я с удивлением чувствую: бремя скорби легко есть. И сердце мое знает: сия легкость не только по милости Божией, но и благодаря любвеобильному попечению материнскому. И я вижу: смерть совершенно бессильна прекратить вселюбящее, святое материнское попечение обо мне, грешном. Я плачу и скорблю, но в слезах и печали нет мглы и тяжести, напротив: она не хочет, чтобы ее смерть стала для меня тяжким бременем. Мое безутешное горе стало бы причинять печаль маме в том беспечальном мире, в который она перешла. Ибо не может беспечальная Церковь Небесная не сострадать Церкви земной бесстрастным, святым состраданием. Не может мама, будучи «в месте светле, в месте злачне, в месте покойне, отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание», стать совершенно безучастною к моим печалям и скорбям. Ибо сила Креста Христова соединяет и мать, сущую на небесах, и сына, сущего на земле, в окружении «области темной».

При утрате любимого человека для побеждения смертной печали, гнетущей наше сердце, мы должны как можно чаще прибегать к всецелительному, всеспасительному Таинству Причастия. Причащаясь Тела и Крови Христовых, не только мы, но через нас и душа усопшего священнотайно получает бесценный дар – благодать Божию. Столь вседейственна, всемогуща и вездесуща сила сего Таинства! Души усопших, разрешившись от тела, уже не могут приступать к чаше со Святыми Дарами. А мы можем, и поэтому свой святой долг, долг любви в отношении усопших мы можем выражать не только молитвой, милостыней, поминовением при бескровной жертве за литургией, но и причащением Святых Христовых Таин.

Мы знаем: здесь, в земной Церкви, благодатная сила Таинства Причастия через причастника сообщается и его близким. Тайна Причастия, Тайна Тела и Крови Христовых есть Тайна Креста. А благодатная, освящающая сила Креста действует безгранично и властно простирается не только в мир земной, но и в мир Небесный, и в мир преисподний. И поэтому, причащаясь Тела и Крови Христовых, мы мистически сообщаем благодатную силу сего Таинства своим близким не только здесь живущим, но и отошедшим из сего мира. Мы обычно не чувствуем, как сие происходит, но души усопших чувствуют и благодарно приемлют благодатную силу, чрез нас Богом подаваемую. И усопшие в долгу не остаются: таково свойство взаимной любви. И на нашу помощь молитвенную отвечают тайносовершительной помощью.

Моей маме нет еще и сорокового дня, и она младенец в Царствии Небесном, но я уже ощущаю ее всепопечительную заботу, ее всесветлую любовь. И чувство сиротства исчезает.

С глубоким трепетом и благоговением поражаюсь силе святой материнской любви. Трижды попросил я у мамы прощения и благословения. И мама, уже утратив дар речи и совершенно изнемогши в смертельном недуге, находит силу, вопреки бессилию, и произносит последнее в своей жизни слово: «Прощаю, прощаю, прощаю… Благословляю, благословляю, благословляю…». Произносит негромко и полуразборчиво, но ценою какого самоотвержения материнского, какой любви! Прощает и благословляет не единожды, а трижды – в ответ на мою трехкратную просьбу, в знак особой полноты и троичного совершенства, преподаваемого ею благословения, во свидетельство нашего священнотайного единства силою и действием Пресвятой Троицы. Силою и действием Креста Господня, Который благодатно и животворно соединяет мир живых и усопших.

***

Такова природа глубокого горя: тяжесть его Господь попускает испытывать в одиночку, чтобы таким путем обнаружить истинное устроение нашего сердца, обучить его величайшему искусству терпения и смирения, очистить и освятить крестным страданием.

 

Глубоко знаменательны богослужебные евангельские чтения, которые промыслительно сопровождали исход мамы из сей жизни и первые дни ее пребывания в Царстве не от мира сего.

В день исхода души от тела (13/26 мая 1999 года): «Аминь, аминь глаголю вам, яко восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется: вы же печальни будете, но печаль ваша в радость будет: Жена егда раждает, скорбь имать, яко прииде год ея: егда же родит отроча, ктому не помнит скорби за радость, яко родися человек в мир: И вы же печаль имате убо ныне: паки же узрю вы, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас: И в той день Мене не воспросите ничесоже»[76].

Сие слово и о маме, отходящей ко Отцу, в радость вечную, и обо мне, имущем печаль, но печаль моя «в радость будет».

В третий день: «Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною, да видят славу Мою, юже дал еси Мне, яко возлюбил Мя еси прежде сложения мира. Отче праведный, и мир Тебе не позна, Аз же Тя познах, и сии познаша, яко Ты Мя послал еси: И сказах им имя Твое, и скажу, да любы еюже Мя еси возлюбил, в них будет, и Аз в них»[77].

Именно в сей день Бог повелевает в подражание Воскресению Своему вознестись всякой душе усопшего христианина на Небо для поклонения Ему, как Творцу ее. В третий, девятый и сороковой день душа усопшего христианина поклоняется Творцу своему. И уже при первом поклонении душа праведная получает благую весть. Не отсрочивая, незамедлительно награждает Господь праведников за верность Истине Божией, за неустрашимую и неустанную готовность к борьбе со злом…

Вспоминаю: перед лицом зла мама, как непобедимый воин Христов, ни разу не смутилась, не устрашилась, не дрогнула. По особой милости Божией рабе Божией Антонине не довелось испытать чувство Петрова отречения. Смирение и любовь удержали ее в неизменной верности Богу и правде Его. За противоборство злу злоначальник мстительно поражал маму болезнями, безжалостно убивал лютым недугом и за борьбу с богоборческим замыслом поворота рек, и за борьбу с злолукавым намерением разместить гостиницу для еретиков в недрах святой Кирилло-Белоезерской обители, и за борьбу с другими наитиями адских полчищ. Сатана убивает не только за решительное противоборство ему. Сему человекоубийце ненавистна и воинственная, и тихая праведность. Ибо тихая праведность есть тоже противоборство с наглым беззаконием мира сего.

…Уже пораженная смертельным недугом, мама забывала о собственной немощи и болезни и продолжала сострадать православной Сербии, распинаемой сатанинским мировым правительством. 12 (25) мая 1999 года в престольный праздник Кирилло-Белоезерского монастыря, посвященный памяти святителя Епифания, епископа Кипрского, в областной газете напечатали мою статью, слово которой в очередной раз вооружается против «отца лжи». А 13 (26) мая умирает мама – ответный удар. Но удар обращается на главу древнего змия: мама становится недосягаемою для адской злобы, я утешаюсь ее великим утешением в Царстве Славы, а слово Истины Господней бесстрашно сокрушает ложь «отца лжи».

Отнюдь не случайно девятый и двадцатый дни по маминой кончине совпадают с престольными праздниками Кирилло-Белоезерского монастыря в честь равноапостольного царя Константина и царицы Елены и в честь преподобного Дионисия Глушицкого. Кроме того, на период до сорокового дня по маминой кончине приходятся еще два монастырских престольных праздника, посвященных великомученику Феодору Стратилату и преподобному Кириллу Белоезерскому. Сие свидетельствует об особой духовной, молитвенной связи мамы с крупнейшей русской обителью.

…В Кирилло-Белоезерском монастыре заключена особая духовная полнота, особое духовное могущество. И одним из свидетельств сего являются святые имена святых престолов святой обители. В наречении престолов именем того или иного святого, того или иного праздника выявляется духовный лик обители. Чрез имена престолов священнотайно действует святая энергия тех праздников и святых, которым посвящены престолы.

Кирилло-Белоезерские престолы свидетельствуют и о начале Крестного Пути чрез церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы, и о славном его увенчании чрез церкви Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна, Успения Пресвятой Богородицы и Преображения Господня. Святая обитель святыми именами своих престолов свидетельствует об особой полноте церковно-исторического бытия, в ней сосредоточенного.

Предызображают, предначинают сие бытие престольные праздники Собор Архангела Гавриила, Введение во храм Пресвятой Богородицы и Усекновение главы Крестителя Господня Иоанна. Само бытие нашей Святой Церкви изображают престолы, посвященные святым, которые воплощали в себе разного рода церковное служение – царское, княжеское, святительское, мученическое, пророческое, ангельское, преподобническое. Служение и земное, и – в лице Архангела Гавриила – небесное.

Святые Царь Константин и Царица Елена, князь Владимир, великомученик Феодор Стратилат, святитель Епифаний Кипрский, преподобные Кирилл Белоезерский, Сергий Радонежский, Евфимий Великий, Иоанн Лествичник, Дионисий Глушицкий, мученица Ирина, святитель Николай Мирликийский, пророк и Креститель Господень Иоанн – вот святые, в честь которых освящены Кирилло-Белоезерские престолы, вот святые имена, которые знаменуют неизменное Торжество Православия и его полноту на протяжении многих веков. Наконец, увенчивается святое бытие святых и Святой Церкви премирными событиями – Введением во храм и Успением Пресвятой Богородицы и Преображением Господним. Именно сию истину возвещают нам престолы, освященные во имя сих праздников.

Очевидно маму мало что связывало с Кирилло-Белоезерским монастырем: и жила не поблизости, и ни разу не была на богослужении. Но существовала связь сокровенная. О нерасторжимости сей связи заявили девятый и двадцатый дни по маминой кончине: они пришлись на престольные праздники обители: на дни памяти святых Царя Константина и Царицы Елены и преподобного Дионисия Глушицкого. Мама стояла за святую обитель, когда поддерживала меня, немощного, в противостоянии безбожной музейной силе, захватившей обитель. Стояла решительно и мужественно: не на жизнь, а на смерть. И враг мстил ей ударами тяжких болезней. И мы видим: на поле духовной брани встретила свою смерть моя мама...

Не будь Таинства Причастия, смерть мамы стала бы для меня горем неутешным. Вместе с мамой в Царство не от мира сего безвозвратно ушла часть моей жизни, часть меня самого… Я садил огород, того не желая. И в душе безразличие к будущему большому или малому урожаю. И сердце мое ничем глубоко не трогается. И кажется, что у меня уже нет ни сил, ни желания строить новую Россию: настолько охладела душа к жизни мира сего, настолько, вслед за мамой, оставил я землю и ее попечения. Теперь уже не умозрительно, а на опыте, сердечным чувством знаешь, что значит умирать для мира и для всего, яже в мире. Теперь понятно мамино желание: «Не хочу жить». И с кончиною мамы не стало коренных интересов в сей жизни: вкупе с мамою они перешли в мир иной.

Сколько сердца было вложено мною в возрождение Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря, сколько незримых ран получил я от начальника злобы, какую ненависть претерпел… А ныне все сие позади. Ныне почти нет сил и живого, горячего интереса ни к чему. Нет, душа не изменила святому долгу возрождения великой обители и великой Державы. Но большая часть силы для исполнения сего долга перешла вслед за родительницей моей в мир иной. И могло ли быть иначе?! Господь пересадил с земли на Небо корень, от которого произросла твоя плоть. И плоть произросла не сама по себе, а вкупе с дарованной Богом душою. Ибо утроба материнская является таинственным вместилищем не только нашей плоти, но и нашей души. Мать любовно взращивает, воспитывает нас не только своею плотию, но и своею душою. И посему в каждом из нас есть и материнская плоть, и материнская душа.

Смерть матери есть не только разлука с самым дорогим существом: нас безвозвратно и таинственно покидает часть нашей души и плоти. По воле Божией часть нашего существа переходит в иной мир. И разрешается часть уз, связывающих нас с миром земным. И, наоборот, завязываются мистические узы с миром небесным. Мы становимся дальше от земли и ближе к Небу.

Да, тайна смерти есть тайна Креста. В сердце Креста величайшая скорбь соединяется с величайшею радостию. И радость препобеждает скорбь, и жизнь упраздняет смерть. Живым, неотразимым свидетельством сего являются Спаситель и Богородица. Если рыдала Сама Богородица, то можем ли мы не рыдать при кончине любимейшего существа? Если Сам Спаситель скорбел до кровавого пота, можем ли мы не скорбеть при несении своего жизненного Креста? И чем большую скорбь терпеливо и жертвенно подъемлем, тем ближе к Спасителю, к Его Кресту – к Его Предвечному Царствию и Силе и Славе.

Именно Россия, как никакая другая страна, с жертвенным смирением, в глубоком молчании претерпевает все скорби и искушения. Именно за сие Россия удостоилась царской чести – быть избранной Державой – Державой Креста. Россия ближе всех к безмолвному страданию Спасителя и Пресвятой Богородицы. И за сие она удостоилась особой милости – быть любимым чадом Божиим и избранным уделом Божией Матери. Мы знаем: и Господь, и Богородица страдали безмолвно, и сие свидетельствует о недосягаемой глубине их страдания. Такой глубине, которая уже не выражает себя словом.

Своим богоподобным, безмолвным страданием Царь-Мученик Николай Второй ближе всех других Царей к спасительному страданию Владыки. В святом Царе Николае Втором с наибольшею полнотою выражается мученическое и преподобническое служение России своему Господу. Крестный подвиг России увенчивается царскою жертвою, царским венцом. И сие мистически знаменует особую милость Божию к России, ее особое избрание – быть средоточием и сердцем мира.

…В мире, весьма и весьма оскудевшем любовию, в мире темном, лукавом и жестоком, подвластном человекоубийце диаволу, мать является живительным солнышком. И нет на земле другой любви, которая бы могла заменить любовь материнскую. Ибо сия любовь есть образ небесной любви Спасителя и Божией Матери. Образ тем более дорогой и святой, чем праведнее наша мать. Смерть лишает нас живительной материнской любви и заботы в привычных и уже дорогих для нас формах. И сами мы теряем возможность выразить маме свою любовь и заботу. Тело возвращается в персть, а душа возносится в недосягаемые для нас горние обители. Прерывается возможность общения непосредственного, пока и наша душа не вознесется в те же обители.

Господь посылает Крест сей временной скорби, чтобы исполнилось на нас слово Писания: «Сеющии слезами, радостию пожнут»[78]. Где любовь, там и Крест, а Крест слагается из скорби и радости: мы сеем слезами, чтобы пожать радость.

– С Вашей мамой все слава Богу, – утешительно сказал Батюшка отец Иоанн (Крестьянкин). И я знаю, что сие так и есть, а утешиться не могу. В глубине сердца я несомненно знаю, что мама преизобилует радостию в обителях небесных, а утешиться не могу, ибо она там, а я все еще здесь. Вот и убрал Господь сию главную жизненную опору, чтобы отныне ты уже опирался только на Него. Чтобы познал всю глубину своей немощи и беззащитности, чтобы не мыслил о себе высокого… Вот и посмотри на себя, побежденного и колеблемого печалию...

«Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня»[79]. Такова природа глубокого горя: тяжесть его Господь попускает испытывать в одиночку, чтобы таким путем обнаружить истинное устроение нашего сердца, обучить его величайшему искусству терпения и смирения, очистить и освятить крестным страданием. С такою спасительною целью попускает Господь остаться нам один на один со скорбию. И уже не от Бога, а от нас зависит, с великодушным смирением или с малодушным ропотом встретим мы приключившуюся скорбь. И далеко не каждый из нас может при виде нашедшего бедствия повторить вслед за праведным Царем Иовом: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[80].

В мечтании ума мы можем представить себя за все благодарящими Бога. Но при наитии действительных скорбей и лишений, ох, как трудно окажется последовать святому примеру Иова. На словах мы можем изъявить готовность к жертве, а на деле бежим от Креста, даже самого маленького. На деле не в силах понести с терпением и благодарением даже малые обиды, унижения, лишения, клеветы, изгнания, душевные смущения, туги сердечные и прочие скорби.

От Бога, от Церкви, от святых и святынь мы зачастую и, прежде всего, ожидаем благодатных утешений, духовной радости, удивительных чудес, событий, пророчеств, видений. Есть мистическое нездоровье в таком сердечном настрое. Мы ждем от Креста явленной всему миру пасхальной радости. Мы жаждем от Бога дарований видимых и невидимых. Мы приступаем к Церковным Таинствам и к величайшему из них – Таинству Причастия, в котором приемлем неизмеримую, бесценную, страшную Жертву, за нас принесенную – пречистые Тело и Кровь Христовы. А сами-то готовы ли к ответной жертве? Готовы ли не только восприять пасхальную радость, но и соумереть со Христом? А если не готовы, то будем готовиться, будем духовно созревать чрез ежедневные малые и большие скорби к смиренно-жертвенному восприятию Креста Христова во всей полноте и нераздельности крестных страданий и крестной радости. Если мы ожидаем только благословений и даров Божиих, а на лишения и подвиг жертвенный не готовы, то Господь не увенчает нас царственной славой Креста. И вполне справедливо, ибо Крест славен тем, что в Нем всемогущей Силой Христовой величайшая скорбь крестная побеждается величайшей радостью крестной.

Мы должны знать и быть готовы к тому, что Таинства Святой Церкви сообщают нам не только благодатные утешения, благословения Божии, но вкупе с ними мистически обещают нам и скорбные попущения Божии. Хотим того или не хотим, а, приступая к Таинствам церковным, особенно к Таинству Причастия, мы обрекаем себя на скорбное несение Креста. Иначе и быть не может: все Таинства тайносовершаются силою Креста Господня. И через принятие Таинств мы приобщаемся как благодатных утешений, благословений Божиих, так и скорбных попущений Божиих. И преизобилие благословений Божиих бывает лишь вкупе с преизобилием скорбных попущений Божиих.

***

Святая любовь неизменна: верна дорогому существу и при жизни, верна и по смерти. Памятуя, почитая родителей, почитая святых и святыни, мы почитаем и Бога. Непочитание, отрицание Царя земного, Помазанника Божия привело нас к отрицанию Царя Небесного, к непочитанию родителей.

 

…Я не устаю и не устану поражаться, какое святое терпение во всем являла моя мама. В том числе и в воспитании меня, многогрешного. С таким терпением мама не на словах, а самой своей жизнию за все благодарила Бога, оказывала Ему послушание, была неустрашимым воином в борьбе со злом, никогда не грешила ропотом и малодушием, гневом и осуждением, завистию и ненавистию. Мамы нет рядом, она ушла в Вечность, но ее святой пример продолжает воспитывать меня после смерти даже более, нежели при жизни. Ибо смерть, особенно смерть дорогого существа, смиряет наше сердце.

Перечитываю письма мамы (с осени 1967 по весну 1973 года), и некоторые строки в них вызывают неудержимые слезы. Поистине: мать есть наш ангел-хранитель, даже более того. Ибо незримо приставленный к нам ангел-хранитель может с огорчением удаляться от смрада грехов наших. Мать не удаляется никогда: она всегда рядом, ее сердце – в детях. Вот некоторые строки из маминых писем…:

– Не успел уехать, а как будто и не было тебя, так одиноко и тоскливо на сердце стало …Пока ты был дома, и на сердце было легко у меня.

– А ты еще ребенок во всех отношениях, хотя и 18 лет…

– Ты ничего не пишешь о себе, это мне больно очень.

– Желаю тебе, родной, всегда быть нравственно чистым. Нравственная чистота – духовное богатство человека.

– Без тебя сразу опустело все, опять надо долго привыкать.

– Надо твердо встать на ноги. Быть добрым и одновременно сильным.

– Самое главное не надо падать духом, когда и не все получается.

– Скучаю очень, но что делать, надо мириться со своим положением…

– Все сердце выболит за тебя, сынок…Я за тебя очень переживаю, ты не можешь и представить всех моих переживаний.

– Повторяю в каждом письме: будь осторожен, сынок.

– Для матери вечно дети кажутся маленькими, беззащитными.

– Такая пустота, тоска без тебя в доме, а тут еще и письма нет.

– Горе детей мать переживает в тысячу раз больше, чем сами дети.

– Я пишу через день тебе письма, напишу, как будто лично говорила…у тебя все хорошо, значит, и у меня хорошо.

– В общем-то, я очень тебе благодарна за внимание, пишешь, не забываешь, но матери хотя каждый день пиши, она все равно будет ждать писем.

– Тебе смешно, что я даю наказы, как маленькому, но для матери дети всю жизнь малыши, потому они их от всего и предостерегают.

– Я все еще тебе указываю, казалось бы, и не надо этого делать, но в тебе еще много детского, многое еще недопонимаешь, сынок.

– Все беспокоюсь о тебе, сынок, очень беспокоюсь, у тебя так еще много наивности, хотя и прекрасно разбираешься в вопросах литературы.

– Сынок, во всяком деле надо искать истину, особенно это касается людей образованных.

– Плохо же одной жить! Скучаю я о тебе, очень скучаю, но надо мириться с существующим положением.

– У меня в такие дни, когда получаю письма от детей, праздник…

– Приходят люди за советами, да письмо кому написать, да кому и прочитать, а я и рада бываю этому, значит, я еще кое-кому нужна. Нет большего счастья для человека, чем быть нужным людям.

– Очень жаль, что ты еще очень, очень многого не можешь понять в жизни из-за своей молодости, многое не так понимаешь…Я лично не ругалась и не ругаюсь. Мне нечего ругаться. Я привыкла говорить правду в глаза. Многие, очень многие за это благодарили, а кому это не нравилось – я уже этим людям и не говорила. Я зла людям не сделала за все 59 лет, а со злом боролась всю жизнь. Это, может быть, и не скромно о себе писать, но это факт…Ты еще только начинаешь жить, а потому порой не можешь отличить зла от добра. Это не зло, если хотят, чтобы человек был лучше, чище, и о его недостатках говорят в глаза. Это может делать мать своим детям или своим близким людям... Тебе сейчас невозможно понять меня, я в твоем возрасте еще значительно меньше понимала, вернее, ничего не понимала в жизни…Я не озлоблена, нет, мне хочется, чтобы все люди были добрее друг к другу…а для этого надо бороться за человека. А за человека можно бороться, только говоря правду в глаза о его недостатках…Бойся лживой ласки и не бойся горькой правды.

Удивительно терпеливая, мама была нетерпима ко всякого рода злу – ближнему и дальнему, малому и большому, видимому и невидимому, в себе или в ближних. Своей жизнию мама являет редкое сочетание глубокого смирения с неустанным воинствовавнием за Правду Божию. Доверчивая и беззащитная – бдительно наблюдает и неустрашимо защищает. Защищает не только своих детей, а и Россию, и Церковь Православную. Заботится не только о личном спасении, а о всем Православии. Живет не одним домашним интересом, а беспокоится за судьбу России, а в лице ее и за весь мир.

Душа, окрыленная благодатию Святаго Духа, может дерзновенно парить, а у души, Богом оставленной, крылья подрезаны, и она влачится по земле, унижаемая и утесняемая духом злобы, как в случае с праведным Иовом… Сатана просит Бога лишить душу благодатных благословений, чтобы получить власть угнетать, уязвлять, унижать душу. И Бог испытывает душу самым тяжким испытанием – богооставленностию, лишением благодатной поддержки и защиты, преданием в руки злолукавого мучителя. Бог оставляет душу, предает ее в руки сатаны, ибо знает: душа Бога не оставит, а начальник зла посрамится.

В дни предсмертной богооставленности, в дни тягчайшего недуга и полнейшего физического бессилия, мама остается неизменною в своем смирении и терпении. В воскресенье мама была лишена великого утешения: священник по пастырской неопытности отказался причастить ее. И сие было одним из знаков богооставленности: Господь оставляет маму один на один с недугом, без вспоможения Таинством Причастия. И только в среду, в день кончины, Господь являет великую милость: мама соборуется и причащается…

Отказ в причастии без достаточных оснований, есть не столько священническая ошибка, сколько мистический знак богооставленности. По видимости – действительно ошибка, а сокровенно-промыслительная богооставленность, испытание нашего сердца на верность Богу.

…Мама родилась в 1908 году в деревне Анисимово Николоторжской волости Кирилловского уезда в день Рождества Иоанна Крестителя. Родилась утром, когда народ шел в церковь, на службу. Около девяти лет воспитывалась при правлении Царя-Мученика Николая Второго. Девять лет душа утверждалась на святых основах веры православной. А затем по всей России пронесся опустошительный смерч безбожия, который многих и многих оторвал от Святой Церкви. И мама была в их числе. Но святой залог веры, полученный в детстве, оказался намного сильнее безбожного духа времени. Неверие коснулось только области ума, а в сердце хранилось в неприкосновенности горчичное зерно Царствия Божия. И сердце продолжало жить по заповедям Божиим, а не по заповедям сатанинским. Сердце никак не соучаствовало в бесовском карнавале. Сердце оставалось неизменно верным Господу и послушно откликалось на Его зов, который время от времени раздавался посреди беспримерного наития сатанинского.

День начала Великой Отечественной войны был первым зовом. Именно в сей день мама вспомнила Бога. Но окончательное и всецелое воцерковление ума совершилось уже в старости. Сердце же ее и не переставало жить по-христиански: оно прочно коренилось в истинах веры, надежды и любви. Зато как часто встречается другое: человек считает себя воцерковленным, а сердце его далече отстоит от Господа. Не случайно же игумен Ипатий говорил, что моя мама гораздо чище и совершеннее многих тех, кто часто посещает церковь. Средоточием души является сердце, а не ум. Мы же привыкли оценивать достоинство человека прежде всего по уму. И как ошибаемся! Что еще может сравниться с чистым, мудрым, кротким, терпеливым, смиренным, любящим и святым сердцем?

…Все, что осталось после мамы, стало для меня особенно дорогим, причастным ее праведности. Деньги ли – праведные деньги, вещи ли – праведные вещи, комната ли – святая, намоленная комната. И уже не ждет меня мама в святом ожидании, но ждет комната, в которой мы провели вместе почти полвека. И что-то неодолимо влечет быть в сей комнате, среди привычных вещей, под защитой ее стен…

При входе в келию архимандрита Иоанна (Крестьянкина) сразу ощущаешь, как все в ней дышит святостию. И сие духовно закономерно: святой, чего ни касается, все освящает, а грешный, напротив, все оскверняет. Существует специальная молитва на освящение всякой вещи. По прочтении молитвы вещь трижды кропят святою водою. Церковь считает своим святым долгом все освящать разного рода молитвенно-богослужебными действиями. Идет Крестный ход – и освящаются стены зданий, храмов, монастырей, пути и воздушное пространство. Совершается малое или великое освящение воды, и чрез воду очищающая и освящающая Божия благодать действует на мир видимый и невидимый. Разнообразно освящает Господь человека священнодействиями святых Таинств, в особенности же Таинством Причастия. А чрез человека сила освящения сообщается и всему окружающему.

Святая Русь – понятие многогранное, великое и пространное. Святая Русь есть и на земле, и на Небе. Сердцем Святой Руси являются святые – и здесь сущие, и в мире Премирном, Предвечном. И сие сердце сообщает живительный ток освящения и исторической, и географической России во всем ее необъятном просторе, могуществе и величии. Физическое тело России могло возрастать или умаляться, могло быть в плену или на свободе, могло болеть или быть здравым. Святая Русь, независимо от сих видимых перемен, остается неизменно великою в своей святости, в своем причастии Царствию и Силе и Славе Божественным. И святость святых неизменно спасала Россию историческую и географическую. На удивление всем видимым и невидимым врагам Россия неизменно восставала и становилась еще более славною и могучею, и великою. Святое сердце Святой Руси жизнодательно освящало весь ее организм: и армию, и государственное устройство. В Святой Державе все призвано и мистически обязано стремиться к святости.

Русский рубль, к примеру, не просто бездушная денежная единица, а один из святых знаков Святой Державы, который содействовал ее могуществу, процветанию и независимости от враждебного мира. На монетах чеканилось изображение Помазанника Божия, а копеечка проповедала по всей России святой подвиг Георгия Победоносца, поражающего злолукавого змея. Святая копеечка! Могучая копеечка! Победоносная копеечка! И не сама собою могучая, победоносная и святая, а по своей принадлежности Святой Руси, по причастию святой непобедимости русских святых. И мы, будучи в условиях наглого иудейского, сатанинского господства, еще и еще раз становимся свидетелями сей непобедимости.

Мы видим: вопреки торжеству адских полчищ к нам, в залог и в свидетельство Победы над ними, возвращаются и флаг трехцветный, и герб Российской империи, и орден святого апостола Андрея Первозванного, и копеечка с изображением Георгия Победоносца, и Храм Христа Спасителя, закланный иудеем Кагановичем, и многое другое.

В прошлом, 1998 году впервые за годы сатанинского ига вошли в обращение монеты достоинством 1, 5, 10 и 50 копеек с изображением великомученика Георгия Победоносца. Святой Георгий на коне: он победоносно поражает копием дракона – сатану. Сие святое изображение вновь вместе с копеечками разошлось по всей России в великом множестве.

Пред нами событие мистически знаменательное, ободряющее, предвозвещающее победу русского рубля над сатанинским долларом. И не только над долларом: победоносное копие сокрушит и самое иго иудейское, посрамит и его злоначального автора, и полчище лукавых клевретов. И хотя рубль вместе с Россией продолжают быть в унижении, а доллар господствует, и курс его в течение 1998–1999 годов неуклонно растет, но господство сие призрачно и основано не на действительной силе, а на огромном обмане.

И мы увидим: маленькая, немощная, ничего не стоящая, поруганная ныне копеечка поразит святым копием Георгия Победоносца сей огромный, злохудожный обман «отца лжи». Так маленький и кроткий Давид поразил огромного и надменного Голиафа. И мы станем свидетелями, как смиренная копеечка в святом сражении за Русь Святую победит гордый, заполонивший весь мир сатанинский доллар.

***

Жития обычно крайне лаконично упоминают о благочестивых родителях того или иного святого, подробно повествуя о подвигах святого. Так в подавляющем большинстве случаев угодно Промыслу Божию: мы видим могучую крону с прекрасными плодами добродетелей, а святой корень остается незримым, миру неизвестным.

 

Господь попускает, чтобы вслед за Царем-Мучеником Николаем Вторым несколько поколений народа русского испытали скорби и лишения, хотя бы отчасти подобные лишениям Царя. Сие мистически неизбежно: вместе с Царем должен был пострадать от злобных наитий диавольских и народ. Мой дед Андрей претерпел лишение и добровольное, и невольное. Вначале своими руками отдал в колхоз амбар, гумно, сеновал, корову, лошадь-красавицу с телегой, тарантасом и всей сбруей. Потом после войны продал дом, а реформа тут же обесценила деньги. Вся жизнь моей мамы была чредою лишений вольных и невольных. В войну, например, пришлось бежать, в чем была. А провожая как-то сестру Лидию в дорогу, подала ей последние рубли. И разве это были не святые рубли? И разве безропотное, великодушное претерпение всех вольных и невольных лишений не подвиг?

Мученический подвиг есть великая мистическая купля, не сравнимая ни с какими, самыми выгодными земными куплями. Ибо душа святого мученика жертвует телом, которое все равно подлежит смерти неизбежной, а приобретает взамен возрастающее блаженство в Предвечном Царствии Отца и Сына и Святаго Духа. И в сей святой купле достойно сугубого удивления: душа мученика жертвенно расстается с телом отнюдь не навсегда, а лишь до Страшного Суда, до общего воскресения. И мы знаем: в день общего воскресения святая душа вновь соединится со святым преображенным телом для усугубления своей святости, блаженства и силы и славы.

Пришла газета «Русь Православная» с сообщением: если по повелению Царя-Мученика Николая Второго не отслужат всероссийский молебен пред иконой Богородицы «Ченстоховская» в канун праздника Собора Пресвятой Богородицы, то Россия погибнет.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал в свое время: «Воля Божья – тайна высочайшая. Одно несомненно: все может быть. Зависит все: 1) от воли Господней, 2) от нашего жизненного покаяния (народного)».

Великая мистическая тайна и сила, и любовь заключается в повелении Господа, обращенном со Креста к Богородице и апостолу Иоанну: «Жено, се, сын Твой. Потом глагола ученику: се, Мати твоя»[81]. По сему последнему завету Господню Матерь Божия в лице апостола Иоанна становится Матерью каждого верного христианина. И более того – Матерью всего рода человеческого. И не вина Богородицы, если большая часть сего рода не хочет и знать о Ней в своем пагубном подчинении начальнику пагубы. По сему слову Господню мы получаем великое право и великую милость – быть усыновленными Матери Божией. А Божия Мать по сему слову Господню обретает великое дерзновение умолять Сына Своего и Господа о каждой душе христианской и о всем мире.

Хорошо известно, что перед началом Великой Отечественной войны Богородица слезно умолила Спасителя помиловать Россию. И молитва ее была принята Спасителем: «…Я знаю, как Ты любишь Россию, и ради слов Твоих не оставлю ее. Накажу, но сохраню…»[82].

И ныне, в 1999 году, Богородица еще раз слезно молила Спасителя помиловать Россию. И еще раз молитва Ее была услышана. А в лице помилованной России помилован ради нее и весь мир, ибо именно в России бьется духовное сердце всего мира. Историческая и географическая Россия есть телесный сосуд для души ее – для Святой Руси. И мы, возвеличивая душу, не можем пренебрегать и сосудом ее.

Многообразно – и видимо, и невидимо – выражается попечение Божией Матери о нас, грешных. Свою великую любовь к нам Всемилостивая оказывает не обязательно непосредственно. Свет любви Божией Матери светит нам чрез наших матерей. «Божия Мать воспитала русских матерей» – сие старческое слово отца Тихона (Пелиха) сказано не случайно и не напрасно. Святые Святой Руси, да и не только Руси, происходили от праведного корня материнского, возрастали и укреплялись в лучах святой любви материнской, дышали, еще будучи во чреве, святым дыханием материнских молитв, воспитывались живительными токами святого сердца материнского и осенялись святым благословением материнским.

И не только при жизни, но и по смерти продолжает осенять нас материнское благословение, с неотступным вниманием следят за каждым нашим шагом праведные матери, всеми силами души своей мистически помогают нам, чудесно о нас заботятся, дерзновенно молятся о нашем спасении и святом совершенстве в неустанных молитвах к Богородице и Спасителю. Мученики, как правило, более прославляются даром чудотворения после мученической кончины. И всероссийским, всемирным примером сего является Царь-Мученик Николай Второй. При жизни Царя лишь очень немногие (святой праведный Иоанн Кронштадтский, блаженная Паша Саровская) видели духовным зрением его святость. А о чудесах царских и вовсе нет свидетельств. Зато после мученической кончины святость Николая Второго становится все более и более очевидною для большего и большего числа людей. А свидетельствам о чудесах царских несть числа.

У святых, особенно великих, были, как правило, святые матери. Жития обычно крайне лаконично упоминают о благочестивых родителях того или иного святого. Житие подробно повествует о подвигах святого и почти ничего о его матери. Так в подавляющем большинстве случаев угодно Промыслу Божию: мы видим могучую крону с прекрасными плодами добродетелей, а святой корень остается незримым, миру неизвестным. Вся Церковь знает и прославляет вселенского учителя Василия Великого. А многим ли известна его мать святая Емилия? Своей святости сугубой Василий Великий во многом обязан именно матери. Мать вложила святой залог в сердце сына, посеяла святое семя, орошала и согревала его своей материнской любовью, молитвой, мудростью, смирением. Стремление матери воспитать сына святым не осталось без ответа: Василий неуклонно и неустанно восходил от силы в силу, от славы в славу и стал Великим. И святая Емилия, и святой Василий Великий отошли ко Господу в разные годы, но в один день. И сие знаменательно обнаруживает глубокую, неразрывную мистическую связь, которая была между святой матерью и святым сыном. И таким путем вселенский святой и учитель безмолвно наставляет нас святой любви к матери. Той взаимной, неизменной любви, какую являют Божия Мать и Ее Сын Божественный. Подобие сей пресвятой, небесной любви мы видим и в Василии с Емилией, и в других святых. Совпадение дня памяти святого Василия Великого и святой Емилии далеко не случайно: таким путем вселенский учитель хочет заслуженно разделить вселенскую славу со своей святой матерью.

Бог всему творению Своему повелел быть видимым и невидимым. И все творение послушно повинуется сему премудрому и непостижимому повелению своего Творца. И на что бы мы ни обратили внимание – повсюду и во всем наряду с очевидным есть непременно и сокровенное.

За очевидной властию самодержавного Царя мы увидим невидимую власть Самодержца Небесного. А за правителем демократическим или ему подобным увидим правителя ада. Наряду с очевидным гнетом иудейским, казалось бы всесильно и безраздельно покорившим Россию, есть тайная сила, гнету противостоящая, гнет побеждающая. Во всем, происходящем с нами и вокруг нас, сокрыт великий смысл. У всех явлений и лиц есть тайная причина. Неведомая миру праведная мать есть тайная причина известного святого. Такова тайна Промысла Божия: одним святым определено быть явными, а другим сокровенными. Сокровенными для сего мира и явными для Мира Предвечного и Премирного.

Но и на земле сокровенными лишь до времени, Богом определенного. Имена иных святых Бог открывает по истечении срока, малого или большого, а имена других утаивает до Дня Страшного Суда. «Несть бо тайно, еже не явлено будет: ниже утаено, еже не познается и в явление придет»[83]. И сие касается как добра, так и зла, как дел Божиих, так и дел сатанинских….

Монахине Нектарии оптинский старец Нектарий открыл, что у ее сына (впоследствии архиепископа) есть талант, а какой – не сказал. Лишь добавил: «Это хорошо не объявлять талантов, а то могут украсть»[84]. Однако многие ли из нас следуют сему мудрому совету святого старца? Не действуем ли мы наоборот во многих и многих случаях? И не бываем ли окрадены исконным татем? Не бываем ли уязвлены жестоким, убийственным жалом зависти человеческой и диавольской? Не окрадываем ли сами себя всепагубной гордостью, которая может возникнуть в нашем сердце при объявлении талантов?

Придти в явление – значит не только прославиться, но и подвергнуться сугубой опасности от наитий злых духов и злых человек. Для святых придти в явление здесь, на земле, есть шествие на Голгофу, есть жертва и Крест. Быть святым, явным или тайным, есть всегда Крест. Ибо диавол не переносит святость ни в каком виде. Злоба злоначальника усугубляется, если святость приходит в явление и влечет к подражанию многих и многих человек. Сокровенная святость святой матери приходит в явление через сына, как мы видим сие на примере святой Емилии и святителя Василия Великого. Господь приходит в явление иногда Сам в каких-либо Своих предивных Божественных действиях, а иногда чрез святых и святыни. Ибо святые исполняются святостию не только благодаря личному духовному подвигу, но, главным образом, при всемогущем содействии Духа Святаго, Духа Божия. Царственная сила и слава святых есть действие Божие. Дивен Бог во святых Своих! И не от святых, а от Бога зависит, кому и когда из них пребывать в сокровении, а когда приходить в явление.

Многие события сей Божественной жизни, ныне торжественно празднуемые, совершались священнотайно, неведомо для мира. Сегодня вся вселенная отмечает двухтысячелетие Рождества Христова. А тогда, 2 000 лет назад, о рождающемся Христе знало лишь несколько человек на земле. И поклонялись Иисусу только пастыри и волхвы. И славили Богомладенца одни ангельские силы: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение»[85]. А жители земли, ни о чем не подозревая, продолжали спать крепким греховным сном. И неусыпно бдительный диавол за ризой плоти Иисусовой не увидел сокрытое Божество Его. Глубокая ночь, и безвестная пещера, убогие ясли, и бедность родителей – все служило сокрытию величайшего события – всерадостного и всеславного Рождества Христова.

Тайными, неведомыми для мира были и Обрезание Младенца на восьмой день, и Сретение Господне на сороковой день, и многие другие события земной жизни Иисуса. И лишь по истечении трех десятилетий, при Крещении в струях иорданских совершается Богоявление: «И крестився Иисус взыде абие от воды: и се, отверзошася Ему небеса, и виде Духа Божия, сходяща яко голубя и грядуща на Него. И се, глас с небесе глаголя: сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих»[86]. А до Богоявления, в период тайного возрастания: «Отроча же растяше и крепляшеся духом: и бе в пустынех до дне явления Своего ко Израилю»[87].

И святые вслед за Господом пребывают «в пустынех до дне явления своего». Для одних святых день явления наступает по изволению Божию еще здесь, на земле, а для других святых день явления приходит уже в ином мире. И таких большинство.

Праведный Царь Иов еще здесь восприял благая и славная за терпеливое несение скорби: Господь прославил Его еще на земле. А Царь-Мученик Николай Второй так и не дождался здесь, на земле, славного и благого. Знаком скорби сердечной отмечено все царствование Его. Ленин и Троцкий, по множеству свидетельств, демонстрировали заспиртованную голову Императора поверенным лицам, а убийство Августейшей фамилии было ритуальным. Но сама скорбь сия, превосходящая скорбь Иова Многострадального, увенчалась и большею славою. У Бога весы точные, и в будущем веке Он справедливо награждает большими славой и блаженством того Царя, которого в сей жизни испытательно и промыслительно венчает терновым венцом скорбей и бесславия. Царь Иов часть будущей награды еще здесь восприял: «…и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде…И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние…»[88].

А Царь-Мученик Николай с отречением от Престола последовательно лишается всего, чего только можно лишиться, окружается гнусною клеветою, покрывается позором, предается в богопротивные руки цареубийц. А под покровом бесславия, бессилия и позора скрываются величайшая слава, величайшая сила, величайшая святость. Под покровом отречения от Престола царства земного совершается восшествие на Престол в Царствии Небесном. С отречением от Престола, казалось бы, теряют силу и рушатся все благие начинания и свершения Царя. Нет уже ни близкой победы в великой войне с Германией, ни благословения на одоление масоно-иудейского заговора, ни благословения на возвеличение Церкви, Царя и России. В лице Царя-Мученика все святое на Руси Бог попустительно предает в руки сатаны. И без Божия благословения все святое испытывает унижения, лишения, скорби, подвергается мистическому и физическому убиению. А все злое, лукавое и нечистое злорадно торжествует. Но за всем, что происходит с Царем, Церковью и Россией, сокрыта особая, величайшая милость Божия. Путем великого бесславия Господь приуготовляет им величайшую Славу.

Пред нами вечный пример Пресвятой Богородицы. Ее земной путь исполнен скорбей и лишений, неизвестности и бесславия. Она сокрыта для мира. И Рождество Богородицы, и Введение во храм, и Благовещение, и Рождество Христово, и Обрезание Господне, и Сретение Господне, и многие события в жизни Пресвятой Девы происходят неведомо для мира. Мир и не подозревает, что в его недрах есть Святейшая всех святых. Как самое дорогое сокровище, Господь хранит Свою Мать от славы, от любопытных взоров мира. И даже по Воскресении и Вознесении Господнем в жизни Пресвятой Богородицы не наступает перемена: Она по-прежнему в скромном удалении от славы. Она по-прежнему скорбит в земном мире, часто уединяется для молитвы на Элеонскую гору и просит Господа и Сына Своего, чтобы Он взял Ее на Небо. И только по завершении земного пути, при Успении Богородицы, Господь прославляет, венчает Ее величайшею славою. И не здесь, а в Мире Предвечном Пресвятая Богородица соделывается Царицею Неба и земли. Сокрытое в Богородице на земле раскрывается во всей силе и славе по Её Успении, по Вознесении на Небо. Матерь всего рода человеческого, а в особенности рода христианского, каждого из нас учит бежать славы, учит терпеть скорби с великодушием и жертвенным смирением, учит не домогаться физических или духовных утешений, учит быть вместе с Господом на Кресте.

Мать есть корень, а корень и должен быть сокровенным. Иначе свирепые ветры, зной и холод погубят корень, а вместе с ним умрет и растение. Величие Божией Матери хранилось в тайне, чтобы таким путем уберечь от злобы князя мира и Ее, и рожденного Ею Спасителя. Неисчислимое небесное воинство могло защитить новорожденного Иисуса от убийственной руки Ирода. Но сие было бы знаком величия родившегося Младенца и Его Матери. И потому, скрывая величие, Мать и Божественный Младенец бегут в Египет, спасаются от преследования, как самые обычные люди. И Иисус, и Богородица бережно хранят себя в неизвестности до того времени, когда Богу Отцу стало угодно явить пресвятую Славу и Сына Своего возлюбленного, и Матери Его Пречистой. Иисус до 30 лет, до дня Богоявления пребывает в благой безвестности и сокровенности, а Богородица – всю жизнь, до преславного Успения ограждена была покровом тайны. И Иисус, и Богородица примером всей своей земной жизни поучают и нас сторониться известности, не искать славы, а пребывать смиренно в блаженном бесславии, пока Сам Бог не прославит или еще здесь, на земле, или в будущем веке. И на то, и на другое да будет святая воля Его. Прославит здесь – возблагодарим Господа, прославит в будущем веке – возблагодарим сугубо, ибо таким путем является нам сугубая милость Божия.

И подтверждение сему мы видим на примере Божией Матери. Именно Ее, Честнейшую херувим и Святейшую всех святых, Господь удостоивает величайшей славы лишь по Успении и Вознесении на Небо. Не бессилен был Господь окружить славою Свою Пресвятую Мать еще здесь, на земле. Но не делает сего по особому Промыслу, по особой Сыновней Любви. Под покровом блаженного бесславия и святой неизвестности хранит Господь Свою Пречистую Матерь, чтобы возвеличить и прославить Её тем величайшею славою по завершении земного пути.

Глава 13.

2000 год.

Родительский день

Какая дивная купля: в обмен на тленное получить нетленное! Как неизмерима щедрость и как велика милость Божия: в ответ на малую жертву нашу Господь подает нам и нашим близким, живым и усопшим, бесценную благодать Свою. И сколь бы большие деньги мы ни вложили в Церковь на помин души, они не идут ни в какое сравнение с ценою той мзды многой, той освящающей благодати, которую Господь независтно подает поминаемой душе во время литургии…

Устами Авраама богатому сказано: «Чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши…»[1].

Сие евангельское слово вселяет непостыдную надежду в сердца тех скорбящих, которые скорбят смиренно и терпеливо, без ропота и малодушия, без упрека и зависти. Таким и был Лазарь: он не роптал на богатого, не завидовал его пирам и веселью, а терпеливо нес непрестанную тяготу своего нищенского положения. А Господь может отяготить нас неизменною тяготою в любом положении, в том числе и в царском. И если мы с ропотом малодушным несем тяготу обстоятельств, то вдвойне несчастны: и здесь, и в будущем веке.

…Все земное царствование Николая Второго было крестным путем от меньших скорбей к большим и большим скорбям, унижениям и бесславию. Зато Его небесное соцарствие со Христом есть путь к большей и большей славе.

Господь весьма возлюбил праведного Царя Иова Многострадального и увенчал его славою и благословил всяким благословением еще во время земной жизни. Но еще более возлюбил Господь Святого Царя-Мученика Николая Второго, ибо избрал Его в жертву за Россию и не увенчал славою временной, прижизненной, чтобы тем более прославить славою вечною, премирною.

Взирая на святой пример Царя-Мученика, будем огорчаться не бесславием, а славою, не скорбями, а утешениями. И если Господь не благословляет нас в сей жизни всяким благословением, а попускает одни скорби, лишения, унижения, болезни – возрадуемся и возвеселимся, яко мзда наша «многа на небесех». И если мы переживаем тягчайшую тяготу богооставленности – возрадуемся и возвеселимся в сокровеннейшей глубине сердца, яко мзда наша «многа на небесех». И если Господь оставляет нас один на один с «областью темной», лишает Своих богатых милостей, да будет сие знаком Его особой к нам милости – возрадуемся и возвеселимся в тот мистически славный день, яко мзда наша «многа на небесех».

Великая Пятница: Господь на Кресте: день мистически славный. Великая Суббота: Господь во Гробе: день мистически славный. И потому сия Суббота именуется преблагословенною. Отречение Царя Николая Второго от Престола: день мистически славный. В сей день чудесно является икона Богородицы «Державная». Убиение Царской Семьи: день мистически славный. В сей день приносится жертва за Россию и народ русский, и царское служение Николая Второго венчается мистической Победою над полчищем сатанинским. В лице Царя и Его святой Семьи Россия остается неизменно верною Богу, остается Домом Пресвятой Богородицы. И сия верность вслед за Царем свидетельствуется подвигом бесчисленных новомучеников и исповедников Российских. День кончины моей матушки – день мистически славный: Богу приносится смиренно и сокровенно еще одна святая жертва.

«Что такое смерть? Это минута, в которую Ангел-хранитель разрешает узы плоти, как бы стены темницы, и, освободив душу из плена, говорит ей: время настало, гряди на небо! Мало-помалу темнота земная рассеивается, свет небесный начинает сиять, завеса опадает, – и там, на пределах сего мира и мира вечного, открываются праведнику наслаждения нескончаемого блаженства. Для чего бояться смерти? Иисус Христос попрал ее, сокрушил жало ее. Христианин не умирает: он переходит из печальной жизни, исполненной скорби, в жизнь блаженную…

Итак, я еще спрошу: что такое смерть? Это минута, в которую сердобольный Ангел, склонившись на ложе умирающего, златым ключом отворяет ему двери в небо»[2].

…Идет девятый месяц, как нет мамы и я остался один, и сердце продолжает неизменно болеть, скучать и плакать о самом дорогом сокровище, которое взял у меня Господь. И будет болеть, скучать и плакать, пока и меня не возьмет Господь из сей жизни, исполненной многими и великими скорбями. Сердце мое всегда понимало, какое мама сокровище, какая святыня! Иначе бы я не просил с глубочайшею верою, чтобы отец Тихон (святой старец!) благословил маму пожить подольше. К великому моему утешению, мама получила сие святое благословение в день Святой Пасхи. И теперь Господь разлучил нас, но чрез молитву и Тайну Причастия мы и сейчас с мамой вместе. Мы и сейчас помогаем друг другу. Но все же нет полной радости: нас разделяет завеса, и мы не можем говорить устами к устам…

О полноте радости общения устами к устам свидетельствует святой апостол Иоанн Богослов: «Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами, а надеюсь придти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна»[3]. Подобной радости удостоивались иногда угодники Божии, когда они видели во сне или наяву Спасителя, Богородицу, святых. По Вознесении Господнем не прекратилось глубокое молитвенное общение Богородицы с Сыном возлюбленным. Но материнское сердце Богородицы скучало и плакало, ибо не имело полной радости общения с Господом устами к устам. И Богородица ходила на Елеонскую гору и усердно молилась там, чтобы Господь взял Ее к Себе. И день Успения был для Богородицы днем и величайшей славы, и величайшей радости материнской: отныне Она уже навсегда со Своим Сыном и Господом!

Печаль от разлуки не должна расслаблять и убивать нас, как сие случилось с ближайшими учениками Иисуса перед Его смертию на Кресте: «И востав от молитвы, пришед ко ученикам, обрете их спящих от печали»[4]. Подобная печаль расслабляет душу, лишает ее последних сил и бдительности в отношении ко врагу незримому, убивает надежду, окрадывает веру и любовь. Подобная печаль является тонким сатанинским воздействием на наше сердце с целью пленить его пагубным пленом. И Господь указывает ученикам средство от сей печали: «И рече им: что спите; воставше молитеся, да не внидете в напасть»[5].

Но печаль иногда наводит сон, и приходит враг, и удобно пленяет нас. Нет сил молиться – прибегнем к спасительному действию церковных Таинств – Исповеди, Причащения, Елеосвящения. И Господь уврачует, и подаст силу. Вот мы какие на самом деле немощные: без содействия Божией благодати и молиться не можем, и ничего другого не можем.

…Господь взял маму, и вместе с нею перешла безвозвратно в Вечность часть моего сердца. Разлучение души с телом, как и соединение души с телом, есть нераздельная тайна. Чрез смерть матери Господь уже приобщил меня к тайне разлучения души с телом и к тайне соединения души и тела, которая откроется в день Страшного Суда. В кончине человека есть мистический прообраз кончины мира. Приобщение к этой тайне отвлекает человека от земной жизни, от ее кажущейся привлекательности.

Теперь душа испытывает сугубый интерес не к земным лицам, событиям и тайнам, а к тайнам жизни небесной, премирной, вечной. И если что земное и привлекает, то лишь как средство и ключ к постижению небесного, как пособие и содействие в приобщении к бытию вечному.

…В день памяти преподобного Евфимия Великого (престольный праздник Кирилло-Белоезерского монастыря) писал завещание с главной и единственной целью, чтобы деньги, которые остались от мамы, ушли в Церковь на вечный помин ее души… Верю, что искренно посвященное, пожертвованное Богу становится святым. В том числе и деньги: отныне они святые, и потому, что посвящены Богу, и потому, что часть их принадлежала моей праведной маме. Божии люди все освящают вокруг себя: и ближних, и вещи, и деньги. Деньги, которые с материнской заботой давал мне «на дорожку» архимандрит Иоанн Крестьянкин, были особые – святые деньги…

Сами по себе деньги не добро и не зло. Святыми или нечистыми они становятся от намерений и действий наших – святых или греховных. На деньги жертвователей, от Царей до простолюдинов, Святая Русь украшалась храмами и монастырями. На денежные вклады Святая Церковь совершала и совершает поминовение живых и усопших. И таким путем – дивен Бог! – тленные деньги обращаются в содействие нетленной цели – спасению души человеческой, ее возрастанию во всяком благочестии и чистоте. Мы жертвуем деньги, и в ответ на сие совершается неизмеримо величайшее – приносится бескровная жертва за живых и усопших, и их душам сообщается животворная благодать Божия, которая очищает сердца грешников и умножает от силы в силу святость святых.

Какая дивная купля: в обмен на тленное получить нетленное! Как неизмерима щедрость и как велика милость Божия: в ответ на малую жертву нашу Господь подает нам и нашим близким, живым и усопшим, бесценную благодать Свою. И сколь бы большие деньги мы ни вложили в Церковь на помин души, они не идут ни в какое сравнение с ценою той мзды многой, той силы и славы, той освящающей благодати, которую Господь независтно подает поминаемой душе во время литургии чрез жертвенно приносимые Ему частицы из просфоры. «Ибо частицы представляют при священнодействии те самые лица, именем которых вынимаются они, и бывают о них жертвоприношением Богу. Сие подтверждается словами, от священника во время проскомидии глаголемыми: приими, Господи, глаголет он, жертву сию в пренебесный Твой жертвенник»[6].

Частицы, о святых приносимые, преизобильно приумножают их славу и достоинство. Частицы, о верных приносимые, ходатайствуют им, живым и усопшим, оставление грехов и Божией благодати присоединение, а живым еще и от бедствий покровительство и надежду живота вечного. Частицы, о грехолюбивых и не достойных общения с Богом приносимые, ходатайствуют им бедствия и горшее осуждение, навлекают смерть. Мы видим: душа поминаемая должна быть достойна жертвы, за нее приносимой в виде частицы. И чем достойнее и священнее душа поминаемого частицею человека, тем большее многообразие и преизобилие Божественных благ получает он. И, напротив, чем грехолюбивее и богопротивнее душа поминаемого частицею человека, тем сильнейшим наказаниям и бедствиям он подвергается.

Без духовного капитала один денежный капитал не поможет: душе нераскаянного грешника, разлучившейся с телом, уже не на пользу самые огромные пожертвования. Деньги есть лишь одно из многих пособий, дарованных нам Богом, для приобретения капитала духовного, для украшения души вечной и нетленной красотой. «Эта красота души создается, – как пишет архимандрит Иоанн, – из смирения, чистоты, терпения и добрых дел любви»[7]. Сия красота украшает души многих святых, в том числе украшала и душу моей матушки Антонины. Деньги никогда не господствовали над ее душой. Они приходили к ней и уходили только затем, чтобы еще более утвердить в ее сердце смирение, чистоту, терпение и любовь. Как бы не слагались обстоятельства, у мамы моей было на сердце одно: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[8].

Отец матери, Андрей Зосимович Рыбин, тоже никогда не прилагал свое сердце к богатству. Во время коллективизации он добровольно отдал в колхоз амбар, сеновал, овин, гумно, корову, красавицу-лошадь с телегой и тарантасом. К концу жизни продал дом, а деньги тотчас съела денежная реформа: «...наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь»[9].

Господь сугубо вознаграждает лишения вольные и невольные, с терпением переносимые. Как мученичество, как жертвенный подвиг. К такому подвигу – жертвенного перенесения всевозможных лишений – Господь призвал не одного Царя-Мученика, а вслед за Ним на протяжении многих десятилетий зовет и Русскую Православную Церковь, и народ русский. И что сие значит, как не знак особой Божией милости к России!

…Со дня отречения Царя-Мученика от Престола для России начался путь сугубых лишений и скорбей. Русская Православная Церковь лишается почти всего своего имущества и святынь. Диавол, как исконный тать и разбойник, жестоко окрадывает через своих клевретов и Россию в целом, и каждое поколение народа русского. Окрадывает то через безумные преобразования природы и хищническое использование ее ресурсов, то под видом всевозможных реформ, то с помощью западных кредитов и вампира – доллара. С 1 января 1992 года начинается стремительное обесценивание рубля, и десятки миллионов людей лишаются в одночасье своих многолетних сбережений. Зато еще больше толстеет ненасытный и хищный иудейский кошелек. Русский рубль безмерно унижается, а паразит-доллар превозносится ложным бесовским могуществом и достоинством, подобным достоинству мыльного пузыря. И сие победное шествие доллара по русской земле свидетельствует не только о зломудрой финансовой политике князя мира сего. За унижением рубля и превознесением доллара кроется мистическая тайна, содействующая нашему спасению.

Вслед за Царем-Мучеником всестороннему сатанинскому наитию подвергается и Церковь русская, и народ русский, и Россия. Господь попускает быть злолукавому воздействию диавола и на дух наш, и на душу, и на тело, ибо по всеведению Своему знает: и Святой Царь, и Святая Церковь, и Святая Держава, и народ святорусский, подобно Иову, выйдут победителями из беспримерной брани со злолукавыми полчищами. Мистическая тайна, сокрытая за унижением русского рубля и обесцениванием сбережений народных, есть тайна жертвенного терпения и смирения. Вопрос о пропавших рублях есть не столько материальный, касающийся обеспечения нашего тела, сколько духовный, касающийся сокровенных глубин нашего сердца. Господь попустил быть сему лишению в числе прочих лишений и скорбей, чтобы вслед за Иовом испытать нас и услышать от нас праведное слово, исполненное жертвенного терпения и смирения: «Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»[10]. И за сие святое движение сердца нашего Господь непременно вознаградит. Одних из нас и здесь, и в будущем веке, а других – по особому смотрению Своему – только в будущем веке. К таковым принадлежит и мама… В сей жизни, в отличие от праведного Царя Иова, она так и не дождалась сугубого воздаяния и благословения Божия за свои многие скорби и лишения, с терпением и смирением понесенные. Не дождалась по особой милости Божией, чтобы увенчаться тем большею, как чает мое сердце, и сугубою славою в Царствии Небесном.

…На Сретение Господне был на могилке у мамы с просьбой о помощи. И тут же стало легче. А на отдание праздника Сретения Господня соседка видела во сне, как мама молилась, трижды перекрестившись: обо мне, грешном, молилась.

Праведная душа по разлучении с телом «Не будет праздною. Она будет своим просвещенным умом созерцать не постигнутые ею при земной жизни тайны: тайны Бога, мироздания, себя самой и вечной жизни…А души святых…получат по смерти тела не только предопределение к блаженству, но и будут его уже переживать; вместе с тем получат от Бога и дерзновение молиться за нас и оказывать нам небесную помощь»[11].

Здесь, на земле, материнскую помощь детям ограничивают усталость, болезни, немощи, сон и другие причины. А в Царствии Небесном, где неведомы ни плач и воздыхание, ни сон, ни усталость, ни болезни и немощи, праведная мать может беспрепятственно и неусыпно заботиться о своих детях, оставшихся на грешной и скорбной земле. Так святая Емилия по отшествии из сего мира помогала сыну Василию быть Великим еще более действенно и свято, всесторонне и неустанно. В Царствии Небесном святая мать может непрестанно молиться Царю царей и Царице Небесной о спасении и помиловании дорогих чад. Молитва из уст святой матери особенно доходчива, особенно дерзновенна. И разве не услышит Божия Мать, столь безмерно перестрадавшая за Сына Своего, разве отклонит усердную материнскую молитву? Молитву, горячо возносимую из сердца, освященного страданием.

***

Не только за лишения материальные мы должны благодарить Бога, но и за лишения благ духовных. Благодарение за лишения и скорби всевозможные есть наша жертва Богу. Ценою сей смиренно-терпеливой жертвы мы приобретаем гораздо более, нежели потеряли, и получаем наслаждение сильнейшее, нежели та скорбь, которую претерпели.

Можно уйти из мира в монастырь или затвор, но от скорбей никуда не уйти: они везде нас встретят. И в монастыре и затворе даже сильнейшие скорби испытаем, чем в миру. И разве может быть иначе? Ближе к Господу – значит и к Кресту Его ближе. И пострижение в монашество есть не начало покоя или блестящего восхождения по иерархической лестнице, а начало еще больших и сильнейших скорбей, добровольное обречение себя на сии скорби ради жертвенного подражания Господу. Ради стяжания вечного блаженства. И если монаху суждены начальственные должности, то не на радость, не для упоения славою, а для восприятия сугубых скорбей. И именно скорби сугубые не позволят упиваться славою. По свидетельству архимандрита Иоанна (Крестьянкина) «начальственные должности в нынешнее время – Крест, да еще тягчайший. Ведь исчезает совсем из среды понятие о послушании. Вот и начальствуй, когда каждый сам себе голова и каждый – сам игумен (неофициальный) того монастыря, где живет».[12]

…Каждое из писем от тетушки напоминает о маме и приносит слезы. Вот и при чтении последнего письма (5/18 февраля 2000 г.): «А ты пиши мне, я очень скучаю по сестрице, не стало Тонечки, душа моя опустела, осталась я одна от такой большой семьи…Она мне помогала, последним куском делилась. Забыть такое невозможно. Где бы она ни жила, я всегда ехала, бежала к этой сестрице…Будешь на могилке у мамы – поклонись от меня, поставь свечку».

«Душа моя опустела», – сие свидетельствует, каким дорогим сокровищем и любимой святыней является для тети Лидии моя мать. Она могла ужиться с любым человеком. И действительно уживалась, благодаря кротости и любви. Но уживалась с человеком, а грехам его никогда не потакала – объявляла суд и войну. Душа, находясь вне тела, получает от Бога благодатную возможность беспрепятственно, с увеличенною силою развивать в себе те святые качества, которые она приобрела на земле. Все свои святые чувства, мысли, желания, молитвы душа после исхода из земной жизни переносит в жизнь вечную и продолжает сугубо совершенствовать и освящать их. Теперь душу уже не стесняет, не ограничивает область сатанинская: теперь душа назидается не через книги святые, а при непосредственном и непрестанном соприкосновении с небесною святостию. Теперь душа восходит от силы в силу, от славы в славу, черпая их невозбранно, в меру своей вместимости, из преизобильного Божественного Источника.

Святая душа в течение краткого земного периода своей жизни, который можно сравнить с детством, успевает положить в себе святое основание, образовать святой залог в сердце. А полное раскрытие и развитие сего залога, беспредельное совершенствование всех святых качеств души Бог определил в вечной жизни. И сколь бы великую святость человек ни стяжал здесь, на земле, она будет несравнимо мала по отношению к той святой славе, все возрастающей, которою он увенчается в вечной жизни. И разве не подтверждает сие слово Господне: «Глаголю бо вам: болий в рожденных женами пророка Иоанна Крестителя никтоже есть: мний же во Царствии Божии болий его есть»[13].

В сей жизни мама всегда очень сильно, глубоко переживала за судьбу Православия и России. Она ревностно ополчалась против явных и тайных врагов Веры, Царя и Отечества, судила зло праведным судом, где бы оно ни гнездилось, в чем бы ни проявлялось. Своим праведным словом решительно и безбоязненно и в то же время бесстрастно судила и главных пленителей России, засевших в Московском Кремле, и второстепенных, засевших в стенах Кирилло-Белоезерского монастыря. Слово правды нестерпимо опаляет «отца лжи» и его клевретов, и они зло и завистливо мстят своим праведным обличителям. Так отомстили иудеи Господу смертию на Кресте. Так мстит сатана и его злолукавое полчище всем верным последователям Господа. И пророческое слово праведного Симеона, обращенное к Богородице, сбывается и на тысячах святых матерей: «И Тебе же Самой душу пройдет оружие…»[14]. Ибо все, последовавшие за Господом и Его Пречистою Материю, пьют общую с Ними мученическую чашу. Зато и прославляются общею Победою над сатаною: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его»[15].

…Накануне вселенской родительской (мясопустной) субботы мое сердце прияло частицу сего освящения. На церковном кладбище, на могилке у матери, в душу мою незаметно вошел неземной мир – чудный и неизъяснимый. Мир, который превосходил даже заупокойное вечернее богослужение в храме. И душа уже внимала не песнопениям церковным, а сему миру неизъяснимому. Впервые на сердце был небесный покой – святой и неизреченно блаженный. Все иные чувствования устранились, мысли замолкли, желания угасли: в сердце царствовал безраздельно тот мир, о котором Господь сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам…»[16].

Мир и покой пришел и ушел, оставив в душе неизгладимое впечатление, святое воспоминание, образ премирного блаженства. «Господь дал, Господь и взял: да будет имя Господне благословенно!»[17].

Подумалось, что не только за лишения материальные мы должны благодарить Бога, но и за лишения благ духовных. Благодарение за лишения и скорби всевозможные есть наша жертва Богу. И ценою сей жертвы смиренно-терпеливой мы, подобно Царю Иову, приобретаем гораздо более, нежели потеряли, и получаем наслаждение сильнейшее, нежели та скорбь, которую претерпели. Получаем, если не здесь, подобно Иову, то непременно в будущем веке.

И за малую скорбь, с благодарением, терпением и смирением пережитую, Господь дарует нам в Царствии Небесном бесконечно возрастающее благо. И сие благо станет особенно возрастающим по воскресении из мертвых. Ибо тогда уже не одна преображенная душа, но и преображенное тело в единстве с душою станут причастниками Царствия и Силы и Славы Божественных. И что будет с праведниками в день Страшного Суда, по воскресении из мертвых, Господь показал примером Преображения Своего, а так же словом евангельским: «Егда бо из мертвых воскреснут, ни женятся, ни посягают, но суть яко ангели на небесех»[18].

Праведники, удостоиваясь чести быть сынами Божиими при соединении преображенной души с преображенным телом, получают сугубую благодатную силу для беспредельного возрастания в славе и блаженстве, для бесконечного уподобления Царю царей, для соцарствования с Ним во веки веков. И если в земной период нашего существования тело зачастую отягощает душу болезнями, немощами, грехами, то по воскресении из мертвых преображенное тело всецело содействует преображенной душе в обоюдном восхождении от силы в силу, от славы в славу, от блаженства в блаженство. И в жизни вечной плоть уже не завеса, не препятствие к постижению тайн Божиих, как сие было в жизни временной. Напротив, силой Воскресшего и Вознесшегося Господа тело наше вкупе с душою удостоивается благодатной чести быть одесную Отца, быть сопрестольником Предвечного Царствия Пресвятой Троицы. И сие значит, что и тело, и душа приобщаются к неизреченным благам и тайнам Пресвятой Троицы.

Душа дороже целого мира, ибо мир преходит, а душа пребывает вечно. И если душа бесценна, то нельзя пренебрегать и телом – дорогим и родным сосудом души. Именно родным и дорогим, ибо в великий день Страшного Суда душа уже навечно соединится со своим телом. Душа святая и телу своему сообщает святость. И одним из свидетельств драгоценности тела являются мощи святых. Именно при мощах, при останках своего тела угодно бывает святой душе творить чудеса. И разве сие не говорит о некоей тонкой связи, которая существует у души с телом даже после исхода из тела?

Святая душа таинственно продолжает любить тело, ею освященное и ей предназначенное при общем воскресении в святое и вечное жилище. Святые повсюду слышат наши молитвы, а у святых мощей своих – в особенности. Да и как может праведная душа, разлучившись с телом, забыть о нем? Ибо не без тела душа совершила смиренно-жертвенный подвиг, за который удостоилась Царствия и Силы и Славы Божественных. Ибо не без тела будет душа и по общем воскресении мертвых. Ибо не без тела и Сам Господь совершил тайну нашего спасения. И не без тела Господь вознесся на небеса и сел одесную Отца. И в Таинстве Причастия мы приемлем Тело и Кровь Христовы, которыми жизнодательно освящаются и душа наша и тело. И чрез величайшую Тайну Тела и Крови Христовых мы соединяемся с Господом. И если Сам Господь не гнушается нашего тела, а из величайших смирения и любви соединяется с ним, то и душа наша не может пренебрегать родным телом ни в сей жизни, ни в будущей. Сам Бог при творении человека повелел душе обитать в теле. И не без тела душа спасается и совершенствуется в сей жизни и будет восходить от силы в силу в жизни будущей, по воскресении мертвых. Какая Царская милость: Господь Своим Воскресением и Вознесением не только дарует нашему тленному телу нетление, но и удостоивает его Царской чести воссесть одесную Отца.

А мы, мистически все сие понимая, не можем не скорбеть при смерти близкого нам человека, при разлучении с ним, хотя бы и временном. И мы спешим к могиле дорогого существа, спешим навестить разве одну истлевающую персть? Нет: даже неверующее сердце таит в мистической глубине своей заложенное Богом чувство и знание о вечности души и воскресении мертвых. Каждая душа более или менее отчетливо или безотчетно ведает о своем бессмертии, ведает и о бессмертии смертного тела. Мы знаем: тленное тело Господь удостоит нетления. И мы, даже безбожники и язычники, спешим к родительским гробам. Но никто не получает у родительской могилы такую отраду, как православный христианин. Он уповает на невидимое и в своем уповании не посрамится: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно. Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный»[19]. И отрада, и освящение тем больше, чем меньше завеса нашей плоти препятствует общению с невидимой и праведной Вечностью.

…Я про себя поражался, как мать, еще перед утратой дара речи, говорила вещи, причастные глубиной ведения не сему миру, а премирному. Тело матери было в совершенном изнеможении, а душа приобщалась полноте Царствия Божия. За шесть дней до кончины мама замолчала и уже не могла по телесной причине вести земные беседы. И душа ее преисполнялась неизреченным Покоем. Тем непревратным, жизнодательным Покоем, которому причастны праведники в Царствии Божием. Еще до исхода из тела душа уже отрешалась от тела. И хотя тело казалось точно бы бессознательным, но душа сознавала себя и видела все гораздо лучше. Ибо сознает, чувствует и желает не мозг, а сердце, как средоточие нашей души.

Исследователь С. Крапивин научно доказывает, что «нейрофизиология за 150 лет не смогла обнаружить субстрата психики ни в биопотенциалах мозга, ни в биохимии, ни в ферментах, ни в структурах мозга и функциональных системах. Нет там ни памяти, ни чувств, ни разума. Вывод один: мозг участвует в процессах запоминания, мышления и т.п., но работает он в союзе с душой человека.

Современная нейрофизиология научным языком подтвердила истину, давно известную из Священного Писания: «Благий человек от благаго сокровища сердца своего износит благое: и злый человек от злаго сокровища сердца своего износит злое…»[20].

«Бог даровал человеку бессмертную, разумную душу, – пишет архимандрит Иоанн (Крестьянкин), – и пребывает она в нашем теле в сердце… Из Свящ. Писания мы узнаем, что сердце есть орган наших желаний, источник воли и добрых (или злых) намерений наших… Именно сердце, а не ум (как пытаются доказать психологи) мыслит, размышляет, познает. И новейшие исследования науки дают нам право считать сердце не только органом кровообращения, но и органом чувств…О сердце речь чуть ли не на каждой странице Библии, и ему придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовного воздействия. И самое главное – сердце, по Свящ. Писанию, есть орган общения человека с Богом, а, следовательно, оно есть орган высшего познания. Именно сердце обладает способностью ощущать Бога. Почти у всех людей есть способность иная, чем познание пятью чувствами. И чем выше духовность человека, тем ярче выражена эта способность высшего познания… Сердце – есть корень жизни (еп.Феофан), оно возбуждает к деятельности прочие силы… Сердце – центр физической жизни человека, и по связи душевной деятельности с физической оно же, как объединение душевных способностей, есть центр сознательной душевной деятельности»[21].

Конечно, только «отец лжи» мог внушить многим ученым, а через них и миллионам людей представление о том, что именно мозг является средоточием духовной жизни человека. Цель сего ложного внушения очевидна: отвлечь внимание от нашего главного сокровища. Сердце, оставленное без внимания, становится легкой добычей диавола – исконного татя и разбойника. И в сердце уже обитает не Дух Святой, а дух лукавый и нечистый. Такое сердце уже не может быть нашим верным советчиком.

***

Мы видим: вслед за Царем-Мучеником и Россия, и русский народ идут от бесславия к бесславию, от лишения к лишению. И особенно сие очевидно становится, когда на смену бесам коммунистическим приходят добивать Россию еще более злогениальные бесы – демократические. Они и самое тело России, как и тело закланного Государя, подвергают ритуальному расчленению. Но где Крест, там за бесславием идет непременно сугубая слава.

Русь: само имя нашей Державы указывает на тайну Креста. Слово Русь этимологически означает течение воды. От одного и того же корня с ним происходят слова русло, ручей. Русью, по замечанию историков, назывались варяжские дружины князей, плывших по воде и крестивших землю, получившую от воды собственное имя.

И даже само имя – Русь – нестерпимо для сатаны, как напоминание о Кресте и Крещении. «Отец лжи» святое имя нашей Державы похищает и подменяет на словесную личину – СССР. Сия подмена длится ровно 70 лет: с 1922 по 1991 годы. И именно такой срок – семь десятин – мистически злознаменателен: он выражает полноту попущенного Богом России лишения – лишения собственного имени. Подмена имен и слов исконных именами и словами бесовскими охватывает многие вещи. И по наущению диавола мы уже говорим, например, не Кирилло-Белоезерский монастырь, а – Кирилло-Белоезерский музей, не соборы Московского Кремля, а – музеи Московского Кремля. И в стенах святой обители главное лицо не настоятель монастыря, а директор музея, да еще в юбке: вот как диавол смеется и издевается над нами!

…И вот сей директор при поддержке властей беспрепятственно устраивает в архимандричьем корпусе Кирилло-Белоезерского монастыря музейные экспозиции – и это накануне и в год 2 000-летия христианства! Как богоотступный народ иудейский сам на себя призвал страшную клятву за убийство Христа, так и осквернители православных святынь сами на себя навлекают страшное наказание Господне, если не в сей жизни, то в будущей. Ныне богоотступные иудеи не имеют злорадного счастия еще раз распять Иисуса, и потому убийственная злоба и зависть их безошибочно направлена против святых и святынь, против всего, что причастно благодати Божией и правде Божией. Сию безошибочность дарует иудеям сатана: уж он-то наверняка знает, где родственный ему грех всякого рода, а где ненавистная для него святость.

За Царскую жертву народ русский получает от Бога прощение, но, как и благоразумный разбойник, от Креста не избавляется. А где Крест, там непременно и бесславие. И мы видим: вслед за Царем-Мучеником и Россия, и русский народ идут от бесславия к бесславию, от лишения к лишению. И особенно сие очевидно становится, когда на смену бесам коммунистическим приходят добивать Россию еще более злогениальные бесы – демократические. Они и самое тело России, как и тело закланного Государя, подвергает ритуальному расчленению. Но где Крест, там за бесславием идет непременно сугубая слава.

…В июне прошлого года по благословению Патриарха совершался беспримерный Крестный ход вдоль всей границы России. Иконы на борту самолета, совершавшего Крестный ход по воздуху, мироточили. В числе икон, благодатно ограждавших границы России, были Владимирская икона Божией матери, икона Царя-Мученика, Собор Новомучеников и другие. В июне же старцу-протоиерею Николаю Гурьянову было открыто, что Богородица слезно умолила Спасителя, и Он помиловал Россию. В августе главою правительства назначается В.В. Путин, который начинает решительную борьбу с Чечней, отделившейся от России при явном потворстве демократических бесов.

Предательское признание независимости Чечни было подготовлено злогениальной политикой отечественных и западных иудеев. Независимая Чечня становилась пагубным залогом дальнейшего, уже безостановочного расчленения России. Малая Отечественная война, открытая полковником Путиным на полях Чечни, должна была иметь великие последствия для России. Сия война становилась благим залогом и нового собирания русских земель, и освобождения России от самого жестокого в ее истории гнета – гнета иудейского. Недаром же праведный Иоанн Кронштадтский предсказывал, что освобождение России придет с Востока.

Первая чеченская война не принесла освобождения: русскую армию предали. Еще не время было для освобождения. Еще не выпила Россия чашу унижения до конца. Еще подобало по Божию попущению торжествовать иудейской злобе, зависти и лукавству. И вот вторая чеченская война. Русская армия воюет в ней не только с одним из восточных народов, не только с мусульманским миром, не только с мировым злом во главе с иудейством, которое притаилось за спиною Чечни. Брань идет и с отцом мирового зла – с сатаною. Вначале брань мистическая – идет Крестный ход по воздуху вдоль всей русской границы. А затем идет брань видимая – на полях Чечни.

9 (22) декабря 1999 года в день Зачатия праведной Анною Пресвятой Богородицы и иконы Богородицы, именуемой «Нечаянная радость», президент Б.Н. Ельцин заявляет главе правительства В.В. Путину о своем намерении передать ему свои полномочия. И В.В. Путин дает согласие. И сие мистически знаменательно: Сама Богородица благословляет передачу власти тому человеку, через которого Господь положит конец сионистскому игу в России.

В день Рождества Пресвятой Богородицы состоялась Куликовская битва, которая положила начало победе над монгольским игом. Икона Богородицы «Казанская» помогает избавлению Москвы и России от польского ига в октябре 1612 года. А предзнаменованием освобождения от сионистского ига становится день Зачатия Пресвятой Богородицы. На сие указывает прикровенно и евангельское чтение сего дня: Лк. 21: 5–7,10–11, 20–24; Лк. 8:16–21. В особенности сии строки: «Егда же узрите обстоим Иерусалим вои, тогда разумейте, яко приближися запустение ему… Будет бо беда велия на земли и гнев на людех сих, и падут во острии меча, и пленени будут во вся языки: и Иерусалим будет попираем языки, дондеже скончаются времена язык»[22].

В Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры у мощей преподобного Сергия, игумена земли русской, В.В. Путин получает благословение на свое служение у Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго. 18 (31) декабря 1999 года Ельцин в присутствии Патриарха передает Путину знаки президентской власти, и народу объявляют о досрочной отставке Ельцина.

Сие промыслительно устраивает Сам Господь. 2 000-летие Пришествия в мир Господа нашего Иисуса Христа Россия должна была встретить во главе с русским православным Правителем. Знаменательна и фамилия Правителя: она происходит от слова «путь». Путь ко Христу. В начале третьего тысячелетия Россия должна стряхнуть безбожное иго и вновь встать на свой исконно православный путь. И мистическим началом сего будет всемирное прославление Царя-Мученика Николая Второго. Богу не угодно было, чтобы святейший из Царей прославился при господстве распинателей Царя и России. При тех, кого апостол Павел, сам «еврей от евреев»[23], называет «строптивым и развращенным родом»[24].

Сей род «строптивый и развращенный» всегда противоречит очевидной истине. А сознательное противоречие истине есть грех хулы на Духа Святаго. И не может святой Царь подлинно славиться в России, плененной хулителями Духа Святаго и всякой святыни. Возглавление русского государства русским православным человеком становится таким образом необходимым предшествием канонизации Государя.

…Не случайно Владимир Владимирович Путин окончательно избирается Правителем России 13 (26) марта 2000 года – во вторую Неделю Великого поста, накануне празднования Феодоровской иконы Богородицы. Той иконы, которой в 1613 году был благословлен на царствование Царь Михаил Феодорович Романов. В день памяти сей иконы, фамильной святыни Рода Романовых, становятся известны результаты всероссийских выборов, и Путин обретает полноту полномочий. Мы видим: Путин получает благословение от царской иконы в первый же день после своего избрания правителем России.

Есть явное предначертание и в евангельских чтениях Недели второй Великого поста. Одно чтение (Мк. 2:1–12) возвещает об исцелении Иисусом расслабленного. Исцелению предшествует отпущение грехов: «Видев же Иисус веру их, глагола разслабленному: чадо, отпущаются тебе греси твои»[25]. По подобию чуда сего Господь отпустит грехи народу русскому и освободит, и исцелит его всем на удивление: «И воста абие, и взем одр, изыде пред всеми: яко дивитися всем и славити Бога, глаголющым: яко николиже тако видехом»[26].

Другое чтение (Ин. 10:9–16), посвященное святителю Григорию Паламе, возвещает о Господе, как о Пастыре добром, полагающем душу за овцы и приводящем их к спасительному Единству с Собою: «…и будет едино стадо, един Пастырь»[27]. Сие Единство Господь дарует России и народу русскому в двухтысячный год Своего Пришествия в мир. В год всемирного прославления Царя Николая Второго. Отпущение грехов, исцеление, освобождение от недуга и дарование благодатного Единства с Богом – вот что мистически предначертано России и народу русскому чрез евангельские чтения того дня, в который по Божию благословению Правителем русским избирается Путин…

И ныне становится понятным, почему выборы президента России в 1996 году были назначены в день Всех святых, в земле Российской просиявших. По молитвам русских святых через Ельцина к власти приходит Путин. Злогениальная мудрость посрамлена. Лживая политическая игра в демократические выборы президента России приводит к обратному результату.

Казалось бы, «род строптивый и развращенный» может лишь торжествовать: на смену одному ихнему ставленнику успешно приходит другой. Но сей другой оказывается овцой из стада Христова, из стада Пастыря доброго, а не из их сатанинского сборища.

Есть в истории два рода иудеев: род, исповедующий Господа, и за сие избранный Им, и род, отвергающий Господа, и за сие отверженный Им. И первый, избранный род иудеев, известен нам по Священной истории до Пришествия в мир Спасителя, а второй, отверженный род иудеев, появляется после Пришествия Спасителя. Ибо: «Во своя прииде, и свои Его не прияша»[28]. Сему «роду строптивому и развращенному» не на кого обижаться за свою отверженность. Он сам на себя навлек проклятие словами: «…кровь Его на нас и на чадех наших»[29]. Не единожды, а трижды отрекаются иудеи от Господа, трижды требуют у Пилата: «…распни, распни его. Он же третицею рече к ним: что бо зло сотвори Сей…Они же прилежаху гласы великими, просяще Его на распятие…»[30].

Так в двадцатом столетии мы становимся свидетелями и причастниками величайшей милости Божией, явленной на Царе русском, на народе русском и на России. Они, как и Господь, страждут от рода отверженного и лукавого, от «рода строптивого и развращенного». Удостоиться пострадать вкупе с Господом от сего всезлобного рода – разве не великая честь и слава? Разве не особое избрание Божие? Пострадать вкупе с Господом – значит вкупе с Ним и воскреснуть, и вознестись, и воссесть одесную Отца в Предвечном Троичном Царствии.

Но без Царской жертвы и мы бы не стали причастниками сей милости Божией. Святой подвиг Царя-Мученика Николая Второго и нам подает мистическую силу для смиренно-жертвенного претерпения крестных мук от мучителей, нас распинающих.

Трижды отрекаясь от Христа, иудеи тем самым трижды сочетаются с сатаною, становятся средоточием греха. Будучи чадами «отца лжи», иудеи обвиняют Иисуса перед Пилатом совсем не в том, за что они Его действительно ненавидят, в чем Ему завидуют. Они ненавидят Иисуса как Богочеловека, во всем смиренного, истинного, безгрешного, совершенного. И сие естественно: живущий в иудейских сердцах дух не выносит и хулит присущего Иисусу Духа Божия. Иудеи завидуют святой славе и святому могуществу Иисуса, особенно явленному в чуде воскрешения Лазаря. Ненавидят за святое величие, за Божественность и премирную Царственность, а обвинение предъявляют ложное – политическое: «И воставше все множество их, ведоша Его к Пилату, Начаша же нань вадити, глаголюще: сего обретохом развращающа язык наш и возбраняюща кесареви дань даяти, глаголюща Себе Христа Царя быти»[31]. Иудеи лукаво противопоставляют Иисуса кесарю, хотя Царство Его не от мира сего, и дань кесарю Он не возбранял давать. И Пилат говорит иудеям: «…ни единыя же обретаю в Человеце сем вины, яже нань вадите»[32]. Пилат хочет отпустить Иисуса. Тогда иудеи подчиняют Пилата своей злой воле путем лукавого изворота: «...аще Сего пустиши, неси друг кесарев: всяк, иже Царя себе творит, противится кесарю»[33].

***

Нам ли учиться у Запада, то есть у сего «строптивого и развращенного рода»? Нам ли, хранителям Православия, гостеприимно открывать двери для тонкой духовной заразы? Запад идет к нам не с тем, чтобы восприять в сердце свое живительную веру православную. В его гордом сердце нет места для сей веры. Ему нужно не Православие, а наши богатства и земли. И несет Запад нам не просвещение, как думают заблудшие, а яд лжеучений, имя которым – легион

Победа русской армии в Чечне будет ударом по мировому сионизму. И потому-то Запад так всполошился, так недоволен нашей решительностью в Чечне. Можно сказать так: если не знаешь, как поступить, спроси у Запада и сделай наоборот. Россия никогда не должна действовать с оглядкой на Запад. Ибо Запад мистически знаменует сатану. И не случайно перед принятием святого Крещения, при чтении молитв об оглашенных, мы обращаемся на запад и трижды отрекаемся от сатаны. И в знак окончательного отречения исполняем совет священника: «И дуни, и плюни на него». Сие слово – «И дуни, и плюни на него» – должно определять мистическую суть нашего отношения к Западу. Ибо Запад давно отрекся от Христа, погрузился в пагубу ересей, а то и в явное богоборчество. Запад ненавидит Россию за ее Православие. Было бы очень наивно надеяться на дружбу с Западом.

…История доказала: кратковременные союзы с какими-либо западными странами были всегда ненадежны и кончались для России предательством. К примеру, 1 марта 1917 года союзники России в войне с Германией признали законность незаконного временного комитета в Петрограде. И, глядя на сие изменническое признание, изменили Государю, а, значит, и России командующие фронтами. И Государь, окруженный изменой внутренней и внешней, вынужден был 2 марта отречься от Престола. Надеяться на союзническую верность Запада можно не более чем на верность Иуды Искариота.

Нам ли учиться у Запада, то есть у сего «строптивого и развращенного рода»? Нам ли, хранителям Православия, гостеприимно открывать двери для тонкой духовной заразы? Запад идет к нам не с тем, чтобы восприять в сердце свое живительную веру православную. В его гордом сердце нет места для сей веры. Ему нужно не Православие, а наши богатства и земли. И несет Запад нам не просвещение, как думают заблудшие, а яд лжеучений, имя которым – легион. Тут и социализм с коммунизмом, и ереси, и секты всевозможные. Главная задача сего легиона бесовского – сокрушить нашу Державу и Церковь Православную.

Всем сектантским учениям, несмотря на их многовидность, присущ интернациональный, антипатриотический дух. Сектантство есть вера без Царя и Отечества. А для православных Вера, Царь и Отечество нераздельны. Ибо земной Царь и земное Отечество являются для нас живыми образами Царя Небесного и Отечества Небесного. Только с Царем православным и в Отечестве православном Церковь получает возможность беспрепятственно воцерковлять, освящать все стороны личного и государственного бытия. Чрез Царя земного действует благодатно всемогущее покровительство Царя Небесного.

По отъятии Царя Русская Православная Церковь оказалась в положении Иова Многострадального. За смиренно-жертвенное претерпение скорбей от иудейской и сатанинской злобы Церковь наша, подобно Иову, получит сугубое воздаяние. Свидетельством сего воздаяния будет дарование нам Царя православного. А предтечею сего воздаяния будет прославление Царя-Мученика Николая Второго на близ грядущем Юбилейном Архиерейском Соборе.

…Деньги почти всего мира сосредоточились в руках хищного и алчного иудейства. Власть почти над всем миром тоже в этих руках. И сей род злолукавый упивается деньгами и властью, надмевается и гордо превозносится над всем миром, пленяет святых и святыни, мистически и физически распинает их, восстает против Бога. «Отец лжи» и избранный им род иудейский в упоении своим мнимым могуществом и в безумии самообмана злоупорно противятся всеочевидной истине: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная, и вси живущии на ней»[34].

«Отец лжи» и его чада излюбленные первыми обманывают сами себя. Ложь всегда самонаказуется, самоуничтожается. Только Истина подлинно существует, а ложь – это то, чего нет. Ложь из небытия и в небытие возвращается. Ложь бессильна одолеть и затмить Истину, но в безумно-злобном порыве неустанно бросается и клевещет на Нее. «Отец лжи» есть и отец безумия. Он жестоко обманывается в своем мнимом господстве над миром, ибо: «Господня земля и исполнение ея…». И сокровища мира, алчно сосредоточенные в руках его чад, им не принадлежат. И посему не будем смущаться тем обстоятельством, что на сооружение храма Христа Спасителя поступали иногда «нечистые» деньги и из рук нечистых. Но выслушаем апостола Павла, и слово его рассеет недоумение и смущение: «Все, что продается на торгу, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести; ибо Господня земля, и что наполняет ее»[35]. «Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою»[36].

И не только творение Божие, а и творение человеческое, Богу посвященное, тоже хорошо. Ибо что бы то ни было человек не из своего материала созидает, а пользуется творением Божиим. И если пользуется во славу Божию, с благодарением и молитвою, то Господь благословляет и творение человеческое. Господь особенно оценил святую лепту бедной вдовицы, но Он не отверг, не осудил и вклады богатых, приносимые в храм от избытка имения. И богатство богатых, и лепта бедных – все Божие.

«Богатство аще течет, не прилагайте сердца»[37]. Не прилагайте сердца ни к славе, ни к власти, ни к чему земному. Даровал Господь что-либо или взял – будем равно благодарить Его. Все Божие: Господь властен распоряжаться Своим достоянием – видимым и невидимым: праведно дает, праведно не дает, праведно отъемлет. С жертвенным смирением покоримся Его всесвятой воле. Как дитя бежит со своей печалью к матери, и она берет печаль на себя, и дитя утешается на материнской груди, так и мы, обуреваясь печалями, возложим их на Господа: «Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает…»[38].

Мы можем постигать Бога только в Его энергиях благодатных, а сущность Божия остается для нас непостижимою, неописуемою, неприступною. Подобно сему непостижима и сущность человека – образа Божия. И как бы близко мы ни знали человека, ни любили его – самое главное в нем остается для нас навсегда непостижимым, невыразимым, недосягаемым. И как бы много и откровенно, искренно ни рассказывал о себе человек – глубина сердца его остается для нас сокровенной. И особенно – глубина сердца святого. Ибо сие сердце в своей святой непостижимости уподобляется, сколь человеку возможно, непостижимости Божией.

Сугубая сокровенность присуща Богородице: «И Мати Его соблюдаше вся глаголы сия в сердцы своем»[39]. Богородица не спешила вострубить о Себе и Сыне Своем, а тщательно хранила тайну великого пророчества в сердце. Хранила, чтобы враг не похитил и не надругался над святостию сей тайны. Хранила как сокровенное даже то, что Ей было открыто возвещено в храме праведным Симеоном Богоприимцем. И что же тогда сказать о самой сокровеннейшей глубине никогда не возвещенного, не явленного людям существа Богородицы? Нет слова, которым бы мы могли описать неописуемость сего святейшего существа. Нет воли, которая бы могла нас приблизить к сему существу. Нет чувства, с помощью которого мы бы трепетно прикоснулись к неприкосновенному. Непроницаемая завеса скрывает от нас сие существо.

Не только существо Честнейшей херувим сокрыто от нас, но и свое собственное мы ни увидеть, ни описать не сможем. Ибо доступны нам только энергии, излучения, проявления сего существа. И существо каждого из нас – при общей всем человеческой природе – неповторимо. Особо неповторимо существо человека святого. И жития святых изображают лишь то, что поддается изображению, а главное остается неизобразимым. И уход от нас каждого святого является ничем не восполнимым.

…В период богоборческой заразы, пришедшей к нам с Запада, почти все русские монастыри были закрыты. Лампада не угасала в Свято-Успенской Почаевской лавре и в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре. И был в этом особый мистический знак и залог возрождения русских обителей и непобедимости Церкви Русской. Обе обители Промыслом Божиим поставлены на западном рубеже нашей Святой Державы. На рубеже самом опасном. Ибо вся история русская неопровержимо свидетельствует: наиболее часто, наиболее опасно нам угрожал именно Запад. Не случайно именно на западной стране Псково-Печерской обители стоит собор Архистратига Михаила главы Небесного Воинства непобедимо противостоит наитию бесовских полчищ. А в лице сей обители Архистратиг ограждает с Запада и всю землю русскую.

Три монастырских храма – Воскресения Христова, Успения Пресвятой Богородицы и Лазаря Четверодневного – трижды свидетельствуют о Победе Жизни над смертию. И монастырь в целом, расположенный в пещерном углублении, является святым образом того жизнодательного Гроба Великой Субботы, из которого сияет неугасимый Свет Воскресения Христова. И вот именно здесь не угасала лампада, не умолкал колокольный звон, не прекращалась молитва. В знак и в залог Воскресения распятой и погребенной России.

И Псково-Печерский монастырь, и Почаевская лавра именуются в честь Успения Пресвятой Богородицы. Успением победоносно увенчивается земной путь Богородицы и начинается Небесный. В Успении сияет Свет Светлого Христова Воскресения. И через неодолимость обеих Успенских обителей силою сатанинскою свидетельствуется всему миру о материнском покровительстве Богородицы над Россией, о мистической неколебимости России, как последней хранительницы Православия. А что Россия последняя хранительница веры православной – на сие указывает само название обителей – в честь Успения Богородицы.

Безусловно, на руках народа русского нет царской крови. Кровь сия на руках того рода злолукавого и прелюбодейного, который обагрил себя и кровию Христовою со словами: «Кровь Его на нас и на чадех наших»[40]. Если приносить народу покаяние, то не за убиение Царя, а за то, что не встал на защиту Помазанника Божия, не возбранил злобе иудейской. Да и нельзя было возбранить свершению великого жертвенного деяния царского. Сие каким-то мистическим чутьем понимал народ. Понимал, что нельзя воспрепятствовать великому Божию попущению. Тому попущению, которое народ и навлек на себя и Царя своим колебанием в вере православной.

Народ в своей измене Царю уподобился апостолу Петру, который отрекся от Господа, но и вновь вернулся к Нему с чувством любви всецелой. Иуда же не вернулся, а навсегда оставил Христа. И как Петр свое покаяние изливает выстраданной любовию ко Христу, так и народ православный: он вернулся к Царю своему, он любит Его, он отстрадал сию любовь своей скорбной жизнию, и иного покаяния требовать от народа уже не нужно. Сие покаяние совершается не словом покаянным, а самим делом – скорбями неисчислимыми и все возрастающим почитанием Царя в народе русском. И увенчается сие покаяние канонизацией Царя-Мученика. Иго безбожное есть епитимия, Богом назначенная для нашего спасения. И за сей епитимией сокрыта великая милость Божия и ко святым, чтобы таким путем освящать их еще более, и к грешным, чтобы скорбями очищать их от грехов и вести к покаянию самим делом – чрез претерпение многомучительного ига.

…Минул год со дня кончины моей дорогой родительницы. На целый год и я приблизился к Вечности, к встрече с самою дорогою душою. За сей год еще более ослаб интерес к вещам земным. И Господь пока не дает должность, и я живу на покое в той комнате, в которой мы с мамой прожили около пятидесяти лет. Здесь, как сказала моя сестра, ощутимо мамино присутствие. И не только в вещах и нетронутом уюте: мама присутствует и душою. Материнская забота, материнская помощь ни с чем несравнимы. И не потому ли Сам Сын Божий, рожденный от Бога Отца прежде всех век, благоволил родиться и от Матери, чтобы таким чудесным и сокровенным путем даровать нам Заступницу усердную? Материнская любовь есть образ любви Божественной. И чем праведнее мать, тем более приближается сей образ к своему Божественному первообразу.

…Мы в храме молимся, обращаясь лицом к востоку. А иконы в иконостасе, изображающие Церковь Небесную, обращены ликами своими на запад. На запад выносятся из алтаря свеча, евангелие, Крест, чаша со Святыми Дарами. Господь – Победитель диавола – был распят ликом Своим на запад – в знак сей Победы. И посему не удивительно, что и святые, причастники победоносной Церкви Небесной, крестятся и молитвенно обращаются на запад: сокрушают и расточают область темную и лукавую, область злую и безумную.

Власть, с Крестом сопряженная, есть самая чудная, сильная, непревратная, славная и святая власть. Власть благословенная и богоподобная. Власть, Крестом освященная, не прекращается, не знает конца, ибо из сего конечного мира простирается в Вечность, в Мир Премирный. И посему власть Царя-Мученика не пресекается ни в день отречения от Престола, ни в день убиения. Господь ни в плену, ни на Кресте, ни во Гробе не перестает быть Царем царей. Подобно сему и последователи Господа чрез Крест соделываются причастниками Его Царствия и Силы и Славы.

Сатана, как исконный тать и разбойник, может лишь похищать, а не давать. Если же и дает иногда что-либо малое, то с целью взять гораздо большее. Если и дает, то дает украденное. Нет в злоначальнике жизнодательного тепла Божией благодати. Смертоносным духовным хладом веет и от диавола, и от его чад злобезумных. Греховное тепло сатанинское обманчиво, лицемерно: за ним таится все тот же хлад гордости. Смирение и любовь приводят на Крест, а гордость бежит от Креста. Гордость, как главнейшее свойство сатанинское, противоположна свету и теплу Божественных смирения и любви, Крестом являемых. Чрез сердце любящее и смиренное животворно воздействует Сам Господь. А чрез гордое сердце несет смертоносный хлад сам диавол.

В том храме холодно, где служит у престола гордый иудей. Он с законническим усердием исполняет букву молитвенную, но не знает духа молитвенного. Буква мертвит, а дух животворит. В букве нет ни живого смирения, ни живой молитвы, ни живой веры, ни живой надежды, ни живой любви. Холодно и мертво около блюстителя буквы. И слово его не ложится на сердце человеческое. Сия безблагодатная холодность и мертвость весьма свойственна тому злобезумному и злолукавому роду, который требует у Пилата смерти для Бессмертного. Ненависть к Господу – к Источнику живота становится второю природою иудеев. И они выступают лютым полчищем против всего, в чем безошибочно чувствуют жизнодательную силу Господню. Но, убивая Бессмертного и Ему причастное, богопротивники в действительности убивают только себя и на веки вечные приобщаются пагубе, муке и смерти.

Россия – духовное сердце мира. И потерять Россию богопротивникам будет дороже, нежели потерять весь остальной мир. Кто завладеет Россией, тот мистически подчинит себе и весь мир. Святейший Патриарх Алексий Второй, благословляя В.В. Путина на вступление в должность главы государства, вручил ему икону святого Александра Невского – славного князя-защитника Веры Православной и Земли Святорусской. Деяние мистически знаменательное: чрез Патриарха Сам Господь благословляет В.В. Путина быть защитником Веры и Отечества. Сердце Патриарха, как и сердце Царя – в руце Божией. И Патриарх, по внушению духа Божия, из множества икон избирает икону святого воина: таким путем власть духовная благословляет власть светскую на святой подвиг державной защиты Веры и Отечества, на брань святую с мировым исламизмом, сионизмом и сатанизмом, на избавление нашей Святой Державы от темного ига иудейского. И нужно не устрашиться – нужно и нам, и православному Правителю нашему быть достойными сего великого благословения Божия. А Бог поможет: «С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся: яко с нами Бог».

***

Здесь, на земле, мы еще не понимаем всего величия мистической Победы, свершившейся в день всецерковного прославления Царя. Здесь, на земле, казалось бы, все идет еще прежним порядком. Но вскоре и видимость будет иная. И Победа, ныне мистически несомненная лишь для святых сердец, вскоре будет очевидною и для всех.

1 (14) августа 2000 года в день Крещения Руси и Происхождения (изнесения) Честных Древ Животворящего Креста Господня, в Празднество Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице совершилось чудо: Освященный Архиерейский Собор принял единогласное решение о прославлении в лике святых Царственных страстотерпцев.

Еще накануне не было полной уверенности: предполагалось, что половина архиереев может проголосовать против канонизации Государя Николая Второго и Его Августейшей Семьи. На всякий случай были написаны две иконы Собора новомучеников Российских: с Государем и без Государя. Но человеческие сомнения и возражения расточились силою Духа Господня, «иже везде сый», и в соборном решении архиереи выразили не свою волю, а Божию. Мистически знаменательно, что решение о причислении Царственных праведников к лику святых принято в день Крещения Руси. В день, когда Русь отреклась от сатаны и сочеталась со Христом.

И вот ныне, именно в сей день, Русь в лице Архиерейского Собора совершает величайшее деяние – мистически отрекается от сатаны и сочетается со Христом чрез прославление Царя-Помазанника Божия. Таким путем Святая Русь священнотайно соединяется со святым Царем, венчается с Ним. А чрез единение с Царем совершается единение с Богом. И Бог Всемогущий воскрешает плененную и убиенную Русь…

Единодушное решение о канонизации Царя принято в день Крещения Руси, а богослужебный чин прославления состоялся на седьмой день – в воскресенье 7 (20) августа в попразднство Преображения Господня. Число семь возвещает о полноте совершенства Божественного, ибо по шестидневном сотворении мира Господь в седьмой день почил в священнотайном безмолвии, и таким путем освятил сей день и предызобразил Свое жизнодательное почивание во Гробе Великой Субботы. А Преображение Господне возвещает о Царствии и Силе и Славе Божественных. Ибо перед Преображением Своим Господь говорит ученикам: «аминь, аминь глаголю вам, яко суть нецыи от зде стоящих, иже не имут вкусити смерти, дондеже видят Царствие Божие пришедшее в силе»[41]. Прославляя Царя-страстотерпца Николая во главе новомучеников Российских, мы приобщаемся Силе и Славе Царствия Божия. И Россия, ныне расслабленная грехом и злодействием иудейским, преобразится, избавится от ига сатанинского уже в ближайшем будущем. Сие обещано Царем-страстотерпцем.

Именно об этом возвещает и евангельское чтение (Мф. 24:22–24), которое повествует о прекращении ветра и волнения морского. И при виде сего: «Сущии же в корабли пришедше поклонишася Ему, глаголюще: воистинну Божий Сын еси»[42]. И отныне Россия поклонится Богу, а не суетным идолам…

Здесь, на земле, мы еще не понимаем всего величия мистической Победы, свершившейся в день всецерковного прославления Царя. Здесь, на земле, казалось бы, все идет еще прежним порядком. А вскоре и видимость будет иная. И Победа, ныне мистически несомненная лишь для святых сердец, вскоре будет очевидною и для всех.

За прославление в лике святых Царя-Мученика и Царской Семьи архиереи проголосовали на Юбилейном Соборе единодушным вставанием – в знак особого почтения к Государю. И сие прославление есть величайшая Победа духовного оружия. Именно духовного. И одним из знаков сего явились Крестные ходы, совершенные вокруг Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря – державного по своему мистическому характеру.

Первый Крестный ход (с изнесенным из алтаря Крестом) состоялся во время вечернего богослужения, накануне архиерейского соборного решения о канонизации Царя. А второй Крестный Ход был совершен на попразднство Преображения Господня, после литургии, за час перед торжественным чином прославления в Храме Христа Спасителя.

Мы видим: Крестный ход предваряет важнейшее соборное деяние, пролагает торжественный, праздничный путь всецерковному прославлению Царя. И в Москве: в день Преображения Господня, накануне чина канонизации, со всех столичных приходов прибыли Крестным Ходом тысячи людей для участия в освящении Храма Христа Спасителя. Освящение совершил Патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй вместе с епископатом Русской Православной Церкви и предстоятелями Поместных Православных Церквей.

– Сегодняшний день останется в истории нашей Церкви как день торжества Православия и кульминация торжеств в России в честь 2 000-летия Рождества Христова, – сказал Святейший Патриарх.

Во время Крестного хода, совершавшегося на второй день Преображения Господня вокруг Кирилло-Белоезерского монастыря, было святое и радостное ощущение примирения Бога и человеков, соединения земли и Неба: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение»! Но как значение величайшего события Рождества Христова осталось мистически сокровенным для мира, так и всецерковное прославление Царя Николая Второго мир не понимает. Ибо сие событие премирного порядка, и глубокий мистический смысл его и благие последствия для России открыты только святым сердцам.

В прославлении, в канонизации святых всегда сияет Свет Светлого Христова Воскресения. А где Свет Воскресения, там и тайна святая Преблагословенной Субботы. И сия тайна особо присуща прославлению Царя-Мученика Николая Второго. Каждое прославление святых есть торжество Православия. Сугубым торжеством с сугубо благими последствиями для Церкви, Народа и Отечества является прославление Царя-Мученика Николая. Здесь, в Церкви земной, последствия канонизации Царя еще не обнаружились, и веяние духа незримое ощутимо немногими. Зато Церковь Небесная видит сокровенное так же хорошо, как и очевидное.

Чрез возврат имущества государство признает достоинство Церкви не на словах, а на деле. В лице Освященного Юбилейного Архиерейского Собора к В.В. Путину обратились с просьбой о возврате изъятого церковного имущества не только все концы Земли Русской, не только Русская Православная Церковь, но и Церковь Небесная. Устами Собора Сам Господь изъявил Свою волю святую – возвратить Церкви ее историческое достояние. И исполнение Путиным сего явного повеления Божия будет великим не только государственным, но, главное, и мистическим деянием: Божие вернут Богу. Ибо уничтожать и пленять церковное, Божие достояние могли только исконный святотатец и его злогениальные чада. Только они могли додуматься превратить храмы и монастыри в музеи. И можно считать иудаизированным сознание тех русских людей, которые продолжают упорно настаивать на музейном использовании православных святынь.

…Передо мною лист, на котором рукою мамы написано: «Порядок добро бережет». И как она любила и тщательно соблюдала святой порядок во всем! И в быту, и в жизненном ритме, укладе, и в отношениях с людьми, и в ее одеянии, и, главное, в ее душе был святой порядок – образ порядка Божественного, порядка, ознаменованного Крестом. Без державной силы Креста не может быть святого порядка ни в чем и нигде. И любовь к святому порядку мать моя из сей жизни перенесла и в жизнь вечную.

Господь дарует таланты, а распорядиться ими Он доверяет самому человеку. И горе нам, если мы злоупотребляем дарованиями, уподобляясь падшему ангелу. На служение Богу, на стяжание, прежде всего, Царствия Божия употреблял таланты народ русский. Именно в среде народа русского почивало смирение – величайший из даров Святаго Духа. Смиренная душа крепка, как камень, а душа горделивая слаба, как дым, который носится ветром куда попало. Тайна русской непобедимости прежде всего в том, что Россия – удел Божией Матери. Россию и народ русский Богородица избрала за терпение и смирение – за те духовные качества, которые в пресвятой полноте есть и в Самой Приснодеве. Любой завоеватель обречен, если он посягает на святой удел Пресвятой Богородицы. Вся русская история сие подтверждает. И конец ему уготован – по делам его! – самый бесславный и позорный. А святой удел Пресвятой Богородицы возрадуется великою радостию.

…Одним из многих предзнаменований сей радости было явление двойной радуги над Свято-Успенским Кирилло-Белоезерским монастырем во время вечернего богослужения, посвященного Смоленской иконе Богородицы, именуемой «Одигитрия». Радуга явилась за несколько дней до Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, деяния которого знаменовали Торжество Православия.

Собор, заседавший в дни Успенского поста, прославил беспримерное множество святых: «На исходе второго христианского тысячелетия, по словам соборного Деяния, – когда мир празднует Юбилей Боговоплощения, Русская Православная Церковь приносит Христу плод своих голгофских страданий – великий сонм святых мучеников и исповедников Российских XX века».

В дар, в жертву Христу наша Церковь приносит не золото, не ладан и смирну, а бесценную жизнь собственных чад, начиная простыми мирянами и кончая Царем и Патриархом. В недрах Русской Православной Церкви совершается нечто беспримерное: в жертву Господу приносится вся полнота Церковная. И мистическим средоточием сей полноты явилась мученическая кончина Царской Семьи. В лице Царской Семьи вся Россия приносится в жертву Господу с ее прошлым, настоящим и будущим. Жизнодательная, священнотайная сила сей крестной жертвы царской сокрушает и расточает злолукавую, злобезумную область сатанинскую. Ибо Кресту царскому благодатно сообщается сила Креста Христова.

На месте беззаконного заклания Царской Семьи после полного уничтожения Ипатьевского дома оказалась мусорная яма. Мы знаем: свалка нечистот была устроена иудеями и на Голгофе. Дата канонизации (1 (14) августа) и богослужебный чин прославления (7 (20) августа) являются освященными Богом. 1 августа – начало Успенского поста, происхождение (изнесение) честных древ Животворящего Креста Господня, Празднество Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице, день Крещения Руси. 7/20 августа 2000 года – воскресенье, – попразднство Преображения Господня. …Некоторые мудрецы, опираясь в рассуждениях на неоспоримую действительность, приходят к выводу об одиночестве Путина, об отсутствии у нынешнего правителя России серьезной, организованной поддержки. Но очень ошибочно учитывать только земную действительность. Есть еще и невидимая мистическая действительность – гораздо более сильная. Есть мир иной – гораздо более реальный, чем наш. Математически вычисляют силы, противодействующие и содействующие Путину, но забывают о Боге, Которым Цари царствуют, без всесвятой воли Которого правление Путина не может продлиться ни на одно мгновение. И если с Путиным будет Сам Господь, то ему не страшны ни сатана, ни заговоры всего мира.

9/22 декабря 1999 года – в знаменательный день – дал Путин согласие на управление государством. В сей день произошло сокровенное событие – Зачатие праведной Анною Пресвятой Богородицы. А Россия – святой удел Пресвятой Богородицы. И как в день Рождества Богородицы в 1380 году началось освобождение Руси от монголо-татарского гнета, так в день Зачатия Пресвятой Богородицы в 1999 году было мистически предвозвещено наше освобождение от гнета всех чуждых сил. С Путиным мы вступили в двухтысячное лето от Рождества Христова. Путин избран правителем России 13 (26) марта 2000 года – в неделю 2-ю Великого поста, когда Святая Церковь празднует память святителя Григория Паламы, преподавшего нам учение о нетварном Свете Преображения Господня. Не указывает ли сей день на предстоящее Преображение России Силою Преобразившегося Христа? На сей же день приходится Собор всех преподобных отцев Киево-Печерских, которые своим подвигом освящали начало святорусского государства. Не стоим ли мы у колыбели новой России – великой и святой в своей жертвенной верности Господу? В лице преподобных отцев Киево-Печерских все русские святые в сей день молитвенно содействуют грядущему Преображению России.

Избрание Путина совершается накануне празднования памяти Феодоровской иконы Богородицы. Той самой иконы, которою в 1613 году Михаил Феодорович Романов получает благословение на царствование в святом уделе Пресвятой Богородицы. И разве не такое же мистическое благословение Самой Богородицы получает и Путин в первый же день по своем избрании? Наконец, 24 апреля (7 мая) на Антипасху Путин торжественно вступает в должность главы государства. Сие совершается в день пасхальной радости, когда апостол Фома при виде Воскресшего Господа восклицает: «Господь мой и Бог мой»[43]. И с тою же радостию вслед за апостолом Фомой воскликнет вскоре и уверовавший народ русский: «Господь мой и Бог мой».

Перед нами три дня – три шага к власти державной, и каждый из них освящен святыми событиями, совершившимися в недрах Святой Церкви. И в каждый из дней звучат в храмах мистически знаменательные евангельские чтения. Господь являет нам свою великую милость, и 2 000-летие Его Пришествия в мир Россия встречает во главе с православным Правителем. Есть особое смотрение Божие в том, что именно при Путине совершается величайшее мистическое деяние: наконец-то прославлена в лике святых Царская Семья. Государь не хотел быть прославленным при правлении Ельцина, который разрушил дом Ипатьева, освященный царскою кровию. Дивен Бог: Ельцин досрочно уходит и сам упрашивает Путина возглавить Российское государство. И таким путем Господь приближает канонизацию Государя и возвращение Церкви ее достояния.

Жертва в том или ином виде никогда не оскудевала на Руси. Когда под могучей оградой самодержавия Церковь не знала кровавых гонений, даже тогда жертва не оскудевала: мы приносили ее либо на полях сражений за Веру, Царя и Отечество, либо бескровно – в смиренном несении Креста Христова. Двадцатое столетие увенчалось для Святой Руси беспримерно великою жертвою, принесенною и Царем, и народом русским.

Жертвою начинается и новое тысячелетие. Сия жертва приносится на полях Чечни. Весь путь Святой Руси от ее начала, при Крещении, и по сей день освящается жертвою. В духовном, мистическом смысле полем Куликовым становится ныне вся Россия, и мы во главе с Вождем выходим, перекрестившись, на поле брани. Приближается торжественный и радостный час святой Победы над страхом и игом сатанинским. «Господи сил, с нами буди»! «Страха же вашего не убоимся, ниже смутимся: яко с нами Бог!»

…Незадолго до прославления Царя-Мученика в день святого пророка Илии Владимир Владимирович Путин приезжал в Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь. Здесь архимандрит Иоанн (Крестьянкин) благословил его своей келейной иконой Богородицы «Феодоровская», которая сугубо покровительствовала нашим благоверным князьям и Царям в святом деле созидания и защиты Святой Державы нашей. Весьма знаменательно: отец Иоанн благословил главу русского государства Феодоровской иконою Пресвятой Богородицы в день святого пророка Илии. Того ревностного служителя Божия, который решительно заклал триста богопротивных служителей сатанинских.

И должность президента, и всенародные выборы его – изобретения, пришедшие с Запада. Но дивен Бог: при содействии демократической выборной машины на должность президента, опекаемую мировой закулисой, приходит избранник Божий.

Одержать победу именно над Россией является для сатаны самою славною из всех побед. И потерпеть поражение именно в России является самым сокрушительным из всех поражений. Сатана готов потерять для себя весь остальной мир, но только не Россию. Ибо Россия есть святое, державное сердце мира, есть последний оплот православия и любимый удел Богородицы.

Мы знаем: Иверия досталась Богородице в удел по жребию, гора Афон – по промыслительной остановке корабля, на котором была Богородица. И только третий Свой удел – Россию – Богородица избирает Сама и покрывает его державным Своим омофором. Третий удел и самый большой, и – дерзаем сказать – самый любимый, ибо достался не по жребию, не по Промыслу, а по сокровенному сердечному выбору Самой Богородицы. Честнейшая Херувим не может ошибаться в Своем прозорливом выборе. И мы видим: на любовь Богородицы Россия отвечает жертвенно-смиренной любовью и к Ней, и к Сыну Ее Божественному. Не ближневосточную землю избирает Богородица, а Россию с ее народом русским, подобным Ей в терпении и смирении, в жертвенно-безмолвном несении Креста своего.

Русский народ – богородичный народ, и русская земля – богородичная земля, и не может она быть владением антихристовым и сатанинским.

Господь приводит языческого князя Владимира к власти в предведении, что он будет равноапостольным и совершит Крещение Руси. Ибо Господь зрит глубину сердца и знает, какой конечный выбор сделает человек. Господь знает и православный путь Путина, и нелицемерную верность его Кресту Христову, и поэтому соделывает Своим избранником прежде избрания человеческого. Желание Ельцина видеть Путина своим преемником, всенародные выборы и прочие человеческие содействия явились лишь внешними пособиями тайного избрания и благословения Божия. Наконец-то не попущения, а благословения Божия! И одним из знаков сего благословения, почивающего на Путине, становится прославление Царя-Мученика и великого множества русских святых.

***

Успение Богородицы есть торжество более сокровенное, нежели явное, более непостижимое, нежели постижимое. Успение Богородицы есть тайна любви, тайна соединения земли и Неба чрез преставление любящей Матери Божией в Премирное Царствие любящего Сына и Бога.

На Димитриевскую родительскую субботу был очень далеко от места упокоения моей дорогой родительницы – в Псково-Печерском монастыре. Но во время богослужения душа мамы была в храме вместе со мною.

Боль разлуки со временем может смягчиться по милости Божией, но привыкнуть к разлуке с самым дорогим существом невозможно. Привыкнуть – значит перестать любить. Божия Мать не могла привыкнуть к разлуке с возлюбленным Сыном и Господом: остаток дней Она молитвенно стремилась вознестись вслед за Господом и быть в Его Царствии блаженном и нетленном. Свою скорбь материнскую Богородица никому не поверяла, одиноко и безмолвно хранила ее в глубине сердца. По Распятии и Вознесении Господнем Богородица осиротела, стала внутренне одинокою. По слову Иисуса, сказанному со Креста, Богородица в лице Иоанна Богослова усыновила весь род христианский, но в глубине сердца была одинокою до самой кончины. Ибо ничто на земле и никто из людей не могли восполнить разлуку с Сыном Божественным. Пасхальная радость при виде Воскресшего Господа озарила неземным Светом сердце Богородицы, но чувство разлуки скорбной осталось: Ее душа материнская желала последовать за Воскресшим и Вознесшимся Сыном и Богом. И поэтому день Успения становится для Богородицы днем величайшей радости и торжества. Наконец-то скорбь разлуки позади: Сам Сын и Бог является со славою многою взять душу Ее. Наконец-то исполняется самое заветное желание Богородицы: разрешившись от уз земного мира, быть с Сыном и Господом в Его вечном Царствии, созерцать лицом к лицу Его Силу и Славу, беспрепятственно приобщаться Его Святости премирной и Блаженству неизреченному. Именно потому Успение Богородицы есть самый праздничный из всех богородичных праздников. Самый радостный, праздничный и торжественный, прежде всего, для Самой Богородицы.

В сей день Богородица, не оставляя молитвенного попечения о мире, переходит на Небо, к Премирному, и как Мать Царя царей, становится Царицею Неба и земли. И таким путем всецело исполняет царскую тайну Креста. Успение Богородицы есть торжество более сокровенное, нежели явное, более непостижимое, нежели постижимое. Успение Богородицы есть тайна любви, тайна соединения земли и Неба чрез преставление любящей Матери Божией в Премирное Царствие любящего Сына и Бога.

Отнюдь не случайно прославление Царя-Мученика совершилось в храме Рождества Христова в начальный день Успенского поста. Сие святое совпадение возвещает тайну любви, тайну примирения земли и Неба чрез всецерковное прославление Царя-Мученика Николая Второго. Всецерковным прославлением мы явили ответную любовь любящему нас Царю. И таким путем мистически соединились со святым Помазанником Божиим, а, значит, и с Самим Богом.

На мистическую полноту совершившегося прославления указывает и место – восстановленный храм Христа Спасителя – храм Рождества Христова, и год – двухтысячный, и день – начало Успенского поста. Целый путь: от Рождества Христова до Успения Богородицы. В 1812 году именно на Рождество Христово за пределы русского государства был изгнан последний неприятельский солдат. А в 2000 году в храме Христа Спасителя, сооруженном в честь Рождества Христова и в память об избавлении от иноплеменных полчищ, совершается канонизация Царственных Страстотерпцев в знак избавления от ига иудейского, от ига сатанинского. Отныне общецерковным прославлением Царя-Мученика заградились клеветнические уста, посрамились на весь мир и «отец лжи», и злобезумные чада его. «Несть бо древо добро, творя плода зла: ниже древо зло, творя плода добра. Всяко бо древо от плода своего познается…»[44].

Так и во мне: если и есть что во мне доброе, то от древа доброго – от моей дорогой родительницы. Конечно, главный воспитатель – Господь, Который освящает нас чрез Таинства Церкви, чрез Слово Божественное, чрез Ангела-Хранителя. Господь питает нас Своим пречистым Телом и честною Кровию. И от древа доброго – от древа Креста Господня образуются плоды добрые и святые. Но Господь воспитывает нас и через родителей наших. Маме я обязан не только телесным существованием: святая и смиренная душа ее воспитывала и мою душу.

Великая милость Божия, если дарованы нам родители святые. Будем вечно благодарить Бога за сию милость, которая не прекращается даже и с их кончиною. Ибо смерть не полагает конец ни качествам беззаконным, ни качествам святым: и грешная душа, и праведная по исходе из тела продолжают более ускоренно и беспрепятственно совершенствоваться: одна во зле, а другая в святости и преподобии. Душа грешная, умножая собственную пагубу в адовых недрах, уже бессильна содействовать делам «тайны беззакония» на земле. И со смертию злодея тотчас прекращается и зло, которое он совершал людям. Напротив, душа святая возрастает в блаженстве, силе и славе царственных без устали и препятствий. Душа святая получает «от Бога и дерзновение молиться за нас и оказывать нам небесную помощь»[45]. Со смертию праведника не прекращается его спасительное, святое участие в нашей земной жизни, только оно становится более сокровенным и более совершенным. Завеса плоти не позволяет нам видеть царство святых, оно для нас тайна. А святые видят и знают все, что происходит на земле лучше нас. И потому их помощь нам всегда безошибочна.

«Со смертью тела не умрет ни наше сознание, ни все те чувства, с которыми здесь мы живем, и в условиях новой загробной жизни все это раскроется во всей глубине и силе»[46]. Углубится, усилится, освятится и любовь. И теплые, животворные, святые лучи сей любви будут проникать к нам на землю чрез завесу двух миров.

Лучший пример тому – всесвятая любовь Пресвятой Богородицы. Неисчетные милости явлены нам Богородицей на протяжении христианской истории, и особенно в России, в Её уделе святом. Не будь святых матерей, подобных Богородице в терпении и смирении, не было бы и великого множества святых на Руси, за что и называется она святою. Русь остается святою и в условиях «области темной». И за каждым новомучеником стоит его мать, воспитанная Матерью Божией в святой верности Кресту Христову.

…На протяжении всего царского служения Николай Второй не забывал истину о том, что «состоится только определенное Господом»[47], а не многими замыслами человеческими. К сожалению, именно замыслами человеческими, а не словом сей истины, не мыслию о Промысле Божием руководятся историки, которые выносят оценку и государственной деятельности Николая Второго, и русской истории в целом. И получается по их мнению, что и Царь во многом ошибался, и во всей русской истории многое совершилось не так, как… им бы хотелось. Таковые служители науки, движимые гордыми замыслами своего сердца, берутся самонадеянно судить о таинственных и неподсудных действиях в истории Промысла Божия – всепремудрого, всеблагого, всесовершенного. Им даже неведомо, что не их сердце, а сердце Царево – в руце Божией. И в царском – «быть по сему» – больше истины, нежели в их обширных научных доказательствах насчет ошибочности того или иного царского действия. Царской десницей движет десница Промысла Божия.

Разве хотел Николай Второй отрекаться от Престола, вступать в войну с Германией или подписывать Манифест от 17 октября 1905 года? Не хотел, но поступил не по своей воле, а как Господь определил в сокровенном недре Промысла Своего. Безусловно, Манифест от 17 октября 1905 года ослабил державные бразды Государя, и наглая бесовская нечисть тотчас приподняла голову и стала более открыто действовать против Церкви, Царя и России. Но Манифест не был ни проявлением царской слабости, ни ошибочною уступкою области сатанинской. То же самое можно сказать и об отречении от Престола. И то, и другое царское действие совершено не по внушению малодушия, не по безрассудству, а по внушению Божию.

Личное и державное в Царе нераздельны. Мы признали святость Его смиренного сердца: должны признать и святость его державного служения. «Несть бо древо добро, творя плода зла…»[48]. Пусть вразумит нас слово Господне. И не станем уподобляться апостолу Петру, который по лжеблагим замыслам человеческим хотел поправить Господа и удержать Его от совершения великого жертвенного подвига: «И прием Его Петр, начат претити Ему. Он же обращься и воззрев на ученики своя, запрети Петрови, глаголя: иди за Мною, сатано: яко не мыслиши, яже Божия, но яже человеческа»[49].

Из сего слова Господня мы видим: за лжеблагой человеческой мыслию Петра скрывается пагубное внушение сатанинское. Устами Петра сам злоначальник пытается поправить Иисуса и отвлечь Его от Креста. Но «яже Божия» всесильно расточает «яже человеческа» и сатанинска.

Царь-Мученик шел по стопам Господа, шел путем Креста в державном служении, и в сокровенном сердечном делании. Праведное сердце Царя сообщало правду и освящение и делам царским, за которые Он ответствен только перед Богом. Для святого Помазанника «яже Божия» было неизмеримо важнее, чем «яже человеческа». А для тех, кто хочет поправить Николая Второго и изыскать ошибки в Его царском служении, наоборот: «яже человеческа» важнее, чем «яже Божия». Высокомерные наблюдатели ошибок Государевых внимают замыслам человеческим, за которыми удобно притаился «отец лжи», усматривают в государственной деятельности Императора Николая Второго цепь ошибок, которые привели к катастрофе 1917 года и последующим страданиям России и народа русского. Именно от страданий и смерти заботливо отвращал Иисуса апостол Петр. Отвращал от славы Воскресения и Победы над смертию.

Царь-Мученик сознательно избрал путь скорбей и для себя, и для России ради жертвенного следования за Христом, ради всецелого послушания всеблагой, всепремудрой и всесвятой воле Божией. Тысячи раз Государю приходилось решать: «быть по сему» или не быть по сему. И тысячи раз Царь избирал именно то решение, которое мистически содействовало следованию за Христом.

Быть Царем в России есть не только особая честь, но и особая ответственность, особо тяжкий Крест. И нести сей Крест нужна особая державная святость, нужны сугубое смирение, терпение и жертвенность. Царь Святой Руси должен быть особенно подобен Царю царей и Господу господствующих. И разве не таким был Царь-Мученик Николай Второй и в сердце своем, и в державном, царском служении?

В докладе митрополита Ювеналия, представленном Архиерейскому Собору, предлагалось прославить Николая Второго не за царское служение, а за подвиг страстотерпчества. Но дивен Бог, превозмогающий букву человеческих намерений живительной силою Духа Истины: кто теперь безумно возьмется провести границу, вот здесь кончается Царь и начинается страстотерпец? Невозможно делить мистически неделимое. Не два сердца, а одно святое сердце и у Царя, и у Мученика.

Дух Святой вопреки несовершенству иных человеческих мнений и замыслов внушает Архиерейскому Собору прославить Николая Второго как Мученика, а, значит, и как Царя. И теперь мы будем уже иначе и глубже воспринимать и царское «быть по сему», и все лица и обстоятельства царствования Николая Второго. Всецерковное прославление Царя-Мученика Николая Второго обязывает нас к сугубо мистическому и богоугодному восприятию не только Его царствования, но и всего происходившего и происходящего в святом уделе Пресвятой Богородицы. И тогда мы увидим: не рука сатанинская направляет ход русской истории, а всесвятая Десница Господня.

***

Господь зрит не на номер, а на сердце. Кому принадлежит сердце: Богу или диаволу? И если сердце далече отстоит от Бога, то ни принятие предварительного номера, ни отказ от него не являются действием, решающим вечную судьбу человека. И если сердце с Богом, и в сердце Бог, то номер сам по себе не властен воспрепятствовать спасению человека.

«На все свое время. Было время, когда я большую часть его отдавал ближним, а теперь пришло другое время – время, в которое должно обратить внимание особенно строгое на себя, чтоб приготовиться покаянием к переходу из сей жизни». Сие слово, написанное святителем Игнатием (Брянчаниновым) в затворе, можно применить и к судьбе Государя.

По отречении от Престола Царь-Мученик уходит в затвор, чтобы таким путем сугубо подготовиться к подвигу жертвенному и к встрече с Господом. Около полутора лет длится сей затвор, сие окончательное, безропотное приуготовление к принятию Чаши Христовой. В тайносовершительном сочетании с жизнодательным Гробом Господним заключается великий мистический смысл затвора. Без подобия Гробу Господню нет и затвора подлинного. Затвор умерщвляет для мира и всех дел его и приуготовляет к встрече с Вечностию. Именно в уединении всего удобнее всмотреться в Вечность прежде разрешения от уз плоти. И каждому Господь отмеряет свой срок затвора. Одни пребывают в затворе годы и десятилетия, а для других достаточно и нескольких дней по неисповедимым путям Господним. Сугубый затвор есть и сугубый Крест, ибо без Креста нет и Вознесения.

…Можно быть во главе государства, но не иметь в душе благодати державности, и поэтому – разрушать государство. И можно быть человеком совершенно безвестным, без полномочий, но с благодатью державности в святом сердце, и поэтому по-царски созидать государство. Без корней, миру невидимых, не было бы ни ствола, ни кроны державного древа. Так и в теле человека: есть видимые члены и невидимые. И главным в теле оказывается невидимое сердце. Одним из нас по определению Промысла суждено быть у всех на виду, а другим – пребыть в сокровении. Но чаще всего славные ныне, в глазах мира сего, становятся бесславны по отшествии отсюда, и сие – на веки вечные. И, напротив, иные из неведомых здесь, по отшествии из сего мира, сподобляются святой славы и царской чести на веки вечные.

Как я рад, что мир не знает ни о праведности, ни о благочестии дорогого мне сердца матери! И как я рад оказаться в фактическом затворе, к чему изначала стремилась душа моя. Вначале был понижен в должностях, был ненавидим, был оклеветан… А затем Господь премудро удалил меня от всего и от всех. И остались мы с мамой вдвоем, погребенные миром в маленькой деревенской комнатке. Но и маму Господь взял. Взял бесславную, больную, скорбящую, всю израненную за сына. Израненную, но – духом неодолимую, сердцем – мужественную и смиренную, сильную и кроткую, терпеливую. «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень?..Ибо все из Него, Им и к Нему»[50].

Для святых все содействует к освящению, в том числе и болезнь. Святые и болеют свято: тихо, мирно, безропотно, без капризов, необременительно, просто, терпеливо, кротко, мужественно, жертвенно, смиренно, молитвенно.

Нужно было видеть, с каким вниманием крестится мама на одре болезни, и с каким непередаваемым сердечным благоговением целует иконки и Крест, которые я подношу к ее устам.

Не нужно проклинать минуты болезни: они святы и дороги, если мы избираем их в путеводство к жизни вечной. Таинство болезни приуготовляет к таинству смерти, подводит к вратам Вечности, напоминает о Дне Суда Страшного. Таинство болезни ослабляет связь с миром и князем его и укрепляет связь с Богом и Царством Его. Таинство болезни удаляет от пагубы гордости са[1]Рим. 11:33-34,36.

танинской и приближает к смирению Божественному, к затвору жизнодательному. И мы сами виноваты, если с недовольством и ропотом отвергаем благую и спасительную десницу Господню, сокрытую игом болезни. Болезнь выявляет или святое достоинство человека, или греховные недостатки. Во время болезни святость смирения сияет еще ярче, а грех гордости смердит еще сильнее.

Вспоминаю, каким красивым, смиренным достоинством отличалась мама в периоды болезней. И поэтому ухаживать за ней было всегда легко и счастливо, поучительно и спасительно. Безмолвно-терпеливым и смиренно-жертвенным перенесением находящих болезней мама воспитывала и продолжает воспитывать мое сердце красноречивее любых слов. Любую болезнь мама встречала с покорностию и безропотным послушанием воле Божией: «…се, приближися час, и Сын Человеческий предается в руки грешников»[51]. Иначе и быть не должно: если безгрешный Царь царей безропотно «предается в руки грешников», то нам, грешным, и тем более не подобает роптать, когда приблизился час предания нашего или в руки грешников, или в руки болезни, скорби, или в руки «области темной».

И России, как святому жребию и дому Пресвятой Богородицы, за смиренно-жертвенное претерпение страданий Господь дарует милость сугубую: она не только воскреснет из гроба, но и не допущена будет власть антихристова в удел Пресвятой Богородицы. Во всем мире, по пророчествам, будет власть антихриста, кроме России. Ибо за великий подвиг Царя-Мученика, за жертвенные страдания Собора новомучеников и исповедников Российских Господь избавит нас от ига антихристова. А остальному миру будет попущено царство антихриста за то, что он с радостию примет его, как ныне принимает всепагубный дух сатанинский. В той или иной форме иудейское господство простирается по всему миру, но почему только в России мы называем его игом? Потому что повсюду дух иудейский и сатанинский явился победителем, которому подчинились вольно или невольно. И только Россия в лице своего святого Царя мистически отвергла и сокрушила сей всепагубный дух. Только Россия в лице святого Царя и Собора новомучеников и исповедников Российских смогла действительно противостать наитию иудейскому и одолеть его. И только в России завоеватели, доселе непобедимые, обретут себе могилу. И только в России пагуба ига претворяется в благо ига Креста Христова.

Мы знаем: всеславное и всерадостное событие Рождества Христова диавол пытается омрачить мученическою кончиною 14000 младенцев в Вифлееме при посредстве царя Ирода. Но Свет Рождества Христова не только не угасает от злобезумной попытки начальника злобы, а возрастает в Свет и Силу и Славу Воскресения Христова.

– Мой собор! – с надменностию заявила про Успенский собор главный хранитель музея, расположенного в недрах Кирилло-Белоезерского монастыря. Как безумны пленители святынь! Ослепленные гордостию, они не ведают, что, хотим мы того или не хотим, а всё и все находимся в руках Божиих – и видимый мир, и невидимый, и праведные, и грешные, и верные, и зловерные. И сам сатана против нас мизинцем не сможет пошевелить без Божия попущения. И ничего собственного нет у нас, кроме грехов. И лучше добровольно восчувствовать и осознать себя, как Божие достояние, нежели горделиво обольщаться пагубными призраками, которые злобезумно сочиняет для себя и для нас «отец лжи».

Сие самообольщение ясно выражается в трех искушениях, которыми искушал диавол Иисуса. Троекратно предлагает диавол Богочеловеку отречься от Бога, чтобы таким путем поклониться ему – «отцу лжи». Веру в Бога, надежду на Бога и любовь к Богу диавол подменяет ложными призраками, основанными на гордости. В первом искушении живую веру в Бога, которую питает «всяк глагол, исходящий изо уст Божиих», диавол подменяет хлебами, то есть ложью материализма. Во втором искушении живую надежду на Бога диавол подменяет ложью рационализма, который искушает Господа самонадеянно и отвергает Его, опирается на собственные научные, философские химеры. В третьем искушении живую любовь к Богу, поклонение и служение Ему Единому диавол подменяет на ложь идолопоклонства – на служение себе и тленной славе мира сего. Но вместо трехкратного отречения от Бога посрамленный диавол слышит от Иисуса трехкратное исповедание верности Богу. Трехсоставную ложь Иисус побеждает трисоставным Крестом. Ложь триединую сокрушает и расточает Истина триединая.

И то самое, что было решительно отвергнуто Господом нашим, с радостию принимает мир, князем которого и является Диавол. Особенно наглядно сия черта обнаруживается в Евангелии. Вместо несомненной, живой надежды на Бога иудеи всегда являют холодный и гордый лжеименный разум, который тайно или открыто восстает на Бога, Его святых и святыни. Сие искушение Господа, сие богоборчество и богохульство выражаются в многочисленных ересях, сектах, философских школах, во всей культуре и во всем образе жизни мира сего, в котором начальствуют сатана и его злогениальные чада.

Злогениальная «тайна беззакония» действует постепенно, шаг за шагом. Нумерация в существующем виде еще не является отречением от Бога и сочетанием с сатаною. Еще нет антихриста и того выбора, перед которым он поставит каждого из нас. Ведется злодеятельная подготовка к сему выбору между хлебом тленным и Хлебом нетленным, между антихристом и Христом. Подготовка идет и внешняя, и внутренняя. Многие из нас уже готовы к принятию бесовского начертания всем образом своей антихристианской жизни. Поэтому Господь и попускает предварительную нумерацию. Степень внешней подготовки обнаруживает внутреннюю готовность нашего мира к приходу антихриста. Степень внешняя соответствует степени внутренней: поэтому стоит ли удивляться происходящему попущению? Но Господь зрит не на номер, а на сердце. Кому принадлежит сердце: Богу или диаволу? И если сердце далече отстоит от Бога, то ни принятие предварительного номера, ни отказ от него не являются действием, решающим вечную судьбу человека. И если сердце с Богом, и в сердце Бог, то номер сам по себе не властен воспрепятствовать спасению человека.

ИНН не может быть сильнее печати дара Духа Святаго, полученной нами в Таинстве Миропомазания. Мы – образ и подобие Божие – не должны придавать чрезмерное значение сатанинским усилиям по приближению антихристова царства и антихристова начертания. Сие будет только на руку преисподним силам: сатана, как лжец по природе, любит устрашать мир своим мнимым могуществом и приводить нас или в состояние малодушия и расслабления, или в панику и отчаяние, или в состояние большой войны там, где можно было победить без всеобщей мобилизации. В то же время мы по чувству внимания и трезвения не можем отказаться от святого долга – быть бдительными, не можем не возражать пагубным намерениям начальника пагубы и его иудейских служителей.

Враг наш силен потому только, что мы слабы духом, и торжествует над нами потому, что мы твердо не решаемся победить его. Враг наш – дух человекоубийства и лжи – змеёю вползает в сердце наше, и оно уже далече отстоит от Бога, и потому не может выступить на святую брань и одержать святую Победу.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Огонь плотский погашается огнем духовным; когда возжется второй, то непременно погасает первый…»[52]. И сие верно не только в отношении огня плотского, но и огня любой другой страсти, возжигаемой диаволом. Дух человекоубийства и лжи господствует в обществе лишь потому, что нет в нашем сердце духа Божия. Еще в 1865 году святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Очевидно, что отступление от веры православной всеобщее в народе. Кто открытый безбожник, кто деист, кто протестант, кто индифферентист, кто раскольник. Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления»[53]. А в следующем году святитель указал и исцеление от сей язвы: «Чего требовать от монастырей, когда мир доставляет им людей испорченных, когда они отвсюду окружены безнравственностию, когда сверху гнетет их безнравственность? Язва, которая исцеляется одною смертию»[54].

Спустя полвека, Господь посылает исцеление от сей язвы. Отступление отступивших от веры врачуется убийственной рукой богоотступников, которые заливают кровью русскую землю. Но помимо сего внешнего врачевства действует и мистическое: жертва Царя-Мученика Николая Второго. Праведный Царь посреди всеобщего отступления, посреди трусости, обмана, измены являет святой пример святой верности Господу. И сей безмолвный пример убеждает более всяких слов, проникает в самую глубину сердечную и мистически влечет к святому подражанию. И вслед за Царем мы видим бесчисленное множество новомучеников и исповедников Российских, ведомых и неведомых.

Отступление отступивших от веры людей русских не было глубоким, зломистическим, вкоренившимся в сердце, в отличие от богоотступничества иудейского, которое имело совершенно сознательный характер и опыт тысячелетий. Сие отступление подлежало врачеванию бичом ига сатанинского. А богоотступничество иудеев осталось неисцельным вследствие их глубокого сознательного и зломистического сочетания с сатаною. Ложь может торжествовать лишь кратковременно, а вовек пребывает только Истина Господня. Дело, которому служит ложь, обречено на поражение – полное и сокрушительное! А лица, слава которых зиждется на лжи, обречены на бесславие и вечный позор.

Глава 14.

2001 год.

Новый век и ложные страхи

Усилий одной Небесной Церкви в деле Торжества Православия недостаточно: требуются и жертвенные усилия Церкви земной. Жертвенность святая проявляется многообразно, в том числе и в молитве. Ибо молиться – кровь проливать. Молиться – значит полагать душу свою за други своя.

Прошло мое пятидесятилетие… Если б мама дожила до января 2000 года, то она бы поздравила. И вот уже еще один год минул, а я не устаю удивляться и благодарить Бога за сию милость великую. Быть не на виду у мира, быть уволенным от попечений, связанных с большой или малой должностью, есть великая милость Божия. И сия милость посылается в час, Промыслом предопределенный, в час, когда душа жаждет всецелого уединения. От чрева матери моея я был создан для уединения… Даже в детстве часы уединения были самыми счастливыми часами. Они выдавались редко, и душа ценила их на вес золота. И вот теперь мама и меня зовет из призрачной земной жизни, о которой мученик Тивуртий (память 22 ноября) сказал: «Мнится быти, и несть». И, напротив, про будущую жизнь Тивуртий сказал: «Мнится не быти, и есть». И в нашей земной жизни тем меньше будет призрачности, чем больше сердце наше станет приобщаться жизни будущего века. И главный смысл, и особая ответственность земной жизни только в том, чтобы приготовиться к жизни вечной и еще здесь приобрести добрые залоги будущего.

На исходе второго тысячелетия и перед началом третьего, Святейший Патриарх в Обращении к епархиальному собранию Москвы (декабрь 2000 года) сказал: «Милости Божии, явленные нам в последнее десятилетие уходящего века, так обильны, что их, кажется, хватило бы не на одно десятилетие и даже не на одно столетие и не для одной страны. В эти годы сеялись семена, которые должны принести обильные благие плоды, если все мы будем способствовать их произрастанию. С верой и надеждой на эти добрые всходы мы и вступаем в новый век и в новое тысячелетие благости Божией».

Странными покажутся слова Патриарха Алексия Второго для людей невоцерковленных. Кажется, о каких милостях Божиих может идти речь, если в 1991 году совершилось беспримерное расчленение России, ее ритуальное заклание, а в 1992 году началось беспримерное ограбление и народа, и государства? Если всезлобная злоба иудейская обрушилась на армию и на остатки нравственности христианской? Если ложь «отца лжи» и его чад нагло торжествовала над гонимою правдой Божией? Но именно всезлобное заклание и погребение России становится мистическим залогом ее воскресения. Именно в период сугубого торжества бесовского повсеместно мироточат иконы, открываются храмы, монастыри, совершаются Крестные Ходы, звучит и все шире и глубже распространяется слово Божие, прославляется великое множество святых.

Архимандрит Алипий (Воронов), один из наместников Псково-Печерского монастыря, говорил: «Побеждает тот, кто переходит в наступление». И Юбилейный Архиерейский Собор 2000 года стал началом наступления и Победы. Несокрушимым мистическим залогом Победы над областью сатанинской становится всецерковное прославление Царственных Страстотерпцев и сотен новомучеников и исповедников Российских. И именно теперь мы можем с особым дерзновением молиться о даровании Победы и надеяться на Победу: «…яко с нами Бог». Вступая в новый век и в новое тысячелетие благости Божией, мы молим, веруем и надеемся: нет доли антихристу и его злобезумным, злолукавым слугам в любимой России нашей – в святом уделе Пресвятой Богородицы!

Разномыслия в церковной среде по вопросу об ИНН содействовали промыслительно выявлению самого искусного в духовном рассуждении святого старца. Таким оказался в своей проповеди от 10 (23) января 2001 года старец-архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Как опасности войны выявляют искуснейшего полководца, так и смуты, и опасности духовные промыслительно обнаруживают и мнимых старцев, и самых опытных в духовном рассуждении. Ибо духовное рассуждение есть наука наук. И только при духовном рассуждении можно распознать, где кесарево, а где Божие, где внушение и водительство Духа Святаго, а где внушение и водительство вражие. Без духовного рассуждения нам не отличить свои мысли и желания от мыслей и желаний, влагаемых врагом.

«И вечери бывшей, диаволу уже вложившу в сердце Иуде Симонову Искариотскому, да Его предаст…»[55]. Сие слово Божие свидетельствует: диаволу дана власть воздействовать на сердце человеческое, сообщать ему свою злую, греховную силу, влагать пагубные мысли, желания, чувства. И разве не по злодейскому внушению сего исконного врага нашего проблема ИНН приобрела несвойственное ей значение и стала смущать умы и сердца? В России наступает новый век православный, а враг клевещет и страшит нас страхом ложным, чтобы изгнать мир из сердца и отвлечь своими призраками от пути спасительного внутреннего делания. И если б даже было иначе, если б наступало царство антихриста, а не царство Царя православного, то и тогда не к лицу нам страшиться страхований и знамений последнего времени. Господь, указав на признаки конца мира, заповедует нам: «Начинающим же сим бывати, восклонитеся и воздвигните главы вашя: зане приближается избавление ваше»[56]. «Бдите убо на всяко время молящеся, да сподобитеся убежати всех сих хотящих быти, и стати пред Сыном Человеческим»[57].

Вот что нам подобает делать по слову Господню вместо недоумений, смущений и страхов, которые мертвят нашу душу и предают ее во власть начальнику смерти. Будем же внимать не мертвящим внушениям отца лжи и пагубы, а животворящему слову Господа нашего: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не якоже мир дает, Аз даю вам. Да не смущается сердце ваше, ни устрашает»[58]. «…Веруйте в Бога и в Мя веруйте. В дому Отца Моего обители многи суть»[59].

Мы видим: Господь и здесь дает нам мир Свой, и по кончине нашей обещает обители многи. И если мы верные чада Божии, то при наступлении кончины мира должны пребывать в мире и радости: «зане приближается избавление» наше, приближается окончательное и всецелое Торжество Православия. Поэтому не нам следует устрашаться страхов бесовских, в какие бы времена они ни приключились, а тем, кто добровольно сочетался с сатаною. И не Церковь Божия должна трепетать и бояться конца мира, а сатана и клевреты его: именно им уготовано озеро огненное[60].

7 (20) мая 2001 года в Неделю 6-ю по Пасхе, когда Святая Церковь воспоминает явление на небе Креста Господня в Иерусалиме и празднует память преп. Нила Сорского, в Кирилло-Белоезерском монастыре Епископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан совершил освящение церкви преподобного Кирилла Белоезерского. Ни раньше, ни позже, а в последнее пасхальное воскресенье совершается сие освящение. Евангелие сего дня повествует об исцелении слепорожденного (Ин. 9:1–38), у которого силой Божией прозревают не только телесные, но и духовные очи. Знаменательно, что именно в сей день в 351 году при императоре Констанции, уклонившемся в арианскую ересь, Господь в утверждение святого Православия явил в Иерусалиме Крест на небе, сиявший ярче солнца и переливавшийся всеми цветами радуги. Чрез сие явление святого Креста многие иудеи и эллины пришли к истинной вере. В сей же день воспоминается икона Богородицы Жировицкая – защитница Православия в западнорусском крае. И, наконец, освящение храма совпадает с памятью преподобного Нила Сорского, который является одним из столпов монашеского делания на Руси.

Не простая случайность, а мистическая закономерность заключается в соединении таких святых событий с освящением церкви преподобного Кирилла Белоезерского в начальный год нового века и нового тысячелетия. Сие соединение свидетельствует о торжествующем Православии. Торжествующем вопреки области сатанинской. Торжествующем и «ныне, и присно, и во веки веков».

Музей в Кирилло-Белоезерском монастыре есть лишь временная завеса, сокрывающая мистическое бытие обители во время господства в России области иудейской. Падет иго – падет и завеса.

В середине 1990-х годов митрофорному протоиерею Николаю Гурьянову с острова Залит было чудесное видение Государыни Императрицы Александры Феодоровны и Государя Императора Николая Александровича. Беседа шла с Государыней, а Государь сказал им: «Продолжайте свою беседу», обошел вокруг домика и исчез. После сего случая старец Николай стал всех благословлять молиться Царственным Мученикам о спасении России, говоря, что Царская семья имеет сугубую благодать перед Богом. Отец Николай выделяет также молитву к Цесаревичу Алексию и говорит, что он «велик пред Богом». По мнению старца, совершение крестных ходов по всей России с именем Царя-Мученика и всей семьи – «это огромная сила». Отец Николай благословляет обязательно поминать Царскую семью на всех отпустах.

Но, к великому сожалению, к стыду нашему, на многих приходах многие священники не поминают на отпустах святых Царственных Мучеников, точно и не было их прославления. Сие печально свидетельствует о состоянии веры нашей. Равнодушие, а то и пренебрежение к прославленному Царю свидетельствует, насколько еще мы недооцениваем сей дар великий, посланный нам Господом. Мы добровольно отказываемся от великой помощи державной, которую может оказать нам святой Царь в избавлении России от ига сатанинского. Однако без нашего горячего молитвенного участия, без усердного труда сердечного, без обращения к Царственным Мученикам за помощью сия благодать державности не будет всемерно содействовать нам. И возрождение России замедлится, а «область темная» продлится.

Крест высотою своею, простираясь с земли на Небо, знаменует нерасторжимое единство Церкви земной и Небесной. И поэтому усилий одной Небесной Церкви в деле Торжества Православия недостаточно: требуются и жертвенные усилия Церкви земной. Жертвенность святая проявляется многообразно, в том числе и в молитве. Ибо молиться – кровь проливать. Молиться – значит полагать душу свою за други своя. И мы знаем: Господь наш в предсмертном молитвенном подвиге проливал пот в виде капель крови: «И быв в подвизе, прилежнее моляшеся: бысть же пот Его Яко капли крове, каплющыя на землю»[61]. Мы знаем: как за жертвенною Крестною скорбию пришла пасхальная радость всему миру, так и в молитве: радости пасхальной предшествует скорбь жертвенная. Мы пребываем в прелестном состоянии, если ищем в молитве одно утешение. Вначале с жертвенным терпением и смирением понесем скорбь подвига молитвенного, а затем восприимем радость. Ибо молитва мистически освобождает от уз сего преходящего времени и приобщает Вечности и ее блаженству непревратному.

Молитва соединяет нас с Царством святых и ниспосылает нам их помощь. Одному боголюбцу, как описано в литературе, в сонном видении явилась Богородица, держащая в ладони Державу (символ Земного шара). Он спросил Ее: как успевает Она, Царица Небесная, приходить на помощь ко всем к Ней обращающимся? Ведь просящих множество, а Она одна… Богородица сказала ему, что Она, в отличие от простых смертных, находится вне времени, в вечности, и потому может прийти на помощь ко всем к ней обращающимся, даже если и просят Ее о заступлении одновременно множество людей, разделенных большими расстояниями. И в знак удостоверения этих слов повертела в руках Державу, словно бы всматриваясь в «земной шар» и ища взглядом тех, кто вопиет к Ней в молитве…

***

Наша земная жизнь бесценна, ибо только в ней определяется наша вечная участь. Мгновение за мгновением неотвратимо приближают нас к блаженной или мучительной Вечности. А мы беспечны! Иждиваем бесценное время земной жизни в суете, в праздных разговорах, в греховных прелестях…

Через меняющиеся обстоятельства жизни Господь постоянно ставит нас перед свободным выбором: или Ему явить верность, или диаволу, или послужить воле Божией, или чрез последование своей воле исполнить волю сатанинскую. Но только святое сердце, а не сердце, омраченное страстями, может в самом движении жизненных обстоятельств прозревать волю Божию. Необходимы святая чуткость и святая мудрость в постижении прикровенных путей Промысла Божия. Канонизационное определение Юбилейного Архиерейского Собора прославляет Царственных Страстотерпцев в сонме новомучеников и исповедников Российских, но словесно не выделяет подвиг Царя Николая Второго среди подвигов других новомучеников. И сие обстоятельство в некоторых из нас вызывает недоумение и смущение. А в действительности места смущению нет никакого. Ибо Промыслу Божию было угодно недоговоренность канонизационного определения восполнить иконою, на которой Царственные Мученики изображены в центре Собора новомучеников и исповедников Российских. И сия икона, которую Архиерейский Собор одобрил для всецерковного почитания, неоспоримо свидетельствует о глубоком понимании Церковью особого значения для России жертвенного подвига Царственных Мучеников, и того, что именно Царственные Страстотерпцы являются духовным средоточием Собора новомучеников и исповедников Российских.

…Восстановление на Руси Престола Царей православных в ближайшее время многим кажется невозможным, ибо ни Россия, ни народ русский еще не достойны и не готовы к благоговейному восприятию сего величайшего дара Божия. Но мистический опыт свидетельствует: совершенно невозможное по действию и разумению человеческому становится возможным по премудрому промышлению и чудодействию Божию. И разве Господь наш рождается в мире, достойном и готовом к Его всесвятому Пришествию? И даже Пресвятая Дева, Честнейшая Херувим, не считает себя достойною вместить Невместимого. А Господь соделывает Ее Богоизбранною Отроковицею и рождается из Ее пречистой утробы «нашего ради спасения». И разве сейчас, по усердной молитве «малого стада», Господь не может даровать нам Царя православного? Даровать не по достоинству нашему, не по количеству православных монархистов, готовых верноподданно встретить Царя и служить Ему. Даровать по неизреченной Божественной милости – «нашего ради спасения». Даровать по усердному предстательству святых, сущих на земле и на Небе, а особенно по предстательству святых Царственных Страстотерпцев.

Теперь, после всецерковного прославления Царственных Мучеников, их молитва имеет сугубую силу. 4 (17) июля 2001 года вокруг Свято-Успенского Кирилло-Белоезерского монастыря состоялся первый Крестный ход, посвященный дню памяти Царственных Мучеников. Сей Крестный ход имеет очень важное мистическое значение. Ибо Кирилло-Белоезерский монастырь является одним из духовных средоточий Святой Руси. И Крестный ход вокруг сего монастыря с именем Царственных Мучеников на устах и с молитвою к ним священнотайно содействует возрождению и освящению всей России. И было в душе святое ощущение Царского участия в Крестном ходе. Сердце чувствовало: Царь взирает с небес и молится вместе с нами…

Мы, подлежащие условиям земного времени, не можем быть и здесь, и в месте ином. А в Вечности, свободной от тленного времени, и ангелы, и святые, всегда пребывая с Богом, успевают, не разделяясь, помогать многим из нас, находящимся в разных концах земли. Ум, подлежащий условиям земного времени, не может понять сию тайну. Сия тайна приоткрывается человеку по мере его освящения, по мере приобщения к жизни вечной смиренным путем Креста и Молитвы, путем Таинств Церковных. Вечность блаженную святые уже здесь вкушают. А грешники вкушают вечность мучительную. И наша земная жизнь бесценна, ибо только в ней определяется участь вечная каждого из нас. Мгновение за мгновением неотвратимо приближают нас к блаженной или мучительной Вечности. А мы беспечно иждиваем бесценное время земной жизни в суете, в праздных разговорах, в греховных прелестях.

На среду 12 (25) июля 2001 года, на празднество иконы Богородицы, именуемой «Троеручица», вижу во сне маму и спрашиваю, когда она возьмет меня к себе.

– Осенью следующего года.

Не берусь судить, кто отвечал. Пусть даже и враг невидимый захотел таким путем навести смущение, но сердце мое ничуть не смутилось, а встретило весть с готовностию и полным спокойствием. Сбудется сие предречение или нет – не суть важно: смерть может настигнуть в любой момент, и всегда нужно быть готовым встретить ее, как посланницу Божию.

Жизнь наша всецело во власти Господа. И Господь, по милости и премудрости Своей, по неизреченному человеколюбию, всегда пресекает земную жизнь человека в момент, наилучший для его спасения. И не мы определяем, когда умереть нам или близким нашим, а Господь: в Его всесвятой Деснице каждое мгновение жизни и нашей, и всего мира.

«…Камень, егоже не в ряду сотвориша зиждущии, сей бысть во главу угла: от Господа бысть сие, и есть дивно во очию нашею»[62]. Сие слово Господь и о Себе изрекает, и о святых последователях Своих. Господь при земной жизни был отвергаем родом лукавым и прелюбодейным, но по Воскресении Своем становится во главу угла и посрамляет отвергших и распявших Его иудеев. Сему отверженному Камню с мистической неизбежностию уподобляются и святые. Мир и князь мира не приемлют ни Господа, ни святых Его. Каждый святой так или иначе испытывает в своей жизни состояние отверженности, что является знаком особой милости и особого промышления Божия.

И сказал Господь пророку Илие: «выйди и стань на горе пред лицем Господним, и вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра; (и там Господь)»[63]. Как Господь присутствует в веянии тихого ветра, так и святые Его: они не являют себя ни огнем, ни землетрясением, ни ветром, большим и сильным. Святость святых исполнена необыкновенного мира и тишины: она не любит являться каким-то заметным для всех образом. И чем ближе святой к Начальнику тишины, тем дальше от яркой и шумной жизни и славы мира сего. Сам Начальник тишины ограждает угодников Своих от тленной славы, чтобы поставить их во главу угла в Царстве вечной Силы и Славы и Блаженства. Возлюбленным Своим Господь вместо чести попускает бесчестие, чтобы таким путем сокрыть их святость от мира и князя его. И даже Царю Николаю Второму, само положение которого сопряжено было со славой и честию, Господь по особой милости попустил быть обесчещенным, плененным, ритуально убиенным и всесожженным. Государь всем своим образом царским и образом царствования своего являл сугубую близость Начальнику тишины. Даже голос у Царя был тихий, кроткий и проникновенный. Ангельский голос. Каждое слово на сердце ложилось...

Казалось бы, Господь не увенчал успехом многие благие державные начинания Государя Николая Второго. Не увенчал ради большего бесславия при земной жизни, чтобы возвеличить и увенчать величайшею славою в жизни вечной. Мы видим: Царь хотел восстановить патриаршество – и оно существует; Царь хотел победить в войнах с Японией и Германией – и оба врага блистательно побеждены в 1945 году; Царь заботился о возвеличении и укреплении рубля православного – и вот-вот рухнет доллар сатанинский, а рубль на диво всему миру возвеличится; Царь намеревался одолеть область сатанинскую – и день канонизации Царя становится началом Победы над самым тяжким игом в русской истории…

Царь заботился по-отечески о строительстве храмов и Торжестве Православия – и Православие вновь торжествует на земле русской. И всецерковное прославление Царя, и наша усердная молитва к Нему усиливают отеческое воздействие святого Царя на все области жизни нашей. И приход православного президента к верховной власти в России становится одним из самых ощутимых свидетельств святого царского попечения о нас, грешных.

Для Бога, Владыки живота нашего, смерть наша никогда не бывает преждевременной. Душа разлучается с телом в час, который всегда премудро определен Господом. И Господь не возьмет душу, пока она вкупе с телом не исполнит все то, что ей надлежит совершить в земной жизни или по Божию благословению, или по Божию попущению. Праведные возрастают в святости, а злые изощряются во зле до таинственного момента смерти, когда душа по Божию повелению оставляет тело и уже одна и в ином, вечном мире продолжает усовершаться или в святости, или в грехе. И даже самая ранняя, младенческая смерть не бывает преждевременной, ибо не останавливает возрастание души, а переносит сие возрастание в иной мир. Как бы мало ни успела соделать душа в земной жизни, мы не должны сетовать, ибо впереди у души Вечность, где она вечно может возрастать и обильно плодоносить. Возрастать или в святости, с начатками которой она перешла в Вечность, или в греховности. Ибо на земле, как бы долго мы ни прожили, сколь бы много ни сделали, полагаются нами только залоги или вечного, все возрастающего блаженства, или вечной, все возрастающей муки. Здесь мы сеем, а там пожинаем. И хотя земная жизнь есть всего лишь мгновение исчезающее, но от сего-то мгновения и зависит наша вечная участь. И с какой суетой и беспечностью, в каких только грехах мы не иждиваем порой сие бесценное, невозвратимое мгновение!

Чрез разлучение души от тела Господь может призывать человека к иному, гораздо более высокому служению. Чрез таинство смерти первые становятся последними, а последние первыми. Человек, святостию усыновившийся Царю царей, становится царем. И мы знаем: Давид, малейший среди братии и пасший овец отца своего, по благоволению Божию помазывается на Царство. Ибо в безвестном пастыре овец Господь провидит святого Царя, известного всему миру, и помазывает его «елеем помазания своего». Ибо Господь знает сердце Давида «и всю кротость его»[64]. И последний становится первым еще здесь, в земной жизни.

Однако гораздо чаще «первенство» человека Господь обнаруживает в жизни вечной. Плоть же наша и жизнь земная являются завесой, которая обычно скрывает первенство первых. Сам Господь подает вечный сему пример, являясь на земле в образе подобного нам человека. Сам Господь свидетельствует о сокровенности Своего Царствия: оно – не от мира сего. Славой преславного Преображения Своего Господь приоткрывает завесу. День Преображения Господня свидетельствует не только о присносущном Царствии Божием, но и о нашем причастии сему Царствию.

Если в земной жизни по свойству ее ограниченности пределами времени и пространства не может быть много царей, то в жизни будущей Господь независтно, неоскудно и всемогуще наделит царским и священническим достоинством множество святых. И косвенное подтверждение сему мы видим в слове Священного Писания: «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь»[65].

Все, Господом усыновленные, становятся и царями, и священниками. Но, как правило, не в сей жизни, а в будущей. Так Богу угодно. Ибо первенство в сей жизни может лишить нас первенства в жизни будущей. Ибо здесь, как бы мы много ни сделали, полагается только начало, залог нашего вечного преспеяния или в святости, или в грехе.

Священное Писание свидетельствует: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом»[66]. Много замыслов, пока сердце наше укоренено в многопопечительном и многомятежном земном мире. Замыслы исчезают по мере нашего сердечного приближения к Вечности. И молитва, и таинства церковные, и смерть дорогого человека приобщают нас к Вечности, ослабляют связи с миром земным, освобождают от многих замыслов и попечений. Никакие многие замыслы и дела, даже самые благие, не имеют цены, если они не путеводят нас в Царствие Небесное. И если мы пребываем не только во внешнем, но и во внутреннем затворе, то сие есть знак особой милости Божией. И главное – затвор внутренний, сердечный. Без такого затвора нет бесстрастия, нет благоухания святой Вечности в нашем сердце.

***

Господь попустил Америке беспримерно разбогатеть, усилиться и возвеличиться ложным величием, но лишь затем, чтобы тем сокрушительнее было ее падение. Фильмы ужасов, которые американский Голливуд предлагал с навязчивостию всему миру, стали страшной реальностью для их авторов и заказчиков. Что посеяли, то и пожинать начинают. В лице Америки начинается самоубийственная гибель важнейшего центра господства над миром «церкви лукавнующих». Суд прежде Страшного суда, – вот что происходит на наших глазах…

На Усекновение главы Крестителя Господня Иоанна гордую Америку, которая по-иудейски самонадеянно возвысилась над всем миром, посетило будто бы нежданное бедствие. Тремя самолетами был нанесен тройственный смертельный удар по двум зданиям всемирного торгового центра и по военному ведомству (погибла часть здания Пентагона). Удар, который Америка причинила сама себе, намеренно приписывается арабским террористам, чтобы начать войну против исламского мира. Но за действительностью очевидной таится действительность мистическая.

Мы видим: Сам Господь таким путем совершает праведное наказание неправедной державы, которая своей военной и финансово-торговой мощью всемерно приближает воцарение антихриста. И становится знаменательным саморазрушительный удар, нанесенный по военному ведомству и всемирному торговому центру. Для Америки ее собственным усилием наступает начало конца, а она, безумная, вместо покаяния продолжает величаться своими богатствами и мощью военной. Для Америки начинается суд Божий, а она, ничуть не внимая сему, продолжает презрительно попирать страны и народы и готовится ввергнуть всех в пожар мировой войны.

…За пять-шесть часов до удара по Америке вокруг Кирилло-Белоезерского монастыря был совершен Крестный ход в честь великого праздника – Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна. Кропило и с Неба, в знак благодати и милости Божией, кропил и настоятель во время всего Крестного хода. И сей Крестный ход мистически отозвался на противоположном конце земли: сатанинскую Америку настиг самоубийственный и очень чувствительный удар.

Материальный урон для сей богатейшей страны весьма ничтожен. Зато весьма велик урон, деньгами не измеримый. Господь попускает, чтобы лукавая Америка сама уязвила себя сокрушительным ударом по важнейшим символам «церкови лукавнующих», господствующей над миром. И в нечестивом недре своем она не могла не ощутить всю сокрушительность сего праведного саморазрушительного удара.

Ирод с Иродиадой, усекнувшие главу Крестителя Господня Иоанна, имели бесславную, позорную кончину. И торжество иудейское над убиенным праведником расточилось. Усекновение честныя главы праведника всемирно почитается и празднуется в знак торжества Православия над нечестивой «церковью лукавнующих». И удар по злолукавой Америке в праздник Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна является еще одним дивным свидетельством неизменно торжествующей правды Божией.

Мы ничуть не злорадствуем в связи с самоубийственным потрясением, потрясшим Америку, которая любит устраивать злодеяния для других стран и народов, а в особенности для России. Мы лишь свидетельствуем о том поучительном событии, которое послал всему миру Сам Господь в день Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна. И на историческом примере Америки мы видим еще и еще раз: ни самое большое богатство, ни самая большая сила военная не обеспечивают подлинную безопасность государства, если не сохранит его Главный Хранитель всего – Господь.

На примере Америки мы видим: сугубо призрачным является государство, изначально существующее без Бога и против Бога. Государство, основанное на лжи «отца лжи». Господь попустил Америке беспримерно разбогатеть, усилиться и возвеличиться ложным величием, но лишь затем, чтобы тем сокрушительнее было ее падение. Фильмы ужасов, которые американский Голливуд предлагал с навязчивостию всему миру, стали страшной реальностью для их авторов и заказчиков. Что посеяли, то и пожинать начинают. В лице Америки начинается самоубийственная гибель важнейшего центра господства над миром «церкви лукавнующих». Суд прежде Страшного суда, – вот что происходит на наших глазах… И если могучая Америка в ближайшее время нападет на ослабленную Россию, то будет обречена на полное поражение. Ибо с Россией Сам Господь, а с Америкой лишь сатана – вечно бесславный и вечно злобезумный, самоубийственный в своем призрачном, ложном величии. Все жития святых, вся история Святой Церкви, все Священное Писание свидетельствуют, что сатана обречен на неизменное, вечное поражение. И если сатана побеждает, то только затем, чтобы быть побежденным.

…Никогда нет бессмысленности и слепой случайности ни в одной малой и великой войне, которую вела Россия. В каждой из наших войн было тайносовершительное столкновение Церкви Божией с «церковью лукавнующих». Каждая из войн предвозвещает, предначинает и приближает ту последнюю священную войну, которая будет у небесного воинства с воинством сатаны: «И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и Сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует…И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы…На одежде и на бедре Его написано имя: "Царь царей и Господь господствующих"…И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его…»[67].

В войне видимой есть всегда война невидимая – война Истины Господней с ложью диавольской. Меч, исходящий из уст Царя царей, есть меч Истины. Именно о мече Истины свидетельствует еще одно слово Писания: «Покайтеся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих»[68]. На Руси меч духовный сражался всегда вкупе с мечом военным.

…Побывал на попразднство Рождества Пресвятой Богородицы в Анисимове – в деревне (в двух километрах от села Никольский Торжок), в которой родилась мама. Остались одни деревья. Трижды осенял Крестным знаменем на все стороны света и заливался слезами. Таких Анисимовых по России десятки тысяч. Иго вражье подобно смерчу опустошило русскую деревню, вырвало людей из родных гнезд, согретых и освященных теплыми материнскими молитвами. И теперь Анисимово почти все на Небе. От большой маминой семьи (четыре сестры и три брата) осталась одна тетя Лида, которая пишет: «Я очень скучаю по сестрице, не стало Тонечки, душа моя опустела»… И в другом письме: «Тоскую, тоскую, я одинока». Живет с сыном, есть дочь, но без моей мамы чувствует себя одинокой: такое большое место занимала праведная сестрица в ее сердце.

Ни Господь, ни святые Его не могут спасать человека против его воли. И если мы молитвенной волей устремлены к Богу, то возникает мистический мост между землею и Небом, и Церковь Небесная может гораздо более действенно помогать Церкви земной. И таким мостом, преводящим с земли на Небо и с Неба на землю, является Крест. И всуе наша молитва, если мы не причастны Кресту Христову. Крест и молитва нераздельны: нет Креста – нет и молитвы.

Господь, обличая фарисеев и саддукеев, говорит им: «Род лукав и прелюбодейный знамения ищет: и знамение не дастся ему»[69]. Искать знамений и чудес есть признак гордости. Нет, не знамения здесь виноваты, а гордое расположение сердец иудейских. И разве мы не уподобляемся сим иудеям, которые самонадеянно считают себя вправе искать и ожидать знамений и чудес? И не только искать, но и требовать безумно, чтобы Господь явил им знамение. А знамение не дается, и жизнь идет своим чередом, неотвратимо приближая час смерти, в который каждый увидит великое знамение. И для одних, идущих в муку вечную, оно будет ужасное и пагубное, а для других, наследующих блаженство вечное, оно будет исполнено неземной радости, славы и торжества.

И именно такое знамение узрел я на лице моей мамы в час ее кончины…

Нет, мы не станем домогаться других чудес, если будем смиренно памятовать о неизбежном чуде смертного часа. Гордые иудеи были свидетелями множества чудес, совершенных Иисусом, но ни одно из них не послужило им ко спасению. Напротив, за сознательное, гордое и злолукавое отвержение чудес Божиих они получили сугубое осуждение. И теперь у иудеев нет ни малейшего предлога к оправданию: они видели несомненные явления силы Божией и пребыли в упорном противлении, подобно сатане – отцу всякого противления Богу.

Чрезмерное внимание к чудесам, сновидениям особенным, предсказаниям свидетельствует о несмиренном устроении нашего сердца. Мы чудес недостойны. И не от чудес, предсказаний и сновидений зависит спасение наше, а только от смирения. Ибо смирение есть чудо чудес. И Сам Господь подтверждает сие, смиренно претерпевая смерть на Кресте. И чрез смиренную смерть на Кресте совершается величайшее из чудес – Воскресение Христово.

Мы просим, но время исполнения прошения нашего следует со смирением предавать на волю Божию. Ибо времена и сроки не в нашей человеческой власти. Господь всегда и во всем блюдет благовременность, и Он лучше нас знает, когда даровать нам смирение, а когда прославить Царя и сокрушить область сатанинскую. А мы очень нетерпеливы: нам сейчас подавай. И сие есть признак несмиренного устроения сердца нашего. Вспомним, как многие православные миряне и священники хотели ускорить прославление Царя-Мученика. И прославление состоялось, но в час, не нам угодный, а Господу. И теперь для всех очевидно, насколько благовременным оказалось прославление Царственных Страстотерпцев. Сие прославление увенчало двухтысячелетие от Рождества Христова и освятило начало третьего христианского тысячелетия. Сие прославление состоялось в день Крещения Руси, мистически знаменуя отречение России от сатаны и сочетание со Христом. Сие прославление состоялось в день Происхождения (изнесения) честных древ Животворящего Креста Господня и в празднество Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице – в ознаменование неизменного Торжества Православия и нашей неизменной Победы над врагом видимым и невидимым.

Несомненно: святая благовременность была в решении Юбилейного Архиерейского Собора о канонизации Царственных Страстотерпцев. И в сей канонизации заключается для нас много уроков, и один из них в том, чтобы мы соблюдали во всем святую благовременность. Ибо времена и лета находятся всецело во власти Творца их, о чем, например, свидетельствует тропарь индикта: «Всея твари Содетелю, времена и лета во Своей власти положивый, благослови венец лета благости Твоея, Господи»…

Мы не вправе упреждать время даже из самых благих побуждений, ибо таким образом мы гордо посягаем на святую благовременность, Господом соблюдаемую. Мы не вправе узурпировать власть над временем, которая всецело принадлежит Господу. Добро, совершенное вопреки святой благовременности, неизбежно становится злом. Нет святого терпения в ожидании благовременной милости от Подателя милостей – нет и святого смирения. Любая милость Божия, если получим ее преждевременно, не только не принесет пользы, но окажется во вред нам. Только смиренное сердце способно блюсти святую благовременность и чутко понимать действия Промысла Божия и исполнять волю Божию. Святое смирение есть первейший и главнейший дар, которого и следует нам просить у Господа прежде всего остального. А остальное приложится – и видимое, и невидимое.

Мы сегодня не видим в России условий для воссоздания Царства Православного, но «надеемся того, чего не видим»: такова тайна надежды. И Господь не посрамит нашу надежду и дарует нам Царя Православного не за наши заслуги, а по Своей великой милости и любви, по молитвам Царственных Мучеников. И «мы не знаем, о чем молиться, как должно»[70], но по священнотайному внушению и содействию Духа Божия молимся и об избавлении от ига иудейского, и о даровании Царства Православного, о возвращении Церкви ее достояния, о возвеличении рубля и крушении доллара.

И не возгордимся, если Господь услышит нашу молитву, а более того смиримся перед неизреченным величием милости Божией. Наша – одна немощь. А сила молитвенная в нашем сердце – от Господа сил. И само прошение молитвенное, и его исполнение тоже от Господа сил происходят. И если что не угодно Господу, то Он не услышит молитву даже самых великих молитвенников. Умолял Бога праведный Иоанн Кронштадтский об исцелении Царя Александра Третьего – и не умолил. Ибо не было на сие воли Божией.

***

Мать рождает и воспитывает чад на земле, но не для земли, а для Неба. Материнское служение призвано быть служением Богу и Его Премирному Царствию. Не крестьян для деревни, не чиновников и рабочих для города, не солдат для войны воспитывает мать, а, прежде всего, сынов Царствия Божия, сынов Вечности блаженной.

…Тайна огромности России есть тайна Креста. Именно русские, а не татары, не евреи, не китайцы и не западноевропейцы заняли необозримые пространства на европейском и азиатском континентах. Необходимо иметь особую державную силу, особое державное предназначение, чтобы не только занять сие величайшее пространство, но и хранить, удерживать его на протяжении столетий. И совершенно очевидно: одной человеческой силой, одним человеческим искусством удержать в государственном единстве такое пространство невозможно. Необходимо вседержительное содействие Креста Христова и особое промышление, благословение и избрание Божие. Сердцеведец Господь знал, что именно русский народ окажется наиболее способен для святого строительства величайшей православной Державы мира.

Без святой жертвенности, без смиренной готовности восприять Крест Господень никакое святое деяние не совершается. А строительство православной Державы есть деяние поистине святое, Богом благословенное. И, напротив, ритуальное убиение, расчленение Державы, совершившееся на наших глазах, есть злодеяние, Богом попущенное за наши грехи, за гордое отвержение святой и спасительной тайны Креста Христова. Захотели той ложной свободы диавольской, которая ведет к рабству и пагубе.

Поезд идет по рельсам, которые строго и четко устанавливают пределы и направление его движения. Если, сойдя с рельс, поезд получит полную свободу в своем движении, то он потерпит неизбежное крушение. Кровь в живом организме тоже течет не как попало, а по сосудам. Подобным образом и в жизни духовной: уклонение от богоустановленного, богоугодного порядка, ложная свобода приводят неизменно к духовной пагубе. Устанавливается и удерживается Божественный порядок и в видимом, и в невидимом мире священнотайной силой Креста Христова.

Только Бог является Источником Царствия и Силы и Славы. Князь мира сего властвует лишь по Божию попущению, лишь условно и весьма ограниченно, лишь в премудрых и благих целях Промысла Божия.

Врагам нашим только того и надо, чтобы мы испытывали парализующий страх, перед их мнимым могуществом. Сие могущество основывается не на действительной силе диавола и чад его, а на нашей слабости, на нашем безрассудном доверии злолукавым внушениям сего злоначальника. Бесы, как свидетельствует Евангелие, даже в стадо свиней не могут войти без позволения Господня. О какой силе и власти может идти речь, если злые духи не имеют власти даже над стадом свиней? И сатана является князем мира сего не по праву своего действительного могущества, а исключительно по Божию попущению. Сие попущение бывает для прославления святых и для вразумительного наказания грешных. Самому же диаволу попускается быть князем мира сего для наибольшего поражения и осуждения.

«Зло противоборственно не только добру, но и самому себе», – писал Василий Великий. Зло бессильно победить Бога, Его святых и святыни. Противоборство оказывается для зла не только бесплодным, но и самоубийственным. От Светлого Христова Воскресения година иудейская и область темная потерпели самое сокрушительное поражение. И во всех, причастных Кресту Христову, действует Победа Пасхальная. Зло дышит человекоубийством, а для святых и «жизнь – Христос, и смерть – приобретение»[71]. Зло дышит ложью и оказывается совершенно бессильным: «Истина Господня пребывает вовек», а ложь неизменно расточается. Зло всегда ставит себя вне Бога и против Бога и таким путем наказывает само себя, ибо добровольно, безумно и самоубийственно лишается Его Царствия и Силы и Славы.

Гордость и ложь нераздельны, ибо гордость есть ложное представление о своем величии. Высший из ангелов ложно возомнил себя Богом, и поэтому утратил небесное достоинство и стал именоваться «отцом лжи». Гордость и нас уподобляет «отцу лжи». Если б мы даже не прибегали к другим формам лжи, в самой по себе гордости уже заключена ложь. Гордый ложно мнит о себе то, чем он не является в действительности. Где гордость – там ложь и «область темная», а где смирение – там истина и святость, там блаженное причастие Царствию и Силе и Славе.

Быть со смиренным человеком есть блаженство, есть милость Божия, за которую нужно благодарить. Особая милость, если дар смирения присущ твоей матери. Отец Тихон (Пелих) писал в своем дневнике: «Каждая женщина есть икона Божией Матери». Мать рождает нас для Вечности блаженной, и мы, дети, должны оправдать сию святую цель материнства. Ибо цель служения материнского не земля, а Небо. Вот что пишет о материнстве старец протоиерей Тихон (Пелих): «Великое это дело и ответственное. Великое по своему вечному значению, ибо материнство землей, земной жизнью не ограничивается, а простирается в бесконечную Вечность…Ответственность его сопряжена с величием тех целей, какие предуставил Господь изначала роду человеческому. Помни всегда, дорогая дочурка, что родительское слово на детях пребывает как закон космического значения. Сила родительского слова имеет силу или Божия благословения, или проклятия… Поэтому всегда будь внимательна к своим словам, зная их творческую силу»[72].

Велика тайна материнства: чрез материнство Божией Матери Сам Господь совершает священную тайну нашего спасения. Благодаря материнскому служению Божией Матери Бог соделывается человеком, чтобы вознести человека с земли на Небо и приобщить его Своему Премирному Царствию и Силе и Славе. И таким путем дан святой пример святого материнства.

Мать рождает и воспитывает чад на земле, но не для земли, а для Неба. Материнское служение призвано быть служением Богу и Его Премирному Царствию. Не крестьян для деревни, не чиновников и рабочих для города, не солдат для войны воспитывает мать, а, прежде всего, сынов Царствия Божия, сынов Вечности блаженной. Земное, временное должно быть лишь ступенью к Небесному, Вечному.

С кончиною не кончается святое служение материнское. Душа матери, расставаясь с телом, не расстается с детьми, продолжает молитвенно заботиться о них и воспитывать их для Вечности. И если Богородица «во успении мира не оставила еси», то по Ее святому примеру и матери наши, пребывая в райских обителях, не оставляют нас своим заботливым материнским попечением. Унаследовав Царство святых, матери наши продолжают покрывать нас своим молитвенным материнским покровом. Сокрывшись за завесою иного мира, они продолжают согревать нас своей святой материнской любовию, которая мудро и кротко путеводит наши души чрез земные невзгоды к блаженной Вечности.

Мать моя на Небе, а очи ее на земле, со мною: с внимательной любовию следят за каждым движением, мыслию, чувством, деянием. И в нужный момент мать всегда помогает. Душа матери на Небе, а тело ее на земле, и я могу навестить дорогую могилку и получить от мамы таинственное утешение и благословение. Ибо в недре земном покоится не персть, не прах, напоминающий о бесконечно дорогом человеке, а сокровище, которое дороже мне всего мира.

Мир-то неотвратимо идет к концу, а персть, которая священнотайно покоится во гробе, с каждым днем приближается к своему славному воскресению, соединению с душою, преображению в нового человека –чистого, нетленного, духовного, сияющего и блаженого.

Умершее тело в самой смерти не лишается жизнодательного залога бессмертия. Смерть тела не порывает его священнотайную связь с Богом – Источником бессмертия. Ибо сие тело чрез Таинства церковные освящалось Богом, принимало в себя животворящие Тело и Кровь Христовы. Смерть разлучает тело с душою, но не всецело. Душа отделяется от тела до воскресения мертвых. Но отделение души от тела не означает, что всякая связь между ними полностью прекращается. Нет и нет! Особенно ясным доказательством сей священнотайной связи являются мощи святых. Мы молимся у мощей в надежде, что души святых слышат нашу молитву. И если мы ощущаем молитвенную связь между иконой святого и самим святым, то тем более такая связь существует между душами святых и их мощами.

И дорогие могилы не мертвы для нас: сердце чувствует здесь, на кладбище, какую-то тайную, живую связь с душами усопших. Кладбище есть не страна мертвых, а страна живых. Ибо сей временный век минет, как день вчерашний, и усопшие тела воскреснут: одни для вечного блаженства, другие для вечного мучения. Кладбище тем живее, чем больше на нем покоится тел, предназначенных для блаженной Вечности. И всегда идешь к родительской могилке, как к самой маме. Чувствуешь: мама встречает с радостью. И уж какая радость пасхальная будет, когда мы встретимся за завесой сего мира! И смерть, по слову апостола, будет действительно приобретением, а не утратой.

Душа вечна, но и тело предназначено для вечности. И поэтому персть, сокрытая во гробе, является чудной и великой тайной. И если персть святая, то и тайна святая и сугубо великая. И с каким бы торжеством мы ни погребали усопшее тело праведника, какие бы надгробные памятники ни ставили – все наши почести не могут сравниться с той славой, какая уготована ему Господом.

Было ли в глазах мира торжественным и многолюдным погребение Иисуса? Нет. Но сие обстоятельство не умалило всемирную Славу Его Воскресения. И Слава Воскресения Христова благодатно сообщается и усопшим телам. Сия Слава предвозвещает и их воскресение. Во гробе сокрыта не простая земля, а неоценимое сокровище, которое принадлежит не сему преходящему миру. Сие сокровище есть достояние Будущего Века, есть царская принадлежность Царствия Божия.

Святой Василий Великий в письме к Евсевию, епископу Самосатскому, писал в 369 году: «А теперь и единственное утешение, какое имел в жизни, разумею матерь мою, и оно отнято у меня по грехам моим. И не смейся надо мной, что в таких летах жалуюсь на сиротство; напротив того, извини меня, что не могу терпеливо перенести разлуку с такою душой, которой равных по достоинству не вижу в оставшихся»[73]. И вот частичное откровение тайны святой любви между святым сыном и святой матерью: спустя десять лет, Василий Великий предает душу Господу в тот же день, что и его родительница Емилия. Дивен Бог во святых Своих! Дивен при их жизни, при кончине и после кончины.

Василию Великому Господь даровал и друга великого – святого Григория Богослова, и у них в двух телах была душа едина. Но и такая святая дружба не смогла восполнить невосполнимое – разлуку с матерью. Ибо вместе с матерью уходит в мир иной часть твоего сердца. Твоя плоть исткалась из материнской плоти, и твоя душа запечатлела в себе мистическое, молитвенное, любовное воздействие материнской души. Не как-либо иначе, а именно через мать Господь дарует нам бесценный дар жизни. И Сам Господь не как-либо иначе, а именно через Мать является на земле «нашего ради спасения». Поистине велика и непостижима тайна материнства!

И как же не скорбеть при разлуке с матерью! Ибо только смерть матери дает особо глубоко почувствовать и понять нашу особую, священнотайную связь с нею. Ту нерасторжимую крестную связь, которая простирается с земли на Небо. Тайна материнства есть тайна Креста. А где Крест, там и скорбь величайшая, но и радость величайшая, которая побеждает скорбь.

***

Мы имели великий дар – Царя православного. Но не имели благодарения должного за сей дар, и Бог отнял у нас Царя, отнял и святыни православные. Мы одержали победу в Великой Отечественной войне, но забыли возблагодарить Бога, и Бог отнял победу, и Россия оказалась поверженной и расчлененной без нашествия вражеских полчищ.

…Пришло скорбное известие о кончине дорогой тетушки Лидии – младшей сестры моей матери. Она отошла ко Господу в день памяти святителя Николая (6/19 декабря 2001 года). Ни разу не видел тетю Лидию, но известие о ее смерти – неожиданно для меня – стрелою пронзило мое сердце. Она последняя из большого семейства Рыбиных, и теперь, с ее кончиною, все семь братьев и сестер (Николай, Леонид, Алексей, Антонина, Мария, Галина, Лидия) пребывают в ином мире. Теперь, мню, наступает и мой черед. Теперь все корни моего родословного древа на Небе. Сердце плачет и плачет: отошла из мира сего последняя душа из большого маминого семейства. Есть здесь какая-то тайна мистическая, иначе бы душа моя не испытала столь сильное потрясение. В далеком Брянске умирает тетушка Лидия, очень похожая на меня и мою бабушку Екатерину, и сие событие живо и сердечно напомнило и смерть мамы. Десница Господня промыслительно и благовременно оборвала еще одну нить, которая связывала меня с земным миром. Сердце мое ощутило дыхание смерти…

Смерть человека есть великая тайна, есть событие вселенское, которое предначинает, предвозвещает конец мира, воскресение мертвых и жизнь будущего века. Смерть человека освящена смертию Бессмертного Богочеловека, положением Его во Гроб и жизнодательным упокоением во Гробе, из которого воссиял непобедимый Свет Воскресения. В смерти действует тайна Креста Христова, который вседержительно присутствует и на Небе, и на земле, и во аде. И действительно: в первые дни по кончине душе каждого усопшего человека дается побыть и на земле, и на Небе, и во аде. И только после сего душа водворяется в том месте, до которого она духовно доросла при своей земной жизни.

…Мама всегда плакала, получая письма сестры Лидии. Сей плач святой был свидетельством самоотвержения и любви, полагающей душу за други своя. В голодные военные годы мама несла сестре Лидии одеяла и ведро картошки за 7 километров. Отправляя Лидию в Африканду, под Мурманск, мама отдала ей последние 40 рублей и наварила на дорогу горшок картошки.

«Твою доброту ко мне, – писала Лидия маме в ноябре 1981 года, – я никогда не забуду. Если бы не ты, не знаю, что бы было со мною, ты по сути много вложила хорошего в мою жизнь».

И я могу повторить вслед за тетушкой Лидией: если бы не мама, то не знаю, что бы было со мною. И вот теперь корень мой на Небе, и на земле уже ничто не мило. Странно мне, как это люди радуются наградам, должностям, славе, богатству? Радуются всему, что не имеет никакой цены для жизни будущего века.

Господь, приуготовляя человека к Царствию не от мира сего, отсекает его от живой деятельности и заключает в жизнодательном гробе затвора. Затвор есть не только полное удаление от людей на часы, месяцы или годы, но и любые обстоятельства, чрез которые Господь удаляет, отсекает нас от привычной живой деятельности и от привычных лиц. Чрез обстоятельства, на которые мы подчас ропщем и считаем их скорбными, несправедливыми, жестокими, Господь смиряет нас и дарует затвор. И уже наша вина, если мы не воспользуемся столь спасительным и великим даром. Исключительно все обстоятельства жизни нашей находятся во власти Божией. И не сатана, не иудеи, но только Бог располагает всецело течением жизни и каждого человека, и каждого народа, и всего мира.

Россия, как избранница Божия, удостоивается чести великой – затвор во гробе даруется не только отдельному человеку, но и целой Державе. Господь попускает сребролюбивым иудеям беспримерно ограбить Россию, и таким путем отрезает ее от многих видов живой деятельности и внутри государства, и за границей. Останавливаются многие предприятия, зарастают травой, субботствуют многие поля, люди лишаются работы, ежегодно на один миллион сокращается население, умаляется территория государства, снижается военная мощь армии. И Россия, некогда великая и могучая, грозная для врагов, напоминает расслабленного, который прикован к одру страшным недугом. Но сей одр подобен гробу, в котором силой Господней зиждется Воскресение.

Ограничение живой деятельности России во всех областях есть пригвождение ко Кресту и положение во Гроб. Каиафы нашего времени, которые приговорили Россию к закланию, являются лишь орудиями Промысла Божия. Сам того не ведая, Каиафа, как первосвященник, выносит пророческий приговор, угодный Господу. Не пророк, а поступает пророчески, потому что облечен властью от Бога и является особым орудием Промысла Божия. Подобным образом действуют убийцы Царя и России: следуя лишь своим злонамерениям, они, о том не ведая и того не желая, оказываются исполнителями Божественного замысла. Того великого и благого замысла, по которому вслед за Царем должна прославиться и Россия. Пример Каиафы весьма поучителен не только для правителей, но и для рассуждающих о словах и делах правителей. Понтий Пилат самоуверенно считает, что жизнь Иисуса в его власти: «…не веси ли, яко власть имам распяти Тя и власть имам пустити Тя»[74]. Но Иисус возражает Пилату: власть не его, а дана ему Богом: «Не имаши власти ни единыя на Мне, аще не бы ти дано свыше…»[75].

Истина сего слова Господня пребывает непреложною на все времена. Например, Сталин, обладавший огромною властию, так и не смог в конце своего правления победить иудеев, ибо не было ему «дано свыше». Ибо не пришел еще конец «области темной». И мы видим: даже человек, облеченный огромною властию, оказывается безуспешен в том начинании, на которое нет воли Божией. И правитель, как никто другой, является не действующим лицом, а только орудием всепремудрого Промысла Божия. И мудрый правитель понимает сие и согласует свою волю с волей Божией, а слепой и безумный не понимает, но все равно, подобно первосвященнику Каиафе, служит невольным орудием священнотайного замысла Господня. Царь, Помазанник Божий, особенно святой, является наиболее чутким и сознательным орудием в осуществлении священнотайного замысла Господня.

Еще святитель Василий Великий писал: «Зло есть лишение добра»[76]. Таким образом сатана, добровольно лишившись благого пребывания в Царствии Божием, является начальником бездны, пустоты, небытия. Истина есть, а ложью мы называем то, чего нет, что совершенно призрачно, лишено всякого бытия. И все 99 степеней масонского злоначалия ведут чад диаволовых не к власти над миром, а к обладанию пустотою. Посему и выносит Господь грозный приговор иудеям: «Се, оставляется вам дом ваш пуст»[77]. Приговор совершенно справедливый: возлюбившим пустоту дом их оставляется пуст.

Особенно очевидною сила сего слова Господня станет в День Страшного Суда. Но мы не должны сидеть сложа руки, в ожидании сего царского, величайшего Дня. Предваряя сей победоносный День, станем побеждать уже ныне: пусть бежит и расточается бесовская рать силою Креста Христова. Ибо даже все вместе взятые легионы сатаны бессильны воспрепятствовать нашему священнотайному единству с Крестом Христовым. Все злоухищрения злоначальника могут только содействовать сему святому единству, если мы сами не будем изменять ему.

Святой Симеон Новый Богослов писал: «…ибо по мере благоговения, какое кто имеет ко Кресту, получает он соответственную силу и помощь от Бога…»[78]. И, конечно, не Крест бессилен против сатанинских полчищ, а мы бессильны своим удалением от Креста. И нет у князя мира сего никакой подлинной силы, если он боится и трепещет воды освященной. Для сатаны сугубый позор – быть побежденным и сокрушенным не грозным мечом, не войском могучим, а слабой водою.

Мы имели великий дар – Царя православного. Но не имели благодарения должного за сей дар, и Бог отнял у нас Царя, отнял и святыни православные. Мы одержали победу в Великой Отечественной войне, но забыли возблагодарить Бога, и Бог отнял победу, и Россия оказалась поверженной и расчлененной без нашествия вражеских полчищ. За неблагодарение Богу и в малом, и в великом мы лишаемся многих милостей Божиих и предаемся в руки враждебных сил, лиц и обстоятельств. Подлинно благодарным может быть только смиренное сердце.

Если мы имеем что-либо без благодарения, то Господь рано или поздно умаляет или вовсе отъемлет наше имение. И не так ли случилось после свержения монархии в 1917 году: помещики лишились своих поместий, крестьян тоже обокрали, а Церковь утратила свое историческое достояние и стала совершенно бесправной. И не так ли случилось в январе 1991 года, когда в одночасье десятки миллионов людей лишились денежных сбережений.

И не так ли происходит на протяжении всего сатанинского гнета: и мы, и Россия все время чего-то лишаемся. Иное теряем безвозвратно. По Божию попущению сатана, как исконный тать и разбойник, избирает для ограбления России и ее народа в первую очередь людей наиболее совершенных во всяком злоискусстве, в том числе и в искусстве грабежа. Но Господь посрамит их и вернет нам отъятое, если мы уподобимся праведному Царю Иову в смиренном благодарении за все происходящее. Ибо все от Бога. И только смиренное сердце может вполне исповедать сию непреложную истину.

Начальствование над народом, будь оно светское или духовное, малое или великое, не есть некое возвышение над народом, как принято считать. Напротив, всякое начальствование есть вольное или невольное обречение себя на служение народу, а не на возвышение над ним. Служение тем тягчайшее и тем ответственнейшее, чем более высокую должность мы занимаем.

Очень хорошо сказал о предстоятельстве над народом преподобный Симеон Новый Богослов: «Сам бо ведаешь, Человеколюбче, как трудно угодить людям, как они бывают тяжелы, насмешливы, пересудливы и клеветливы, особенно из грамотных и ученых, умудрившихся внешней мудростью. Пощади же меня, Человеколюбче, и не посылай меня туда – долу, на это предстоятельство над народом, в среду таких и толиких бед и зол…ты как бы нисходишь с великой высоты в глубь глубочайшего кладезя, полного разными зверьками и пресмыкающимися, – и в таком настроении, с великим страхом, взойди на престол патриарха, или митрополита, или епископа, или другого какого предстоятельства над народом. Если же ты сознаешь, что ты не таков, как мы сказали выше, но тебе, напротив, кажется, что, принимая настоятельство над народом, ты восходишь снизу и от долу в высь великую, то горе тебе за такую дерзость, горе тебе по причине ослепления ума твоего…Ибо такие мысли и помышления несвойственны людям мыслящим и разумным, но бессмысленным язычникам или, лучше сказать, мертвым, которые не видят, не чувствуют, не живут и совсем не знают, что есть Бог и что есть суд Божий, имеющий сретить нас. Что пасти народ и пещись о спасении братий есть дело многоспасительное, как завершение любви, которая есть глава закона и пророков, этого никто не может отвергать»[79].

Подобные мысли могли произойти только из сердца, исполненного святостию смирения. Мы видим: тайна настоятельства над народом есть тайна Креста, тайна нисхождения «в глубь глубочайшего кладезя». А в нисхождении крестном есть восхождение, есть «завершение любви». И нисхождение крестное, а, значит, и вознесение совершается не всеми: лишь святые могут вполне восприять и понести бремя настоятельства над народом. Подлинно властвуют в мире только святые. И сия истина откроется на Страшном Суде. И только в святых руках власть получает сугубое благословение. Святые начальствуют в мире даже тогда, когда не имеют настоятельства над народом. Власть их в подобном случае имеет мистический характер. Любая Богом благословенная власть должна быть в той или иной степени причастна святости. И, напротив, любая Богом попущенная власть обязательно бывает причастна в той или иной степени «тайне беззакония».

В лице Владимира Владимировича Путина, как главы русского государства, в России восстанавливается преемственность власти благословенной, причастной благодатным воздействиям Святаго Духа. Приходит конец власти попущенной, причастной пагубным воздействиям духа нечистого и лукавого. Путин, как православный правитель, приуготовляет монархию в России. Православие правителя неизбежно влечет его к устроению государства на самодержавном начале. В Таинстве Причастия соединяясь с Небесным Самодержцем, Путин получает от Него силу и разум для постепенного восстановления монархической государственности в России. Искреннее воцерковление главы русского государства не может не вызывать всевозможное сопротивление сатаны и его клевретов. Сей злоначальник и «отец лжи» знает, как никто иной, чем грозит для него возглавление России православным вождем. И поэтому диавол неусыпно сеет клевету против Путина не только рукою врагов Церкви и России, но и рукою неразумных ревнителей православия, которые не видят таинственную премудрость путей Промысла Божия.

В мире, где все более возрастает «тайна беззакония» и предельно обостряется борьба добра и зла, гонения за веру православную приходится претерпевать даже главе государства. «Всяк зол глагол», обрушившийся лживо и жестоко на Путина, свидетельствует, что он на истинном пути. А клеветники, в особенности из среды православных ревнителей, пребывают в прелести: ложь принимают за истину. И мы знаем: диавол, как исконный клеветник, первым впал в прелесть, первым сочинил ложное мнение о себе и о Боге. Пагубное, обольстительное действие сего ложного мнения в падшем архангеле живописно и навеки неотразимо изобразил пророк Исаия: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: "взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера: взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему". Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней»[80].

Ложь умерщвляет и низлагает, и сатана был первым, кто пал от собственной лжи. Но ложь бессильна умертвить Истину и всех, кто причастен к Истине. Действие лжи всегда самоубийственно: намереваясь уязвить других, она неизменно уязвляет, угрызает себя. «"Всяк зол глагол", исходивший из уст иудеев против Господа, обратился на главу их. И так будет до скончания века: ложь и отец ее обречены на поражение. И ныне "отец лжи" терпит частичное поражение, а в будущем веке оно будет всецелое и вечное. И ныне Господь попускает распространение лжи ради сугубого увенчания исповедников Истины. Когда Семей злословил Давида, то Царь сказал своим слугам: "…оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему; может быть, Господь призрит на уничижение мое и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие"»[81].

Подобно сему и ныне Господь повелевает злословить Путина, чтобы воздать ему благостью и увенчать как исповедника. Каждый христианин, а тем более христианин во главе государства должен нести Крест исповедничества и мученичества. Господь нашего ради прославления и увенчания попускает сатане причинять нам всевозможные скорби. И мы, взирая на пример святых Царей Иова и Давида, должны с кротостию и смирением видеть десницу Господню за действиями человеческими и сатанинскими. «Господь повелел!» И нам подобает с благодарением претерпеть все, Господом посылаемое чрез наития человеческие и сатанинские.

Слава Богу за «всяк зол глагол», лжущий на нас Господа ради. Таким путем Господь являет нам сугубое милосердие: во-первых, дает возможность увенчаться венцом невинных страдальцев, а, во-вторых, очищает наказанием от тайного греха. И мы должны сугубо благодарить Бога за «всяк зол глагол», который он попускает нам претерпеть.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Приготовимся смотреть на наши победы и побеждения одинаково: мужественно, хладнокровно, беспристрастно»[82]. Сей взгляд происходит из смиренного сердца, которое во всех событиях видит благое и премудрое действие Промысла Божия. Только смиренное сердце видит во врагах, творящих нам напасть, орудия неизреченной правды и милости Божией. Только смиренное сердце видит во врагах и скорбных обстоятельствах Чашу Христову. И поэтому не клянет сию Чашу, не бежит от Нее, а пьет с благодарением Богу. Смиренное сердце жительствует на Небе, приобщается неизреченному миру Христову, и поэтому видит в горькой Чаше скорбей кратковременных залог вечного блаженства и беспредельной милости Божией.

Демократия, как политическая и моральная свобода для всевозможного зла и греха, главную опасность представляет для самих демократов и их «режиссера». Ибо соблазнители подлежат большей и тягчайшей муке, нежели соблазненные. Демократы движимы сатаною, единодушны с ним, и поэтому сами себя в злодействиях ни удержать, ни ограничить не могут. Необходима узда власти твердой и мудрой. И лучшим видом такой власти является власть Царей православных. Свободу нашего сердечного выбора между добром и злом, между Богом и сатаною не могут ограничивать ни Царь земной, ни Царь Небесный. Но царское самодержавие может всемерно содействовать умножению проявлений добра и ограничению проявлений зла. К сему оно призвано Самим Господом. На сие имеет державную силу Божия благословения.

Генерал П. Н. Краснов сказал в 1919 году: «Вся история России – это сплошная красота». Где Крест, там действительно красота. Красота святости. Слава и сила святости. Красота, слава и сила святости есть не только в монашеском, святительском, мученическом подвиге, но и в подвиге царского служения. И из всех подвигов, какими подвизаются святые, пожалуй, наименее очевиден подвиг именно царского служения. Мы, например, ублажаем равноангельное житие преподобных, которые являли миру тихое незлобие, кротость, воздержание, смирение, любовь, беспопечительность, молитвенную сосредоточенность, бесстрастие.

Напротив, Царь по долгу служения своего пребывает в непрестанных малых и великих попечениях и помимо милости обязан являть грозную и непреклонную силу, чтобы удерживать порывы мирового зла. И в рассуждении святости монашеской или царской следует учитывать особенности служения и монашеского, и царского. Иначе мы согрешим против Царя и прогневаем Бога, заповедавшего нам: «Не прикасайтеся помазанным Моим…»[83]. А прикасаться можно и безрассудным, клеветническим словом. И сколько же праздных, клеветнических слов прозвучало против Царей русских! Но клевета расточится, минет бесследно, а «слово Господне пребывает вовек…»[84]. И хочется верить: вслед за прославленным Царем Николаем Вторым Господь прославит святость еще многих русских Царей.

Глава 15.

2002–2006 годы.

Прощание со Старцем

То самое, что плотскому или душевному человеку кажется великим бедствием для России, человек духовный, бесстрастный считает великим благом, посланным Господом. Ибо Крест всегда благо.

Ныне святые, особенно царского звания, прославляются только отчасти, иногда по прошествии многих лет. При кончине же века «праведницы просветятся яко солнце в Царствии Отца их»[1]. И среди праведников, доселе неведомых миру, воссияют как солнце и Цари праведные. Святость Царей особенно неведома, прикровенна и по причине их высокого положения, не доступного для наблюдательных взоров, и по причине особого служения царского – всемерно удерживать, наказывать и побеждать зло, в том числе и мечом. Меч царский ограничивает, пресекает проявления зла. Однако меч царский не властен отъять свободу у сердца человеческого. И соль обуявшую не спасет власть самодержавная: сия соль отдается на попрание, и вместо боговенчанного Царя посылается наказующий бич.

То самое, что плотскому или душевному человеку кажется великим бедствием для России, человек духовный, бесстрастный считает великим благом, посланным Господом. Ибо Крест всегда благо. Но пребывающие во страстях не могут иметь верное суждение ни о событиях, ни о личностях исторических. Пребывающие во страстях пребывают в разномыслии насчет одних и тех же лиц и событий. Праведно судит только бесстрастный. И Господь иногда так устраивает, что вопреки ложным разномыслиям побеждает суждение бесстрастное, святое, и уже никто не дерзает опровергнуть его.

Так случилось с канонизацией Царственных Страстотерпцев. Ныне же, по свидетельству апостола Павла, «надлежит быть и разномыслиям», чтобы открылись искусные[2], то есть наиболее близкие духу Истины Господней, наиболее бесстрастные и святые в своих суждениях. И сила Господня будет не с тем, кто говорит от своего ума, как правило, прельщенного, но с тем, в ком уже обитает ум Господень. Ум же Господень обитает в чистом сердце: «Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят»[3]. А узреть Бога и Божие промышление о мире слабый ум человеческий не может: сие по силам лишь уму, просвещенному Духом Святым. Такой ум, причастный благодати Святаго Духа, можно назвать умом Господним. И только такой ум оказывается самым искусным в рассуждении и в преодолении разномыслий. Именно такой ум видим мы в старце-архимандрите Иоанне (Крестьянкине).

…Кроме Креста нет иного пути в Царствие Небесное. И только Крест возносит нас к Престолу Господню. Сие собственным примером Сам Господь подтверждает. Не богатство или бедность, не слава или бесславие, не власть или безвластие, не что-либо иное внешнее, а только смиренное причастие Кресту Христову вводит нас в Царствие Божие и в сей жизни, и в будущей. Господь свидетельствует, что не само по себе богатство затрудняет богатым вход в Царствие Божие, а – упование на богатство: «Иисус же паки отвещав глагола им: чада, како неудобь уповающим на богатство в Царствие Божие внити»[4].

Мы знаем: Царь Николай Второй был самым богатым человеком в мире, но в сердце своем сей святой Царь уповал не на богатство свое, а только на Господа. И Господь прославил Его величайшею славою. Ибо Господь зрит в сердце и судит о нас по сердцу, а отнюдь не по славе, не по власти и не по богатству нашему. И трудно не богатым «в Царствие Божие внити», а «уповающим на богатство». И так во всем: мы должны всецело уповать, надеяться только на Бога, а не на славу и власть свою, не на здоровье, не на силу, не на мужество, не на ученость, не на родителей и друзей, не на какие-либо добродетели и заслуги.

Мы не можем надеяться и на жизнь свою: в любой момент по повелению Творца наше земное бытие может пресечься. Премирный Дарователь дарует нам мудрость, силу, богатство и прочие дарования отнюдь не затем, чтобы мы возомнили себя их полновластными хозяевами. Нет и нет: мы получаем дарования, чтобы смиренно возблагодарить и возлюбить их щедрого Подателя, всем сердцем приблизиться к Нему. Чрез дарования и их отъятие всемилостивый Господь всегда благовременно печется о нашем спасении. Благовременно даровал рай первому человеку, и благовременно изгнал из рая, чтобы впоследствии даровать неизмеримо большее чрез величайшую тайну Креста Христова. Тайну Распятия, Погребения, преблагословенного пребывания во Гробе, Воскресения, Вознесения и Седения одесную Отца в Его Царствии Премирном.

По всемогущему, предивному, премудрому промышлению Божию тайна Креста совершается при всемерном, неустанном содействии диавола и его чад злолукавых. Сие подтверждает пример земной жизни Спасителя. Сие подтверждает и вся история нашей Святой Державы, особенно в двадцатом столетии…

Если мы смиряемся, то Крест возносит нас, приобщает Предвечному Царствию и Силе и Славе. А если гордо возвеличиваемся, то смиряющая сила Креста низлагает и сокрушает нас, чтобы не превозносились. И от Креста нам никуда не сокрыться, ибо чрез него священнодействует в жизни мира, народа, человека и Церкви благой и премудрый Промысел Божий. И мы созданы по образу Креста, что указывает на наше жизненное призвание – быть в единстве с Крестом, а, значит, и с Создателем нашим. И святым сосудом души нашей является тело наше, а оно имеет образ Божий, образ Креста. И смерть не властна навсегда умертвить сей сосуд: в День Страшного Суда Господь почтит его воскресением и соединит с душою. И верные Господу и Кресту Его воссияют в славе вечной и неизреченной, а неверные посрамятся и низвергнутся в адскую муку на веки.

Россия является самым великим из всех государств, какие были в истории мира. И сие величие беспримерное Господь даровал ей за особую верность Крес­ту. И именно сила Креста небывало расширила Россию на восток и запад, на юг и север. Однако величие сей Державы Креста не пребывает неизменным: оно умаляется или возрастает в зависимости от нашей верности Господу и Кресту Его.

Господь бы не попустил ни ритуальное расчленение России в 1991 году, ни обесценивание рубля, ни вторжение сатанинского доллара, ни обнищание народа, ни наглое ограбление государства кучкой еврейских олигархов, ни пагубные реформы, ни унижение армии, ни адскую по своей природе демократию, ни разгул бесовщины в разных личинах, если бы большинство народа нашего пребыло верным Господу и Кресту Его. И мудрость мудрецов, и могущество силовых ведомств оказались бессильны и бездейственны перед лицом бедствий, грядущих на Россию. Ибо никакая самая сильная рука не остановит действие наказующей Десницы Господней.

Такую чашу – чашу столь великих скорбей может испить до дна только великая Держава Креста. Чаша сия от Господа. Возблагодарим Господа за Его всеблагое и всепремудрое промышление о спасении нашем! Велика чаша, а награда будет несоизмеримо величественнее: за жертвенное претерпение временных бедствий, скорбей и лишений мы наследуем вечное Царствие и Силу и Славу. И Крест, если мы пребываем в единстве с ним, уже ныне приобщает нас в сердце нашем величайшей, неописуемой Силе и Славе сего Предвечного Царствия. Ибо в сердце Креста соединяются будущее, настоящее и прошедшее. Крест, освященный благодатию Божией, имеет власть соединять Небо и землю, Вечное и временное. И если сердце наше станет сердцем Креста, то мы уже и здесь на земле сможем причастится отчасти будущих благ.

А ныне же – нам даровано великое благо болезней, скорбей, лишений и бедствий. Великое потому, что они приближают к Кресту, обращают от увлечения внешним устроением своей жизни к внутреннему деланию, к Царствию Божию, сущему в сердце нашем. Скорби, болезни, лишения не словом, а самим делом и ощущением сердца убеждают нас в призрачности всего, что хочет быть вне Господа и Креста Его. Все сие рано или поздно расточается, а Царствие, сущее в сердце нашем, в сердце Креста, пребывает во веки в неизреченной Силе и Славе.

Когда-то десятки миллионов людей в нашем Отечестве надеялись на сохранность своих денежных накоплений в Сбербанке. Не на Бога уповали, а на государство и его обещания. И по Божию попущению рубль обесценился, а обещания утратили силу. И на глазах у всего мира произошло неслыханное ограбление, и народ наш в одночасье лишился своих сбережений. Было злодейски расчленено, ограблено, демократически преобразовано, распято и само государство наше потомками древних богоубийц. И всё сие попускается затем, чтобы в земной жизни своей мы надеялись не на земное, а только на Господа и Его Царствие, сущее в нашем сердце, в сердце Креста. Болезнями, скорбями, лишениями, бедствиями Господь пригвождает нас ко Кресту и таким путем ведет к славе Воскресения и блаженству вечному. От нас требуется только одно: принять сей спасительный Крест, а не отвергнуть его. И Россия принимает сей Крест подобно Царю Иову, а Господь возвеличит её. Распинатели же посрамятся и расточатся. Когда? Назначать сроки не в нашей власти. Их определяет самодержавно один Блюститель благовременности во всем. В нашей власти – очищать свое сердце, смиряться и молиться о спасении России в меру желания и сил каждого из нас. А кто получил молитвенное дерзновение к Господу, тот по внушению Духа Святаго может и должен молиться о приближении сроков возвеличения рубля православного и низложения доллара сатанинского, возвращения Церкви её достояния, а народу его сбережений, сокрушения ига иудейского и восстановления Престола Царей православных. И веруем: Господь услышит сие триединое молитвенное прошение.

Уже немалое время я молюсь Богу об этом. А несколько лет назад обратился к отцу Иоанну (Крестьянкину) с вопросом: «Можно ли? Не будет ли грехом для меня такая молитва»?

Отец Иоанн ответил: – Я и сам об этом молюсь.

Дух Святой внушает нам молиться не о чем угодно, а только о том, что не противоречит смиренной тайне Креста и Промыслу Божию. Когда, например, праведный Иоанн Кронштадский молился об исцелении Царя Александра Третьего, то Господь не принял его молитву. Промысл Божий судил иначе и о Государе, а, значит, и о России. Надлежало открыться новой странице в русской истории: Россия приближалась к решающей битве с силами сатаны…

Стремительно бегущее время является одним из свидетельств умножения греха на нашей земле. Грех и тление нераздельны. И для живущих во грехе время истлевает: оно неудержимо несет нас к порогу смерти, за которым мы наследуем вечную пагубу. Бегущее, истлевающее время уже ныне приобщает к сей пагубе. И главная сила, ускоряющая бег времени, есть гордость. Сердце, в котором царит святой мир смирения, пребывает уже не столько в суетном беге времени, сколько в блаженном покое Вечности. В сердце Креста течение времени останавливается: здесь соединяются будущее, прошедшее и настоящее время. Здесь царит Предвечное Царствие Божие. Царит оно и в мире смирения, ибо смиренное святое сердце едино с сердцем Креста. Мир смирения упраздняет время и приобщает нас тому Предвечному Царствию, которое пребывает вне времени.

Нынче благодать Божия действует в России более сокровенно, а сатана чинит зло и ложь с полною очевидностию. Так Господь испытывает свою избранницу на верность Кресту Христову. И Россия в лице святых своих с честию выходит из сего испытания, славно увенчивается победным подвигом новомучеников и исповедников Российских во главе с Царственными Страстотерпцами. Именно в лютую годину власть сатанинская дает место сему подвигу. Без сатаны и его верных чад как бы прославилась Россия славою Креста Христова? Дивен Господь в путях Своего благого и премудрого Промысла: все злодействия злоначальника обращаются неизменно на безумную главу его и умножают царственную славу святых.

Не в противоречии и нетерпеливости, а: «В терпении вашем стяжите душы ваша»[5]. Терпение есть обязательное свойство святости, есть признак духовного постоянства и неизменной верности Богу. Терпение и смирение нераздельны. Терпение – дар Божий. Напротив, нетерпеливость есть признак непостоянства духовного, присущего диаволу и его чадам. Не случайно Господь, отвечая иудейским книжникам и фарисеям, говорит: «род лукав и прелюбодей…»[6]. Словами лукавство и прелюбодеяние обозначается духовное непостоянство иудеев. И сие непостоянство особенно очевидно обнаруживается в последние дни земной жизни Спасителя. При Входе Господнем в Иерусалим иудеи приветствуют Его как Царя, а потом требуют у Пилата: «Распни, распни Его»[7], и, наконец, по смерти Иисуса «вси пришедшии народи на позор сей, видяще бывающая, биюще перси своя возвращахуся»[8].

И разве мы сами не уподобляемся роду лукавому и прелюбодейному, если оказываемся неверны Господу и Кресту Его? Разве Россия уже не испытала на себе силу сего слова Господня, когда на многие десятилетия запустели ее храмы и монастыри? И только святой подвиг миллионов новомучеников во главе с Царем Николаем Вторым остановил пагубу окончательного запустения. Благодаря сему жертвенному подвигу Россия не только не погибла и не погибнет, а более прежнего возвеличится. Не Русский Дом запустеет, а дом захватчиков и опустошителей, безудержных в человекоубийстве, лжи и пагубе всевозможной.

Удерживать и сокрушать сие средоточие мирового зла может только сила Креста Христова, сила смирения. Ведь именно кротость и смирение наиболее уподобляют нас Господу. А все другие дарования без кротости и смирения не имеют благонадежного основания и при содействии сатаны легко становятся пособиями к пагубе и в нынешнем веке, и в будущем. Стоит любому из нас подумать – не подвижуся вовек – как за самонадеяние мы тотчас лишаемся державной помощи Креста Христова, благодать Божия отступает от сердца, и мы неожиданно подвигаемся к тому греху, который казался навсегда побежденным.

Смирению всегда присуща благодать и сила Господня. И поэтому сила смирения сильнее любой силы, любых скорбей и искушений, любой славы и бесславия, любой радости и печали. Божественное достоинство смирения в том, что оно, неизмеримо глубокое, высокое и широкое, недосягаемо для самых бурных житейских волн и превратностей. Смирение ни славою не величается, ни бесчестием не унижается, ни радостию не надмевается, ни скорбию не угнетается, а пребывает в мире Божественном – неизреченном и неподвижном. Именно про сей мир Господь свидетельствует: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не якоже мир дает, Аз даю вам»[9]. Именно сей мир исполняет сердце кроткое и смиренное…

Есть особая и великая милость Божия в том, чтобы быть кротким и смиренным от чрева матери. Среди учеников Христовых таким был только один – святой апостол Иоанн Богослов. Сей апостол за свое величайшее смирение удостаивается величайших откровений Божиих и становится любимейшим и вернейшим учеником Господа. Сего кротчайшего и смиреннейшего из апостолов не коснулось даже жало смерти, и он по сей день совершает свое апостольское служение на земле, но сокровенно. Так изумительно велик и драгоценен Божественный дар смирения! Так редко встретишь сердце кроткое и смиренное посреди нашего горделивого мира! И если встретишь – всеусердно благодари Бога за встречу: таким путем тебе явлена милость Божия. И если Господь пошлет тебе друга кроткого и смиренного – благодари сугубо за сию нечаянную и сугубую милость Божию. Ибо только в смиренном сердце может жить любовь к другу чистая, верная и святая. Именно такую любовь явил Иоанн Богослов к Другу, Учителю и Господу своему. Именно такая любовь была между Василием Великим и Григорием Богословом: у них в двух телах жила душа едина.

У Иоанна Богослова была нежная, женская, материнская душа. Душа, сугубо призванная к святой, смиренно-жертвенной любви. Апостол Иоанн в своей всецелой преданности и верности Господу уподобляется Богородице. Из учеников Христовых только он остается при Кресте Христовом вместе с Матерью Господа. И поэтому именно к нему с Богородицей обращено со Креста слово Господне: «Иисус же видев Матерь и ученика стояща, его же любляше, глагола Матери Своей: Жено, се, сын твой. Потом глагола ученику:се, Мати твоя. И от того часа поят ю ученик во своя си»[10].

Смиренная любовь Богородицы к своему Сыну и Господу глубока, сугубо сокровенна и безмолвна. Подобна сей любви и любовь Иоанна Богослова: он, в отличие от апостола Петра, ни разу не заявляет о своей неизменной верности Господу и – остается до конца верным, а Петр трижды отрекается. Смирению свойственно не объявлять о талантах, в том числе и о великом даре любви. Ибо смирение не себя считает владыкой талантов, а Господа. Сердце кроткое и смиренное никогда не величается своим смирением, ибо считает его дарованием Божиим. И чем более дарование, тем более и ответственность за него. Тем более смиряется сердце смиренное перед величием даруемых Богом талантов. И главный среди талантов – смирение. Будет смирение – будет и вера, и надежда, и любовь, и мудрость. Будет смирение – будет и все остальное. Будет смирение – и все силы ада станут перед ним бессильны. А без смирения даже самые высокие добродетели и таланты не увенчают нас вечною царскою славою.

Тайна дружества: в двух телах совершается душа едина. И насколько душа превосходнее тела, настолько тайна души единой священнее и величественнее тайны единой плоти. И насколько часто встречается в жизни едина плоть, настолько редко бывает в двух телах душа едина. Сие есть чудо Божией силы. Разве не Господь соединил неразрывным единством двух величайших Святых – Василия Великого и Григория Богослова?

«У нас все было общее, – свидетельствовал святитель Григорий, – и одна душа в обоих связывала то, что разделяли тела. А что преимущественно нас соединяло, так это Бог и стремление к совершенству. Когда приобрели мы столько взаимной доверенности друг ко другу, что высказали один другому и глубины сердечные; тогда соединились между собою еще теснейшими узами любви; потому что одинаковость чувствований и взаимную привязанность делает более неразрывною»[11].

Григорий по кончине своего друга Василия писал: «Прежде думал я, что одно и то же – жить телу без души и мне без тебя, возлюбленный Христов служитель, Василий. Но перенес я разлуку и еще жив. Долго ли же медлить? Для чего не исхитишь меня отселе и не введешь с собою в ликование блаженных? Не оставь же, не оставь меня!»[12].

Господь распятый, желая утешить Свою безутешно скорбящую Мать, дает Ей в сыновья смиреннейшего из учеников – Иоанна Богослова. Чистейшей и смиреннейшей Господь дарует в поддержку и утешение чистейшего и смиреннейшего, наиболее верного и преданного. И отныне Богородица и Иоанн Богослов живут под одной кровлей. Господь соединяет два сердца, подобных друг другу по кротости, смирению и любви. Господь благословляет с Креста сей святой союз двух смиренных сердец, всецело преданных Ему: «Жено, се, сын твой. Потом глагола ученику: се, Мати твоя»[13]. А в лице Богородицы и апостола Иоанна Богослова сие благословение преподается всем сердцам, верным Господу и способным на святую и смиренную дружбу.

***

Через господство в сердце область греховная и темная господствует и в мире. Победа над сатаною даже в одном сердце умаляет его пагубную власть во всем мире. А потому святое сердце есть величайшая, премирная ценность, есть сила, аду не подвластная, ад поражающая.

…В воскресенье 22 июля (2 августа) 2002 года Епископом Вологодским и Великоустюжским Максимилианом принято решение о назначении меня экономом Кирилло-Белоезерского монастыря. Указ о назначении написан на следующий день. Первоначально душа замерла от ужаса, и я отвергал предложение Владыки. Но вскоре то, что вчера казалось невозможным, нежеланным, сугубо обременительным, стало восприниматься как должное и необходимое.

Любая должность, малая или великая, от Господа. И на любой должности мы служим или сатане, или Богу. Подобает быть равно благодарным Богу и за дарование должности, и за отстранение от нее. Вступая в должность, мы уже должны быть готовы к отстранению от нее. Получая дар, будем готовы утратить его.

…13 (26) мая 2003 года, в четвертую годовщину со дня блаженной кончины моей дорогой родительницы Антонины, отец Владимир отслужил панихиду на ее могилке. Панихида закончилась в 18 часов 15 минут – в то самое время, когда четыре года назад душа мамы вознеслась ко Господу. Никто так не планировал, быть по сему благословил Господь. Когда я шел к маме, то и не помышлял о панихиде: было неудобно обременять отца Владимира, а он сам подошел к могилке и предложил отслужить панихиду. Дивен Бог во святых Своих!

Святитель Феофан Затворник пишет: «Господь лучше нас знает, и какую широту долга определить нам, и какую тяготу житейскую возложить на нас, и в какую борьбу и какие искушения вводить нас. Покорись и безропотно шествуй под своим Крестом, – об одном заботясь: да будет сие крестоношение во славу Божию и спасение твое. Аминь»[14].

Через великие искушения, если терпеливо и великодушно перенести их, Господь ведет нас к великой славе духовной. И так Господь устраивает не только с одним человеком, но и с целой державой. И в истории лучший пример сему – Россия. Нет ни одного русского поколения, которое бы Господь не вводил в какие-либо великие искушения. Вводил в святом предведении того, что мы с Его помощию преодолеем все искушения, и они станут содействием ко благому. Лишь бы нам не роптать, не смущаться, не малодушествовать, не приходить в недоумение, не унывать, не печалиться, не отчаиваться – одним словом, не тяготиться тяжестию Креста, возлагаемого на нас Господом.

Святитель Феофан Затворник различает три вида Крестов: Кресты внешние (скорби, беды, несчастия, болезни, потери близких, неудачи по службе, всякого рода лишения и ущербы, семейные неприятности, неблагоприятность внешних отношений, оскорбления, обиды, напраслины); Кресты внутренние, которые «встречаются нам во время борьбы со страстьми и похотьми»; Кресты преданности в волю Божию: «Это верх совершенства христианского, до которого только способен достигнуть человек. Оно есть предначатие будущего состояния по воскресении, когда Бог будет всяческая во всех. Почему все удостаивающиеся достигнуть его нередко состоят в противоречии со всеми порядками земного пребывания и – или терпят гонения и муки, или становятся и почитаются юродами, или удаляются в пустыни. Но во всех сих видах внешней участи их внутреннее их одно: едины, с Единым Богом пребывая в сердце, Им, Единым, живут и действуют сокрываясь во внутреннейшем, глубочайшем безмолвии, при совершенном отсутствии всяких движений своих»[15].

Господь благословляет нас на терпеливое несение Креста внешнего и внутреннего, чтобы таким путем подготовить наше сердце к восприятию Креста всецелой преданности в волю Божию. Крест внешний отдельно от внутреннего не существует. И одним из свидетельств сего является слово Господне: «Воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови»[16]. Служение кесарю и служение Богу Господь не противопоставляет, а совмещает, соединяет. Мы должны нести единый Крест внешнего служения кесарю и внутреннего служения Богу. Первое служение сопряжено со скорбями от лиц и обстоятельств, от утрат и болезней. А при втором служении мы страдаем от греховных страстей, обитающих в сердце. Мужественное и мудрое претерпение Креста внешних и внутренних скорбей приводит к смиренно-жертвенному, всецелому преданию себя в волю Божию, соединяет наш личный Крест с Крестом Христовым.

Мы печалимся, когда Господь чрез лица и обстоятельства лишает нас должности и отстраняет от всех видов внешней деятельности, заключает во гроб затвора. А нужно радоваться и благодарить Господа за сию милость великую. Путем сего бескровного мученичества Господь удаляет нас от мира и приближает ко Кресту Своему. И не безвременно, не случайно, а всегда благовременно отсекает нас всемилостивый Владыка от внешней деятельности.

Однако затвор без смиренно-жертвенного предания себя в волю Божию нимало не пользует, и есть не затвор, а только его личина. И поэтому не всякое отсечение от внешней деятельности приближает к Кресту Христову и является залогом сугубой славы. Господь отсекает, а вот дальнейшее уже зависит от нас: или мы смиренно предадимся воле Божией, или станем противиться ей. И плод противления есть мука, предначинающая вечную муку. А плод предания себя в волю Божию есть блаженство, предначинающее вечное блаженство.

«Всем лучше будет, если вас здесь не будет», – так заявило мне начальство, что и сбылось через три месяца, но совершенно наоборот. Стало хуже и, прежде всего, кажется, ему. Иначе бы он не подал бы прошение об увольнении с должности. Иначе бы он не сказал Владыке в день памяти преподобного Кирилла Белоезерского (2003 г.): «Я здесь лишний».

С какой великою осторожностию мы должны пользоваться оружием слова! Убийственным словом мы поражаем не только ближнего, но и себя. Слово без любви, слово безблагодатное, исходящее из хладного сердца, не созидает, а разрушает. И разрушает в первую очередь своего автора. За гордое, мрачное и хладное слово верховный из ангелов утратил свое святое достоинство и блаженство, наследовал греховную муку, соделался сатаною. И как есть животворящее, освящающее слово Божие, так есть и сопротивное ему слово сатанинское, которое мертвит разрушительной энергией греха. Слово наше всегда свидетельствует о сердце нашем. И если сердце расслаблено, омертвлено грехом, то и слово наше даже при кажущемся изобилии будет пустым, праздным, бессильным, безблагодатным, мертвым. А если в сердце царствует смирение, единое с любовью и благодатию, то и слово наше будет исполнено жизнодательной силою.

Слово апостольское обращало ко Христу тысячи человек, потому что ему благодатно содействовала сила Божия. И, напротив, слово врагов Божиих отвращало от Христа тоже тысячи человек при злолукавом содействии силы сатанинской. Само по себе слово человеческое весьма немощно: сила в нем или от Бога, или от сатаны. И вот почему слово наше воскрешает или убивает: к нему таинственно присовокупляет свое действие или благодать Божия, или злоба сатанинская. И то, и другое совершается исключительно по Божию смотрению – всегда благому и премудрому. И поэтому за любые глубокие раны, нанесенные нам словом, не будем обижаться на ближних: они являются лишь орудиями в руках Божественного Промысла.

«Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного»[17]. Сие апостольское наставление сугубо применимо в святом дружестве. Знание глубин сердечных друг у друга согрето взаимной любовию и смирением, озарено светом Божественной благодати. Свет сей чрез взор проникает из души в душу, соединяет сердца друзей нерасторжимым единством духовным – единством Креста. Такое единство из сего мира простирается в Вечность. Ибо где Крест, там присутствует блаженная Вечность. Где Крест, там святой союз смирения и любви.

                                               ***

Гос­подь скорее слышит и исполняет молитву небожителей, если к ней при­сое­ди­­няется и наша молитва, возносимая с земли, от распинаемых злобою са­та­нин­­ской. Молитву, возносимую со Креста, от Церкви, страждущей на земле, Гос­подь может даже скорее услышать, чем прошение Церкви, тор­жест­ву­ю­щей на Небе. И Господь ждет сей молитвы, чтобы не без нашего участия мо­ли­лись небожители.

В среду 23 сентября (6 октября) 2004 года в день зачатия Предтечи и Крестителя Господня Иоанна глава русского государства В. В. Путин встретился с Патриархом и участниками Архиерейского Собора Русской Православной Церкви. На встрече, которая проходила в Александровском зале Большого Кремлевского Дворца, Путин, в частности, сказал, что считает глубоко аморальным и незаконным лишение Церкви её имущества в послереволюционные годы. Путин пообещал Архиерейскому Собору вся­чес­ки стремиться к тому, чтобы правительство и представительные органы влас­ти готовили решение о возвращении Церкви её достояния.

…Наконец-то по дивному устроению Промысла Божия начинает сбы­ваться мое давнее сердечное желание о возвращении святынь Церкви и народу Божию. И не только сердечное и молитвенное желание: приходилось многократно браться за перо и возвышать голос против неправедного отъятия святынь у Бога и Церкви, про­тив явного и тайного попрания их служителями сатаны. За что сатана и отом­стил: в 1996 году в день Усекновения главы Крестителя Господня Иоанна мне пришлось уйти из музея, владевшего святынями Кирилло-Белоезерского мо­настыря.

И вот теперь, спустя восемь лет, в день зачатия Крестителя Господня Иоанна уста­ми главы русского государства объявляется воля Божия о возврате Церкви её достояния!

Более четверти века ждал я услышать сию благую весть! Более четверти века сердце мое страдало при виде того, как сатана наг­ло и торжествующе пленяет святыни православные и паразитирует на них, ос­кверняет их своим нечистым богоборческим духом. Более четверти века я усердно молился и продолжаю молиться о возврате Церкви её достояния. И по великой милости Божией молитва сия услышана, ибо она нераздельна с молитвою всей Церкви – и земной, и Небесной.

По премудрому действию Промысла Божия свыше двадцати лет мне при­шлось быть в недрах музея, завладевшего Кирилло-Белоезерским монас­ты­рем. Господу было угодно, чтобы молитва о плененных святынях воз­но­си­лась и из сего безбожного недра. И такой молитве Господь особо внимает. По­добало по смотрению Божию лицом к лицу встретиться с врагом и быть в его логове, чтобы тем победоноснее восторжествовать над ним силою Креста Хрис­това. Нет, не напрасно ходили мы Крестными ходами, читали акафисты, усердно молились преподобному Кириллу Белоезерскому! Не напрасно уповали и чаяли вопреки торжеству области темной: Господь не посрамил наши благие на­деж­ды, и мы дождались их осуществления.

Сей вести благодатно предшествовали мно­гие ведомые и неведомые события, например, недавнее возвращение на русскую землю из зарубежья чудотворной иконы Богородицы «Тих­вин­с­кая» и списка с иконы Богородицы «Казанская». Первая возвращается из Аме­рики, а вторая из Ватикана. Все это предвозвещает воскресение и возвеличение Ру­си.

Освобождение церковных святынь из музейных уз и возврат их из зарубежья есть явление великой милости Божией нам, грешным. И нужно быть благодарными Богу, чт­о­бы не утратить сию милость. На многие деся­ти­ле­тия Господь наказательно, научительно ли­шал нас лучших святынь. Сие наказание, сей урок исторический должны послужить су­гу­бому смирению на­­­­­­шему. Чем больше смиримся, тем более изобильные дарования по­лучим от всеблагого Дарователя. Ведь только смиренное сердце сумеет подлинно бла­го­да­рить Господа за дары видимые и невидимые. А поэтому только смиренное сердце неотъ­ем­лемо обретает великую милость Божию и в нынешнем веке, и в будущем.

«Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога и посланного Тобою Иисуса Христа»[18]. В наше время, весьма оскудевшее на преподобных, истинным при­част­ником сей жизни вечной является архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Он не теоретически знает о Боге, а знает Бога всем сердцем, живо и действенно, с глубоким смирением и любовию. И в ответ на преданную любовь и подлинное смирение Господь дарует сему истинному пастырю редкий талант духовного рассуждения и врачевания душ. Через сего непрелестного духовного руководителя Господь открывает нам Свою волю святую.

Иметь дар духовного рассуждения есть нечто большее, нежели изгнание бесов и исцеление телесных недугов. Ибо вместо одних бесов в человека могут полноправно вселиться другие, злейшие. А на смену одних болезней зачастую приходят иные. Главное для нас не изгнание бесов, не врачевание тела, а исцеление души от недуга гордости елеем смирения и духовного рассуждения. Гордость, как существеннейшее свойство сатаны, уже уподобляет нас сему начальнику всякого греха и беззакония и дает ему право властно повелевать нами. И что в таком случае будет существенно отличать нас от одержимых бесами?

Отец Иоанн, как врачеватель души и духа, известен и в России, и далеко за её пределами. За советом к нему обращаются и простецы, и мудрецы, и юные, и убеленные сединою, и безвестные послушники, и видные архиереи и государственные деятели.

Мудрый старческий совет мы почерпаем и в его книгах, про которые можно свидетельствовать устами апостола Павла: «Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас…»[19].

Не от духа мира, не от своей премудрости, не от своего ума, а от пре­муд­рости Божией возвещает нам отец Иоанн. И к его служению словесному вполне применимо апостольское изречение: «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, что и возвещаем не от человеческой мудрости изу­чен­ны­ми словами, но изученными от Духа Святаго, соображая духовное с ду­хов­ным»[20].

…В семидесятые годы двадцатого века на первой седмице Великого пос­та архимандрит Иоанн по-отечески строго, мудро и ласково обращался к на­ро­ду в храме после чтения Покаянного канона св. Андрея Критского. И сие оте­чес­кое обращение, исполненное любви к нам, согрешающим и заблудшим, шло от сердца к сердцу, в присутствии Бога Живаго. Сие слово пробуждало со­весть, наставляло на спасительный путь заповедей Господних: «Многие ли из нас, кающихся сегодня, хоть один раз внимательно прочли Евангелие, Апостольские Деяния и Послания? Прости, нас, Господи! Мы не только дома не читаем Евангелие, но и в церкви не слушаем!.. Многие ли из нас чистосердечно могут сказать, что с предельным вниманием слушают слова Священного Писания? Не скользят ли слова по поверхности слуха, не достигая не только сердца, а просто ума, который блуждает в этот момент невесть где! Господи, прости наше невнимание, нашу дерзость, наше легкомыслие и холодность, которые мы проявляем к слушанию того чтения, какое предлагает нам Церковь во время богослужения. Принеся сейчас покаяние Господу, положим с этого вот дня… как только начинается чтение Евангелия в храме, прекращать все посторонние дела, всякое движение, наклонить голову и внимательнейшим образом внимать словам Евангелия»[21].

Мы многократно видели, с каким неизменно благоговейным, углубленно-сосредоточенным и сердечным молитвенным чувством внимал отец Иоанн чтению Евангелия в храме… Молитвенно внимал живому Слову Живущего во веки Царя царствующих и Господа господствующих. И мы многократно слышали, как живо, красиво, величественно, с какой глубокой проникновенностию читал отец Иоанн Святое Евангелие. Он вкладывал все свое сердце в чтение и жил царственным Духом и Силой и Славой читаемого Слова Божия. Никто, например, не мог уподобиться ему в чтении страстных Евангелий: пастырь вкупе с Пастыреначальником Христом претерпевал Его страдания. Чрез Слово Божие, приемлемое сердцем, живо и действенно, отец Иоанн соединялся с Богом, исполнял сказанное апостолом: «Слова, которые говорю я вам, суть дух и жизнь»[22]. «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим»[23].

Отец Иоанн, сам всецело внимая Евангелию, и нас призывал внимать. И так всегда и во всем. Каждое поучение в каждой его проповеди не было праздным: прежде произнесения оно исполнялось делом, освящалось молитвой, согревалось теплотой благодати Божией. Не мертвая буква от хладного духа гордости, а животворящий, благодатный дух смирения и любви дышал в словах отца Иоанна. И поэтому каждое слово на сердце ложилось. Сила воздействия словесного усугублялась проникновенно-сердечной, молитвенной интонацией, с которою произносил свою проповедь отец Иоанн. Должно заметить: от интонации очень многое зависит в проповеди слова Божия. Интонацией обмануть трудно: она волей-неволей обнаруживает или праздную, хладную букву – слово заученное, от ума идущее, или живое слово от живого сердца, обращенное к сердцу нашему. Именно интонация голоса оказывает на нас или освящающее воздействие слова, или праздное, греховное.

«Знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу. Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил»[24]. Слово апостольское приоткрывает премудрое и священнотайное действие Промысла Божия по отношению к святым, призванным Богом «по Его изволению». Бог по Своему безграничному предведению предузнает святых избранников, готовых понести благое иго Креста. И только «кого Он предузнал, тем и предопределил быть» богоподобными. «А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил».

Сие слово начертывает святую промыслительную последовательность действий Божиих в избрании и прославлении святых. У Бога нет фатального предопределения, кому быть, а кому не быть святым. Свобода наша не нарушается: вначале Бог предузнает наше произволение к святости, а затем уже предопределяет, призывает, оправдывает, прославляет. Именно по предузнанию Господь одним из нас дает десять талантов, а другим один. Ибо Он предведает, как мы распорядимся дарованными талантами: во имя свое или во славу Божию. И горе тем из нас, кто дары Божии безумно употребит для гордого самопревозношения.

Только избранным из избранных Господь посылает дар смирения, как самый главный и бесценный, как средоточие и совокупность всех духовных даров. Господь предведает, что получившие сей дар не погубят его, а весьма приумножат и станут великими святыми, и окажут на людей и на мир великое благодатное воздействие, и ничуть не превознесутся своим величием, своим поистине царственным положением и силой и славой. Не превознесутся никогда и ни в чем, ибо уподобились Царю царей и научились от Него кротости и сми­ре­нию. В мире смирения заключается наука наук, искусство искусств. В мире смирения Божественного соединяются, сосредоточиваются все блаженства, совершенства и дары духовные, в том числе бесценный дар духовного рас­су­ж­­дения. В мире смирения священнотайно покоится и является в силе Царст­вие Божие. В мире смирения родился и воскрес Господь и сокрушил силу диавола. В мире Божественного смирения рождается и Божественная любовь. Непостижимая тайна Креста, Богородицы и Пресвятой Троицы постигается в мире Божественного смирения. Смирение есть тайна будущего века.

В мире смирения заключается сила и святость слова нашего: оно об­ре­та­ет жизнодательную и державную власть слова Божия, проникает в сердца и ут­робы, воспитывает души, сокрушает бесов. И мы говорим уже не свое сло­во, не от своего ума, а по внушению Духа Святаго. Именно о таком слове Гос­­подь свидетельствует: «Когда же приведут вас в синагоги, к начальствам и властям, не заботьтесь, как или что отвечать, или что говорить, ибо Святый Дух научит вас в тот час, Что должно говорить»[25].

В семени смирения заключается такая благодатная сила, которую не сможет заглушить никакое греховное терние. Сие семя возрастет в дер­жав­ное, царственное и непобедимое древо Креста – страшное и сокру­шительное для­ сатанинских полчищ!

        

        

***

Мир сми­рения не нарушается никакою превратностию в действиях лиц и об­сто­я­тельств. Слава или бесчестие, богатство или бедность, здравие или болезнь, мир или война, жизнь или смерть – ничто не может поколебать святой мир сми­рения. Господь благословит жить – живем, благословит умереть – умрем, за все благодаря Господа и во всем оказывая Ему всецелое послушание.

…1 января 2005 года, на Обрезание Господне с особенною живостью пришли в душу мысли и чувства, напоминающие о маме и о смерти. С плачем слезным вспомнилось, как я однажды расстроил маму, и она сидела на диване, кроткая и беззащитная, и неудержимо плакала. Мама давным-давно простила меня, но я не простил себе и умываюсь теперь её слезами. Истекшие годы не только не изгладили из памяти произошедшее, но еще живее напоминают мне вину мою: «Яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну».

Река времени стремительно течет к Вечности. И каждый год, месяц, день и час, каждое мгновение неотвратимо приближают меня к ее порогу, к встрече с родными усопшими. Но времена и сроки не в нашей влас­ти. И час смертный откладывается по праведному, премудрому и благо­му действию Промысла Божия. Господь ведет каждый день туда, «аможе не хощеши». И нужно со смирением и послушанием подчиниться сему святому водительству Божию.

…Еще в июле 2004 года один из насельников Псково-Печерского монастыря предложил мне водить экскурсии по обители. Не по душе мне пришлось сие предложение, и со своим сомнением я обратился к отцу Иоанну (Крестьянкину). Батюшка благословил соглашаться, и против своей воли я стал водить гостей монастыря в святые Пещеры, где они слышали не обычную экс­кур­сионную информацию, а слово о Кресте. Ибо как соловей не может каркать, а ворона не способна быть соловьем, так и я не мог говорить иначе.

Много лиц прошло передо мною. И были они по преимуществу начальственные: из силовых ведомств, из Верховного Суда, из Центрального Банка, из разных министерств и ведомств, армянский консул и эстонские полицейские, генерал федеральной Службы безопасности и работники прокуратуры… По окончании экскурсии все слушатели молчаливо и тихо помазывались елеем из лампады, стоявшей над местом погребения митрополита Вениамина (Федченкова)… Однажды в декабре 2004 года в пе­щерах Псково-Печерского монастыря мне довелось вести экскурсию для группы паломников и в меру сил возвещать слово Божие. И тут один молодой человек, одержимый бесом, закричал: «Замолчи, дурак!». Когда же начал читать молитву патриарха Ти­хона о спасении державы Российской, тот же экскурсант… зарычал недовольно. И правда: у сей молитвы особая сила, ибо она произнесена святителем Тихоном со Креста исповедничества и мученичества. Такой молитве внимает Господь, а бесы трепещут её.

…Слово Божие, какой бы области оно ни касалось, есть всегда слово о Крес­те, ибо с Крестом нераздельно. Слово Божие, о чем бы оно ни было, всегда имеет священнотайную связь со Крестом, всегда ведет ко Кресту, осеняет и бла­гос­лов­ляет Крестом. Чрез слово Божие приходит в силе Царствие Божие, сокрытое в сердце Креста, в мире смирения. Печать великой милости Божией лежит на тех, кого Господь избрал для проповеди слова Божия письмом или устами. Особое значение имеет слово письменное: оно переходит из века в век, из рода в род. А потому и за великий дар слова придется держать и ответ великий перед благим Подателем сего дара. Великий дар есть и великий Крест, понести который могут лишь кроткие и смиренные сердцем.

Богослужебное слово «милость мира» по-гречески означает: «елей мира». Мир смирения есть целительный елей для душ наших и лучшая милость, которую мы друг другу взаимно оказываем, и которую нам Господь подает. Мир смирения из всех милостей Божиих является милостью величайшею: в ней священнотайно заключается начало и конец и средоточие всех даров и милостей Божиих.

Икона «Пресвятая Троица» преподобного Андрея Рублева излучает ми­лость мира, мир смирения. Сей мир является существенным свойством три­ипос­тасного Божества. Сердце, которое вмещает невместимый, неизре­чен­ный мир смирения, становится живым храмом живоначальной Троицы. И только чрез Крест мы можем обрести Царствие и Силу и Славу Троичного Мира. Если сердце наше соделается сердцем Креста, то в нем воцарится милость, радость, сила, слава и святость мира.

…Великий четверг 2005 года. Начинается литургия: «Благословенно Цар­с­тво Отца, и Сына, и Святаго Духа, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь». И сие слово молитвенное приносит нечаянную радость живого ощущения Цар­с­­твия Божия. «Благословенно Царство…». Во время литургии сердце живет благодатной, царственной Силой и Славой сего слова. И уже нет ника­кой нужды ни в молитве Иисусовой, ни в богослужебных молитвословиях: душа всецело поглощена безмолвным, живым молитвенным проникновением в святую, благословенную тайну Царства Отца и Сына и Святаго Духа…

Сия тро­ичная тайна постигается как неизреченный, пребла­гос­ло­венный мир. Имея такой мир в сердце, уже ничем не устрашишься и не превознесешься. Самое жестокое поношение и лютая ненависть, самые большие похвалы по­ка­жутся ничем в сравнении с преблагословенным миром. Имея такой мир, му­ченики с радостью шли на мучения. Ибо неизреченное благо сего пре­бла­го­с­ло­венного мира превосходит тяжесть и жестокость мучений.

В Великую Субботу во время второй литургии удостаиваюсь счастия получить благословение отца архимандрит Иоанна (Крестьянкина). Помазывает и благословляет Батюшка не на Светлой седмице, как сие бывало в минувшие годы, а в Великую Субботу. И есть в том особое смотрение Промысла Божия. Отец Иоанн начертывает на моем лице большой Крест во всё чело и до кончика носа. Батюшка открыто, по-детски радуется…

На Страстной седмице Господь даровал великое утешение, а на Светлой седмице послал великое огорчение. В праздник иконы Богородицы «Живоносный Источник» и великомученика Георгия Победоносца я безу­теш­но и неудержимо плакал на молебне у кладязя. Господу не укажешь, ког­да Ему даровать нам великую милость мира, а когда послать скорбь вели­кую. У Господа всё премудро, благовременно и праведно: будем бла­го­да­рить Его за всеблагое промышление о нас и предавать себя всесвятой воле Божией.

…Попечительный Господь в большом и малом преподает нам ежед­нев­ные уроки смирения. Около года утешался я надеждой побывать на родине и в день маминой памяти, и в день памяти преподобного Кирилла Бело­езер­с­ко­го. А Господь судил иначе: через отца Иоанна (Крестьянкина) он не бла­гословил поездку, и надежда моя мгновенно рухнула. Батюшка дал по­нять, что я нужен здесь в Псково-Печерской обители, а в Кирилло-Бе­ло­езер­с­ком монастыре продолжается нестроение, и ещё не скоро оно прекратится.

Пришлось по­жер­т­вовать взлелеянной надеждою ради святого послушания дей­ст­вию Промысла Божия. И слава Богу: бремя сего послушания оказалось не скорбным и тяжким, а благим и легким. Даже не ожидал, что с такою лег­кос­тию переживу невозможность побывать на родине в столь дорогие дни памя­ти моей матери и преподобного Кирилла Белоезерского. Если окажешь пос­лу­шание не своей воле, а Божией, то иго и бремя Креста жизненного ста­но­вится благим и легким, ибо его в таком случае помогает нести Сам Господь. И хотя я плакал на литургии в день памяти мамы, но в слезах не было скорби безотрадной. Могилка дорогая далеко-да­ле­ко, и я не могу ей поклониться. Однако сила Креста Христова, если ты молитвенно причастен ей, мо­жет благодатно соединять не только с Господом вездесущим, а и со свя­тыми Его, с теми, кто дорог нашему сердцу.

Священ­но­тайная сила Креста и молитвы приближает к нам даже самое бесконечно да­лекое, где бы оно ни было – на земле или на Небе, в прошлом, настоящем или будущем. И поэтому святые, причастные Державе Креста, могут видеть минувшее, настоящее и будущее. Могут созерцать тайны небесные и знать волю Божию, и постигать, сокрушать злоухищрения человеческие и сата­нин­с­кие. Сокрушать и лично, и с помощью других при благословении и со­дей­ст­вии Божием.

Преподобный Сергий лично не воевал на поле Куликовом. Он по­беждал врагов силой молитвы, силой благословения Божия, которое дал благоверному великому князю Димитрию Донскому. А молитва, благос­ло­ве­ние, Крест и слово Божие нераздельны. Благословение означает: благое слово. А благим, созидающим, животворящим является слово Божие. И сила благословения, которое мы получаем или преподаем кому-либо, есть единая сила Креста, молитвы и слова Божия.

В день Всех святых, в земле Российской просиявших, Господь даровал мне сугубую милость. Сердечное внимание остановилось на словах молитвы: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром…» И сей мир стал вдруг по-особому близок и понятен. Приблизилось Царствие Божие. Близость сего Царствия ощущалась и во время панихиды, которую служили после обеда на поле брани. Высота неба над головою и широта цветущего разнотравья перед глазами, а внутри возникает ощущение будто души всех усопших и убиенных в великом, неисчетном множестве слетелись на сию панихиду.

***

Только Господь знает, когда нам быть от­вер­жен­ными, не у дел, а когда стать во главе угла. Когда претерпевать поношение и изгнание, а когда прославиться. Когда быть в силе, а когда в немощи. Когда жить, а когда умирать.

…4(17) июля 2005 года празднование Собора преподобных отцев Псково-Печерских соединилось с днем памяти святых Царственных Страстотерпцев. Сие соединение совершилось по премудрому и промыслительному дей­ст­вию Блюстителя благовременности. Вокруг Псково-Печерского мо­настыря шел Крестный ход. И было сильное молитвенное ощущение бли­зости Неба и земли, близости Царственных Страстотерпцев. Крестный ход об­ходил и молитвенно осенял Силой и Славой Божией не только сию обитель, а и всю Русь Святую. По милости Божией довелось и мне участвовать: нести Крест запрес­то­ль­ный с двухсторонним изображением распятого и воскресшего Спасителя.

Нести Крест во время Крестного хода есть сугубая ответственность перед Бо­гом. В руках у тебя оружие мира, которого трепещут адские полчища. Нести сие оружие подобает торжественно и победоносно, с глубоким и дерз­но­венным молитвенным чувством… Во время Крестного хода в день памяти Царственных Мучеников в серд­це тихо и незаметно вошла благая весть: Господь воскресит, возвеличит и освятит Россию. Сколько ни убивали в нас державное чувство, оно продолжает жить во всех сословиях народа нашего. В этом убеждает общение с людьми, приезжающими в Псково-Печерский монастырь. Почти все они оказываются способны глубоко воспринимать и наше слово о величии, непобедимости Святой Руси, и молитву патриарха Тихона о спасении Державы Российской. Сия молитва воспитывает в нас державное чувство ответственности за судьбу Родины нашей.

Именно в Псково-Печерском монастыре, обороняющем западные рубежи, особенно важно читать молитву о спасении Державы Российской. Господу было угодно послать меня из Кирилло-Белоезерской обители в Псково-Печерский монастырь. И келью отнюдь не случайно мне дали в монастырской стене. Каждый из нас может и должен хранить веру православную и Русь Святую, в каком бы звании и положении он ни был. Чем более высокое у нас звание, тем больший ответ мы будем держать пред Богом за исполнение сего святого сыновнего долга. Не случайно знатным государственным лицам, указывая на знаки отличия, преподобный Серафим Саровский напоминал о Христе Иисусе, ради спасения нашего распятом на Кресте, и говорил, что знаки сии должны служить живою проповедию об их обязанности: быть всегда готовыми жертвовать всем, даже, если нужно, самою жизнию для блага Церкви и Родины. И более всего охранять великую, святую, православную, кафолическую Церковь. «Этого ждет от вас народ русский, – говорил преподобный, – к этому должна побуждать вас совесть, для сего избрал вас и возвеличил Государь, к этому обязывает святая Церковь и Сам Господь Бог, её основатель и хранитель».

…Телесные силы мои уходят намного стремительнее, чем годы. Часы мои упорно бегут вперед: сугубо напоминают о приближающейся кончине. Наверное, мама скучает обо мне и молит Господа, чтобы ускорил нашу встречу. И если Господу угодно сие – буди воля Его святая. Где и как доведется мне послужить остаток дней – предаю себя всепремудрому и всеблагому Промыслу Божию.

Для укрепления, для утверждения мира, для победы над многомятеж­ным полчищем сатанинским существенно необходимо совершать Крестные хо­ды вокруг дома, храма, монастыря, селения, города, области, вокруг всей Рос­сии. Мирная, священнотайная сила Крестного хода умаляет, удерживает, сок­рушает злодействие исконного злодея. И мы, как защитники и хранители До­ма Пресвятой Богородицы, как мужественные воины Христовы, должны со­вершать Крестные ходы с великою ревностию и ответственностию. Ибо Крест­ный ход есть богослужение, есть победное, пасхальное свя­щен­но­дей­ст­вие, которое низлагает силу диавола и освящает мир видимый и невидимый. Для нас, для Церкви воинствующей, Крестный ход является святым долгом.

И для меня нести Крест во время Крестного хода есть всегда и торжество торжеств, и брань с сатаною. Не удивительно, что за эту дарованную Богом радость меня всегда ожидала прямая месть…

На Крестном ходе в праздник Успения Пресвятой Богородицы 2005 года я вновь оказался без Креста. Праздник превратился в печальнейший день года. А я шел и думал: Господь попустил сие по премудрому промышлению Своему, попустил, чтобы научить меня быть благодарным Ему не только в радости и мире духовного торжества, но и в духовных лишениях. Мне не было дано с молитвенным торжеством нести Крест видимый. Зато Господь дал глубокую сердечную скорбь – Крест невидимый. И сей Крест пришлось нести не только во время Крестного хода, а весь праздничный день.

Доверимся всецело Господу. Он есть Высочайший Блюститель бла­говременности во всем. И только Господь знает, когда нам быть от­вер­жен­ными, не у дел, а когда стать во главе угла. Когда претерпевать поношение и изгнание, а когда прославиться. Когда быть в силе, а когда в немощи. Когда жить, а когда умирать. И что бы ни приносил нам каждый наступающий день или год, мы должны пребывать в чувстве молитвенной благодарности Богу и в глубоком, святом мире смирения.

Оказаться без должности, не у дел есть знак особого благоволения Бо­жия. Так мы получаем возможность упокоиться в жизнодательном Гробе Ве­ли­кой Субботы. Во Гробе Ве­ликой Субботы царит всесовершеннейший мир. И сей мир становится за­ло­гом всеславного Воскресения Христова. Сей мир таит в себе Победу непо­бе­ди­мую. В мире смирения заключается полнота молитвы, и поэтому сердце на­ше пребывает в непрестанной молитве без молитвенных слов. Ибо бого­по­добный мир смирения сильнее, превосходнее, величественнее всяких слов.

Святитель Феофан Затворник о молитве без слов свидетельствует: «Что та­кое молитва без слов?» – Есть неподвижное пребывание в молитвенных чув­ствах к Богу, не произнося ни в уме, ни устами никаких слов. Это высшая степень молитвы. Непрестанною молитвою может быть только такая молитва… Да будет дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно… и будет молитва в душе»[26].

Мы видим: будет мир смирения в сердце нашем – будет и молитва. Крест державно, царственно, с многою силою и славою собирает, соединяет, сосредоточивает всё в своем сердце, чтобы таким путем всё земное и преисподнее подчинить не­бесному и Божественному. Подобным образом мир смирения всё сое­ди­ня­ет в нас, чтобы телесное и душевное подчинить духовному. Крест знаменует, яв­ляет Божественный чин и порядок, иерархию, вседержительство Божие, Гос­подне Царствие и Силу и Славу. И сие подтверждает сама после­до­ва­тель­ность начертания Креста, которое мы совершаем нашей рукою. Изначальное, пер­вое движение идет сверху вниз, по вертикали Креста: оно нисходит с вы­со­ты Неба и Божества на землю и во глубину ада. И сие знаменует высоту – глу­бину Божественного смирения и любви, подчиненность всего власти Бо­жи­ей – всемилостивой, всемирной и всемогущей. Второе диагональное дви­же­ние, направленное к горизонтали Креста, идет снизу вверх, означая Воск­ре­сение и Вознесение Господне, а вместе с тем и наше Воскресение и Воз­не­се­ние. И третье движение идет слева направо по горизонтали Креста: оно зна­менует широту, необъятность Божественного смирения и любви, оно осе­ня­ет миром Божиим весь мир и свидетельствует о царственном седении Бога Сына одесную Бога Отца. Движения по вертикали и горизонтали пе­ре­се­ка­ют­ся, перекрещиваются, сосредоточиваются в центре, в сердце Креста. Именно в сердце Креста царит премирный мир смирения. Именно сердце сообщает Крес­ту животворящую, державную силу вездесущия и всемогущия. В сердце Креста почивает Господь и здесь сокрывается и отсюда является Его свя­щен­но­тайное, Предвечное, Троичное Царствие.

Причастные Державе Креста знают, о чем подобает молиться. Своей молитвой они помогают совершиться тому, чему определено быть в Предвечном Совете Пресвятой Троицы. Так святые молились о победе России в Великой Отечественной войне. И мы победили. А теперь мы должны молиться о возвращении Церкви её достояния, о восстановлении Престола Царей православных.

По милости Божией мне довелось около семи лет (с конца 1997 года по март 2004 года) читать почти перед каждой литургией акафист преподобному Кириллу Белоезерскому у его мощей, а затем произносить молитву, в которой было такое прошение: «…моли Вышняго: страждущую страну Российскую и обитель твою святую от лютых безбожник и власти их да свободит, и да восставит Престол православных Царей…» И сия молитва звучала не келейно, а в храме. Дивен Господь!

А недавно довелось узнать мнение старца-протоиерея Николая Гурьянова: «Царь-батюшка во главе России не самоцель – это историческая миссия и воля Божия». Когда будет у нас Царь и достойны ли мы сей великой милости Божией? Многие считают невозможным восстановление православного Царства на Руси. Другие не отрицают возможность сего Царства, однако свя­зы­вают его появление с отдаленным будущим, с созреванием определенных ис­то­рических и духовных условий. А Господь всемогущ, всемилостив и праведен во всех действиях Своего всепремудрого Промысла. Он не под­ле­жит нашим условиям и может по праву Царя царей действовать безусловно, са­модержавно, животворно и жертвенно. И знаменем сего царского права яв­ля­ется Крест. Разве мы были достойны, чтобы Господь «нашего ради спа­се­ния» претерпел распятие на Кресте? Нет, нет и нет! Господь претерпевает сие из бесконечной любви к нам, а не ради достоинства нашего. Господь претерпевает сие в предведении того, что Его жертвенная любовь найдет благодарный отклик и в наших сердцах. Господь знает, что мы последуем Его примеру и с жертвенным смирением подчинимся благому игу Креста.

И ныне Господь может даровать нам Царя православного не за заслуги наши, а в предведении покаяния нашего и возвращения под благодатную сень Креста. А где Крест, там царствует Царь и владычествует непобедимый, священнотайный мир Его Царствия и Силы и Славы.

Где есть верность Господу и Кресту Его, там неизбежно появляется Царь православный. И по особому смотрению и милосердию Божию сей Царь может воцариться в России раньше сроков, нами предполагаемых.

Жертвенно умирать за Веру, Царя и Отечество можно не только на по­лях сражений, а и всегда, в любом звании и положении, если мы избираем бла­гое и смиренное иго Креста Христова. Можно служить словом и умирать. Так умирал апостол Павел. Верность Кресту животворит, дарует нам мир, бла­го и жизнь вечную, а бегство от Креста умерщвляет и ныне, и в вечности. Ибо нет единства с Богом помимо Креста. Причастие Кресту соделывает нас, су­щих на земле, блаженными небожителями, обладателями неизреченного ми­ра Божия, наследниками Троичного Царствия и Силы и Славы. И обретаем сие Царствие в сердце Креста, в мире смирения. Живое ощущение Живот­во­ря­щего Креста Господня может быть только в смиренном сердце. И поэтому пред Крестом Господним из всех апостолов оказался лишь самый сми­рен­ней­ший из них Иоанн Богослов. И именно поэтому сей апостол является ве­ли­чай­шим из учеников Христовых. И ему Господь доверяет особые тайны и откровения.

***

«Ещё не одно поколение будет болеть полученными в детстве заразными болезнями. Но и это переживем с Божией помощью. Слово Божие истинно и острее меча обоюдоострого: «Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12:32). «Надо каждому стремиться попасть в число этого ограниченного стада Божьего…И верного Богу человека Бог–Истина, Путь и Жизнь (Ин.14:6) – наставит на Истину и Ею проведет по пути жизни».

…Накануне престольного праздника Псково-Печерской обители, на все­нощ­ном бдении, посвященном Собору Архистратига Михаила меня произвели в иноки в Михайловском соборе. И сие зна­менательно: Архангел Михаил является ближайшим к Господу нача­ль­ни­ком ангелов и непобедимым воином, перед которым трепещет сатана со сво­и­ми бесовскими полчищами. И отныне сей первый и сильнейший, искус­ней­ший воин в истории мира становится и моим сугубым помощником и скорым зас­тупником в брани с врагами видимыми и невидимыми.

Отнюдь не случайным мне кажется и то, что это событие сов­па­ло с учреждением в Москве Союза Русского Народа в день праздно­ва­ния Со­бо­ра Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных (2005 год). В сей союз, воссозданный в столетие его основания, входили свя­той Царь Ни­ко­лай Второй с Царевичем Алексием, святой Патриарх Тихон, святой Иоанн Кронштадский и многие другие праведники нашей земли, ко­торые впос­ледствии стали новомучениками. Главной задачей сего всесословного Со­юза являлись противодействие революционной пагубе и защита пра­вос­лав­ной самодержавной монархии. Главной, ближайшей целью ныне вос­соз­дан­ного Союза Русского Народа становится созыв Всероссийского Земского Со­бора для восстановления православной самодержавной монархии. Сей Со­юз, созданный сто лет назад по воле святого Государя, вновь возрождён при Его молитвенном участии и державном покровительстве. С силой и властию ска­зано на небе царское слово: «Быть по сему». И вместе с Царем бла­гос­лов­ля­ют сей Союз святой Патриарх Тихон, Собор новомучеников и испо­вед­ни­ков Российских и Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных.

Празднование Собора Архистратига Михаила приходится в 2005 году на понедельник, а сей день из богослужений седмицы специально посвя­ща­ет­ся Небесным Силам бесплотным. И такое обстоятельство усугубляет зна­че­ние и праздника, и события, свершившегося в сей праздник. И теперь само Не­бесное Воинство во главе с архистратигом Михаилом будет помогать Со­ю­зу Русского Народа в святом деле по восстановлению Престола правос­лав­ных Царей на Руси. Главный, первоверховный Победитель сатаны выходит ны­не на помощь нам. И несомненным знаком сего является создание Союза Рус­ского Народа в день празднования Собора Архистратига Михаила.

…18 (31) декабря 2005 года накануне Недели пред Рождеством Хрис­то­вым в келье отца Иоанна Крестьянкина была прочтена отходная молитва. И я, не зная о том, вдруг очень сильно и живо ощутил неотвратимость близкой кон­чины батюшки. Я почувствовал, что уже не могу молиться о продлении его жизни: Небо не принимает сию молитву.

Было бы жестоко и вопреки во­ле Божией молитвенно удерживать в земном мире человека, которому уже оп­ределено со дня на день отойти в мир Небесный. При чтении молитвы на ис­ход души отец Иоанн пребывал в состоянии пасхальной радости. Великий тру­женик на ниве Господней устал от самоотверженного и жертвенного слу­же­ния. И мы, как бы ни горька была разлука, должны отпустить его с миром и возрадоваться вместе с ним близкой радостию вознесения на Небо и встре­чей с Господом. Однако и дань слезам не отдать невозможно. И я плакал во вре­мя всенощного бдения и на литургии. Сама Богородица плакала, зрящи во Гро­бе Сына Божественного. И к Ней обращено слово Господа, исполненное ве­ли­чайшего утешения: «Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе: восстану бо и вознесу со славою верою и любовию Тя величающия».

Отец Иоанн (Крестьянкин) и сам молился желая разрешиться от сей жизни и быть со Христом в Премирном Мире, и молитва на исход души была прочтена в его келии, и братия с ним простилась, а Господь судил иначе, и батюшка продолжает жить: вместе с нами встретил и Рождество Христово, и Новолетие, и Святое Богоявление. И задержался он здесь ради жертвенного послушания молитвам многочисленных чад своих. И телом батюшка еще в земной жизни пребывает, а душа его, оставаясь в теле, уже Небом живет.

Да, был момент, когда Господь не принимал мою молитву о здравии отца Иоанна. Но определение Божие изменилось, батюшка пребывает посреди нас, и я продолжаю молиться о нем. И одно бывает намерение человеческое, а другое Божие. У Господа нет жестко заданной схемы в Его действиях: как Царь царей Он может самодержавно продлевать или сокращать сроки. Не мы, а только Господь решает: быть по сему или не быть. Святой праведный Иоанн Кронштадский молился об умирающем Государе Александре Третьем, но не вымолил: Господь судил иначе.

В праздник Крещения Господня распоряжением наместника Псково-Печерского монастыря я был понижен в должности.

– Крылышки Вам обрезали? – посочувсвовали два монаха.

– С повышением поздравляю Вас, – пошутил другой инок.

– …И последние будут первыми, – подытожил один из послушников.

Обозревая минувшую жизнь, я вижу закономерность: понижение в долж­ности или увольнение с неё происходило обязательно в какой-либо праз­дничный день. Вот и не нужно скорбеть, а радоваться надо, как подарку из руки Бо­жией. Крест есть всегда самый лучший подарок, ибо обещает благо­дат­но приобщиться славе Воскресения и Вознесения Христова.

…Непонятное и таинственное вчера становится ясным и очевидным сегодня благодаря промыслительному течению времени. Вчера, например, мы ещё не знали, почему Господь отложил кончину архимандрита Иоанна (Крестьянкина), а ныне уже знаем и весьма удивляемся благому и премудро­му величию сего действия Божия.

Душе отца Иоанна было суждено отойти ко Господу в воскресенье утром (в 9³⁰) в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских. И таким путём Господь причислил сего праведника к Собору новомучеников и исповедников Российских и засвидетельствовал нам о его святости. Своим служением пастырским отец Иоанн исполнил слово апостола: «Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду; и когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы. Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать»[27].

С кончиной отца Иоанна завершилась целая эпоха в жизни святой Руси, и мир наш ещё более оскудел на святость и преподобие. Оскудел и Псково-Печерский монастырь: наше духовное солнышко закатилось. Величие или скудость любого монастыря заключаются не в его зданиях, а в том, есть или нет посреди них святое сердце.

– Красота-то какая, а дух отходит, – сказал мне однажды отец Иоанн про Псково-Печерскую обитель.

И вот ныне слово сие исполнилось: красота монастыря осталась, а дух отошёл. Конечно, отец Иоанн не оставит в своих дерзновенных молитвах ни нас, грешных, ни монастырь, ни Россию. Однако душа его уже в ином мире, и мы не можем с ним посоветоваться и увидеться лицом к лицу и ощутимо прикоснуться к Царствию Божию, которое благодатно являлось в нем. В полках Церкви Небесной прибыло, а в воинстве Церкви земной убыло. И оставшиеся на земле скорбят об утрате. И утрата есть только для сущих на земле и в нынешнем веке. А для Предвечной Державы Креста утрат не бывает. Сия Царская, Святая Держава с Силой и Славою соединяет Небо и землю, сокрушает ад, совокупляет будущее, прошлое и настоящее. И для святых причастников Державы Креста утрат не бывает. Для них несовершенство, немощь, скорби, лишения, неполнота сего временного царства восполняются чрез Крест неизреченною полнотою Блаженства, Силы и Славы Царствия Божия.

Пасхальным причастником сего Царствия был отец Иоанн. Через него ясно открывалась воля Божия и Небо приближалось к земле. А с кончиною отца Иоанна наш земной мир еще более оскудел на святость и преподобие, на смирение и любовь, на молитву и верность Кресту Христову. Святые мощи его с нами, а душа отошла ко Господу и вкушает вечное блаженство. Утрата невосполнима: именно такой души уже нет между нами. Святые неповторимы. И чем более свят человек, тем более неповторим, неподражаем, сколько бы мы ни подражали ему. Богоподобие, причастие святой Державе Креста соделывает человека неповторимым. Тайна святой неповторимости есть тайна Царствия Божия: «Се бо Царствие Божие внутрь вас есть»[28]. Заключается сие Царствие в мире смирения, в сердце нашем, если соделалось оно сердцем Креста. Царствие Божие не приходит к нам по нашему требованию или насильно: оно является в Силе и Славе лишь в том сердце, в котором есть мир смирения.

…По милости Божией моя мама около девяти лет своего детства возрастала при власти, Богом благословенной, при власти Царя-мученика Николая Второго. В детстве и отрочестве душа её питалась духом Святой Руси. Той Руси, которая ещё была не искорежена революцией и безбожием. И сей дух в мамином сердце была бессильна уничтожить сатанинская смута двадцатого века. Сей дух, надеюсь, мама передала и мне. Мы с нею не были детьми своего времени, а принадлежали ушедшему поколению. И отчасти именно по сей причине разлука с мамой была столь тяжела: я оказался совершенно один, посреди иного поколения.

И мне понятно одиночество отца Иоанна: келья его не закрывалась, а он был один, ибо принадлежал к другому поколению, к другой эпохе. С кончиной отца Иоанна закрылась ещё одна страница русской истории. Каждое поколение неповторимо, и все вместе они составляют полноту рода человеческого, полноту Креста, объемлющего, соединяющего сущих на земле с пребывающими в ином мире. Сие становится особенно ощутимо во время панихид, совершающихся в Пещерах Псково-Печерского монастыря по новопреставленном старце архимандрите Иоанне.

Слава Богу: в очередной раз свершилась не моя воля, а Божия. Намеревался быть на панихидах в святых Пещерах весь сорокоуст по новопреставленном старце архимандрите Иоанне. А Господь судил иначе, и на первой седмице Великого Поста, как и в прошлом году, уложил меня на одр болезни, удалил от лиц и событий, от храма и богослужения. И не чрез слово покаянного Канона Андрея Критского пришлось каяться, а самым делом – болезнию.

Знак милости Божией: болезнь пригвождает ко Кресту и ощутимо подчиняет нашу волю воле Божией. Огонь болезни пожигает грехи. И если без ропота и малодушия, с терпением и благодарением, в мире смирения несем иго болезни, то сей подвиг святые отцы приравнивают к мученическому.

Болезнь есть суд нелицемерный. Болезнь есть проверка и выявление качества нашего внутреннего устроения. Крест болезни или в рай возносит, или в ад низводит: такая у него сила и власть от Господа. Сей Крест каждому из нас Господь посылает всегда благовременно, всегда для умножения в сердце нашем терпения и смирения. Очень часто именно болезнь приводит нас к порогу Вечности и ходатайствует пред Богом о помиловании. И в будущей жизни многие из нас с радостным удивлением обнаружат, какое несоизмеримо великое и вечное благо получим мы в воздаяние за смиренное претерпение своих малых и кратковременных скорбей, болезней, лишений. А поэтому следует не ужасаться наитию скорбей, лишений, болезней, не бежать малодушно от них, а встречать всегда и на всяком месте, как послов Божиих, грядущих к нам с нетленными, неоценимыми дарами. Если же мы отвергнем послов, то и дары не получим, и уподобимся безумному разбойнику, страдавшему на Кресте не во спасение, а в погибель вечную. А убежать, скрыться от Креста, Господом нам посылаемого, невозможно. Крест, как победное явление вездесущия и всемогущия Божия, найдет нас везде: и на Небе, и на земле, и во аде. Мы Бога не перехитрим, сколько бы ни старались. И своей немощной человеческой рукою не отклоним бедствие, грядущее на нас по благому и праведному суду Божию.

Вне Креста бывает только человеческая и диавольская воля. Быть причастным Кресту, быть всегда в мире смирения – значит исполнять волю Божию при встрече с любыми лицами и обстоятельствами, при любых радостях и бедствиях, в славе и бесчестии, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Бедствия, лишения, болезни затем и посылаются нам, чтобы мы не одними устами, а самой жизнию доказали свою верность Кресту.

Болезнь является благом для всех без исключения: святых она ещё более смиряет и освящает, грешных наставляет на путь покаяния, исправления, а неискоренимых гордецов и злодеев ограничивает в их беззакониях и тем самым уменьшает степень вины и меру вечных мук. Одних из нас Крест болезни возносит на Небо, а других, неисцельных в грехе гордости, низводит во ад. Но даже и таким, сущим во аде, Крест болезни дарует некоторое ослабление адских мучений. Дивен и благ Господь в премудрых действиях Своего Промысла! И всё происходящее с нами и с миром совершается под сенью Креста, который связует и начало, и конец мира. Не случайно при конце мира явится на небе ослепительное знамя Креста, которое осенит всю землю. Господу так угодно, чтобы путь Промысла Его был путем Креста и в жизни каждого из нас, и в жизни всего мира.

Революционная пагуба 1917 года революционеров низвела во ад, а новомучеников и исповедников Российских возвела в рай. И так бывает с каждым событием и в личной, и в народной жизни: везде и всегда, в малом и большом, в скорбном и радостном священнодействует тайна Креста. И мы станем святыми, если восприяв благое иго Креста, будем деятельными участниками сего священнодействия. И мы освящаемся и возвеличиваемся лишь в той мере, в какой приобщаемся смиренной Державе Креста.

Россия более других государств мира возлюбила Крест, и поэтому только её Господь удостоил святого имени – Святая Русь. И поэтому только Россию Господь расширил, как никакое иное государство. И именно за близость Кресту возлюбила Россию Пресвятая Богородица и соделала её Домом Своим, и освятила множеством чудотворных икон Своих, в том числе иконой, именуемая «Державная». Чудесным явлением сей иконы в день отречения святого Царя от Престола Богородица открыто возвестила нам: отныне не иудеи во главе с сатаною становятся полными хозяевами России, а Она Сама, Царица Неба и земли, усугубляет Свою власть у нас и принимает Корону, Скипетр, Державу и Престол русского царства. А иго иудейское можно уподобить страшной болезни, которая поразила праведного Царя Иова. Сие иго есть молот, безжалостно пригвождающий Россию ко Кресту. Единство с Крестом – великое благо. Красный, святой плод сего единства – Собор новомучеников и исповедников Российских. Ни одна страна, ни одна историческая эпоха не знает столь обильного, неизмеримого плода святости, какой принесла Святая Русь к престолу Божию в период иудейского, сатанинского ига.

В числе сего бесчисленного воинства святых мы видим теперь и дорогого Батюшку – архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Сегодня ему сороковой день. Сегодня ещё раз понимаешь с особенной ясностью: кончина праведника есть событие всемирного значения. Церковь Небесная украсилась, обогатилась ещё одним святым, а Церковь земная утратила бесценное сокровище: нет теперь в её рядах воина, сильного и славного в борьбе с сатаною.

Победа над сатаною в одном человеке есть победа всемирного значения. Мир смирения в одном сердце оказывает животворящее воздействие на тысячи сердец. И тайна сего святого воздействия есть тайна Креста. Ибо не личной силой освящает святой человеческие сердца, а силой Божией благодати, которая нисходит чрез Крест в наш земной мир и обильно сообщается святым причастникам Креста. Отшествие праведника из царства земного в царство святых является событием всемирным по значению. Мы же, сущие на земле, теряем не одного человека, а неизмеримо большее: из нашей среды Господь забирает светильник и поставляет его в ином мире, и скрывается во гробе сосуд благодати, напоявший спасительным словом тысячи сердец, и возносится на Небо душа, через которую на земле являлось в силе и славе Царство Божие.

…В период сатанинского ига обнаружилась не только сила и слава жертвенного подвига новомучеников и исповедников Российских, но и с предельной очевидностию обнаруживается и по сей день разнузданное, беззаконное, безудержное злодействие злодеев. Несметное множество новомучеников и исповедников Российских отошло ко Господу, а одним из плодов злодействия злодеев явилось воспитание нескольких поколений на ниве безбожия и антихристианской морали. Морали вначале коммунистической, а ныне демократической. Имена разные, а пагубная суть одна. Ныне и мир не тот, и монастыри уже не те, чем они были. И вот как свидетельствовал архимандрит Иоанн (Крестьянкин) о Псково-Печерской обители в одном из своих писем 2005 года:

«Но жизнь идет. Старцы успокоились от земных трудов в Богом зданных пещерах…Монастырь новый, монастырь молодежи, собравшейся под кров обители часто с беспутий современной жизни, и ходить степенно они еще не научились. А мудрость народная говорит: кого мир народил, тем и Бог наградил. Молитесь о них, молитесь о себе, молитесь о нас, о мире. Ведь это и мы не дали миру чад Божиих, но только детей мира сего! И многие из них теперь делают тяжкий рывок, чтобы понять и осмыслить жизнь по-новому, по-Божьи. Помоги им Господь…Помоги и Вам Господь понять, что Истина и Милость путей Господних ведет нас сквозь скорби небывалые. Но веры не теряем. Еще приходит молодость в Церковь, водимая рукой Божией. А у Господа силы неизмеримые, чтобы и из камней сотворить чад Божиих[29].

Сие письмо отца Иоанна дышит духом предельной искренности, духовного рассуждения, пророчества и веры глубокой.

А вот что пишет старец в том же году о современном священстве: «Письмо Ваше написано болью сердца. И болит оно о Церкви Божией, о деле Божием, о вере Православной. Да и как не болеть, если все зло мира обрушилось сейчас на последний оплот Истины. И в этой борьбе любые средства для зла хороши. В том числе и немощи человеческие – мои, и Ваши, и тех, кого Вы увидели на амвоне той церкви, где молитесь Богу. Да и не только немощи годны в этой борьбе, но и предательство явное и тайное. Священство сейчас нового образца, воспитанное на пажитях атеизма и нормах советской морали. И у многих ли хватит сил и разумения потрудиться над собой ради Истины. Вот вопрос, который стоит перед каждым из нас: и перед священством, и перед мирянами. Ещё не одно поколение будет болеть полученными в детстве заразными болезнями. Но и это переживем с Божией помощью. Слово Божие истинно и острее меча обоюдоострого: "Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство" (Лк. 12:32). Надо каждому стремиться попасть в число этого ограниченного стада Божьего…И верного Богу человека Бог–Истина, Путь и Жизнь (Ин.14:6) – наставит на Истину и Ею проведет по пути жизни»[30].

Мы знаем из истории: древняя Русь нашла в себе силы и волю вырваться из пагубных бесовских уз язычества, принять святое Крещение, отрекшись от сатаны и всех дел его, и решительно встать на спасительный путь Креста. Новая Русь одержима новым язычеством, гораздо более совершенным и изощрённым во зле и беззаконии всякого рода. И поэтому подвиг ей предлежит труднейший. Зато и награда, и освящение будут сугубыми. Кому больший Крест дан от Господа, тот наследует и дарования особые, и милость великую. Поэтому мы не должны ни малодушествовать, ни унывать, ни ужасаться при виде беспримерных скорбей, идущих на Россию одна за другой. Все они приходят не случайно и не самозванно, а по действию всеблагого и всепремудрого Промысла Божия. И все скорби, бедствия и лишения, грядущие и на нас лично, и на Россию, будем встречать, как посланцев Божиих, с терпением, смирением и за всё благодарением. А где есть мир смирения, там будет и духовное рассуждение, которое позволит различать бедствия и укажет пути выхода их них. Одни скорби и бедствия мы должны, подобно Царю Иову, встречать с полной покорностию, а другие с оружием в руках – по примеру святых благоверных князей Александра Невского и Димитрия Донского. Ныне отнюдь не всегда и не во всем должны мы покоряться грядущим скорбям, бедствиям и лишениям. Мы не только овцы, ведомые на заклание, но и воины Церкви воинствующей. А настоящий воин терпелив в брани: он не ропщет на её изнурительность и продолжительность, не назначает день Победы, а со смирением предоставляет сие Господу – Блюстителю благовременности.

А мы, нетерпеливые, хотели бы сию минуту встать с одра болезни или вернуть Церкви её достояние, а народу его сбережения. Но времена и сроки не в нашей власти. Промыслитель жизни нашей лучше знает, когда чему быть или не быть. В нашей власти – обогащаться терпением и смирением посреди скорбей.

Воля Божия относительно разных ситуаций и лиц может выражаться весьма различно. В одном случае мы должны поступить так, а в другом совершенно иначе. Сегодня мы берем меч и выходим по воле Божией на поле Куликово, а завтра тоже по воле Божией отрекаемся от Престола царского и даём место поработителям России, пьём до дна чашу скорбей небывалых. Сегодня Господь, как Начальник живота, воскрешает Лазаря, а через несколько дней по воле Бога Отца простирает руки на Кресте.

Воля Божия, весьма разнообразная относительно чего-либо и кого-либо, в существе своем остается единой. Словесный образ сего единства начертан Самим Господом в Евангелии, в 17 главе от Иоанна и в слове, обращённом непосредственно к нам: «Возьмите иго Мое на себе, и научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем…»[31].

И исход из земной жизни дорогого отца нашего – Батюшки архимандрита Иоанна (Крестьянкина) является таким обстоятельством жизни нашей, которое учит смирению и духовных чад старца праведного, и Псково-Печерскую обитель, и всю Россию. Ибо Господь дал нам великого старца, и Господь взял его, и мы должны терпеливо понести оскудение святости на земле нашей. И мы должны смиряться, сравнивая свою духовную немощь с могуществом духа в отшедшем старце. И если смиримся не теоретически, не мечтательно и в воображении, а живо и действенно, то милостивый Господь и нас укрепит и умудрит в шествии путем Креста, путем святости и преподобия. А без лишений, бедствий и скорбей не будет и Креста. И поэтому щедродательный Господь посылает нам их и в личной жизни, и в жизни России.

Господь дал нам святого Царя, и Господь взял Его. Господь дал нам великое множество новомучеников и исповедников Российских, и Господь взял их, в том числе и старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина). Господь возвеличил Россию необъятными просторами, природными богатствами, святынями православными и многим другим. А ныне величие сие пригвождено ко Кресту потомками древних богоубийц. И благо нам, Господи, ибо не забываешь смирять нас скорбями, лишениями и не даешь уклониться с пути крестного, и соделываешь из нас «цари и иереи Богу и Отцу Своему…»[32]. И в горнем Иерусалиме, куда «принесут славу и честь языков»[33], слава Святой Руси окажется величайшею. Ибо и Крест у Святой Руси величайший. Сие подтверждает вся наша история: с момента Крещения Руси и по сей день. Поэтому святое Отечество наше было, есть и будет Державой Креста и духовным сердцем мира до самого его конца. О том пророчествовал насельник Спасо-Елеазаровского монастыря Филофей: Москва – третий Рим, и четвертому не бывать. И нужно иметь особое призвание, особую духовную силу и власть, чтобы до скончания века пребыть неизменно Державой Креста и духовным сердцем мира. Сила и власть дарованы нам Господом за верность Ему, за терпеливое несение Креста. И даже если большинство из нас забывало Господа и увлекалось сатанинскими призраками – даже и тогда Россия оставалась Державой Креста ради малого стада верных, которое всегда обреталось и будет обретаться на нашей земле до скончания века. И на Страшный Суд Русь предстанет Святою не только в своей небесной части, но и в земной. И само отступление наше от Бога никогда не было и не будет существенным и конечным. Сердцеведец Господь всегда предведает наше покаяние искреннее и обращение к Нему, и готовность терпеть и смиряться. И именно за сию смиренную готовность к несению Креста Господь и избирал Россию и соделал её духовным средоточием всего мира.

Просим помолиться о упокоении Антонины и монаха Николая.

---

[1] Мф. 13:43.

[2] 1 Кор. 11:19.

[3] Мф. 5:8.

[4] Мк. 10:24.

[5] Лк. 21:19.

[6] Мф. 12:39.

[7] Лк. 23:21.

[8] Лк. 23:48.

[9] Ин. 14:27.

[10] Ин. 19:26–27.

[11] Святитель Григорий Богослов. Песнопения таинственные. – М., 2000. – С. 522.

[12] Там же. С. 524.

[13] Ин. 19:27.

[14] Святитель Феофан Затворник Двери покаяния. Слова и проповеди. – М., 2002. – С. 477.

[15] Святитель Феофан Затворник Двери покаяния. Слова и проповеди. – М., 2002. – С. 259, 265, 274.

[16] Мф. 20:21.

[17] Иак. 5:16.

[18] Ин. 17:3.

[19] 2 Кор. 5:20.

[20] 1 Кор. 2:12–13.

[21] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) «Опыт построения исповеди». – Свято-Успенского Псково-Печерский монастырь, 2004. – С. 10–11.

[22] Ин. 6:63.

[23] Лк. 4:4.

[24] Рим. 8:28–30.

[25] Лк. 12:11.

[26] Святитель Феофан Затворник. «Письма о молитве и духовной жизни». – М., 2005. – С. 255.

[27] 1 Пет. 5:1–5.

[28] Лк. 17:21.

[29]Письма архимандрита Иоанна (Крестьянкина). – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 2006. – С. 497–498.

[30] Там же. – С. 498–499.

[31] Мф. 11:29.

[32] Откр. 1:6.

[33] Откр. 21:26.

---

[1] Лк. 16:25.

[2] Размышления христианина, посвященные Ангелу-хранителю, на каждый день в продолжение месяца. – М., 1995. – С. 241, 243. (Сию книгу моя родительница читала ежедневно).

[3] Ин. 1:12.

[4] Лк. 22:45.

[5] Лк. 22:46.

[6] Историческое, догматическое и таинственное изъяснение на литургию. – М., 1805. – С. 90–91. Раздел «Таинственное толкование».

[7] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Размышления о бессмертной душе. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1999. – С. 167.

[8] Иов 1:21.

[9] Иов 1:21.

[10] Иов 1:21.

[11] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Размышления о бессмертной душе, 1999. – С. 169–170.

[12] Архимандрит Иоанн Крестьянкин. Письма, 2004. – С. 239.

[13] Лк. 7:28.

[14] Лк. 2:35.

[15] Откр. 3:21.

[16] Ин. 14:27.

[17] Иов 1:21.

[18] Мк. 12:25.

[19] 2 Кор. 4:17–18; 5:1.

[20] Лк. 6:45.

[21] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Размышления о бессмертной душе, 1999. – С. 136–139.

[22]Лк. 21: 20, 23-24.

[23] Фил. 3:5.

[24] Там же: 2:15.

[25] Мк. 2:5.

[26] Мк. 2:12.

[27] Ин.10:16.

[28] Ин. 1:11.

[29] Мф. 27:25.

[30] Лк. 23: 21–23.

[31] Лк. 23: 1–2.

[32] Там же: 23:14.

[33] Ин. 19:12.

[34] Пс. 23:1.

[35] 1 Кор. 10:25-26.

[36] 1 Тим. 4:4.

[37] Пс. 61:10.

[38] Пс. 54:23.

[39] Лк. 2:51.

[40] Мф. 27:25.

[41] Мк. 9:1.

[42] Мф. 24:33.

[43] Ин. 20:28.

[44] Лк. 6:43–44.

[45] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Размышления о бессмертной душе. – Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1999. – С. 170.

[46] Там же. – С. 169.

[47] Притч. 19:21.

[48] Лк. 6:43.

[49] Мк. 8:31–33.

[50] Рим. 11:33–34, 36.

[51] Мф. 26:45.

[52] Святитель Игнатий (Брянчанинов) Собрание писем. – М., 2000. – С. 541.

[53] Там же. – С. 699.

[54] Там же. – С. 718.

[55] Ин. 13:2.

[56] Лк. 21:28.

[57] Лк. 21:36.

[58] Ин. 14:27.

[59] Ин. 14:2.

[60] Откр. 20:14–15, 21:8.

[61] Лк. 22:44.

[62] Мк. 12:10–11.

[63] 3 Цар. 19:11–12.

[64] Пс. 131:1.

[65] Откр. 1:5–6.

[66] Притч. 19:21.

[67] Откр. 19:11, 14–16,19.

[68] Откр. 11:16.

[69]Мф. 16:4.

[70] Рим. 8:25–26.

[71] Флп. 1:21.

[72] Старец протоиерей Тихон (Пелих). – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000. – С. 75–76.

[73] Василий Великий Творения. – Т. III. – Спб., 1911. – С. 46.

[74] Ин. 19:10.

[75] Ин. 19:11.

[76] Творения Василия Великого. – Т. 2. – Спб., 1911. – С. 155.

[77]Лк. 13:35.

[78] Слова преп. Симеона Нового Богослова. Изд. 2 Афонского русского Пантелеимонова монастыря. – Вып.1. – М., 1892. – Слово 1. – С. 27.

[79] Слова преподобного Симеона Нового Богослова. – Вып. II. – М., 1890. – Слово 82. – С. 371–372.

[80] Ис. 14:12–15.

[81] 2 Цар. 16:11–12.

[82] Творения святителя Игнатия (Брянчанинова). – Т. 1. – М., 1996. – С. 530.

[83] Пс. 104:15.

[84] 1 Пет. 1:25.

---

[1] Мф. 24:38.

[2] Пс. 54:24.

[3] Нилус С. А. На берегу Божьей реки.

[4] Прит. 21:1.

[5] Числ. 11:11–14.

[6] Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731–1996. – М., 1996. – С. 57.

[7] Все даты даны по старому стилю.

[8] Пс. 116:2.

[9] Правила 24-е Четвертого, 49-е Шестого и 13-е Седьмого Вселенских соборов.

[10] Пс. 68:21.

[11] Последование утрени в среду первой седмицы Великого поста.

[12] Пс. 19:7.

[13] Пс. 20:6.

[14] Пс. 90:15–16.

[15] Иов. 3:25; «Россия перед Вторым пришествием». – Свято-Троицкая Сергиева Лавры, 1993. – С. 121.

[16] «Православная Русь». – 1967. – № 10. – С. 4.

[17] Ин. 17: 14, 17.

[18] «Православная жизнь». – 1968. – № 7. – С. 3–4.

[19] Отк. 3:19. См. так же: Иванов В. Ф. «Православный мир и масонство». – Харбин, 1935. – С. 1.

[20] Мф. 5:11–12.

[21] Рим. 3:11–12.

[22] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди. – М., 1995. – С. 171–172.

[23] В среду, на утрени.

[24] В четверток, на утрени.

[25] В пяток, на утрени.

[26] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди. – М., 1995. – С. 229.

[27] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди. – М. : Изд-во «Правило веры», 1995. – С. 210–211.

[28] Мф. 10:34–36.

[29] Мк. 8:33.

[30] Мф. 21:12–13.

[31] Архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Проповеди. – М., 1995. – С. 297–298.

[32] Пс. 50:19.

[33] Ис. 8:8; 12–14; 9:6–7.

[34] Мф. 27:66.

[35] Ин. 11:47, 53.

[36] Мф. 27:66.

[37] Быт. 12:3.

[38] Об этом есть свидетельство в книге Дугласа Рида «Спор о Сионе». – М., 1993.

[39] Мф. 5:10.

[40] Быт. 26:24.

[41] Там же. 15:1.

[42] Втор. 4:31.

[43] Исх. 18:19–20.

[44] Исх. 17:4.

[45] Числ. 11:11–14.

[46] Числ. 14:18.

[47] Мф. 5:11.

[48] Иов 42:8.

[49] См.: «Богом прославленный Царь. Чудеса Царственных Мучеников. – Ч. III. – М., 1997. – С. 150.

[50] Игумен Серафим (Кузнецов) Православный Царь-Мученик, 1997. – С. 708.

[51] Мф. 27:46.

[52] Игумен Серафим Православный Царь-Мученик. – М. : Изд-во «Православный паломник», 1997. – С. 499.

[53] Игумен Серафим (Кузнецов) Православный Царь-Мученик. – М. : Изд-во «Православный паломник», 1997. – С. 500–501.

[54] Иов 42:8.

[55] Игумен Серафим. Православный Царь-Мученик. – М. : Изд-во «Православный паломник», 1997. – С. 196–198.

[56] Там же. – С. 197–198.

[57] Лк. 22:42.

[58] Деян. 1:8.

[59] Из книги архим. Пантелеимона «Жизнь, подвиги, чудеса и пророчества святаго праведнаго отца нашего Иоанна, Кронштадтского чудотворца».

[60] Лк. 22:45–46.

[61] Лк. 23:42.

[62] Мф. 10:34.

[63] Лк. 2:14.

[64] Ин. 14:27.

[65] Мф. 5:9–10.

[66] Мф. 16:6.

[67] Мф. 28:13–15.

[68] 1 Кор. 2:10–11, 14–15.

[69] Мф. 16:6; Мк. 8:15.

[70] Лк. 12:1.

[71] Прот. И. И. Всторгов. Полное собрание сочинений. – Т. 3. – Спб., 1995. – «Лицемерие». – С. 761–762.

[72] Лк. 13:14

[73] Лк. 13:15–17.

[74] Священномученик протоиерей Иоанн Восторгов. Полное собр.соч. – Т. IV. – СПб,. 1995. – «Православие в Японии». – С. 218.

[75] Мк. 9:42.

[76] Ин. 54 зач. 16:15–23.

[77] Ин. 57 зач. 17:18–26.

[78] Пс. 125:5.

[79] Иов 19:14.

[80] Иов 1:21.

[81] Ин. 19:27.

[82] «Россия перед вторым пришествием». – 1993. – С. 238.

[83] Лк. 8:17.

[84] Концевич М. Оптина Пустынь и ее время. – Джорданвилль, 1970. – С. 515.

[85] Лк. 2:14.

[86] Мф. 3:16–17.

[87] Лк. 1:80.

[88] Иов 42:10,12.